***
Йоханэ смотрел в окно, когда двери автобуса вновь открылись, и в салон вошли его друзья. Алюми тут же побежала искать места, за ней молча следовали Хана с Мэном. Брюнет выдохнул. О том, что вся команда едет в экскурсию в Киото он узнал за пару минут до выхода. Тамао-сан лично пришла доложить об этом. Парень подозревал, что предсказательница устроила это сама, вот только мотивов её он не понимал, как и просьбы позаботиться о Хане во время этого путешествия. Он помнил, как необычайно задумчиво выглядела девушка, которую называли грозой целого района. — Йоханэ-кун, пожалуйста, позаботься о Хане, — она сказала это уже самого выхода, переодевая сандали, когда Люка отошла на кухню. — Знаю, что эгоистично о таком тебя просить, но меня странное предчувствие, что у тебя это получится. — Конечно, Тамао-сан, — согласился парень, только потом, понимая, что сделать это будет ему не так-то просто, особенно с учётом последних дней. — Я сделаю всё, что в моих силах. Тогда у него сложилось странное чувство, что предсказательница клана Асакура хочет что-то ещё добавить, возможно, предостеречь, но она только улыбнулась и напомнила, что при особо сильных проблемах, всегда можно обратиться к Алюми. Да и Мэн будет на подхвате. Теперь, уныло изучая двор школы, Йоханэ уже жалел о своём поспешном обещании. Он даже боялся представить ситуацию, в которой пришлось бы просить о помощи МэнаТао. Это что, убийство президента Японии? — Могу я здесь сесть? — раздался знакомый голос. Йоханэ вздрогнул и слегка испуганно посмотрел на Хану. — Я ничего не собираюсь делать. Просто все остальные места уже заняты, — тут же добавил блондин, заметив его состояние. — А что Алюми? — Йоханэ приподнялся и посмотрел в сторону шаманки, которая демонстративно сидела с Мэном, таким образом, отгородившись от Гакко, который впервые выбирался в Киото. — Могу ещё сесть с одноклассниками, но не уверен, что им понравится такое соседство, — добавил Хана. Кузен понимающе кивнул. — Конечно, садись, — он закинул рюкзак под ноги. Хана со вздохом уселся, так же запинываясвою под кресло. — Не выспался? Неважно выглядишь, — сочувственно поинтересовался друг. — Ага, Алюмиприпёрлась в пять утра и заставила всех собраться, — блондин зевнул. — Ехать всё равно долго, я посплю. — Да, без проблем. Я не буду мешать, — заверил кузен и уставился в окно. Он слышал, как зашуршал Хана, удобнее устраиваясь, потом всё стихло, а вскоре и автобус тронулся. Йоханэ лениво изучал быстро сменяющие пейзажи, сам борясь со сном. Неожиданно кто-то коснулся его плеча. Парень посмотрел наХану, который заснув невольно устроил голову на его плече. Друг сладко сопел и казался бесконечно милым. Просто наивный ребёнок, брошенный собственными родителями. Йоханэ улыбнулся и осторожно коснулся золотых волос. Мягкие. Прямо как у кошки. Не переставая улыбаться, он сам закрыл глаза и, прислонившись к другу, погрузился в приятную дрёму.***
Хане снилось, что кто-то щекочет его лицом пером. Он всячески вертелся, пытаясь избежать прикосновений, но ничего не получалось. Парень, зевнув, недовольно раскрыл глаза и непонимающе уставился на чёрные волосы. Кожу резко обожгло, а сердце сильно забилось. Рядом с ним спал Йоханэ. Стараясь не разбудить друга, блондин осторожно освободился и мутными от сна глазами посмотрел в окно. Они приехали. — Уже пора? — проснулся Йоханэ. Синие глаза казались светлее обычного, волосы были взъерошены. Хана улыбнулся уголком губ. Интересно, как выглядит кузен, когда с утра просыпается? Наверняка подолгу приглаживает волосы у зеркала. — Да, — Хана принял равнодушный вид и потянулся за сумкой. Автобус остановился. Подростки гурьбой высыпали на улицу, радостно потягиваясь и уже предвкушая скорое веселье. Чуть в стороне стояли шаманы. Алюми пристально смотрела на своего жениха, который предпочитал изучать парадный вход гостиницы. Мэн и Йоханэ буравили друг друга взглядами. Вернее Тао пронизывал брюнета каким-то мрачным взглядом, словно подловил его на каком-то грязном поступке, а Йоханэ всё сильнее убеждался, что у такого человека он не будет просить помощи, даже если это будет последний шанс выжить. Поэтому пытался завязать разговор с Гакко. — Не расслабляйтесь, — заговорила Алюми строгим голосом. — Мы тут не только для того, чтобы прикоснуться к истокам культуры и написать эссе по возвращению. Наше главная задача состоит в том, что вероятнее всего именно здесь состоится первый бой. — Именно поэтому ты всех сюда приволокла? — равнодушно поинтересовался Хана. — Не приволокла, а позаботилась о целостности команды, — тут же поправила его девушка. Йоханэ вздохнул. С такими темпами Алюми никогда не сможет наладить общение с Ханой. Он покосился на друга. Не в этом ли была причина его странного отношения к нему? Может, стоило помощь будущей паре наладить контакт? Он подошёл ближе к шаманке и спросил: — А что будем делать до боя? — До боя? — блондинка замялась. — Предлагаю просто не высовываться, изображать из себя обычных подростков. — Отлично. Тогда начнём это прямо сейчас, — Хана закинул лямку рюкзака на одно плечо и развернулся, уходя от сокомандников. — Дурень, — поджала губы девушка. Йоханэ грустно посмотрел на неё и покачал головой. Алюми становилось жалко.***
Алюми открыла дверь гостиничной комнаты и вместе с одноклассницей вошла внутрь. Она вяло бросила сумку у кровати и без сил повалилась на кровать. Почему-то внутри была пустота. Девушка зажмурилась и попыталась избавиться от неприятно, ноющего чувства. — Алюми, что-то случилось? — Кику проворно заполняла полки вещами. — Нет, — открыла глаза шаманка и грустно уставилась на неё. — Неужели опять поссорилась с Ханой? — догадалась она. — Он такой хулиган. Как вообще ты не боишься с ним общаться? Мне даже рядом стоять неприятно, — девушка шутливо вздрогнула и игриво потянула кудрявую прядку, распрямляя её. — Мы просто знаем друг друга с детства, — Алюми перевернулась на спину и уставилась на потолок. Кику была милой девушкой с задорными кудряшками. Как и Алюми она много лет прожила за границей и теперь испытывала огромные проблемы с писанием японских слов. Но при этом она обладала тем необыкновенным чувством расположения к себе людей, что даже Алюми чувствовала к ней особое доверие. — На самом деле он не такой, — шаманка слегка улыбнулась. — Влюблённым всегда так кажется, — Кику пожала плечами, доставая из чемодана сарафан. — Но чаще всего все мальчишки оказываются настоящими демонами. — Демоны? — блондинка поднялась с кровати и поспешно проверила потайной карман своей сумочки. Бобы были на месте. — Очень может быть. Я пойду, прогуляюсь, — она вышла из номера. — Только не ссорься с ним опять! — крикнула вдогонку Кику. — Посмотрим, — Алюми быстро отправилась на поиски своего горе-жениха.***
Хана, сделав парочку кругов вокруг отеля, не спеша вернулся в свою комнату. Можно было догадаться, что делить он её будет с Йоханэ. Правда, он не переставал надеяться, что ему повезёт, и он будет довольствоваться одной комнатой. Но радовало и то, что это кузен, который не будет вздрагивать по ночам, потому что его сосед видит призраков, как поступил бы другой нормальный человек. Он осторожно открыл дверь и вошёл внутрь. Друг разбирал сумку, с педантичной точностью расставляя ванные принадлежности. Хана плюхнулся на кровать, из-под полуопущенных ресниц он с интересом наблюдал за точными и экономичными движениями друга, отмечая, что синяки на запястьях успели сойти и теперь они снова были белыми. — Хана, ты когда сумку разбирать будешь? — поинтересовался брюнет. — Позже, сейчас не хочу, — вяло отмахнулся друг. — Как знаешь, — Йоханэ вернулся своему занятию. Он аккуратно извлекал одежду, осторожно разглаживал образовавшие складки и прятал её в комод. Хана видел, как нежно касаются ткани длинные пальцы, как натягивается футболка, очерчивая позвонки, когда он тянулся к верхним полкам. Временами брюнет заправлял за ухо пряди волос, которые успели растрепаться и теперь слегка завивались. Хана сглотнул и прикрыл глаза. В мыслях он крепко хватал эти запястья, подносил к губам и целовал, не забывая напоследок впиться в них зубами, чтобы кожа покраснела и натянулась, образовывая порезы. Он ощутил, как тело объял жар, и возбуждение заструилось по венам. Парень схватил подушку, обнял её и свернулся со стоном. — Что случилось? — Йоханэ недоумённо повернулся к нему. Но ответить шаман не успел. В двери постучались. — Ты кого-то ждёшь? — Нет, — невнятно промычал Хана, кусая подушку. Стук повторился. Йоханэ со вздохом открыл. На пороге стояла Алюми. Шаманка без спроса вошла в комнату, критически оглядела не распакованную сумку жениха, потом окинула надменным взглядом брюнета и подошла прямо к кровати Ханы. — Как понимать твоё поведение? — Алюми долго плутала по коридорам, обдумывая своё решение. Её не устраивало нынешнее положение дел с её будущим супругом. Но жеманиться, лелеять и ждать, как все, она не умела. Поэтому, набравшись смелости, решила спросить всё напрямую. — О чём ты? — Хана и не думал подниматься, продолжая так и лежать в скрюченном положении. Только выплюнул уголок подушки. — О нас, — мысленно сосчитав до десяти, шаманка заговорила, — ты знаешь, что нам придётся заключить брак. Это не столько моя прихоть, сколько желание твоих родителей. Но, почему-то, с твоей стороны я не получаю никакого содействия. Складывается впечатление, что только я пекусь о нашем будущем, стараясь стать идеальной женой, подобно твоей матери. Стараюсь, мучаюсь, так, словно нужно это только мне. Йоханэ, округлив глаза, слушал шаманку, не переставая удивляться её силе воли и…наглости. Сказать такое напрямую это поступок одновременно смелый и ненормальный. Он внимательно посмотрел на неё. Алюми выглядела сильной, сильной морально и духовной. Такая могла спасти своего жениха от любой напасти. Парень опустил голову, куда уж ему пытаться защитить Хану, когда он даже о себе позаботиться не может. Хана поднялся, отбросив подушку куда-то на пол. Кузен кожей чувствовал, как по коже пробежал мороз, словно в комнате появился злой дух. — Забудь «нас», — тихим, размеренным голосом заговорил Хана. — «Нас» никогда не было. Всё это твои глупые фантазии. Родители? Где они? Их нет. Я не собираюсь слушать тех, кого не видел столько лет, тех, кто даже не интересуются моими делами. Поэтому уйди. Алюми отшатнулась от парня. Она открыла рот, словно хотела что-то сказать. Потом резко сжала кулаки и бросилась прочь из комнаты. Двери за ней захлопнулись. — Дура, — бросил вслед Хана. Йоханэ чувствовал холод, струящийся от друга. И мог с уверенностью сказать, что обычного вздорного, но доброго Ханы уже нет. Глаза его холодны, как льдины, поймавшие солнечный свет на далёком севере. Вспомнилась просьба Тамао-сан. Проклиная себя, парень осторожно приблизился к шаману. — Хана, не сердись, — начал он, стараясь говорить твёрдо и не выдавать дрожь. — Алюми просто очень беспокоится за тебя. Она не желала ничего плохого, — блондин сохранял упорное молчание, — давай, я схожу за ней, и мы вместе попросим у неё прощения? — он сделал шаг в сторону двери, желая как можно быстрее покинуть холодное помещение. — Стой, — грубо остановил его Хана. Он крепко схватил его за запястье и больно сжал. — Хана, мне больно, отпусти, — попросил кузен, чувствуя, что теперь он снова попался в ловушку. Но блондин и не думал выполнять просьбу. Вместо этого, не выпуская друга из хватки, он в два шага дошёл до двери и повернул ключ в замке, потом резко прижал парня к стене и жадно его поцеловал. Йоханэ забился, пытаясь вырваться, чувствуя, как сильнее сжимают запястье, выворачивая его. Шаман вскрикнул, тем самым впуская в рот чужой язык. В этот раз всё было гораздо страшнее. Он не был на просторной лестничной клетке, откуда можно было сбежать. А был заперт в четырёх стенах, где без посторонней помощи не выбраться. Только сейчас он ощущал насколько Хана сильнее его физически. Шаман прекратил терзать чужой рот и перешёл на шею, оттянул ворот рубашки и вонзил зубы в шею. Йоханэ вскрикнул сильнее, усиливая своё сопротивление. В какой-то миг ему удалось вырваться. Он оттолкнул от себя друга и кинулся в другой конец комнаты, но Хана крепко схватил его край футболки, что привело к падению обоих. Больно врезавшись головой в пол, Йоханэ взвыл, упуская изполе зрения парня. Воспользовавшись этим, Хана схватил руки брюнета и, вытянув, пригвоздил к полу, не позволяя двинуться. Сам блондин снова укусил кузена за шею, на этом раз вгрызаясь в кожу до алых капель. Коленом он раздвинул ноги парня, ещё сильнее фиксируя его в одном положении. — Хана, пожалуйста, — с мольбой попросил шаман. Он чувствовал, как начинают течь горячие слёзы, и ненавидел себя за слабость Укусы на шее начинали гореть огнём. Хана задрал футболку до подбородка и теперь со странным вожделением вылизывал живот, не забывая кусать мягкую кожу. Один раз он поднял глаза и уставился на друга, словно неожиданно проснулся и теперь не понимал, что творит. Но стоило Йохане увидеть полностью жестокие, чужие глаза, смотрящие на него с восторгом хищника, как он резко прекратил всяческое сопротивление, понимая, что спасения нет. Брюнет задрожал от слёз, ощущая, как они скатываются по щекам, подбородку. Прикосновение к коже были неприятны и мерзки. Он чувствовал, как Хана стремительно стягивает одной рукой с него штаны, ногтями проводит по внутренней стороне бедра. Потом наклоняется и кусает, наблюдая, как багровые цветы расцветают на теле. Хана отпустил из захвата руки шамана, видя, что жертва сдалась и смирилась со своей участью. Йоханэ зажмурился, не желая видеть дальнейшего. Он слышал, как зашуршали вещи, потом наступило напряжённое молчание. Пальцы коснулись его рта, стремясь попасть внутрь. Брюнет помотал головой, пытаясь избежать прикосновения. — Не усложняй, — властно приказал Хана. Всё ещё не открывая глаз, Йоханэ приоткрыл рот. Пальцы проникли внутрь, схватили за язык. Когда они достаточно увлажнились, Хана вытащил их и снова одной рукой стал удерживать кузена на полу. Пальца коснулись ануса. Йоханэ сжался, стараясь избежать вторжения в своё тело. Но они усилили давление и с трудом проникли. Йоханэ заплакал сильнее. Пальцы больно и неуклюже растягивали его, обжигая ногтями нежные стеночки. Потом они резко исчезли, в Йоханэ появились новые силы к сопротивлению. Он сильнее задёргался, пытаясь вырваться, без конца моля о прощении, свободе, милости. Но крики только подстёгивали. Хана надавил на сжавшуюся дырочку и осторожно стал проникать внутрь. Йоханэ был потрясающе тугим и горячим. С болью приходилось двигаться, чтобы сильнее ощутить пылающую глубину. Хана резко и сильно толкнулся внутрь. Полностью входя в тесное нутро. Йоханэ зашёлся киком, после чего обессилено заплакал. В комнате раздавался его скулёж. Йоханэ чувствовал мощные толчки, ощущал в себе твёрдый член, пронизывающий его и желал только об одном. Нет не смерти или мести. Только чтобы это быстрее закончилось. Чтобы он смог забраться в какой-нибудь угол и постараться уничтожить свою память. Боль заполнила сознание. Он чувствовал редкие вспышки удовольствия, когда Хана касался простаты. Но они были такими же яркими, как и боль, что не приносили наслаждения, только усиливали чувство собственной низости, добавляя более насыщенный цвет страданию. Брюнет почувствовал, как Хана ускорился и зажмурился, не желая видеть его горящие глаза и слышать пошлые хлюпающие звуки. Резко блондин зарычал, больно впился в его шею. Йоханэ почувствовал, как его заполняет горячая сперма и забился в истерике. Потом, когда Хана вышел из него и без сил завалился рядом, брюнет чувствовал, как семенная жидкость толчками вытекает, как горит и сжимается дырочка, а капли пота скатываются по шее, он неожиданно почувствовал страшное безразличие и отрешенность. А после наступила темнота.