Холодный май

Октябрь пролетел незаметно. Прошёл день рождения Беллы, на который мы остались в Хогвартсе — девочка яро воспротивилась поездке домой, так что праздновали мы в гостиной Слизерина. Там фактически были только свои, ведь на маленький праздник змеек идти хотелось далеко не всем. Единственным действительно ярким событием октября стали дуэли третьекурсников, к коим относилась Белла. И сейчас я объясню почему. В тот день ничто не предвещало беды. Белла почти не нервничала, мы уже были в Зале. Идти сюда снова мне не очень хотелось, но ради сестры я всё-таки явилась. Правда стояла я с книжкой и тихо просила Беллу закончить побыстрее. — Я же знаю, что ты можешь…, а завтра контрольная по зельям, я почти ничего не понимаю и… — Да поняла я, поняла, — рассмеялась девушка и направилась к своей площадке. И всё-таки что-то не давало мне покоя. Хотелось броситься следом за сестрой и остановить её. Но я этого не сделала. И зря. Девочка едва не убила своего однокурсника, Хьюго Гойла. Она просто перенервничала и, защищаясь, бросила в него заклинание из арсенала Блэков. Когда купол растаял, к мальчику бросились старшекурсники, но тщетно. Снять его мог только представитель нашей семьи, а Белла не знала как. Слава Мерлину, успела Меда. Девочка растолкала собравшихся и осторожно нейтрализовала последствия проклятья. Гризельда лишь пожала плечами и сказала, что «парень сам виноват, нечего тупить», а вот его брат, Винсент, был с ней отнюдь не согласен. Староста мальчиков поднял столько шума, что пришлось накладывать на пятикурсника силенцио. Ну да ладно, успокоить-то мы успокоили, но новое правило появилось. Было объявлено, что отныне проводится женский и мужской турнир, так что со следующего года победителей будет два. Слагхорн, так не вовремя явившийся на разбирательство, поддержал Винсента, так что слизеринцы быстро заткнулись. Что примечательно, Блэков виноватыми не ставили — все несчастья (и новое правило в частности) повесили на Хьюго. Прошёл Хеллоуин, закончились осенние каникулы, которые я провела вместе с большинством школьников в Хогвартсе. Было весело. Люциус заставил меня отложить книги и почти всё время мы гуляли вместе с Ноттами, ходили в библиотеку, тренировали бытовые заклинания, я вместе с Медой ходила к мадам Помфри на дополнительные занятия колдомедициной. И снова началась учёба. Предметы давались мне относительно легко, я зубрила, уделяя особое внимание чарам и зельям. Мои оценки, кои ставились в табель успеваемости каждую неделю и отсылались родителями, если сначала и сбивали парой-тройкой «Выше ожидаемого», то теперь всё полностью вышло на «Превосходно». Ну, это было естественно. Всего предметов на первом и втором курсах было восемь: астрономия, заклинания, ЗОТИ, зельеварение, история магии, травология, трансфигурация, полёты на мётлах. Приятной неожиданностью стало то, что помимо «волшебных» предметов в школе преподавались и стандартные дисциплины, такие как арифметика, каллиграфия, английская и зарубежная литература, английский, французский и немецкий языки, а также география. Посещала я эти уроки с удовольствием, тщательно конспектировала и читала предложенную литературу. Так, на этих уроках, я вновь перечитала «Белый Клык», «Ромео и Джульетта», стихи Теннисона. Множество незнакомых мне книг, однако совершенно очаровательных, так же попали мне в руки. «Памяти Анзонетты Петерс» вызывала на глазах слёзы, «Малышка Кейти и Джим-весельчак» заставляла хохотать, «Великие чудеса природы» Ричарда Ньютона прекрасно подходила для углублённого изучения географии, а стихами Байрона, Теннисона, сонетами Шекспира я зачитывалась до поздней ночи. «Сон в летнюю ночь» вызвал такую бурю эмоций и переживаний, что мы с Дженни ещё неделю чуть ли не ночевали в библиотеке, вычитывая про эльфов, и ещё около недели искали этот волшебный народец под каждым кустом. «Истории о девочке Эмили», «Полианна», «Аня из Зелёных Мезонинов», «Таинственный сад», «Маленькая принцесса» читались по вечерам у камина, с чаем и пледами. Честно говоря, атмосфера, которая царила на факультете, мне безумно нравилась. Я чувствовала себя дома. Да, некоторые из ребят были грязными врунами, подлецами и, быть может, вовсе плохими людьми, но таких держали в узде. Слизеринец никогда не мог просто так навредить слизеринцу, таков был нерушимый закон, обет, даваемый каждым, кого определяли на факультет змей. И хотя это не мешало мне ставить на комнату и вещи лучшую защиту, на которую я была способна, чувствовала я себя здесь в относительной безопасности. А долгими осенними вечерами, когда Тони был занят теорией, Люци играл в шахматы с Барти, а сёстры устраивались в кругу рукодельниц, я остро ощутила тоску по любимой маленькой библиотеке. И тогда я, беря в руки очередную вязаную салфетку, садилась на широкий подоконник и смотрела на подводный мир, болтала с русалками знаками, стараясь угадать, о чём они думают. Уроки проходили средне, друзья были рядом, а библиотека Хогвартса казалась бесконечной. Я училась, вышивала, корпела над домашним заданием и с нетерпением ожидала поездки домой. До Рождества не случалось ровным счётом ничего интересного. Преподаватели во мне души не чаяли, старшекурсники относились ко мне дружелюбно, младшие курсы и вовсе побаивались. Я довольно быстро сошлась с ребятами с других факультетов и теперь в нашей гостиной часто можно было заметить несколько хаффлаффцев или рейвенкловцев. Чаепития в гостиной стали приятной традицией. После того, как старшие проверяли чай, чашки и сладости на сглазы и яды, мы с удовольствием заваривали чай и, беря в руки чашки и вазочки с печеньем и джемом, разбредались к каминам. Я всегда сидела рядом с Люциусом и Тони, часто к нам присоединялись Джейн и Анди. Мы обсуждали уроки, шутили, я читала с Люциусом по ролям. Мальчик мне нравился, определённо, но только как друг. Он был милым, дружелюбным и довольно неглупым, но о большем задумываться определённо было рано. Про меня пытались пускать слухи. Говорили, что я спелась с сыновьями Пожирателя и Последователя первого Тёмного лорда, что я увлекаюсь некромантией и балуюсь империо. С лгунами обыкновенно разбирались сёстры или мальчики, я же не хотела марать о них руки, тихо посмеивалась и продолжала учиться. Жизнь казалась прекрасной ровным счётом до определённого момента.

***

— Что это? Мэгги Уизли, девочка с Гриффиндора, подняла выпавшую из моей сумки книгу. Это была обыкновенная чёрная библия, старая и потрёпанная, написанная на английском. Рядом с её ногами, на полу, остались лежать чётки, которые я всегда носила с собой. Дело в том, что, попав в этот мир, я первым делом выяснила кое-какие наиболее важные для меня реалии. Больше всего меня, естественно, интересовала религия. Всё-таки этим самым «вторым шансом» я обязана Создателю, в которого я никогда особенно и не верила. Так я выяснила, что религия в волшебном мире среди аристократов приветствовалась. Считалось, например, хорошим тоном носить с собой чётки, молиться по утрам и вечерам, посещать церковь и воскресную школу. Мне это неожиданно понравилось и теперь я, без ярого и нездорового фанатизма, правда, осторожно познавала немного новое для меня направление культуры. В прошлой жизни я была крещёной, что естественно при верующих родителях, но исповедовала православие. Здесь же, в Англии, решила попробовать пресвитерианство и, как говорится, не прогадала. Я начала ощущать какое-то внутреннее умиротворение после походов в церковь, Рождество вдруг обрело совершенно другой смысл, а день теперь казался не бессмысленным и бесконечным. И вот теперь, по воскресеньям, я довольствовалась долгими прогулками по территории Хогвартса и молитвами в своей спальне. С третьего курса я была намерена начать посещать церковь в Хогсмиде. — Это что, библия? — брезгливо поинтересовалась Мэгги и я терпеливо кивнула. Ругаться не хотелось совершенно. — Смотрите, маленькая Блэк фанатеет от Иисуса, — воскликнула она, подняв руку с книгой вверх и помотав ей из стороны в сторону. А вот тут меня прорвало. Опустив сумку на пол, я подошла к пятикурснице и требовательно процедила: — Верни. — И не подумаю, — девочка усмехнулась и подняла руку выше. — Вас, Блэков, давно пора вот так вот прищучить. Что ты можешь без своих сестрёнок? Кто-то из слизеринцев, сдерживавших смех, подавился воздухом. Ну да, это у меня настроение хорошее, а то бы быть тебе, деточка, размазанной по ближайшей стенке. — Выступление грязнокровки? — бесцветно поинтересовалась я, устало вздыхая. Девочку обижать не хотелось. — Мои родители не маглы, — взвизгнула она, отбрасывая книгу и вцепившись мне в плечи. — Они чистокровные волшебники, мы входим в список священных двадцати восьми!.. — Я в курсе, — скучающе протянула я. — А теперь убери от меня свои грязные руки, Уизли. Предателям крови прикасаться ко мне не позволяю. Девочка покраснела так, что цвет её лица медленно выровнялся с цветом волос. Наступив на книгу, она отпихнула её к стене, заставив страницы из старой библии разлететься. Кажется, мои глаза действительно, что называется, полыхнули злостью, так что Уизли отступила на шаг, ошарашено распахнув очи свои ясные. Реакция, вырабатываемая месяцами, сработала мгновенно. Выхватив из кобуры палочку, я за долю секунды прижала её к сонной артерии рыжей. — Одно секо, и тебя не откачает даже мадам Помфри, — ласково пообещала я. — Потому что сдохнешь от кровопотери раньше, чем до обожаемой всеми женщины успеют добежать. Девочка сглотнула и медленно кивнула. — А теперь ты, как хорошая девочка, попросишь у меня прощения и соберёшь странички, — так же ласково проворковала я, приторно улыбаясь. Почти все силы уходили на защиту себя любимой, ведь один из бравых гриффиндорцев вполне мог кинуться этой дурёхе на выручку, сразив меня тем же парализующим. Не нужно нам таких неожиданностей, ох не нужно. Ожидания, так сказать, оправдались. Сзади меня раздался едва слышный шёпот, вспышка, Белла, спешащая ко мне по коридору, остановилась и вскрикнула, а я почувствовала едва уловимый толчок. Послышалась возня и голос Долохова, пробормотавший что-то из разряда: «Получай, паскуда». Ну, вот и хорошо, маленьких девочек обижать нельзя. Особенно, если это Блэки. Особенно, если это я. В общем, извинения были принесены, библия — собрана, а настроение — поднято. Правда, потом пришлось разбираться с директором, но это уже мелочи житейские, как по мне, особенного внимания недостойные.

***

Перед Рождеством, в один из пасмурных дней, когда мне было особенно скучно, в мою комнату ворвалась Гризельда. — Нарси, за тобой приехала родственница, — бодро воскликнула она и тут же унеслась, кажется, в сторону своей комнаты. Честно говоря, приходу «родственницы» я была не особо рада. С матерью не хотелось общаться категорически, так что я нехотя поднялась с пола и поплелась в сторону гостиной. В одном из кресел, окружённая стайкой старшекурсниц, сидела Вальбурга. — Тётя! — непроизвольно воскликнула я и через несколько секунд уже оказалась подле неё. Женщина потрепала меня по волосам, назвала умницей и велела идти переодеваться: мы шли на Косую аллею.

***

— Я просто подумала, что тебе было бы приятно купить какие-нибудь подарки для своих друзей, — лукаво протянула миссис Блэк и взяла меня за руку, вытащив свою тёплую ладонь из муфты. — Поэтому я поговорила с Друэллой, и она согласилась. Я пробормотала что-то неразборчивое и принялась глазеть по сторонам. Косая аллея, украшенная к Рождеству, очаровывала. Множество хвои, бубенчики и детский смех, разноцветные гирлянды, множество сладостей и игрушек, выставленных в витринах, всё это делало улицу волшебной. С выбором подарков управились мы довольно быстро. Меде и Белле я нашла милые браслеты, на которые потом решила накинуть несколько связок чар, Ноттам — сборники сказок Барда Бидля, Джейн — милую фарфоровую куклу, безумно на неё похожую, Тони — альбом, в который решила вставить несколько красивых колдографий, а дальше пусть сам мучается с заполнением. А вот с Люци вышла проблема. Я буквально металась между разными вариантами, но в итоге остановилась на одном, как мне показалось, самом оптимальном. Большой стеклянный шар, держащийся на кованой подставке. За стеклом стояла точная маленькая копия Хогвартса, занесённого сугробами. Почему-то даже у меня, вроде бы взрослой женщины, создавалось впечатление, что сейчас из ворот выйдут дети, где-то в окнах появится силуэт МакГонагалл, а невдалеке, из запретного леса, покажется любопытный гиппогриф. При прикосновении к стеклянной поверхности окна в замке загорались, а маленькая вьюга начинала наметать новые сугробы. Просто и со вкусом, как говорится. Родственникам по совету старшекурсниц я решила отправить что-то рукодельное, так что уже вот несколько дней я усиленно вязала крючком салфетки с довольно сложным узором. Спасибо подругам и книгам, получалось вроде как правильно. В замок я вернулась поздним вечером, довольная и уставшая. Через неделю отмечалось Рождество.

***

Дома всё оставалось таким, каким я и запомнила. Леди Кассиопея была рада, что я получила подвеску, но немного удивлённо поинтересовалась, почему изменились правила. Я рассказала, что для меня и Долохова сделали исключение, а правила действительно изменились, так что теперь соревноваться будем по отдельности. Нововведение леди Блэк не одобрила, сказала, что это ущемляет права ведьм и долго плевалась ядом в сторону Слагхорна. Женщина объяснила мне кое-что из непонятого в школе, проверила сочинения и удовлетворённо кивнула, увидев на шее медальон, подаренный ею на мой день рождения. Рождество тоже праздновали в Блэк-кастле, куда перебрались на постоянное место жительства большинство родственников. На семейном совете объяснили, что в последнее время стало очень неспокойно, а жить вообще-то хочется. Я была рада, прыгала чуть ли не до потолка, носилась по огромному замку и читала, танцевала, пыталась петь. Голос у Нарциссы был красивым, хорошо поставленным, что радовало, ибо моё пение в прошлой жизни сгодилось бы разве что для особенно изощрённых пыток. Весь волшебный день Рождества прошёл великолепно. Я сначала готовила вместе с родственницами традиционные блюда (эльфы к подобному по традиции не допускались), потом заперлась в библиотеке вместе с дедушкой и дядей, которые вовлекли меня в интересный разговор о семейном древе Блэков. После этого я пела вместе с сёстрами рождественские гимны и вырезала вручную вместе с тётушкой Мелл снежинки. Огромная зелёная ёлка уже была в столовой, а под ней всех уже дожидались подарки. После сытного обеда мы разбирали подарки, смеялись и слушали игру на фортепиано Андромеды и Друэллы. Затем мы с детьми ушли гулять, а взрослые расположились в одной из гостиных. Забежав на несколько минут в свою комнату, я увидела на своём столе небольшую горку подарков, завёрнутых в красивую обёрточную бумагу. Решив, что разберу их вечером, я вцепилась в одну из коробок. Обёрнутая нежно-зелёной бумагой с бледно-розовой лентой, эта коробка выделялась. Разорвав бумагу и открыв коробку, я увидела снежный шар и записку. В большом снежном шаре, вокруг Хогсмида, кружились снежинки. Я тихо рассмеялась, прочитав содержимое записки: «В честь твоей автобиографии. Просто представь, что это май, а не декабрь. Люци». Вот ведь дурак, запомнил-таки. Поставив шар и записку на каминную полку, я убежала в столовую. После ужина, за которым царила самая что ни на есть благоприятная атмосфера, все выглядели довольно уставшими, но довольными. Я еле-еле доползла до спальни, приняла ванну, переоделась в ночную рубашку и завалилась спать.

***

Учебный год медленно, но верно подходил к концу. День святого Валентина прошёл сносно, я весь день провела на открытом воздухе вместе с Дженни. Мы играли в снежки, катались на коньках по замёрзшему озеру, а вечером шили платья для наших кукол и поили их чаем. Девочке мой рождественский подарок очень понравился, сама она подарила мне просто удивительное платье для одной из моих кукол — Анны — сшитое из шёлка и тонких, сплетённых вручную кружев. Я была растрогана до глубины души, ведь девочка тратила на это свои силы и время, наверняка переживала, что мне не понравится подарок. Весенних каникул, как таковых, практически не было, ведь домашним заданием нас завалили основательно, так что на Пасху я осталась в школе. Мини-экзамены, которые нам устроили в начале июня, я сдала легко, на все «Превосходно», так что с чистой душой радовалась тёплым денькам и потихоньку паковала чемоданы домой. Прощаться было трудно. Долохов уезжал в Россию, к своей бабушке, на всё лето, но обещал обязательно писать. Дженни сказала, что на каникулах встретиться вряд ли получится. Отец обещал нагрузить её работой в лавке, но если я могла бы к ней присоединиться, то тогда виделись бы мы чаще. Я обещала над этим подумать, хотя уже твёрдо решила забрать её на несколько недель к себе, способ уломать родителей я найду, так что беспокоиться было не о чем. Люциус отказался от поездки с тёткой на Кавказ, так что обещал всё лето быть рядом со мной. Ну вот и отлично, мы давно собирались покататься на лошадях и устроить пикник, так что я была только рада. А вот Нотты меня расстроили: и брат, и сестра уезжали на всё лето к своему дяде в Канаду, так что видеться мы не смогли бы в любом случае. Фел, правда, сказала, что спросит у дяди, можно ли как-нибудь в гости приехать мне, но на согласие я почти не рассчитывала. Натан обещал писать длинные письма, так что я старалась не расстраиваться. Красный паровоз отошёл от станции «Хогсмид», унося меня от переживаний и проблем моего первого учебного года. Лето обещало быть чудесным.