***
У Чжунэ с отцом два дня были какие-то переговоры с компаньонами, торговые сделки и заседания директоров, поэтому в наших свиданиях произошла передышка. Но из-за появившейся мнительности она не шла на пользу отношениям. Я сопоставляла факты и события, и приходила к выводу, что меня хотят использовать, чтобы подкрасться к Намджуну. Кем бы ни был мой зять, какой бы информацией ни владел и кого бы из друзей ни защищал, я знала, что он был хорошим человеком, он был моей семьёй, он любил Чжихё, а она – его. И я не имела права подвергать их опасности только потому, что мне нравится какой-то парень, и я хочу с ним переспать. Нет любви такой величины, которая бы заставила меня рискнуть жизнью сестры и её счастьем. Мне стало вновь одиноко, тоскливо и страшно. Если найдётся хоть какое-то подтверждение тому, что Чжунэ не влюблен в меня, а только делает вид ради достижения корыстных целей, я сразу же порву с ним. Пока не поздно, пока я ещё могу без него обходиться. Могу ли? Возможно, Чимин прав, и лучшая проверка – разлука. Не только проверить его, но и себя саму. Что же я чувствовала к Чжунэ? При мысли о том, что он со мной неискренен, я ощущала горечь и обиду. Боль? На грани. Это была почти она. Я не хотела знать, как и любая другая девушка, что я не нравлюсь сама по себе, а от меня всего лишь что-то нужно. Но что было нужно мне от Чжунэ? Секс? Нет, что-то большее. Но никак не связанное с деньгами. Мне нужен был он, полностью, какой есть – не надо сильных исправлений, лишь бы не врал. Мне даже нравились некоторые наши ссоры, они заводили и добавляли в кровь адреналин, тем любопытнее было на следующий день, кто из нас сорвётся и напишет первым? Получалось почти поровну. Под моё категоричное мировоззрение и определившиеся вкусы, не менявшиеся годами, подходил его прогибающийся в мелочах характер. Если я чего-то не хотела, меня нельзя было переубедить, никаким образом, я жуткая упрямица, а Чжунэ разводил руками и шёл на поводу. Зато он был собственник и окружал меня бесконечными требованиями не подпускать к себе других парней, он пытался диктовать мне правила поведения, но из этого и рождались маленькие скандалы. Неужели это всё наигранное и иллюзорное? Нужно было бы подготовить себя к любому исходу, но как? Подготовить – это смириться с мыслью, что человек предатель и лжец, а как же продолжать целовать и обнимать лжеца и подлеца? Для этого и самой нужно быть притворщицей, а я таким талантом не обладала, хитрила я плохо, мне проще рубануть и всё. В дверь позвонили и я, очнувшаяся над тетрадкой с домашним заданием, где ещё не появилось ни строчки, поднялась со стула. Время не позднее, но гостей я не ждала. Подойдя к двери, я посмотрела в глазок. На площадке стоял Чжинён. Чего это его нелёгкая принесла? Я открыла. - Как ты это назвала? Немецкая горничная, - улыбнулся он, перешагивая через порог и распаковывая одноразовые резиновые перчатки. – Я тебе мешать не буду, уберусь и уйду, - заметил он карандаш в моей руке. – Иди, учись. - Тебе заняться больше нечем? – скептично оглядела я его. - Честно? Нечем. У меня каникулы, вообще-то, а уезжать на отдых пока никуда не собираюсь. – Он оттеснял меня в зал, и я, понимая, что он не шутит и действительно сейчас примется наводить порядок в квартире, спешно стала наклоняться и собирать свои разбросанные носки, штаны и майки. - Кто тебе сказал, что мне требуется горничная? - Ну, ты мне-то не рассказывай, - уверенным шагом направился он на поиски ведра и тряпок, - если я тебя когда и видел со шваброй в руках, так ты ею кого-нибудь била, а не мыла полы. - Это было в средней школе, злопамятный! И потом я всё-таки убрала класс, между прочим. - И всё-таки, дышать пылью вредно, так что потерпи немного моё присутствие, - покровительственно похлопал он меня по плечу и сунул ладонь в перчатку. Сконфузившись от того, что забота была не лишней, и я за эти дни по дому и пальцем не пошевелила, я предпочла скрыться с глаз Джуниора, чтобы не ощущать бесперебойный стыд рядом с ним. Боже, за какие заслуги у меня такой друг? Золотой человек. Я попыталась сосредоточиться на учебе, но вместо этого прислушивалась к каждому шороху. Что сейчас делает Чжинён? А теперь? Много грязи накопилось за диваном? А слой пыли достаточно толстый, чтобы писать на ней? Я не забыла нигде ничего не стиранного? Вроде бы из ванной забрала все свои вещи. Джуниор убирался тихо, не привлекая к себе внимания, но это не помогало. Потом зажужжал пылесос. Опережая его, я вспомнила о немытой посуде, и поспешила на кухню к этой горе. Что он обо мне подумает? К счастью, ничего не успело заплесневеть и завонять. Я наспех перемыла тарелки и расставила их на полке. Воду выключила одновременно с умолкнувшим пылесосом. Вошёл Джуниор. - Пока ты тут, я приберусь в твоей комнате? – Я вспомнила Чжихё, залезавшую даже под стол, чтобы протереть всё до последнего миллиметра. Как это сделает Чжинён с его ростом? Он там не поместится. - Только ничего не перекладывай, а то я потом в жизни не найду… - Я аккуратно, просто протру по верхам, - пообещал он и ушёл. Я так и осталась стоять, прижавшись спиной к раковине. Происходящее - очень тревожный сигнал? Я занимаюсь борьбой, а парень драит квартиру. Я не конченная феминистка и кастрационным комплексом не страдаю, но если дела так пойдут дальше, у женщин начнут расти не сиськи, а члены. А этого мне не хотелось. Снова раздался звонок в дверь и я, подумавшая, что это Югём или какая-нибудь соседка, уже не смотрела в глазок, а открыла сразу. Передо мной стоял Чжунэ. С огромным букетом роз, размахнувшимся от плеча до плеча парня розовато-белоснежной нежностью. Это были первые цветы, которые я видела в его руках. - Я подумал, что ещё не дарил тебе цветов, а какие отношения без этого? – улыбнулся он. – Безумно скучал эти дни… - Ты… ты… - запинаясь, задергала я плечом, ощущая спиной незримое пока что присутствие Джуниора. – Как ты вошёл в подъезд? – То есть, к Чжинёну у меня таких вопросов не было? - Вошёл с какой-то бабулей. Кажется, я вызываю доверие у старшего поколения. - Мог бы позвонить и предупредить, - говорила я тихо, всё тише, чтобы не услышал Джуниор и намекая собеседнику, что тоже не стоит шуметь, но Чжунэ не уловил моего вербального сигнала. - Зачем? Хотел сделать тебе сюрприз… - Чонён! – раздалось басовито из моей спальни, и я вжала голову в плечи, сморщив лицо. – А подсохший бургер можно выбросить, или ты ещё будешь его доедать? – смеясь, Джуниор вышел в коридор и, увидев меня с гостем, там же и замер. С портящимся бургером в руке. Чжунэ поднял на него свои глаза, сразу же загоревшиеся диким неистовством: - Не понял… - Привет, - растеряно поздоровался Чжинён. Я развернулась, встав боками к тому и другому. - Ну… вы знакомы, в общем, - глупо пошутила я, не зная, что сказать. Всё продолжало быть невинным в моих глазах, до того момента, когда я увидела взгляд Чжунэ. Нет, ситуация не нормальная. - Ты чего здесь делаешь? – борзо бросил наследник Ку моему другу. Тот не смутился, парировав: - А ты чего? – Джуниор приблизился, положив на полку в прихожей проклятый бургер. – С цветами? Надо же, - он опустил взор ко мне, - Чонён, он что, подкатывает? Развернуть его отсюда? - Что?! – с презрением взял высокую ноту Чжунэ, с такой кислинкой окинув прищуренным взглядом Чжинёна, словно тот был лакеем. – Развернуть меня? А тебе ли самому отсюда не выйти? - Послушай, Чжунэ, я не хочу устраивать склок при Чонён, тем более в её доме, поэтому прошу тебя – уйди. - С какой стати? – уставился на меня Чжунэ, намекая, что пора бы озвучить его права. Мне хотелось провалиться на месте. – Я пришёл к Чонён, и останусь здесь. - Чжунэ, я неплохо тебя знаю, - снова сдержано и спокойно вступился Джуниор, - я не позволю тебе ухаживать за Чонён, ты её недостоин. Извини, но это так. - Поздновато мне мешать, - хмыкнул Чжунэ и, не дождавшись от меня слов и действий, заявил: - Мы с ней встречаемся. – Я вздрогнула, уже не видя, а ощущая, как вперился в меня взгляд Чжинёна. Я сверлила глазами пол у себя под ногами. - Что? Чонён, это правда? – Я уговаривала себя открыть рот и заговорить. Куда подевалась моя смелость? – Это правда, Чонён? – с напором повторил Джуниор. - Да, - промямлила я. - Слышал? – хмыкнул Чжунэ и отошёл с прохода, кивнув на выход Джуниору. – Прошу, тебе пора. - Чонён… - ошарашенный, не слушающий Чжунэ, обратился ко мне друг. – Но как же… ты же… ты же сама говорила… не помнишь, разве? – Я молчала. Мне делалось плохо, очень плохо. – Ты же… это же Чжунэ, Чонён! - Да, я он самый, - поторапливал молодой человек соперника удалиться, - и у меня вообще есть вопросы, какого чёрта ты ошиваешься дома у моей девушки? - Чонён, он же с тобой поиграет и бросит, он же всё тот же, ты что, не видишь? Чонён! – тронул меня за плечо Чжинён, встряхнув. Я подняла лицо, посмотрев на него. - Может, я сама его брошу? Откуда знать, что будет, - продолжала неуместно вставлять легкомысленные замечания я. - Не смешно, - прокомментировал Чжунэ. - Одумайся, - попросил меня Чжинён. Я спрятала под ресницами глаза. Он вздохнул глубоко, тяжко и ранено. – Давно? - Недели две… я хотела сказать… Но не знала как. До сих пор не знаю, ведь надо объяснить, а у меня нет слов… - Югём знает? - Нет, и, пожалуйста, не говори ему пока…я сама… когда соберусь с силами и мыслями. - Могла бы не просить, - стянул поочередно за пальцы резиновые перчатки Чжинён и положил их возле бургера. – Я не склонен болтать о чужой личной жизни. – Слово «чужой» он подчеркнул так холодно и резко, что я ощутила его сталью в сердце. Джуниор сунул ноги в свои кеды и, размазавшись по противоположной от Чжунэ стенке, боясь задеть его, как чумного, вышел из квартиры. Возникла звенящая тишина. - Вот и молодец, что свалил, - хмыкнул Чжунэ, когда того и след простыл. Он посмотрел на меня. – Когда ты уже прекратишь приводить к себе этот сброд, Чонён, это… - Уйди! – сорвалась я, крикнув. Он онемел. – И ты уйди! – стукнула я его по плечу, причем весомо, наверняка до синяка. – Уходи отсюда! – яростно повторила я, начав выпихивать его руками за порог. - Чонён! – попытался он сопротивляться, но видел, что я от этого только сильнее злюсь, поэтому стал отступать. - Уходи, уходи! – повторяла я, выгоняя его. На секунду остановилась и выхватила букет из его рук. – Цветы отдай! Ты же выбросишь их, дурак! Жалко! – И я захлопнула за ним дверь, сев на пол в обнимку с шикарными, прекрасно пахнущими розами. Я не могла себе позволить позвонить или написать Джуниору. Стыд съедал меня заживо. Поучающей и морализаторствующей перепёлкой я бегала вокруг него с Югёмом и Чжунэ, как с писаной торбой, оговаривала последнего, кляла, на чём свет стоит, находила в Джуниоре взаимопонимание и всегда, всегда доверялась ему. Он хотел со мной встречаться, признавался в любви, заботился обо мне и никогда не обманывал. Никогда не встречался с другими девушками с тех пор, как я его впервые поцеловала. И вот, чем я ему ответила. Выбрала Чжунэ, потому что… что? У него смазливое личико и толстый кошелек? Так подумает Чжинён. Я ненавидела себя. Само собой, Джуниор тоже мне не звонил. И позвонит ли когда-нибудь теперь? Они с Югёмом оставались со мной всегда, даже после свадьбы Чжихё они были тем осколком детства, который не позволил мне унывать. Я любила их сестринской любовью, очень любила, но, кажется, и это я теряю – их безоговорочную и надёжную поддержку, их несомненное присутствие. Чжунэ нанёс по нашей дружбе сокрушительный удар, и с ним мне не хотелось пока разговаривать. Так совпало, что следующие дни у меня была и очередная игра в баскетбол (которую мы выиграли), и соревнования по тхэквондо, где я взяла серебро. Допустив одну ошибку и позволив себя победить, я упустила золото, но, успокаивая себя, мыслила так: если бы взяла первое место, то расслабилась и не относилась к будущим тренировкам со всей строгостью, а таким образом мне есть чем себя мотивировать. Да и серебро – отличный результат. Для свиданий не было времени, а, когда освободилась от всех своих дел, я предпочла пойти на третье за неделю занятие с Чимином, а не на встречу с Чжунэ. Хотя горячая ярость моя остыла, и я перестала на него обижаться, но слишком многое на меня свалилось, чтобы просто пойти дальше, как ни в чём не бывало. И всё-таки мы ежедневно созванивались, и с каждым звонком я чувствовала, что начинаю скучать по Чжунэ всё сильнее. И когда мы всё же условились о времени, и я села к нему в машину, попав под шквал поцелуев, я поняла, что к более продолжительной разлуке не готова. Да, он надменный, излишне гордый, плохо относится к большинству людей, хамоват и порой ведёт себя, как напыщенный дурак, но я влюбилась в него, и никакие его недостатки и достоинства других уже не могли изменить этого. Я отталкивала его и отказывала ему, я посылала его и избегала его, но он остался рядом, он никуда не делся, а разве не этого иногда хочется от того, кому даришь своё сердце? Уверенность, что он всегда-всегда будет с тобой. Только бы это не оказалось обманом.***
Чжихё позвонила, как только они прилетели, и я хотела понестись сразу же, навестить сестру с Намджуном, но она сказала, что устала от перелёта, и голова ещё кругом, поэтому мы договорились на следующий день. Прогуляв тренировку по баскетболу, я поехала после школы на квартиру, в которой ещё ни разу не была. Та встретила меня уютом и тёпло-милым свежим ремонтом, в котором ещё мало обжились. Зять отъехал в офис, чтобы проконтролировать, как шли дела в его отсутствие, Чжихё была посмуглевшей, лицо округлилось от чревоугодия, которому придавались они с мужем на курорте, не пропуская ни одной вкусности, ни одного приёма пищи. - Намджун тоже немного набрал, - улыбнулась сестра, опускаясь на диван в полу-лежачее положение. – Увидишь его, щёки – вот такие! – надула она свои, смеясь. Я смотрела на неё и чувствовала, как возвращается счастье. – А у меня ещё акклиматизация, сегодня утром дурнота напала, еле от унитаза оторвалась, ей-богу! Мы дождались Сынён, подзастрявшую в пробке, но когда она приехала, то всё встало на круги своя. Оказалось, что я зря угнетала себя и лила слёзы. Да, было тяжело и печально, но вот же – всё на месте. Я пережила первый шаг во взрослую жизнь, пережила две недели без Чжихё. Пережила редкие заезды Сынён домой. И вот мы болтали, веселились и ели порубленный наспех диетический салат, потому что Сынён отказывалась есть что-то калорийное, и ругала Чжихё, что та с такими курортами превратится в плюшку. Три сестры снова были единым целым, а я гадала, как сообщить Чжихё и Намджуну о том, с кем я завела отношения? На следующий день я опять примчалась к Чжихё, интуитивно, как глупый зверёк идущий на запах, определяя, что мой дом где-то и тут тоже, потому что тут сестра. Я застала её лежавшей в постели в обнимку с тазиком, а Намджуна кружащим вокруг неумелой нянькой, которая не знала, что делать. - Может, таблетку какую-нибудь? Или принести чего покушать? – суетился он у кровати, решаясь только погладить побледневший лоб жены. Обеспокоенная и напрягшаяся, я присела в ногах Чжихё. - Какой покушать, лапик, - проныла сестра, - меня от всего тошнит… - Надо звонить врачам! - Это акклиматизация, такое бывает, я читала, - заверяла она, - посмотри в интернете… - К чёрту интернет! – подскочил Намджун и схватил свой мобильный. - Ну только не врача! - запросила Чжихё, с детства боявшаяся больниц и уколов. - Солнышко, спокойно, я только посоветоваться. – Намджун приземлился рядом со мной. – Алло? Ёндже? Слушай, тут такое дело… посоветуй чего-нибудь противорвотное. Что? Причина? А какие бывают? – тёр уже свой лоб тревожно зять. – Может и отравление, не знаю… у кого? Не, не я, Чжихё тошнит. Может, у неё тропическая лихорадка? Как думаешь? Нет, не первый день. Я знаю, что ты не телепат, и надо осмотреть… - Чжихё вылупила глаза и истерично замотала головой, заочно отказываясь. – Ну, а так есть какое лекарство? Нельзя без постановки диагноза? Ну, какие симптомы? Головокружение, слабость, от еды противно, но к вечеру отпускает. Нет, температуры нет, и сыпи нет. Что?! – Намджун выронил трубку из ладони и, судорожно поймав её на коленях, вернул к уху. – Б-беременность? – Он посмотрел на Чжихё. Та замерла. Я тоже. – Исключать нельзя, но… но мы же только поженились… что значит «и что»? Сам ты фертильный эякулят! – Намджун прикрыл микрофон рукой и сказал нам «извините», после чего вернулся к разговору: - Такое бывает? Реально? Прям… прям с первого раза? – Намджун покрылся краской вместе с ушами. Чжихё тоже, но её ушей под волосами видно не было. Мне захотелось хихикать. – Ладно, хорошо, не паникуем. – Зять положил трубку. – Всё равно сказал надо, чтоб доктор посмотрел. - И… и что он сказал о беременности? – неловко поинтересовалась Чжихё. - Что он не гинеколог-акушер, но специалиста прислать может. - Не хочу, - испугано сжалась с тазиком сестра. Я погладила её по ноге через одеяло. - Чжихё, в этом ничего такого, я для соревнований постоянно прохожу медосмотры! А вспомни школу? Ты тоже их проходила. - Ага, и плакала, убегая в угол, - скуксилась она. - Солнышко моё, ну а как мы точно узнаем? Давай я соглашусь? Я рядом с тобой буду, ты не волнуйся! - Если ты ещё будешь смотреть, как меня осматривают – я умру от смущения! - Хорошо, я выйду. – Чжихё загнанно на нас посмотрела. Гинеколог – гроза многих женщин, особенно когда посещаешь его первый раз. Мне ещё не доводилось, но я заранее предчувствовала, как это неприятно бывает. Иногда не хотелось начинать сексуальную жизнь хотя бы для того, чтобы никогда не оказаться на этом кресле пыток. Но Чжихё уже не следовало упираться. А как она хотела? Это взрослая жизнь. Вдвоём с Намджуном мы её с бедой напополам уговорили принять доктора на следующий день. Я увещевала, что это не идти в какую-то клинику, а лучшая возможность, благодаря Намджуну и его связям, лежать в собственной постели, в комфорте, и быть осмотренной хорошим профессионалом. И Чжихё сдалась. Сидя на следующий день на уроках, я получила от неё сообщение: «Всё подтвердилось. Заказ на племянника или племянницу в процессе выполнения». Я подскочила с места с криком «ура!», не в силах перебороть свою радость, за что была выгнана из класса до конца урока. Но это не смогло испортить мне настроения. - Кто победил? – спрашивали меня одноклассники, выходившие по звонку, и делавшие выводы из моих обычных пристрастий. Они думали, что я посмотрела в телефоне на результаты какой-то игры. Я улыбалась им, и ничего не отвечала. Кто мог победить? Победила жизнь, победила справедливость, воздающая за потери и обделенность, победили светлые чувства и семейные ценности. Боже мой, Чжихё ждёт ребёнка! Могла ли я когда-то представить это? Могла ли она сама, даже мечтая об этом? Как были бы счастливы мама и папа увидеть первого внука или первую внучку! Узнают ли они там, где они есть? Увидят ли? Я вышла из школы и посмотрела на небеса. Я надеялась, что они сейчас счастливы так же, как и мы все здесь. А племянники от меня обязательно многое узнают о бабушке и дедушке, которые были самыми замечательными, самыми добрыми и хорошими людьми на свете. Я потянулась, подставив лицо солнцу, почувствовала прилив энергии. Появилась ещё одна причина постараться быть лучше, делать этот мир лучше и хранить в нём то, что согревало сильнее июльских лучей – любовь.