Магнус сидел на высоком барном стуле на кухне своего лофта и пил свой утренний кофе — он определённо точно помнил, из-за чего проснулся полчаса назад. Он помнил, как говорил во сне, чувствуя, как сходит с ума. Это нельзя было отрицать, он точно знал, что происходило — невозможно игнорировать то, что касается тебя. Александр Лайтвуд или виновник всех происходящих с Магнусом вещей.
Магнус повторял. Магнус каждый день повторял себе правила, которые невидимым, но водостойким маркером написал себе в голове, без возможности зачеркнуть их или выкинуть за ненадобностью. Он должен был их соблюдать. Он, на минуточку, Верховый Маг Бруклина, и как он мог вообще позволить себе быть слабым?
Но Алек заставлял его чувствовать себя таким особенным. Впервые за сотни лет после изнуряющих и абсолютно несчастных отношений с Камиллой Александр заставил его почувствовать себя
живым. Он чувствовал себя нужным, по-настоящему стоящим, красивым,
любимым. Но разве не Магнус должен знать, как никто другой, за столько лет жизни, что по-настоящему счастливых сказок с хорошим концом не бывает?
Магнус написал их ещё полгода назад, когда всё только началось, но не думал, что действительно будет ими пользоваться. Он думал, что Александр ещё глуп и наивен, что он сам не до конца понимает, что хочет, и как только попробует всё, что ему ранее было недозволенно из-за строгости родителей, сам вернётся к нему и будет вымаливать прощения. Так и произошло, но намного раньше, чем Магнус ожидал.
Бейн застукал парабатаев целующимися в зале для тренировок утром, и уже днём лофт был буквально атакован Александром, который безумно хотел извиниться за то, что произошло утром. Он кричал, что Магнус всё не так понял, что всё это ошибка и что он любит только его одного, и всегда будет любить. Магнус успел написать себе правила, но по доброте душевной решил всё-таки простить своего нерадивого нефилима — с кем не бывает, ведь так? Тем более, Алек был влюблён в Джейса годами, а с Магнусом он знаком едва ли год, и как тут не попробовать?
Но что-то невинные пробы перетекли в открытую дегустацию, которую маг не мог терпеть.
Магнус застукал их снова в комнате Джейса, и он был даже рад, что не увидел их в горизонтальном положении — это бы тут же разбило его сердце вдребезги без возможности на восстановление даже через сто лет. Так что, может это даже плюс, что он зашёл к ним так рано?
Тут Магнус решил не церемониться — он зачем-то написал эти правила, значит, нужно их выполнять? Он поставил защитные чары на свой лофт, не пуская в него никого, даже Катарину и Рагнора, выключил свой мобильный телефон и уж точно не хотел знать ни о каких нападениях, даже самых страшных, в которых он обязательно должен был принять участие, чтобы спасти себя, свой народ и, конечно же, нефилимов, за которых он теперь ручался жизнью. Для него всё стало неважным, но…
Но через двадцать четыре часа Александр снова оказался в постели мага, и он недоумевал, как позволил такому случиться.
Дальше всё шло хорошо, и если Бейн и видел парабатаев вместе, то они явно обсуждали какие-то деловые моменты, и намеков на романтику там не было. Магнус позволил себе расслабиться — кажется, двух раз достаточно, чтобы понять, что сердце мага не железное и что оно может разбиться, если обходиться с ним так. Или, может, всё же недостаточно?..
Третий раз был в коридоре у стены — торопливо, опасно,
горячо. Магнус хмыкнул и понял, что ему нужен глинтвейн, такой же горячий и опасный, чтобы пережить всё это. Через пару часов он снова увидел Алека в глазок своей двери, и через десять часов он снова сдался — ну разве можно не открыть дверь, если охотник спит на холодном полу? Заболеет же.
Четвёртый — в библиотеке, пятый — в кабинете для собраний, слава богу, пока там никого не было. Магнус перестал надеяться на что-то, после он уже перестал наведываться в Институт и разыскивать там Александра — он приезжал, делал свою работу и уходил через портал, надеясь не пересечься ни с кем из охотников, кто хотел бы с ним поговорить. В том числе и с Алеком.
Для Магнуса его правила стали молитвой: не поднимать трубку, не открывать ему дверь, не помогать ему, какой бы просьба не была. Бейн радовался, что его контракт с Институтом скоро закончится, и он сможет отправить туда какого-нибудь другого мага для поддержания защиты — всё складывалось идеально. За исключением того, что в сердце зияла огромная дыра, которую невозможно было заткнуть ничем — ни алкоголем, ни вечеринками, ни лаской Председателя Мяо. Всё стало скучным, обыденным и пресным. И ничто не помогало, кроме как…
Магнус знал, что он должен быть сильным. Пройдёт сто лет — и станет легче. Главное, пережить сейчас, и повторять про себя правила, даже когда очень хочется сделать иначе.
***
Магнус лежал в кровати и ухмылялся, вспоминая всё это — каким он был глупым, когда писал все эти правила, думал, что будет их исполнять во что бы то ни стало, что будет сильным. Он лежал и чувствовал чужое дыхание рядом, то, как сильные руки, покрытые рунами, обнимают его и притягивают ближе к себе — прямо сейчас Магнус чувствовал себя особенным. Он вдохнул родной запах, вспоминая, как перепугался, когда получил сообщение от Маризы Лайтвуд:
«На Институт напали, семь наших охотников при смерти, Александр серьёзно ранен. Приезжай»
Но теперь это не имело значения — Алек действительно был при смерти, но теперь он лежит здесь, рядом, сопит и обнимает его крепко-крепко. Пусть это будет ненадолго, и как только он вернётся в Институт, он будет обнимать и целовать своего парабатая, который поведёт его в свою комнату под каким-нибудь смехотворным предлогом.
Кажется, пора писать новые правила.
