Холодный май

— Тебе нельзя сдаваться. Я снова отражаю такой идеальный выпад, снова применяю идеальную связку заклинаний и снова падаю в бессилии, не доводя дело до конца. Попросту не могу навредить ему. Только не снова. — Я боюсь, что… — Плевать, здесь есть мадам Помфри, — рявкает мальчик и добавляет чуть мягче, поднимая меня с колен. — Прекрати жалеть меня, Нарцисса. Я скрежещу зубами, вскакиваю сама, отбрасывая от себя его руки, и снова, снова всё повторяется по кругу. Пока я наконец не вырубаю его, сама в бессилии оседая рядом. А Антонин лишь тихо смеётся, приходя в себя, и пожимает мне кончики пальцев. — Умница. Наконец моя жизнь втекла в привычную колею. Труда, постоянной занятости, такой, чтобы думать о чём-то постороннем просто не оставалось времени. Каждый день, с понедельника по пятницу, я ходила на уроки. Они длились с девяти до двух. После двух был обед, с которого я шла на все факультативы, на которые только успевала. Это продолжалось до шести. В шесть был ужин, после которого я делала домашнее задание с кем-то из однокурсников, примерно до восьми. С восьми до десяти я читала, конспектировала учебники, делала нарезки из статей. А с десяти, когда официально начинался отбой, вместе с Долоховым и Гризельдой мы отрабатывали боёвку. Как-то после тренировки Гризельда бросила, что восхищается мной. На мои высоко поднятые брови, девушка сухо ответила: — Ты же любишь его, это видно. Вот уж не знаю, что там такого можно чувствовать в десять лет, но ума в тебе на все пятьдесят. А ты всё равно сражаешься, просто потому, что нужно. С Люциусом, сёстрами, Браун и Ноттами я всё равно общалась, просто не так часто. Анди шутила, что я дорвалась до библиотеки, Белла мрачно вещала, что я дорвалась до Долохова, Люциус тихо ржал (если такое слово вообще применимо к аристократу) и занимался со мной по выходным зельями. Про Долохова и внеплановые тренировки он узнал одним из первых и теперь со злорадным удовольствием ожидал, когда же я превзойду его в дуэли. Наверное, никогда. Он пробивал почти все мои щиты, виртуозно ставил блоки, уворачивался с гибкостью змеи. И, чёрт возьми, это было просто невозможным. Я уставала, как собака, но уговаривала себя, что на каникулах будет легче. И сама понимала, что не будет. Теперь и я, и Долохов, носили рубашки только с длинным рукавом и жёстким воротом, позволяющие скрывать многочисленные ссадины и синяки. По негласной договорённости лицо мы друг другу не «разукрашивали». А в середине октября к нам подошла Гризельда. Она удовлетворённо кивнула, замечая рубашки с короткими рукавами. Блоки мы научились ставить виртуозно. — Я думаю, вы готовы. Не говоря больше ни слова, она потащила нас по подземельям, по-моему, намного глубже, чем располагалось что-то жилое. Остановились мы перед стеной. Девушка шепнула на корявом парселтанге (очень корявом и похожим на свист) «откройся» и стена перед нами постепенно расступилась. Точно, как в «Дырявом котле». Мы оказались в просторном зале. Тихие шаги эхом отдавались в пространстве, увеличивая свою громкость, как казалось, в тысячи раз. — Это Клуб Салазара. Да, название не очень, но суть вам понравится, — загадочно бросила Гризельда и провела нас к стеллажу с цепочками; на подушке я увидела брошь леди Кассиопеи. И всё поняла, ещё до того, как она сказала хоть слово. Клуб Салазара, подвески в виде черепов воронов, такие же запонки у мужчин, брошь леди Кассиопеи. Это ни что иное, как дуэльный клуб. Арена гладиаторов. — Всё верно, — согласилась Гризельда и усмехнулась. — Нужно тщательнее скрывать свои мысли, дорогая. Они могут быть не только в голове, но и на лице. Долохов усмехнулся и забегал глазами по стеллажу. — И всё-таки: что это значит? — Дуэльный клуб, Чёрный Ворон или Клуб Салазара — в некотором роде, внештатный факультатив исключительно для слизеринцев. Его открыл твой далёкий предок, Нарси. Его звали Ликорис Блэк, первый из известных на данный момент Блэков. Да, Цисса, именно поэтому слизеринцы так реагировали на то, что последняя — и самая сильная, как считают некоторые — из сестёр Блэк оказалась на нашем факультете. В тебе видят реинкарнацию этого мужчины, как бы глупо это не звучало. Всё-таки большой магический потенциал, в Хогвартс приехала раньше времени… да и мир слухами полнится, дорогая... Теперь о правилах. Начиная со второго курса, все желающие слизеринцы, за которых может поручиться кто-то из старших, могут вступить в этот клуб. Здесь они сражаются за право быть лучшим по боевой магии на курсе, раз в год, естественно. За победу даётся одна подвеска с черепом ворона — символом Блэков — или одна пара запонок, в зависимости от пола или желания победителя. Пять подвесок дают право получить брошь. Ею завладела только одна женщина… — Леди Кассиопея Блэк, — пробормотала я. Долохов бросил в мою сторону удивлённый взгляд; про дружбу с портретом достопочтенной леди я ему рассказать не успела. — Именно так, — согласно кивнула девушка. — А единственный набалдашник для трости получил Игнатиус Малфой, в тысяча восемьсот… не помню каком, но не суть. Вы — лучшие на двух курсах по боёвке, так что считайте это бонусом. Я уже поручилась за вас, всю неделю ваши тренировки исправно посещали старшие курсы и Слагхорн. В итоге все приняли моё предложение. Вас приняли раньше времени. И девушка впилась в нас взглядом, будто ожидая горячих благодарностей. Как бы там ни было, она их не дождалась. Я раздумывала об открывающихся перспективах. Нас, таких особенных, могут начать травить, как и Гарри, когда его выбрали четвёртым участником в Турнире Трёх Волшебников. Но в то же время так я могла приблизиться к Долохову, стать для него другом. Да и дополнительные тренировки не помешают. Так что, чего уж скрывать, я была рада. Помешкав несколько секунд, я крепко обняла Гризельду. Фактически, благодаря ей, у меня появился шанс. — Ну что ты, ну, — девушка рассмеялась и обняла меня в ответ. Долохов сухо поблагодарил и принялся бесшумно изучать зал. Я робко улыбнулась. На него похоже. Где-то до полуночи мы тренировались в зале, я впервые смогла уложить Антонина на лопатки в реальной дуэли. В комнату я вернулась около часа, но всё равно не смогла уснуть. Завтра была суббота, единственный день, когда я гуляла с друзьями и предавалась лени. Поскольку энергия во мне бурлила, а спать не хотелось категорически, я бесцельно ходила по комнате. Подоткнула одеяло беспокойно спящей Дженни, убрала с её лица прядь волос и немного посидела с ней. Потискала Лютика, покружилась с ним по комнате и, наконец, выпустила его из спальни. Я перебрала свои платья, достала из чемодана фарфоровых кукол и рассадила их по комнате. Мне было скучно при том, что скучать фактически было некогда. Я пока что, несмотря на проведённое в этой вселенной время, очень плохо разбиралась в здешних реалиях. Ну, знаете ли, я тоже живой человек. Ну ничего, вот как начнутся каникулы, займусь маггловской историей, полистаю газеты, соотнесу с миром магов. Времени вагон, так что будет время даже на рукоделие. Рукоделие. Вот кажется, ничего в этом такого нет. Ну шьёт себе девушка и шьёт, вышивает, прядёт или вяжет — и бог бы с ней! Ан нет, девушка из порядочной семьи обязательно должна подготовить себе приданое сама. Ткань, материалы могли покупаться готовыми, но всё должно было шиться и вязаться самой. Мне это неожиданно понравилось. Меня довольно быстро приняли в кружок старшекурсниц, где занятия были разделены по годам. Сначала вязали, потом вышивали и так далее. Сейчас у меня уже начали получаться неплохие салфетки из белой плотной пряжи, так что вечера я проводила с пользой. Сначала я удивилась, почему эти леди вообще занимались хоть чем-то, применяя не магию, а руки. Но на мой непонимающий взгляд одна из старшекурсниц рассмеялась и пояснила, что вещи, созданные вручную, напитываются магией владельца, а потому имеют намного большую ценность, чем те, что созданы с помощью магии. Но сейчас, когда ночь была в самом разгаре, вязать не хотелось совершенно. Мне хотелось действовать. Здраво рассудив, что сейчас весь замок спит, я накинула на себя тёмную хламиду Дженни, которая была несколько крупнее меня, и выскользнула из гостиной. Я шла к определённому месту: мне нужна была библиотека. Всегда поражалась глупости некоторых книжных героев, и Мальчик-который-выжил, к сожалению, не стал для меня исключением. Окей, ты — волшебник, у тебя есть палочка, мантия-невидимка и стартовый набор заклинаний. Пардон, но зачем тебе фонарь? Есть ведь Люмос и Нокс! Да и тем более, есть заклинания ночного зрения, которые убивают двух зайцев одним ударом: тебя не замечают, но ты всё видишь. Но зачем этому ребёнку понадобился фонарь с натуральной свечой, для меня, наверное, навсегда останется непостижимой загадкой… Вот и сейчас я пробиралась по тёмным коридорам, размышляя над этим. Возможно, он понадобился ему тогда для своеобразного антуража. Мальчик оказался в огромном старом замке, полном колдунов и ведьм, а теперь ночью пробирается в библиотеку, где наверняка лежат какие-нибудь тёмные и страшные фолианты. Ага, прямо на столе дожидаются, бери и читай. И вот для полноты картины ребёнку не хватило фонаря. Ну не дурак ли? На себя я накинула заклинание ночного зрения и отвлечения внимания. Мимо меня прошла кошка завхоза, миссис Норрис. С моим котом у неё бурный роман, который принёс мне немало пользы. Чтобы не отбить у самой себя потенциального жениха, Нори (как я её теперь называю) в упор не замечала мои ночные прогулки. Ну что ж, и на том спасибо, а то лишала бы я факультет последних баллов. Дойдя до библиотеки, я на секунду замерла, прислушиваясь. Открыв одну из половин огромной резной двери, я зашла в помещение. Было тихо, казалось, что только ветер неслышно ступал по коридорам. В шестидесятые годы, в отличие от девяностых, в библиотеке приветствовалось наличие как светлых, так и тёмных книг с условием, что книга сама должна выбирать своего читателя. Фолиант не мог попасть в руки человеку определённого возраста, причём книга считывала возраст души. Учитывая, что моей душе пятьдесят, запретов для меня практически не существовало. Набрав несколько талмудов об артефактах, я тихо направилась к запретной секции. Директор не мог избавиться ни от одной книги в библиотеке, это одно из правил устава. Но вот переместить их в запретную секцию и перекрыть к ним доступ он вполне себе способен. Именно это старый интриган и проделал, не желая оставлять что-то в библиотеке о Грин-де-Вальде и дарах смерти. То, что директор владел бузинной палочкой, было фактом доказанным. Ну да ладно, мы не об этом. Теперь я продвигалась по запретной секции в поисках подробной карты Хогвартса. Карта была нарисована рукой самого Салазара, где мужчина на парселтанге описал каждый выход и вход в подземельях, каждую нишу и пыточную, коих здесь было в избытке. Поскольку письменный парселтанг Дамблдор не понимал, книгу он воткнул далеко и надолго. О ней мне рассказала моя змейка. Иви познакомила меня с матерью, отцом и многочисленными сёстрами. На самом деле, змеи были запуганы. Очень запуганы, но меня приняли довольно тепло. Ладно, мы опять отошли от темы. Книга Салазара, каких было несколько, все на парселтанге и все стоили заоблачных денег, хранилась в запретной секции Хогвартса. Старинная, из пергаментов и кожи анаконды, она приковывала к себе взгляд. Осторожно прикоснувшись к ней пальцами, я попросила её подружиться со мной. Маленькая змейка-замок легко куснула мне руку и, прошипев «наша», распахнула книгу. Сейчас я её читать была не намерена, а потому осторожно запихала книгу в рюкзак. Ну вот и хорошо, я нашла то, что хотела. Обновив чары отвлечения внимания и ночного зрения, я выскользнула из библиотеки и пробралась в спальню. А наутро нас всех ждал сюрприз. Директор объявил, что кто-то ночью шляется по замку.

***

— Наверняка это кто-то из гриффиндорцев, — тут же решила Фелиссия Нотт, помешивая овсянку. Я сидела на субботнем завтраке и скучала. Дамблдор, весь такой обеспокоенный и дотошный, выступил с утра на своей смешной кафедре и заявил, что ночью какой-то ученик пробрался в запретную секцию библиотеки. Пока неизвестно, что он оттуда взял, но это непременно было что-то опасное. Боже ты мой, да он сразу понял, что этот ученик взял. Наверняка там была куча сигналок, а я, дурочка, и не посмотрела. Ну ничего, вот в следующий ра-а-аз… После завтрака Долохов вцепился мне в руку так, что клещами не отодрать, и повёл к озеру. Там, фигурально выражаясь, он припёр меня к стенке и заставил делиться информацией. После красочного рассказа долго хмурился, я даже распереживаться успела. Наконец, мальчик тихо попросил: — Нарцисса, если ты ещё куда-то соберёшься — скажи мне. Будет кому хотя бы зад тебе прикрывать… фигурально выражаясь. Через некоторое время нас, хохочущих до слёз, нашёл недовольный Малфой. Всех слизеринцев вызывали на ковёр к директору. Смех тут же сошёл на нет и я ломанулась в гостиную. Накорябала пару строчек на пергаменте, кидая его в камин вместе в летучим порохом. — Родовое гнездо Блэков, площадь Гриммо, — тихо шепнула я и дождалась, когда камин полыхнёт зелёным. Отлично. Там же, у камина, я собрала маленький кружок из первокурсников и знакомых со старших курсов, включая Ноттов и сестёр. — Так, слушаем меня внимательно, вникаем в каждое слово. Со стола ничего не брать, ни чая, ни сладостей. Ничего не касаться без лютой необходимости. В глаза директору ни в коем случае не смотреть, думать о чём-то отвлечённом. Если станет плохо, представьте, что вас огораживает огромная белая стена и рассматривайте её камни. С тем же успехом можно представить и водопад, это уже зависит от каждого из вас. Как только выйдете из подземелий — ни о чём таком не говорить, поняли? Несколько человек согласно кивнули, Дженни побелела ещё сильнее. — Помните, что вы ни в чём не виноваты, — подключился к моей проповеди Долохов. — Не позволяйте вешать на себя чужую вину. Если начинают уж слишком активно выбивать признание в чём-то — зовите родителей, вы имеете на это полное право, как бы там кто ни кривился — устав есть устав. Всем всё понятно? Некоторые робко кивнули, Белла нахмурилась. — Блэки идут вместе, — вдруг заявила она и первая протолкнула нас с Медой к выходу. Ну что ж, Нарси, ты всё жаловалась на скуку… сейчас будет весело.

***

— Я ещё раз спрашиваю: вы ходили в запретную секцию ночью? Мы всё так же качали головами и смотрели в ковёр. — Альбус, я уверена, это кто-то из них! Давай просто позовём Слагхорна, у нас есть веритасерум! — МакКошка теряла терпение, это было видно. Я ухмыльнулась и посмотрела на беснующуюся женщину. — На учениках зелья, влияющие на сознание, использовать противозаконно. И легилименцию тоже, между прочим. — Неужели вам есть, что скрывать от руководства школы, мисс? — сурово спросил директор, насупив брови. — Разумеется. Личные данные, тайны моей семьи, связи с другими учениками, данные о моём благосостоянии и имуществе, сведения о помолвках и прочие вещи, касающиеся лично меня, я вполне могу оставить при себе. Это устав школы, между прочим. МакКошка сухо кивнула и продолжила допрос. По другому этот аналог воспитательной беседы назвать было нельзя. Через пять минут взбешённая Белла поинтересовалась что, собственно, украли. — Что-то очень ценное, видимо, — подала голос Андромеда и задумчиво посмотрела на меня. — Почему это, мисс Блэк, вы так в этом уверены? — декан Гриффиндора подозрительно сощурилась. — Потому что ученика не могут призвать к директору на ковёр из-за банального нарушения правил. Заметьте, правил, а не школьного устава. Так вот, согласно школьному уставу ученик не имеет права находиться вне своей гостиной с часу до четырёх, так как в это время может дополняться и корректироваться защита замка. В остальное же время… — Мы прекрасно знаем устав школы, в которой преподаём, Нарцисса, — холодно оборвал меня директор. Я усмехнулась. Его глаза метались с одной из нас на другую, в конце концов паранойя победила и он предложил нам чаю. Всем. — Невежливо отказываться, — довольно протянула МакГонагалл, пока я тихо посмеивалась и невербально крошила фарфор. То, что чашка рассыпалась под моим взглядом от прикосновения МакКошки, смотрелось эффектно. Долго и муторно, но зато каков результат! Ох, ради этого выражения лица я была готова на многое. — Что ж, — совладав с собой, протянул директор. — Извините за беспокойство, я уверяю вас, мы найдём нарушителя. Думаю, что родителей о такой несуразице уведомлять не стоит… — О-о-о, — мстительно протянула Белла и скромно потупила глазки. — Как только нас вызвали, я так испугалась, что это что-то серьёзное… — Так что мы, не мешкая, отправили письмо родителям… — дополнила Анди, скрывая хищную ухмылку. — Как же так! — воскликнула я, делая совершенно круглые глаза. — Но ведь я написала тётушке Вальбурге!.. По побелевшему лицу МакКошки можно было судить: я сделала это не зря. После активных разбирательств с предоставлением воспоминаний слизеринцев больше не трогали. Мы вернулись в тихую гостиную и поведали увлекательную историю, намекнув на то, что с Блэками ссориться опасно для здоровья… и не только для душевного.

***

— Итак, дамы и господа, добро пожаловать на семьдесят шестые Голодные Игры! — Цисси, перестань бормотать на этом странном языке и не толкайся, — скомандовала Белла, проталкивая меня в проход Зала. В Зале Собрания, как я окрестила огромную тренировочную арену, уже собрались «избранные». Игрища должны были быть открыты сегодня. Традиционно, начинались они состязаниями вторых курсов. Как ни странно, мы с Долоховым также участвовали. Что мне здесь нравилось, так это отсутствие разделения полов. Люди, пришедшие состязаться, были одеты в облегающие чёрные брюки и свободные белые рубашки, всё это без отличительных знаков. Довольно удобно и практично, кстати. Андромеда была тут же, подле меня. Девочка поступила в этом году на второй и довольно щурилась, осматриваясь кругом. Зала интересовала её исключительно с исследовательской точки зрения. Потолок был украшен рунной вязью, что не позволяло найти его ни на одной карте, полы были напичканы сигналками и неприятными ловушками, так что любой представитель другого факультета пройти сюда не мог. И это было разумно, если учесть фанатичную преданность директору некоторых отдельно взятых гриффиндорцев. — Цисси, глянь на табло, — посоветовала Белла и уставилась на довольно большой плакат, ища своё имя. Я нахмурилась. Всего было три раунда для каждого из игроков. В первом я состязалась с Эми Розье, довольно слабой физически блондинкой, во втором — с победителем одной из пар. Против нашей с Эми пары стояли Меда и Эван Розье. Интересно, брат и сестра, как они будут драться друг с другом? Хотя, чего я спрашиваю… Ладно, дальше, если я выиграю две дуэли, мне придётся сразиться с одним из участников второй четвёрки. В списке участников был Долохов. Фамилия друга заставила меня поёжиться. Просто так он победу мне не отдаст, а она нужна мне, безумно. Ладно, прорвёмся. Зазвучал гонг и голос нашей старосты, Гризельды Грюм, попросил участников занять боевые позиции. Я прошла на площадку с номером «1», указанным на табло напротив моей пары, и осторожно огляделась. Знакомых лиц много, все устремлены либо на мою площадку, либо на площадку Антонина. Ну, это как раз-таки ожидаемо. Всё-таки первокурсники нечасто попадают сюда. Тем временем Гризельда зачитывала скучные правила, напоминая, что использовать можно любые блоки и заклинания, кроме Авады. Таким же скучающим тоном она оповестила, что непростительные здесь не считываются. Прекрасно, главное — никого не убить. Ну, Эми, заранее извини. Снова зазвучал гонг, и блондинка атаковала первой. Ой, ну я вас умоляю, никакого такта. Я для вида немного поуворачивалась, поставила пару блоков и свалила её заклятием оцепенения. Защитный купол над нашей площадкой тут же растворился, и к девочке поспешили два старшекурсника. Они сняли заклинание, похвалили нас, пожелали удачи и так же бесшумно растворились в толпе. Ко мне тут же подошла Белла, похвалила за сообразительность, дала подзатыльник за медлительность и потащила к площадке Меды. Анди оказалась куда более изобретательной, с помощью невербальной магии она заключила однокурсника в водяной пузырь, с ограниченным количеством воздуха, и теперь скучающе смотрела на его попытки выбраться. Когда Эван осел, пузырь тут же лопнул, а купол растворился. Потормошив для приличия Меду, я пихнула её на свою площадку. — Ты только Нарси сильно не трепли, она же… — зашипела было Белла, но её прервал заливистый смех шатенки. — Белла, она занималась боёвкой в этом году больше, чем мы за всю свою недолгую жизнь. Разумеется, я более подкована в теоретическом плане, но она выработала до автоматизма как минимум десять заклятий, не смертельных, но наверняка неприятных. Наши шансы примерно равны. — И всё равно осторожней, — буркнула Белла и растворилась в толпе. Дуэль с Анди оказалась… интересной. Да, это самое подходящее определение. Я поставила несколько блоков, которые она с грехом пополам прорвала, попробовала пустить дьявольские силки, и в итоге победила за счёт эффекта неожиданности. Пустив невербалкой в её сторону огненный шар, я рассчитывала на то, что она тут же погасит его. Но девочка вместо этого увернулась, не подозревая, что шар последует за ней в любом случае. От обширных ожогов её спас собственный блок, но откинуло её сильно. Меда потеряла сознание, купол растаял и рядом появились всё те же старшекурсники. Привели в себя Меду, заметили, что в этом году начало Игр довольно красочное и так же растворились в толпе. Сестра долго тормошила меня, спрашивая, когда я успела послать второе заклинание. Минут десять ей объясняла принцип работы того шара огня, всё это время следя за площадкой Долохова. Между прочим вспомнила, что единственное его слабое место — заклинание парализации. Ну вот и ладненько, немного подерёмся для вида, а потом кину его из-за угла. Немного грязно, но больше никак. Дуэль, наверное, со стороны выглядела действительно зрелищно. Было трудно, он прорывал мои блоки один за другим с тем же успехом, что и я его. Полы рубашки уже давно превратились в клочья, моя коса растрепалась, брюки были заляпаны кровью. К слову, Долохов выглядел не лучше. И всё же заклинание парализации настигло его, пусть и позже, чем я рассчитывала. Поле растворилось, а я тут же кинулась к придурку, снимать заклинание и залечивать царапины. Этот идиот смеялся, а я тряслась над каждой царапиной. — Блэк, ты на себя бы посмотрела сначала, — отшучивался он, вставая и отряхиваясь. Подумав, он протянул мне руку, за которую я с готовностью ухватилась. — А я живучая, так что просто так ты от меня не избавишься. — Я вообще-то в курсе, — серьёзно заявил он, после чего рассмеялся. Меня сдали сёстрам, которые хотели добить меня хотя бы за то, что я их напугала. — Но получилось красиво, — наклонила набок голову Меда. — Вы двигались очень плавно, народу понравилось. «Народ» тут же согласно закивал, Гризельда торжественно нацепила на меня подвеску, а я уже валилась с ног от усталости. Сказывалась неподготовленность детского тела к перегрузкам. Ну да ладно, всё равно хотела начать тренироваться, вот и стимул появился. Залечив максимальное количество ран, я переоделась и пошла со всеми на ужин. Подвеску, естественно, повесила на цепочку и надела. Цепочку мне подарила Белла, сказав, что не сомневалась во мне. Я благодарно улыбалась, обнималась и вообще пребывала в прекрасном настроении. С директором более-менее разобралась, с Долоховым подружилась, контакты на факультете постепенно налаживаются, интересные книги не кончаются… В общем, жизнь постепенно входила в нужную мне колею.