***
«Дружить оказалось легко». Именно такие слова сказал утром Йоханэ неделю спустя за завтраком. Он вместе с сестрой чинно поедал яичницу, когда та неожиданно заговорила. — Ты слишком много времени проводишь с Ханой-куном, — Люка смерила младшего брата строгим взглядом. — Это может отрицательно сказаться на нашей миссии. — Я помню, — Йоханэ смущённо отложил палочки. — И Хана-кун тоже. Он просто помогает мне привыкнуть к новому для меня миру. Люка прищурила тёмные глаза и величественно смахнула длинные волосы. Она не верила ни одному слову брату. Может так и считал сам Йоханэ, но Хана был ещё тем змеем-искусителем и, наверняка, водил за нос её доверчивого и наивного братика. — Просто не будь растяпой, — предупредила она, поднимаясь. — Дружба, какая чепуха! Сама Люка тоже завела некоторые дружественные отношения, но лучше бы и дальше оставалось угрюмой и молчаливой одиночкой. От этих дружков ей точно не становилось лучше. — Хана добрый, — едва слышно сказал шаман, тоже поднимаясь, словно опасаясь реакции сестры. Хана добрый. Он повторял это во время всего пути до школы. Бубнил под нос, когда поднимался по лестнице, чтобы добраться до нужного кабинета. И прекратил лишь только тогда, когда появился сам блондин. Вот только кажется, Хана не был такого мнения о себе. Он вошёл в класс без всяких слов приветствия и манер, просто пнул входную дверь и бросил рюкзак у парты, даже не заметив своего друга. Йоханэ задумался, пытаясь понять, что же могло случиться за вечер, и ещё раз внимательно посмотрел на парня. Золотистые волосы были привычно прихвачены, а глаза мрачно изучали пейзаж за окном. Асакура тоже посмотрел в окно. Там, за пределами школьной территории, мягко шелестела сочная тёмно-зелёная листва, тесно сплетённые ветки деревьев, образовывали живой купол, удерживающий небесный океан. Здесь не было слышно стрекотания цикад. Но парень был уверен, что сейчас они все наполняют леса своей необычной музыкой. — Хана-кун, доброе утро, — наконец сказал Йоханэ, осторожно касаясь локтя друга. Шаман вздрогнул и потемневшими глазами посмотрел на одноклассника. Спустя секунду золото в глазах потеплело и легко заискрилось. Йоханэ облегчённо перевёл дыхание. — Не особо оно и доброе, — промычал шаман, вытягивая ноги под партой и сонно зевая. — Снова Тамао-сан? — сочувственно поинтересовался кузен. — И да, и нет, — прищуренный взгляд стрельнул в сторону кружка девчонок. Алюми повела плечами, словно почувствовала зрительную атаку. — Понятно, — Йоханэ улыбнулся. — Снова доставали с будущей женитьбой. — Этого не будет никогда! — разозлился Хана. — Но ведь так решили ваши родители, — брюнет недоумевал. — Мы уже об этом говорили, — недовольно пробурчал Хана, переводя взгляд на друга. Злиться он перестал, скорее, был просто измотан. — Хватит об этом. — Хорошо, — легко сдался Йоханэ. Иногда было легче не злить Хану просто так. — Вместо того чтобы пытаться во всём этом клубке разобраться, лучше помоги мне с домашними. Учитель сказал, что любой, кто получит меньше пятидесяти баллов за итоговые тесты в Киото не поедет. Йоханэ ощутил привычный восторг, стоило только упомянуть будущую поездку. Это была его первая поездка за пределы родного города, и он очень сильно волновался из-за неё. Было одновременно и страшно и любопытно. Поэтому, когда Хана в привычной ему манере стал всячески увиливать, он намертво вцепился в его рукав и не отпускал до тех пор, пока парень не сдался под его умоляющим сверкающими синими глазищами. Помогло и то, что сам Хана имел несчастье по неосторожности подобное пообещать. И вот, когда казалось бы все проблемы устранены, появился учитель, который явно намеривался всё испортить. — Конечно! Сразу после уроков найдём пустой кабинет и… — Нет, — перебил его Хана, — у меня дома. — Так даже лучше, — кузен улыбнулся.***
Хане было тяжело. Он мог потрогать эту тяжесть и описать её. Она напоминало удушливое лето, когда трава теряет свой свежий зелёный свет, превращаясь в жёсткую солому, а воздух страшно густой и плотный. Тогда даже дышать становилось тяжело. А ещё это напоминало длительную лихорадку напополам с безумием. Когда одновременно хочется и нельзя приложить прозрачные кубики льда к своему измученно пылающему больным огнём телу. И подобное ощущалось всё время, когда рядом был Йоханэ. За ним было приятно наблюдать, следить, как он жмурился от солнца, когда лучи резко попадали в глаза, или прикусывал нижнюю губу, если на тесте задачка отказывалась легко даваться. Ему нравилось ненароком коснуться его руки, когда тот объяснял новую тему или крепко сжать в своих руках прохладную ладонь, когда они опаздывали на урок и запыхавшийся Йоханэ не успевал за сумасшедшим бегом друга. Хана так часто смотрел на него, что тот начинал ему снится, после которых обязательно становилось мучительно сладко и гадко. Собственно со снов-то всё и началось. Когда ему впервые приснилось, что он, держа в крепких объятиях, поцеловал своего кузена, это было странно. Такое могло иметь место быть в жизни, поэтому Хана отнёс сон к разряду побочных, вызванных его такой странной любовью, которая, как он в тайне иногда надеялся, однажды ранним утром просто куда-нибудь исчезнет. Но тот сон исчез без всяких последствий. А последующие за ним язык совсем не поворачивался назвать невинными и забыть. Они яркими картинками оживали по утрам и жаром в паху, из-за чего приходилось себя силком вытаскивать из кровати и спешно охлаждать разыгравшуюся фантазию. Поэтому только когда Йоханэ осторожно вошёл в гостиницу ФунбариОнсен Хана осознал масштабы всей трагедии и мысленно воздвиг памятник своему дебилизму. Скромно устроившись в комнате друга, Йоханэ с интересом изучал интерьер. В прошлые разы он как-то не дошёл до этой комнаты и теперь восполнял упущенное знание. Зазвенели стаканы, и в комнату вошёл Хана с подносом. Йоханэ быстро вскочил и бросился помогать, но шаман взглядом попросил не вмешиваться и сам осторожно поставил свою ношу на стол. — Не слишком ли много льда? — недоверчиво спросил кузен, изучая один из стаканов сока, наполовину разбавленный льдом. Правильнее лёд, в который добавили немного сока. — Нет, самое то. Это мне, — очень прохладительный напиток Хана придвинул себе. — Это вредно, — не смог удержаться шаман, доставая тетради и раскладывая их на столе. — Не играй роль моей мамочки, — ухмыльнулся Хана, — тут и без тебя таких желающих много. Друзья рассмеялись, представив Алюми, облачённую в передник, строго выговаривающую Хану за то, что он вышел на улицу без шапки. Позже образ шаманки сменился на семейного повара, в этом случае прибавлялся ещё и суповой половник. — Ладно, не будем отвлекаться, — с напускной строгостью сказал Йоханэ, не переставая улыбаться, — у нас много дел. — Конечно, — согласился Хана. Время было древней полуживой улиткой, которая медленно плелась, оставляя за собой неровный след на песке. Хана честно пытался слушать, он даже запомнил странную формулу, которая должна была ему очень помочь и пригодиться на тесте. Но сосредоточиться никак не получалось. Куда было приятнее смотреть, как Йоханэ старательно водит ручкой по листку, вслух проговаривая свои действия. Он мог следить за каждым движение губ, ощущая, как тяжелеет и густеет воздух вокруг него. Всё вокруг плавилось, искажалось и казалось тягучи медленным, а ещё переливалось, словно свежая ложка мёда. Золотистого и ароматного, пахнущего сладкой пыльцой и лугом. Ещё Хана смотрел на тонкие запястья, которые страстно хотелось со всей силы сжать и наблюдать, как на белой коже проявляются алые следы. Были ещё и ключицы, видневшиеся из-за ворота слегка расстёгнутой рубашки. Шаман не помнил, сколько так зависнув, наблюдал за капелькой влаги, выступившей на шее и медленно прокатившейся вниз. Руки горели от желания её стереть, а ещё лучше слизнуть. — Хана, ты меня слышишь? — Йоханэ помахал рукой перед глазами друга. Шаман вздрогнул и, густо покраснев, опустил голову, отмечая, что и синева глаз стала темнее из-за беспокойства. — Всё хорошо, — с трудом сказал он, подтягивая к себе стакан и залпом его осушая. Зубы больно ударились о лёд и заскрипели. — Ты весь красный, — сказал Йоханэ, поднимаясь. — Думаю, на сегодня хватит. — Мы ведь мало что сделали, — неуверенно сказал Хана, успокаиваясь и спокойно смотря на друга. — Почему же, мы многое разобрали, — не согласился кузен. — Но если всё вылить сразу, то ты только запутаешься, и всё станет хуже. На сегодня достаточно. — Хорошо, — согласился Хана. — Остальное завтра. — Именно, — Йоханэ улыбнулся, а Хана снова почувствовал странное давление и острое желание коснуться его. Поддавшись чувствам, он порывисто схватил кузена за ладонь и слегка сжал её. — Что такое? — не понял Йоханэ, от удивления округляя глаза. — Просто хотел поблагодарить, — шаман натянуто улыбнулся, поспешно отпуска руку. Кожу жгло. — Всё хорошо, — Йоханэ ничего не заподозрил и принялся собираться. Он что-то весело говорил о своей сестре, у которой вроде тоже появился друг, тот самый парень со странной причёской, а ещё книге, которую взял в библиотеке, но Хана не особо его слушал, улавливая лишь отдельные слова. Он лишь осознал, что именно сейчас необыкновенно сильно хотел воплотить иллюзию своих снов и боялся своего желания.