Настоящее

Нью-Йорк, 2011 год, декабрь Рядом с Мэттом было очень легко представить себя нормальной девушкой. Вместе гулять по парку, ходить по магазинам, тренироваться в заброшенном спортзале, заниматься любовью, засыпать в одной постели. Одаривать насмешливым счастливым взглядом тех, кто пялится, не понимая, почему такая девушка поддерживает под локоть слепого. Выбирать ему галстуки и рубашки, готовить обеды, торопиться из командировок туда, где всегда ждут — домой. Кажется, так и живут нормальные люди. Мэтт не задавал Наташе никаких дурацких вопросов, не лез ей в душу. Будто этого ему и не требовалось, будто он и так всё знал. Говорил, что ему всё равно, кем она себя пытается выставить — японской моделью или английским каскадёром, главное, что на самом деле она — его Таша. А ещё с ним никогда не было страшно. Теперь Наташа всегда — лёжа в засаде, следя за целью, улыбаясь под прикрытием, нажимая на спусковой крючок — помнила об одном: у неё есть завтрашний день, у неё есть будущее, у неё есть Мэтт. Главное — самой быть осторожнее, чтобы всегда возвращаться к нему. — У тебя кто-то есть, — заключил однажды Клинт, с ехидной улыбкой хлопнув её по плечу. — И ты этого кого-то очень любишь. С этими словами он поправил парашют и вышел вон из самолёта, оставив Наташу в задумчивости стоять над раскрытым люком до пинка Морс. Любовь. Может быть, правильная любовь и должна быть такой. *** — Таша… — Да? Она закрыла глаза и улыбнулась, вслушиваясь в детские голоса в парке. Зима в Нью-Йорке была почти бесснежной, и на секунду Наташа вдруг пожалела, что им здесь не слепить снеговика и не поиграть в снежки. Таша — так звал её до Мэтта только папа. Одно из немногих хрупких воспоминаний вдруг встало перед глазами, расцвело солнцем в темноте под закрытыми веками. Ей было пять, и она бежала в белом сарафанчике по целому полю пушистых одуванчиков, и их было так много, будто пришла зима. Папа звал её по имени, но она всё убегала и убегала от него, а когда решила обернуться — не смогла разглядеть лица за летящим одуванчиковым пухом… — Знаешь, у меня никогда не было таких долгих отношений, — Мэтт широко улыбался, и Наташе казалось, что к нему на шарф слетелся весь снег Нью-Йорка. — У меня тоже. — Я даже подумал о том, что тебе, наверное, не понравится. Как у тебя на работе относятся к семейным сотрудникам? — Это не запрещено, — дежурным спокойным тоном брякнула Наташа и тут же прикусила язык. Это не запрещено, но одно дело — жить у него в Нью-Йорке без всяких обязательств, и совсем другое — впутать в свою неспокойную жизнь слепого адвоката, чтобы любой урод, которому Наташа неудачно испортит жизнь, смог до него добраться. Он умеет боксировать, но что сможет незрячий боксёр, к которому придут действительно серьёзные люди? Или же Мэтту придётся сорваться в глушь, переписать всю свою биографию, лишиться Фогги и другой своей любви — Адской кухни, где он провёл всю жизнь… — Но очень сложно, — быстро добавила Наташа, и Мэтт осторожно нащупал её запястье. — Очень. И сейчас не лучшее время. Она не лгала — уже почти год Фьюри был одержим инициативой «Мстители», посылал её следить за Беннером, но при этом не отменял текущих миссий. От этого разговора Наташе мгновенно вспомнилось, что они с Клинтом здорово наступили на хвост её бывшим сослуживцам, на сей раз в Сочи — и внутри шевельнулось беспокойство. Даже как будто снова заныл шрам на животе, оставленный больше года назад призраком, встреченным под Одессой. — Я понял, Таша. Я буду ждать. Я привык ждать, — спокойно сказал Мэтт. *** — Мне показалось, что ночью по крыше кто-то ходил, — осторожно сказала Наташа, стоя у плиты в наброшенной на голое тело мятой рубашке Мэтта. — Я очень крепко спал, — беспечно отозвался Мэтт, перебирая вешалки в шкафу и ощупывая костюмы. — Может, электрик? Или того пожилого дядечку из соседнего подъезда жена опять выгнала курить на крышу? — Может, — она пожала плечами, сняв с огня турку и разлив душистый, горячий, дымящийся кофе на две тонких чашки. Обернулась, глядя, как Мэтт застёгивает рубашку на все пуговицы, быстро и ловко завязывает галстук, не наклоняя головы. Вдруг стало спокойнее. Как всегда рядом с ним. — Будем отмечать Рождество с Фогги и Марси, или ты опять в командировку? — Мэтт подхватил свою чашку. — Меня пока не вызывают, — Наташа осторожно поправила воротничок его рубашки и отпила свой кофе. Это было немного странно. Фил предпочитал не разбивать их с Клинтом боевой дуэт без острой необходимости, и сейчас Наташа не понимала, почему Бартон сидит на базе, привлечённый к охране очередного таинственного проекта Фьюри, а она развешивает гирлянды в квартире у слепого адвоката. Коэффициент полезного действия был равен нулю, как ни крути. — Тогда я скажу Фогги, — Мэтт допил кофе, аккуратно нащупал край стола и поставил свою чашку. Потом сделал шаг к Наташе, провёл ладонью по изгибам обнажённого тела под расстёгнутой рубашкой. — Главное — не опоздать на работу, а то меня уволят раньше, чем мы будем готовы к открытию своей конторы. — Иди, — Наташа рассмеялась и коротко его поцеловала. — И не забудь шарф. Мэтт с явным сожалением вздохнул, подхватил оставленную у холодильника трость и отправился к выходу. Наташа слушала, как удаляются его шаги, в который раз жалея, что ему нет смысла махать рукой в окошко. Когда они стихли на лестнице, она щёлкнула кнопочкой старого радиоприёмника и включила воду, чтобы вымыть чашки. Last Christmas I gave you my heart But the very next day you gave it away. This year to save me from tears I'll give it to someone special… Она еле успела обернуться на треск старых оконных рам и оглушительный звон. Осколки стекла, подсвеченного рекламной вывеской со здания напротив, разлетелись по полу, сверкая огнями давно минувшего Рождества. *** Нельзя было паниковать, хоть и казалось, что это — конец. Наташа, всё в той же расстёгнутой рубашке, перекатилась по полу за стойку, считая выстрелы. Единственное, что могло сейчас её спасти — момент, когда пришедший за ней убийца должен будет перезарядить оружие. — Раз. Два. Три. Четыре. Пять… — бормотала она по-русски одними губами, будто детскую считалочку, отдирая припрятанный снизу столешницы пистолет. — Я иду тебя искать… Выждал, пока она будет одна. Наверняка именно он ходил по крыше этой ночью. Прозвучал пустой щелчок, и Наташа аккуратно высунулась из-за стойки, изуродованной выстрелами. «Раз. Два. Три. Четыре. Пять...» Две пули в бронежилет. Две — мимо. Одна — в блестящее левое плечо, чиркнула прямо над звездой. Затянуть драку с ним настолько, чтобы успела примчаться полиция или какая-нибудь другая, более толковая подмога, было невероятно. Наташа зло шарахнула по стойке заклинившим пистолетом, отползая в угол, рассчитывая, как быстрее подняться и свести бой в рукопашную с выгодной позиции, пока на пол падал пустой магазин, пока тяжёлые шаги сокращали расстояние до неё… И она старалась не думать, когда над ней, будто в Одессе, склонилось лицо в чёрной маске и защитных очках, почти не похожее на человеческое. Массивная подошва наступила на запястье, прижав руку с пистолетом к полу. Дуло перезаряженного пистолета медленно нацелилось ей в лоб. Сердце билось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, раньше, чем успеет остановиться. Он должен был остаться в прошлом. В слякотном весеннем Нью-Йорке. То, что явилось ей в Одессе, можно было считать горячечным предсмертным бредом, но сейчас Зимний Солдат был в их с Мэттом разгромленной квартире, склонялся над ней — тёмный, страшный и настоящий. — Джеймс, — выдохнула Наташа наудачу, не соображая, что она делает. Палец дрогнул на спусковом крючке и расслабился. Она почти уже собралась с духом, чтобы вцепиться в его запястье, как входная дверь тяжело грохнула о стену, распахнувшись. «Фил», — отстранённо решила Наташа, на автомате решив, что это, как всегда, была хитрая многоходовочка Щ.И.Т.а с ловлей на живца. Схватила Зимнего Солдата, зависшего, точно взломанный компьютер, за руку — но он вырвался, отскочил от неё, как от огня, лишь выронив пистолет. Выхватил из берца нож, метнул в сторону вошедшего — и Наташа обернулась. Мэтт стоял, склонив голову, злой, сосредоточенный, будто зрячий, и сжимал напротив своего солнечного сплетения пойманный за острие нож. Из стиснутого кулака капала кровь. — Она моя, — глухо процедил Зимний Солдат сквозь маску. — Нет, — сообщил Мэтт, отбросив нож, будто не чувствуя боли в ладони, и раскрутил в другой руке сложенную трость. — Моя. *** Когда они сцепились, катаясь по полу, оглушительно треща тканью и сминая осколки в крошево, Наташа ощутила, что ноги стали ватными, а рука с пистолетом Зимнего Солдата дрожит, пытаясь прицелиться. Это длилось несколько секунд — ни единой мысли, ни единого вдоха, будто ни единого удара сердца. Потом посыпались оставшиеся стёкла, впуская ещё больше холодного воздуха с редкими снежинками, а заодно и нескольких бойцов группы УДАР. Миг — и Рамлоу с Роллинсом уже скручивали обезоруженного Зимнего Солдата. Мэтт в драке сорвал с него очки, и теперь он отупело, замороженно оглядывался вокруг, пока не задержался взглядом на Наташе, так и не застегнувшей рубашку. — Она моя, — повторил Зимний Солдат, и у Наташи внутри что-то сжалось в маленький комочек. — Моя, — в глухом отчаянии, со звериной злостью. Роллинс молча сунул ему кулаком поддых. Через полминуты их уже не было в квартире. Мэтт отполз к стене, тяжело дыша, прижимая окровавленную ладонь к рваному пиджаку, капая на галстук кровью из рассаженной губы. Наташа хотела кинуться к нему, когда за окном взвизгнул тросик и в квартиру под «Jingle bells» вошёл Коулсон. — Всё прошло по плану, директор. Сейчас его доставят, — Фил поправил гарнитуру, нашёл взглядом Наташу — и тут же отвернулся, махнув в её сторону пистолетом. — Агент Романофф, прикройтесь, пожалуйста. Наташа послушно застегнула рубашку на три пуговицы. — Здесь раненый штатский, — начал докладывать Фил, но Мэтт тут же отмахнулся, покачав головой. — Всё хорошо. Ничего серьёзного. Таша, дай лёд из морозилки. Она, как робот, подошла к холодильнику. Погладила вмятину на двери, вытащила пакет льда и принесла Мэтту, сев рядом на пол. — Нужно будет подписать одну бумажку и сделать вид, что вы ничего не видели, — Фил задумчиво почесал подбородок, переводя взгляд с Мэтта на Наташу и обратно. — А я ничего и не видел, — прогундел Мэтт, придерживая пакет у лица. — Я слепой. — Романофф?… — Помнишь, ты отправил меня к одному адвокату?… — Оу. Приятно познакомиться, мистер Мёрдок. Простите за неудобства. Мы оплатим клининг, ремонт и медицинские услуги. — Будет очень мило с вашей стороны… Филлип? — Как вы догадались? — Хорошая память на голоса. Фил посмотрел на Наташу в упор. Она еле заметно пожала плечами, пытаясь сложить картинку в голове. Ловили на живца. Отправили Клинта туда, где его никакой Зимний Солдат не достанет, а её дали выследить. Даже не вникали, что в квартире может быть кто-то ещё. Осталось понять, как этот кто-то ещё поймал на лету нож и продержался против Зимнего Солдата несколько минут. — Что будет с Зимним Солдатом? — спросила Наташа. Окровавленная ладонь Мэтта, которую она пыталась перевязать, вырвалась и легла на её грудь, прямо на сердце, обагряя белую ткань сочащейся кровью. — Дальнейшая информация закрыта для всех, имеющих доступ ниже директорского, — бросил Фил, проходя к раковине по хрустящим осколкам. — Мистер Мёрдок, бумажки всё-таки придётся подписать, но я сначала попью у вас кофе? — Конечно. За такое-то, — Мэтт утёр кровь рукавом, — знакомство. Виски в холодильнике. Фил хлопнул помятой дверью. — Полтора года, — пробубнил он себе под нос, пока Наташа перевязывала ладонь Мэтта. — Надо же. *** Коулсон привык всё делать быстро и качественно. После чашечки кофе, аристократично выпитой на развалинах квартиры Мэтта, он отправил обоих в больницу — проверить, всё ли в порядке. Вернулись Мэтт и Наташа уже в убранную квартиру с новыми окнами, новой стойкой и новым холодильником. Бутылка виски, взамен выпитой, красовалась на столе в подарочном пакете. Как бы ни хотелось Наташе не задавать никаких вопросов, теперь трудно было удержать их в себе. — Ты поймал нож, — напомнила она, стоя у окна. Приложила к стеклу ладонь. — Ты всё-таки видишь? Или что это было, Мэтт? В тёмном отражении сидящий на диване человек, с которым Наташа Романофф провела полтора счастливых года, провёл забинтованной ладонью по лицу и начал долгий рассказ. Она слушала, не перебивая: и про отца-боксёра, и про бросившую мать, и про аварию, и про обострённые чувства, и про слепого старика, который обучал Мэтта войне. — Но я не воин, Таша, — закончил Мэтт, когда Наташа прислонилась лбом к пахнущей свежей древесиной крестовине окна. — Я обещал отцу, что буду зарабатывать на жизнь иначе. Я выбрал свой путь. — Мог бы стать одним из нас, — тихо предложила она внезапно для себя. — Если ты… Способен на такое. — Нет. Я не могу и не хочу убивать людей. В комнате повисла гнетущая тишина и стало на миг так холодно, будто окна всё ещё были разбиты. — Тогда как ты со мной живёшь? — Таша… Я всегда чувствую от тебя запах смерти, когда ты возвращаешься после командировок, и мне это не нравится. Но есть что-то сильнее, понимаешь? Наташа кивнула. Теперь, когда она знала о Мэтте всё, можно было просто кивать в ответ. Плохой же она оказалась шпионкой — за полтора года не заметить такого за самым близким человеком. За человеком, который единственный на свете знал, когда она боится и когда она лжёт. За человеком, которого она… полюбила? Или она просто никогда не была способна на полноценную любовь? Почему она никогда не задумывалась, что рано или поздно Мэтт может пострадать из-за её работы? Почему она когда-то давно радовалась, видя в Зимнем Солдате что-то человеческое, не понимая, что ничем хорошим это не кончится? И сейчас можно было сделать вид, что ничего не случилось, и встречать Рождество с Фогги и Марси, и забыть пронзительный серый взгляд, такой, будто они с Джеймсом расстались лишь вчера и он не понял, почему она носит чужую рубашку… Нельзя прятаться от реальности, подумала Наташа, сжав руку в кулак. Нельзя затягивать Мэтта в свои опасные будни, кем бы они ни был — он сам сказал, что не воин. Нельзя быть эгоисткой и пытаться жить нормальной жизнью, которую Чёрной Вдове иметь не положено. — Твоё сердце, — вдруг заговорил Мэтт. — Когда ты спрашивала о Зимнем Солдате. Оно билось слишком быстро. И ты назвала его по имени. — Просто он уже стрелял в меня однажды. — Тот шрам? Вместо ответа Наташа вздохнула. — Таша… Ты всё ещё его любишь? Он сам дал ей шанс обезопасить его и уйти. Оставалось только сдержать сердце и прикрыть свою ложь. — Да, — произнесла она, глядя на медленно падающие снежинки. Мэтт ничего не ответил. Просто откинулся на спинку дивана и будто бы перестал дышать. *** Сочи, 2012 год, февраль У Наташи всё ещё зуб на зуб не попадал, хотя Коулсон вытащил её из ледяной воды пару часов назад. Она сидела у него в номере — роскошном, надо сказать, — пила мерзко тёплый виски и пыталась согреться, кутаясь в гостиничное пушистое полотенце. — Ты бы поаккуратнее, Наташа, — Фил устало вытаскивал запонки, которые даже не с первого раза выходило расстегнуть. — Не каждому из нас есть, что терять. А дело генерала Стародуба не стоит того, чтобы мистер Мёрдок потерял любимую женщину. Очередной глоток выжег горло до боли. — В любовь играют дети, Фил, а я — взрослая девочка, шпионка. Всё кончилось. Коулсон замер и случайно положил запонку в пепельницу, где покоились два Наташиных окурка. — Как это? — Так. Пообещай мне, что никто не узнает про него, хорошо? Или уже поздно? — Эту тайну я унесу с собой в могилу. Фил сел на кровать рядом с Наташей. Обнял её за плечи, поправил махровое полотенце. Провёл по кончикам недавно обрезанных рыжих волос с жалостью. Он всегда всё понимал, понимал больше, чем его просили агенты. И поэтому плеснул Наташе ещё виски. — Что с Зимним Солдатом? — спросила она, принимая дрожащими пальцами бокал. — Вообще-то это не твой уровень доступа и даже не мой, — Фил вздохнул. — Но Фьюри проговорился, что Пирс проболтался, что Рамлоу доложил, что объект наконец ликвидирован. Можешь больше не беспокоиться. — Хорошо, — бесцветно улыбнулась Наташа. Второй бокал виски оказался безвкусным.