***
Понедельник оставляет за собой право на серые тучи и душный, влажный воздух с океана. Работа идет своим привычным чередом, группы детей сменяют друг друга и, хотя Казуя не хочет в этом признаваться, он нестерпимо, жадно ждет встречи с Теей. Страх до сих пор сковывает в тисках, он боится этой встречи, боится услышать от нее о том, что родители снова вместе и мама больше не собирается уезжать. Он боится этого как огня и все же ждет встречи, потому что противная надежда еще ворочается в груди… Перед началом занятия с группой Теи, Казуя специально подольше задерживается в раздевалке, пытаясь оттянуть момент их встречи. Он ненавидит себя за то, что так глубоко увяз в этих чувствах, но ничего не может с собой поделать. Влюбленность ли это или уже полноценная любовь, но ему невыносима мысль, что Джин и Тея уже никогда не станут теми людьми, которым удавалось разрывать мрачные тени его жизни, превращая ее в ожившие полотна прекрасных картин. Когда ждать дольше уже нет смысла, он появляется на стадионе, зорко оглядывая команду. Но к своему огромному удивлению, он не видит среди детей Тею, и это само по себе кажется странным, поскольку она никогда и ни при каких обстоятельствах не пропускала их занятия. Мечта – стать выдающимся бейсболистом крепко засела в детской головке и малышка делала все, для того, чтобы воплотить ее в жизнь... К концу тренировки Каме принимает твердое решение отправиться к Аканиши, чтобы узнать, почему его лучшая ученица, подающая огромные надежды не пришла на занятие. Решительность незатухающим знамением ведет тренера к намеченной цели и в какой-то момент проскальзывает крамольная мысль, что причина вовсе не в том, что Тея пропустила тренировку, а потому что он невыносимо хочет увидеть Джина и снова оказаться в квартире, которая успела стать для него родной. Ему это необходимо, но он настойчиво заверяет себя в том, что это не самое главное… Ветер с океана мощными, теплыми волнами забирается под куртку, пока он спускается вниз по улице к дому Аканиши. Волнение становится невыносимым, практически осязаемым. Голова разрывается от напряжения. Казуя останавливается напротив нужной парадной, поднимая голову вверх, заглядывая в окна. Темно. Свет не горит, все окна закрыты. Он делает глубокий вдох и поднимается по ступенькам на крыльцо… Знакомая дверь встречает оглушительным молчанием. Казуя глупо прижимается ухом к гладкой поверхности, прислушиваясь, но абсолютно ничего не слышит. Он еще несколько раз нажимает на кнопочку звонка, но ему так никто не открывает. Не могли же они съехать за пару дней? Да и зачем? Джин неоднократно говорил, что очень доволен этой квартирой. Парень достает запасные ключи, но не решается воспользоваться ими… В глухой тишине подъезда вклинивается звук шагов – кто-то поднимается вверх по лестнице. Каме напряженно сжимает ремешок на сумке, будто приколоченный к полу, продолжая стоять на одном месте. Шаги все никак не прекращаются, и он понимает, что совсем скоро столкнется с кем-то… Дыхание учащается. Всего через пару мгновений Казуя видит на лестнице Миссис Уильямс и надежда в очередной раз разбивается на части. Женщина устало карабкается, глядя в пол, но когда замечает постороннего, поднимает взгляд. – Глазам не верю! Казуя, что-то случилось? Парень растерянно машет головой, не зная, как оправдываться. Зачем он пришел сюда?.. Ах, да! Он хотел узнать, почему Тея пропустила тренировку. – Теи сегодня не было, поэтому я решил узнать, все ли в порядке, – ответил он неуверенно и тут же опустил глаза, разглядывая пол под ногами. – Я звонил и стучал, но никто не открыл… Соседка понимающе закивала, доставая из сумочки ключи и открывая дверь в свою квартиру. – Заходи, об этом лучше поговорить внутри. Казуя неуверенно потоптался на месте, оглядываясь на закрытую дверь, а затем вошел следом за женщиной... Перед ними стоит две чашки с чаем, вазочка с печеньем и черничный рулет на тарелке. В просторной кухне царит идеальный беспорядок хорошего кулинара и Каме нравится эта непринужденная атмосфера. Наверное, именно по этой причине он так быстро расслабляется. Миссис Уильямс отпивает немного чая и поднимает на него взгляд, от которого по спине вверх и вниз бегут мурашки. Казуя тревожно кусает губы, сжимая вспотевшими ладонями свою чашку. – Что ты знаешь о жене Джина? – спрашивает женщина. Он растерянно округляет глаза, а затем торопливо обдумывает ответ, потому что знает, что многое из того, что Джин рассказал ему о своих взаимоотношениях с женой, осталось тайной для всех других. – Они вместе учились в школе, потом вместе работали в Нью-Йорке. Она хотела стать моделью, – тщательно подбирая слова, отвечает он, облизывая губы. – Потом они поженились и спустя время вернулись в Лос-Анджелес, а осенью у них родилась Тея. Миссис Уильямс холодно кивает, хмуря лоб. – Через пару лет она уехала обратно в Нью-Йорк и больше ни разу не приезжала, – он тяжело вздыхает, опуская глаза на вазочку с печеньем. – На праздники она присылала подарки для Теи… Женщина громко фыркает, демонстрируя свое несогласие с последним. – Ты говоришь об этом в прошедшем времени. Ты уже виделся с ней? Казуя молчит, оттягивая ответ, а потом кивает. – После дня рождения Теи? Опять кивок. Миссис Уильямс допивает чай, отодвигая чашку. – После праздника я была в очень хорошем настроении, – с улыбкой начала она говорить. – Давно у мышки не было такого празднества. Она же просто светилась как лампочка от счастья и Джин рядом с ней расцветал! Я заметила, что за последние полгода он изменился, будто бы даже помолодел. И глядя на них двоих, я не могла нарадоваться, что все стало налаживаться в их семье. Так вот, когда я пришла домой, спать совсем не хотелось, и я решила поэкспериментировать с выпечкой. А это, знаешь ли, дело не быстрое. Я как раз занималась начинкой, когда позвонили в дверь. Смотрю на часы, а они мне – бам! – полночь. Время сейчас неспокойное, даже в нашем районе бывали случаи, когда грабители вламывались среди ночи, но у меня на такие случаи имеется бейсбольная бита. Беру я, значит, ее в руки, подхожу к двери, спрашиваю «кто?», а мне в ответ голос Джина. Открыла, а он стоит передо мной в одних штанах, без футболки, такой весь взлохмаченный, напряженный. Извиняется и просит, чтобы я взяла к себе Тею до утра. А я что? Ну, мало ли чего там случилось, дело молодое. Я кивнула и говорю ему, приводи, мол, мышку ко мне, мы будем печенье печь, а он так руку назад и – бац! – Тея показывается из-за спины! Он ее поцеловал и тут же убежал, а я малышку на кухню завела. Вот как тебя сейчас посадила и спрашиваю: «хочешь спать?», а она головкой машет, мол, не хочу. Я ей предложила мультики посмотреть, но она захотела со мной остаться. Так вот, значит, сидим мы за столом, корпим над печеньем, а я на нее смотрю и понимаю, что она плакала. Спрашиваю, что случилось, а этот ангелочек губки поджимает и в слезы. Говорит, что к ним приехала мама и сказала, что ей нужно с папой наедине поговорить. Они закрылись в спальне, а бедняжка слышала, как они ссорились и кричали друг на друга, а Джин ревел не своим голосом, что не отдаст дочку. Потом он вышел, хлопнув дверью, и сказал Тее, что этой ночью ей лучше поспать у меня… Женщина внезапно ударила кулаком по столу, повышая голос. – Ишь ты, какая деловая появилась! Ребенка она захотела забрать! А где сама до этого шлялась столько лет? Увидела бы – все патлы повыдергивала! Казуя пораженно смотрел перед собой, пытаясь переварить информацию, которая на него свалилась. Неужели Мейса вернулась только ради того, чтобы забрать с собой дочку? Невозможно. Почему именно теперь? – Я не понимаю, – сбитый с толку шептал парень. – Где они все сейчас? Уехали? – Нет. То есть да. М-м, не совсем, – Каме ошалело глянул на соседку. – После того, как Тея успокоилась, я напоила ее горячим чаем и уложила спать, а сама, как партизанка, просидела всю ночь вот на этом стульчике, прислушиваясь. Когда стало светать, в дверь тихонько постучали. Джин принес одежду для мышки и попросил собрать ее в дорогу. На мои вопросы он не отвечал и сам ни о чем не говорил. Через полчаса в дверь позвонили, на этот раз с Джином был еще и Ямапи. – Ямапи? – Да, – кивнула она, продолжая рассказ. – Джин пошел поговорить с дочкой, а Пи, между тем, сказал мне, что прямо сейчас повезет Тею к родителям Джина в Пасадену. – Подождите! – растерявшись окончательно, парень замахал руками, будто отгоняя приставучую муху. – Как к родителям? Прямо к родителям?! То есть, секундочку!.. То есть, Тея сейчас у родителей Джина? В Пасадене? – Именно! Когда Тея вышла из комнаты вслед за отцом, выглядела она вконец разбитой и, кажется, с трудом сдерживала слезы. Не знаю, что он там сказал ей, когда они были наедине, но это очень огорчило ее, – женщина прижала руки к груди, в голубых глазах заблестели слезы. – Уже при мне Джин стал непринужденно, преувеличенно бодро говорить, что собрал для Теи рюкзак и щенок тоже поедет с ней. Стал рассказывать, как бабушка с дедушкой обрадовались, когда узнали, что она приедет к ним. А я на него в это время смотрю и вижу, как ему тяжко дается каждое слово. – И Тея уехала? – Сразу же. Джин открыл дверь, взял ее за руку и повел вниз по лестнице, Ямапи следом пошел. – А Мейса, где была в это время? Миссис Уильямс пожала плечами, сморщившись при напоминании о жене. – Наверное, в квартире сидела, – предположила она. – Я ее так и не увидела. Дождалась, когда Джин возвращался, и прямо спросила, в чем дело. – И что он ответил? Соседка снова пожала плечами, нерадостно, улыбнувшись. – Сказал, что собирается устроить для них с женой второй медовый месяц, – будто в раз обессилев, прошептала она. – Медовый… – Казуя на секунду умолк, словно оглушенный, с трудом выговаривая слова. – Они решили помириться? Не понимаю… Медовый месяц? – Я сама не поняла, – ответила женщина. – Хотела добиться от него объяснений, но он выглядел таким измученным, обессиленным, что я не решилась… – Где они сейчас? – В обед Джин снова пришел, в этот раз, чтобы отдать ключи от квартиры. Сказал, что они улетают в Нью-Йорк и просил поливать цветы. – Так значит, они улетели в Нью-Йорк вместе? Миссис Уильямс вздохнула с придыханием, а потом встала, чтобы налить еще чаю. – Жаль, что я так и не увидела ее, – стала жаловаться она, но Каме уже не слышал этого. – Ребенка она захотела у Джина забрать! Да я бы ее с лестницы спустила, мерзавку такую! Она же ни разу не прислала дочке подарок, даже открытки не отправляла, а Джин каждый раз что-то выдумывал, покупал за двоих… Перед глазами поплыли темные пятна, мгновенно захотелось выйти на свежий воздух, чтобы вдохнуть полной грудью, потому что прямо сейчас стало катастрофически не хватать кислорода. – Простите, но мне нужно идти, – отчаянно зашептал парень, вставая из-за стола и направляясь к выходу. – Срочно… Забыл… Встреча важная. Я… я еще к вам зайду. Спасибо за чай. Спасибо… Я пойду…***
Вспышка, взрыв – тело налито свинцов. Перед глазами пляшут черные круги. Идти без разбора, идти, куда глаза глядят. Просто передвигать ногами, не замечая перед собой дорожных знаков и редких прохожих. Если бы ему когда-нибудь сказали, что человек может одновременно ощущать, как раскалывается пополам его душа и при этом не ощущать ровным счетом никаких эмоций, он бы ответил, что это нереально, такого просто не может быть. Но прямо сейчас он чувствует все эмоции разом, а вторая часть его «я» пытается забыть обо всем, заработать мгновенную амнезию, стереть ластиком прошлое и недавний разговор. – Смотри куда прешь, придурок… – Извините, – отвечает Каме на автомате, продолжая идти без оглядки. Голова полна мыслей и каждая новая кажется абсурднее предыдущей. Как же невыносимо больно… Второй медовый месяц. Как это понимать? Он останавливается посреди посеревшего пляжа, глядя на чернеющую полоску горизонта. Холодное, серо-стальное небо нависает над головой, и в потухающих лучах бледного солнечного света рассеивается человек. Казуя испускает быстрый вздох, словно после длительной пробежки, и садится на еще влажный после дождя песок. Он до сих пор не может поверить в то, что услышал от Миссис Уильямс, но и отрицать всего этого нет никакого смысла. Для чего ей обманывать его? Но, в таком случае, если это все не шутка и не наркотический сон, что же случилось между Джином и его женой в ту ночь, после дня рождения их дочки? Как сильно он должен любить эту женщину, чтобы простить ей четыре года разлуки и просто снова впустить в свою жизнь? Или это все ложь и ничего еще не забыто? Он кусает губы до крови, не замечая боли, продолжая думать, продолжая выстраивать в своей голове многочисленные варианты, чтобы ответить на собственные вопросы. Но ничего не выходит… Пустота. Угольные тучи нависли угрожающе, агрессивно, нагоняя еще больше тоски и страха. Очередной вздох отдается тупой болью в груди. Нестерпимо. Невозможно. Когда сидеть на холодном, мокром песке становится невыносимо, он встает, отряхиваясь. Мысль о том, чтобы пойти домой, исчезла также быстро, как возникла. Будто впервые проснувшись после разговора с соседкой, Казуя понимает, что упустил самую главную мысль. Он забыл о том, что Тея осталась одна – с бабушкой и дедушкой, с щенком, но одна с мучительными воспоминаниями о ссоре родителей и болью в детском сердце… Бежать, что есть сил, не думая больше ни о чем, кроме одной единственной мысли. Однажды он дал обещание Джину и обязан сдержать его. Девушка просыпается от оглушительного звонка. Часы на прикроватной тумбочке показывают четверть двенадцатого ночи, значит, ей удалось передремать всего пару часов. Она вздыхает, натягивая на плечи халат. – Кто? – спрашивает Сатоми, тщетно пытаясь разглядеть сквозь дверной глазок человека, который потревожил ее сон. – Это я, – раздается ответ, и она знает этот голос. Щелкает замок, открывается дверь. Казуя мгновенно делает шаг внутрь, где его озаряет полоска золотистого света, заставляя моргать. – Сатоми, где Ямапи? Девушка пораженно округляет глаза. – Спит, – отвечает она. Каме одобрительно кивает и, не спросясь, проходит мимо нее прямиком на кухню. Захлопывается входная дверь, Сатоми следует за поздним гостем, наблюдая, как тот устало опускается на стул, пытаясь совладать с частым дыханием. – Буди его, – командует он. – Буди, мне нужно, чтобы он срочно отвез меня к родителям Джина в Пасадену. Она ошеломленно смотрит на друга, а после опускается на стул рядом с ним. – Что ты задумал? – Я должен увидеться с Теей. – Зачем? – и тут же торопится добавить, опережая гневные восклицания. – Сейчас ночь и она, наверняка, спит. – Но мне нужно с ней поговорить, – менее уверенно отвечает парень. – Это важно… – Она с бабушкой и дедушкой, Каме. Джин оставил ее на них, потому что это семейное дело… Крупная холодная дрожь пробегает по телу от этих слов, заставляя парня нервно передернуть плечами. Он хочет сейчас же возразить, но когда замечает в глазах подруги непоколебимость, его плечи опускаются и весь он теряет былую твердость. Девушка издает короткий вздох, в котором слышны нотки сожаления. – Казуя, это правда? Неужели ты и Джин… – Ничего не было, – обессилено шепчет парень. – И он не знает о моих чувствах. – О, Каме… Слепящие синие огни с кафе на пляже проникали сквозь окна. Их холодный мерцающий свет, отражаясь на гладком кафельном полу, делал его похожим на темную воду под ногами. – Я не хотел, правда, не хотел… – Зачем ты хочешь поехать к родителям Джина? Парень смущенно опускает взгляд, уголки губ приподнимаются в неосознанной улыбке. – Я обещал, что позабочусь о Тее, если с ним что-то случится, – шепчет он, перебирая в пальцах пуговицу на кофте. – Джин улетел, а Тея сейчас одна… – Она с бабушкой и дедушкой… – Она одна! – Казуя поднимает на подругу горящие глаза, повышая голос, но постепенно переходя на шепот. – Ты не понимаешь! Ты не знаешь ее так, как я. Ты не знаешь всего того, о чем мне рассказал Джин. Тее там одиноко. Джин бросил ее, бросил, как и Мейса четыре года назад. Она теперь совсем одна… Пойми, я нужен ей… Между ними горит, синим пламенем свет из кафе. Он, словно, отрезает их друг от друга, создавая незримую пропасть. – Ехать посреди ночи абсурдно, – голос Ямапи разрушает молчание. – Утром я позвоню на работу и скажу, что выйду во вторую смену. А ты успокойся, прими душ и ложись спать. Казуя бестолково открывает рот, силясь что-то сказать, но ничего путного не приходит в голову, поэтому он лишь растерянно смотрит на мужчину. – Если выедем с первыми лучами, то к одиннадцати уже будем на месте, – подытоживает Томо и подходит ближе, обнимая Сатоми. – Я не могу уснуть без тебя. Пошли спать. – Ты… ты отвезешь меня к родителям Джина? Казуя все еще неверяще смотрит на него. Ямапи делает глубокий вздох и кивает. – Не знаю, как это назвать, но с твоим появлением, Джин снова стал тем самым парнем, которого я знал раньше, еще до их свадьбы с Мейсей, а Тея, – он цокает языком, отворачиваясь. – Если и есть еще один человек, кроме Джина, с которым она будет чувствовать себя комфортно, то это можешь быть только ты. Впервые за последние несколько суток настоящая счастливая улыбка касается губ Каме, заставляя карие глаза зажечься радостными искрами. – Спасибо, Пи… Мужчина пожимает плечами, так, словно, ничего не было и притягивает к себе Сатоми. – Мы – спать, а ты прими душ и тоже ложись. Казуя соглашается без возражений. – И не вздумай пол ночи думать о всякой ерунде. Ты и так выглядишь кошмарно… Парочка скрывается за дверью спальни, а парень еще долго продолжает сидеть за столом, наблюдая, как холодные огни пляшут на полу, создавая иллюзию глубокого синего моря, и думает о том, что уже завтра сможет увидеть Тею.***
Как и было условлено, с первыми рассветными лучами Ямапи завел мотор своей машины и повез бейсболиста в пригород Лос-Анджелеса, в калифорнийский городок Пасадена. Казуя не знал с чем это связано, но как только он оказался в салоне автомобиля, его стала бить крупная дрожь, а ладони вспотели и стали холодными. Спустя почти полтора часа, когда они, наконец-то, выехали за предела мегаполиса, Томохиса решил, что молчать дольше нет смысла. Им есть о чем поговорить и, наверняка, у тренера имеются к нему вопросы… – Маму Джина зовут Хироми, а отца – Паоло, он наполовину итальянец, – начал он. – Не знаю, застанем ли мы младшего брата Джина, но на всякий случай, его зовут… – Лео, – прошептал парень, робко, кивая. – Джин рассказывал мне о нем и о родителях тоже… – Хорошо. Бейсболист нервно облизал губы, обдумывая те вопросы, которые терзали его прошлой ночью, и которые он так хотел задать Ямашите. Но ему никак не удается облечь их всех в один емкий и корректный вопрос, поэтому он говорит так, как способен думать об этом прямо в эту минуту. – Ямапи, что тебе известно о планах Джина? Они с Мейсей решили снова сойтись? Мужчина заметно напрягся, а затем повел плечами, сжимая кожаный руль. – Это касается только Джина и Мейсы, – хмуро отвечает он, и чуть погодя, когда Казуя понуро опускает голову, коря себя за то, что начал этот разговор, продолжает. – Но тебе, наверное, я могу рассказать… Парень поднимает взгляд, обращаясь в слух и принимаясь внимательно слушать. – Ты, кажется, знаешь, что мы с Джином знакомы еще со школы. Вместе играли в футбольной команде, делились секретами. Он был первым человеком, кому я бежал рассказывать о своих успехах и провалах, и наоборот, – Ямапи улыбнулся, будто эти воспоминания помогли ему окунуться в далекое прошлое, когда он еще был подростком. – Мейса училась в параллельном классе и, без сомнений, была самой красивой девчонкой в школе. Она была капитаном команды поддержки, неплохо училась, и все парни хотели с ней встречаться. Мы с Джином не стали исключением. Но, если я просто хотел сходить с ней на свидание и поцеловаться, чтобы потом вспоминать об этом с гордостью, то Джин влюбился на полном серьезе. А она не замечала нас обоих. Однажды на общей тренировке тренер сказал, что по результатам следующего матча он выберет нового капитана команды и главными претендентами, ожидаемо, стали мы с Джином. Я никогда не считал его своим соперником, но в тот раз мне захотелось во что бы то ни стало выиграть... Не помню, как это произошло, но сразу после этого Мейса сказала, что пойдет на свидание с тем из нас, кто станет капитаном и мне еще больше захотелось стать победителем. Но этого не случилось… Мы с Джином поколотили друг друга прямо на поле. Парни из команды пытались разнять нас, но нам будто отказало тормоза. После этого мы почти неделю не общались, а за пару дней до матча он пришел ко мне и мы нажрались в хлам и в пьяном бреду, Джин рассказал, что мечтает, чтобы Мейса стала его женой... Не уверен, что он помнит все, что молотил в тот вечер, но он сказал мне, что хочет, чтобы она была его единственной. Меня могли позабавить его слова, я мог посмеяться над ним, но мне отчего-то было жаль его. Он выглядел таким незащищенным в тот момент. В своих чувствах к Мейсе он потерял самого себя, но я все равно позволил ему стать капитаном. Мне было его жалко, и я просто поддался, специально нарушал правила во время матча, чтобы судья показал красную карточку… Когда после первого свидания она мгновенно потеряла к нему интерес, я надеялся, что и Джин тоже успокоится. Но он, блядь, всегда был упрямым козлом! Сразу после школы наплевал на образование и поехал вслед за ней в Нью-Йорк. Конченный придурок! Паоло хотел помочь ему поступить в колледж и был совсем не против, чтобы он продолжил всерьез заниматься футболом, но у того просто крыша поехала… Больше четырех лет мы не виделись, а потом я узнал от Лео, что Джин и Мейса поженились. Помню, как подумал в тот момент, что он еще не представляет, какие муки ада его ждут… так и случилось. Спустя еще год они вернулись в Лос-Анджелес, и я случайно встретил его. Вид у него в тот момент был жутким: уставший, разбитый, худой, как дрыщ, но с привычной, неунывающей улыбкой ребенка. И только я знал, что на самом деле за этой улыбкой скрывается целая свалка из проблем, стрессов и тревог. Я помог ему с работой, пристроил к своим знакомым и наведывался раз в неделю, чтобы вытащить на банку пива... Каждый раз я надеялся, что нам удастся вернуть былую дружбу, и он снова начнет доверять мне, расскажет, что у него стряслось и чем я могу помочь, но он молчал. Потом родилась Тея и Джин стал еще больше пропадать на работе. Устроился стажером в пожарный департамент и параллельно искал подработки. Примерно в это же время он здорово поссорился с отцом, тот предлагал денег, помощь, но Джин упрямо отказывался, тогда Паоло прямо высказался о том, что эти отношения не принесут ему счастья, а Мейса не задержится надолго, потому что такой как она нужен кто-то с безразмерным кошельком, а не моральными принципами… Впереди блеснули желтые огоньки, постепенно становясь все больше и круглее; уже можно было различить придорожную заправку и кафешку рядом, бледные фары отъезжающих оттуда автомобилей тускло блестели. Они заправились и, купив две Колы и парочку гамбургеров, продолжили путь. – За пару месяцев до второго дня рождения Теи мне неожиданно позвонила Миссис Аканиши, – продолжил Ямапи, отпивая из своего стаканчика. – И попросила меня как можно скорее приехать к Джину, потому что ей страшно, а Паоло и Лео находятся по делам заграницей и она не может до них дозвониться. Я приехал за десять минут. Она встретила меня и провела на кухню, там же сидела Миссис Уильямс и малышка спала у нее на руках. Они вдвоем наперебой стали рассказывать о том, что Мейса бросила все и улетела в Нью-Йорк, а на следующий день Джин улетел за ней. Его не было четыре дня, и все это время за Теей присматривала его мама, но когда он вернулся, молча, закрылся в спальне и больше суток не показывал носа оттуда. Вариантов было не много, учитывая, что Джин не откликался, когда его звали. Я выбил дверь в спальню и увидел, что тот лежит на постели, бледный как простыня, и не шевелится. Честно, первой мыслью было, что он… но сердце билось, он дышал и пульс был, поэтому я велел Миссис Аканиши забрать Тею и уйти к соседке до тех пор, пока я не позову их. Когда они ушли, я растолкал Джина, даже пару раз неслабо вмазал, чтобы тот пришел в себя. Достал из холодильника пару бутылок с пивом, которые смог найти, и заставил его все мне рассказать. Не знаю, что он скрыл, но из того, что я услышал, понял, что мы с Паоло были абсолютно правы насчет брака Джина и Мейсы… Когда он прилетел в Нью-Йорк, сразу отправился к их общим знакомым и, ожидаемо, застал там ее. В первый день он устроил настоящий скандал, пытался выломить дверь, кричал, что она должна вернуться домой, что у нее не было права бросать его одного с дочкой. Соседи вызвали полицию и Джина задержали на двое суток за хулиганство, а Мейса даже пальцем не пошевелила, чтобы помочь ему. После того, как его отпустили, он снова поехал к ней, но никого не оказалось дома, поэтому он остался ночевать прямо под дверью. В их вторую встречу, Мейса сказала, что никогда не собиралась прожить всю жизнь с ним, так и не распробовав всех возможностей, которые перед ней открывает мир. Она подписала контракт с модельным агентством и не планирует возвращаться домой, а когда он снова стал повышать голос, пригрозила, что вызовет полицию. И Джину пришлось вернуться. Почти сутки он провалялся на кровати в своей квартире, глядя в потолок, но даже когда слышал, что его зовут, просто не отзывался, потому что не хотел ни с кем говорить… Когда я спросил, что он собирается делать, ведь теперь ему придется нанимать няню или просить Миссис Аканиши присмотреть за Теей. Знаешь, что он мне ответил в первую очередь? Он сказал, что будет ждать, когда Мейса вернется к нему. После всего, что случилось, он продолжал верить, что эта дрянь бросит то, к чему стремилась всю жизнь, и они будут жить так, будто ничего не произошло… Я сказал, что он ебаный псих и, должен выкинуть ее из головы и развестись, а он кинулся на меня с кулаками. На пустой желудок пиво ударило в голову, и он стал кричать, что она все еще любит его и обязательно вернется, когда поймет, что без них с Теей не может жить. Я ответил, что такая стерва, как Мейса в грош не ставит семью и детей. Короче, в ту ночь мы страшно подрались, сломали шкаф, и Джин вывихнул плечо. – Он так сильно ее любит? Ямашита неопределенно пожал плечами, внимательно глядя на дорогу. – Скорее да, чем нет, – ответил он. – Но, я уверен, что со временем он и сам понял, что Мейса не вернется и у них уже никогда ничего не будет, как раньше… – Но она вернулась! – Она вернулась, чтобы вконец испортить ему жизнь, – прошипел Томо сквозь зубы, с силой стискивая руль. – Сказала, что хочет забрать Тею с собой, потому что соскучилась. Сука… – Значит, это правда? Мужчина кивнул. – Ранним утром после дня рождения Теи, он позвонил мне и сказал, что ему срочно нужно, чтобы я отвез Тею к его родителям. Когда я спросил, что случилось, он сказал, что Мейса вернулась и хочет забрать Тею с собой в Нью-Йорк. Я не стал больше ничего слушать и тут же поехал к ним. Мейса действительно оказалась к квартире. Когда я вошел, она сидела за столом и пила кофе, Джин вывел меня обратно на лестничную площадку и вкратце рассказал о том, что случилось, о том, что ему пришлось выгнать тебя и Ран посреди ночи... Он выглядел по-настоящему несчастным, когда говорил об этом… Казуя не подал вида, но от этих слов на душе стало чуточку теплее. – Я спросил, что он собирается делать, но он не ответил ничего определенного, только попросил, чтобы я занял ему денег. Я отдал свою кредитку. После этого мы вернулись в квартиру. Мейса курила, а Джин прошел мимо нее так, будто старался не замечать. Он взял рюкзак Теи, щенка и мы ушли… Всю дорогу до Пасадены, она почти не разговаривала, только прижимала к себе Пин и смотрела в окно. Мы сделали лишь одну остановку за все время, а когда приехали, она поблагодарила меня и сразу ушла в дом. – Случившееся стало для нее огромным испытанием, – обессилено произнес парень. Ямапи согласился. За то время, пока Томохиса рассказывал о случившемся, они успели въехать в город, и теперь автомобиль петлял на перекрестках. По словам водителя, уже через полчаса они будут на месте, но стоило только парню чуточку успокоиться, как машина остановилась напротив уютного двухэтажного дома, усаженного со всех сторон пальмами и парочкой кипарис, и буквально утопающем в вечнозеленом раю, наполненном ароматом цветов. – Приехали, – сообщил Ямапи, виновато, улыбнувшись. – Если бы я сказал, что конечная остановка за поворотом, ты бы и дальше нервничал… Казуя не успел ничего возразить и обидеться тоже не успел. Их окликнул женский голос, а когда парень обернулся, к ним торопливо приближалась Миссис Аканиши, и в этом он был уверен на все сто процентов. Невероятное сходство Джина с мамой сразу бросилось в глаза, вынуждая Каме с неким трепетом и восхищением рассматривать женщину. – Ямапи, что случилось? Джин вернулся? Ямашита обошел машину, вставая рядом с парнем. Он представил их друг другу и, не медля, перешел сразу к делу. – Миссис Аканиши, от Джина пока нет вестей, но мы с Казуей приехали, чтобы забрать Тею. – Почему? Зачем это нужно? Здесь уже бейсболист подал голос. – Миссис Аканиши, месяц назад ваш сын дал мне ключи от своей квартиры и попросил присмотреть за Теей, если возникнет такая необходимость. К сожалению, когда появилась реальная потребность в этом, меня не оказалось рядом, но как только я узнал… о случившемся, то сразу попросил Ямапи привести меня к вам, – напряжение переполняло, он ощутил, как кровь мгновенно приливает к голове, заставляя ту идти кругом от волнения. Женщина пораженно уставилась на нового знакомого, не веря своим ушам, но ключи в руке парня и знающий кивок Томо казались ей вполне вескими аргументами. На крыльце дома появилось двое мужчин, и младший особенно сильно походил на Джина. – В чем дело, дорогая? – обратился Мистер Аканиши к жене, когда они подошли к компании. В этот раз Хироми представила мужу и сыну нового знакомого и вкратце рассказала, с какой целью они приехали с Ямапи. – Мистер Каменаши, неужели вы думаете, что мы так просто отдадим вам нашу внучку? – с улыбкой, но звеня ледяными нотками, обратился к нему Паоло. – Джин никогда не рассказывал нам о вас, мы не знаем кто вы такой. Думаете, это делает вам чести вот так появляться на пороге нашего дома и требовать отдать вам внучку? – Я не требую, – слабо прошептал парень, ощущая, как краснеют щеки и уши. – Если бы вы позволили мне хотя бы поговорить с Теей… – Исключено! – Дорогой, может, стоит разрешить, – предложила Миссис Аканиши. – Нет! Повисло молчание. Обида, гнев и стыд разрывали на молекулы, заставляя слезы навернуться на глазах, но Казуя упрямо отгонял их, не желая, чтобы его слабости видели посторонние. – Отец, а, по-моему, брат как-то рассказывал мне о Казуе, – неожиданно вклинился в разговор Лео. – Джин говорил, что Казуя присматривает за Теей, когда сам он на работе… Бейсболист с благодарностью взглянул на парня, будто тот был его единственным спасательным кругом. – Вы ведь тренер Теи, верно? – спросил Лео и Казуя закивал головой, точно болванчик. – Каме! – детский голосок разлетелся вместе с ветром по всей округе, и разговор мгновенно оборвался, все оглянулись. Тея застыла на крылечке, сжимая в ручках коробку с собачьим кормом. Пин тявкал, прыгая на задних лапах, выпрашивая у хозяйки вкусности. В горле мгновенно пересохло. Казуя сделал пару шагов в сторону от столпившихся, желая, чтобы Тея убедилась, что не ошиблась и это именно он. – Каме! – повторила малышка слабым от сдерживаемых слез голосом и выронила из рук картонную коробку, рассыпая корм. Она спрыгнула с крыльца и побежала, что есть сил к парню, а оказавшись в его объятиях, горько заплакала, одновременно начиная смеяться. – Я думала, что ты уже забыл обо мне, думала, что мы больше никогда-никогда не увидимся, – лепетала она сквозь слезы, крепко обнимая его за шею. – Папа сказал, что я буду у бабушки и дедушки, но я помню, что ты обещал ему, что будешь со мной, если он уедет… Я так скучала по тебе и ждала! Так сильно ждала! – И я скучал, малышка, – глухо отозвался парень, с трудом сдерживая собственные слезы, зато детский плач многократно усилился, когда девочка услышала его голос. – Не плач, все будет хорошо. Папа скоро вернется и все будет хорошо… – Каме, ты же заберешь меня с собой? Правда, заберешь? Повисла пауза. Казуя взглянул на Мистера Аканиши, ожидая услышать его окончательное решение, и тот с молчаливой тоской кивнул, давая свое согласие. – Конечно, заберу, – ответил парень, закрывая глаза от чувства невероятного облегчения. – Ямапи отвезет нас домой. – Я должен быть на работе в четыре, – виновато прошептал Томохиса. – Поторопитесь... – Что? Вы хотите уехать прямо сейчас? – женщина недовольно покачала головой, складывая руки на груди. – Нет, любезные. Сначала мы пообедаем, я соберу вещи Теи и только после этого позволю вам уехать. – Но я ведь опоздаю, – прохныкал Томохиса, будто ребенок и Хироми усмехнулась, ее глаза мечтательно заблестели, словно она вспомнила, как много лет назад один мальчишка уже говорил ей с точно таким детским прищуром и обиженно надутыми пухлыми губами. – Я сделаю для тебя сандвичи и кофе, и ты поешь в пути, – ответила она, поставив точку в этом споре. Через несколько часов, когда Миссис Аканиши накормила всех обедом и сложила вещи внучки, Мистер Аканиши сказал, что подвезет их до метро. Погода стояла теплая, впервые за последние дни выглянуло солнышко. Тея выглядела счастливой, она часто смеялась и на прощание поцеловала всех в обе щечки, а Лео заработал еще один бонусный поцелуй в лоб. На стоянке возле метро Паоло отвел Казую в сторону и предупредил о том, что он будет звонить им каждый вечер, поэтому в интересах самого Каме отвечать на все звонки, иначе в противном случае, Тея вернется обратно. Но даже после этой напряженной беседы, он пожал руку тренеру, выражая свое уважение. Обратная дорога заняла больше времени, но ближе к вечеру они вышли на нужной остановке. Казуя поймал такси, и они поехали домой. В квартире царил беспорядок, вещи валялись по квартире, остатки праздничного марафета напоминали о прошедшем празднике и это заметно опечалило и без того уставшую Тею. Не придумав ничего лучше, парень предложил прогуляться до пляжа и зайти к Сатоми… После короткого звонка, из дома раздался собачий лай. Девочка взяла на руки Пин, испуганно глядя на Каме. Дверь открылась и Тея вскрикнула от неожиданности, когда ей на ноги прыгнула Ран. Щенок радостно лаял и облизывал ноги людей, обнюхивая. – Мы решили заглянуть, чтобы забрать Ран, – объяснил парень, хлопая девочку по макушке. – А у меня ужин почти готов и Ямапи скоро вернется, – с улыбкой шепчет Сатоми и подмигивает заискивающе. – Не хотите остаться и поужинать вместе с нами? Тея смотрит на Казую и он понимает, что она совсем не хочет сейчас возвращаться в квартиру, где абсолютно все напоминает о ее последнем дне рождения и ссоре родителей. Парень ободряюще улыбается и притягивает к себе девочку за плечо. – Мы остаемся, – отвечает он за двоих и малышка весело машет головкой… Они возвращаются очень поздно и, первым делом, Каме отправляет Тею принимать душ, а сам в это время пытается как можно скорее убрать самые заметные детали беспорядка. Он торопливо снимает плакат и подбирает с пола вещи. В спальне Теи почти ничего не изменилось, кроме того, что дверцы шкафов остались открытыми. Когда парень закончил возиться с постельным бельем, решив, поменять на чистое, в комнату вошла Тея. Она быстро огляделась по сторонам, словно чего-то опасаясь, и лишь после этого подошла к кровати, присаживаясь на край. Где-то в гостиной громко сопели Ран и Пин, когда девочка устало, вздохнула, поднимая на парня мутный взгляд. – Спасибо большое, – шепчет она, будто не своим голосом и опускает головку. – Я люблю бабушку и дедушку и Лео тоже, и мне нравится гостить у них, но в этот раз я не хотела уезжать… Совсем не хотела… Казуя понимает, что сейчас с ним поделились чем-то очень ценным. Он опускается перед девочкой на колени и крепко обнимает за плечи, притягивая к себе. – Прости, что тебе пришлось ждать, – тем же глухим шепотом отвечает он и целует малышку в висок. – Я не оставлю тебя до тех пор, пока не вернется папа. – А потом? Он молчит, словно не решаясь с ответом, но при этом точно знает, что хочет сказать. – Я буду с тобой… Этой ночью Каме опять не удается выспаться. Он занимается уборкой квартиры, очищая ее от следов ушедшего праздника. На журнальном столике в гостиной сваленной кучей лежат баночки с краской и рисунок-традиция, который они успели сделать, прежде чем все разрушилось. Слева ладонь изумрудного цвета и имя Джина, справа – фиолетовая с именем Каменаши внизу, а посредине две красные ладошки – это Тея оставила память о своем седьмом дне рождения. Казуя берет рисунок, сигареты, плед и вылезает на пожарную лестницу. Он долго курит, разглядывая отпечатки ладоней и каждую тоненькую линию на них…***
Неделя в квартире Аканиши, проведенная лишь с Теей и двумя щенками, становится для Каменаши испытанием на прочность. Наблюдать за тем, как малышка раз за разом поглядывает на входную дверь, в надежде, что сейчас та откроется и на пороге появится ее отец, становится выносимым уже после первого дня. Он стремится вселить в Тею уверенность, что папа скоро вернется и, одновременно, неустанно пытается заставить ее смеяться. Каждое утро они вместе выгуливают собак, а на обратном пути заглядывают в кофейню Миссис Уильямс за свежей выпечкой. Затем он отводит ее в школу и встречает уже на тренировках, а в конце дня они вместе идут домой. Казуя не переставая, о чем-то рассказывает, шутит, но когда Тея отворачивается, улыбка слетает с его лица, как самая ненадежная маска. Он хочет, чтобы девочка думала, что он ни на секунду не сомневается в Джине и верит в его скорейшее возвращение, но с каждым новым днем надежда постепенно гаснет в нем. Если малышка сформировала привычку постоянно смотреть на дверь, то парень находит утешение в маленьком окошке в углу гостиной, в котором вся улица перед их домом как на ладони. Раз за разом он останавливается рядом с ним на минуту или час и просто смотрит, надеясь увидеть знакомую тень на тротуаре… В один из вечеров, Казуя приглашает к ним на ужин соседку. Он надеется, что ей удастся хоть как-то разбавить их вечер, привнести разнообразие. Так и происходит. Миссис Уильямс с присущей ей легкостью и непринужденностью делает этот вечер запоминающимся. Она умело веселит Тею и заставляет малышку хоть на миг, но забыться в веселых играх. Впервые за последнюю неделю Казуя не может сдержать смеха, когда сонная и такая милая Тея заверяет их, что совсем не хочет спать. Этот миг побуждает его вновь поверить в то, что ничего еще не кончено и все обязательно будет хорошо, потому что этот ребенок, эта маленькая девочка достойна самого лучшего. Когда Тея уже почти спит в своей постели, он следует секундному порыву и целует ее в щечку, а затем выходит из комнаты, оставив включенным свет от ночника… Миссис Уильямс сделала для них чай и приготовленный ею пирог с шоколадом, апельсином и арахисом, живописным творением художника занимает почетное место на столе. За окном давно ночь, но улица теперь кажется Каменаши пугающе-отталкивающей. – Спасибо, что согласились прийти к нам, – шепотом говорит парень, присаживаясь за стол. – Тее сейчас, как никогда, нужны положительные эмоции, но у меня уже просто закончились идеи, я не знаю, что мне сделать, чтобы порадовать ее… – Разреши ей снова пойти с ночевкой к подружке, – советует женщина. – Не стоит так покровительственно опекать, дай ей немного свободы. Казуя обдумывает это, казалось бы, простое предложение и понимает насколько оно идеально, поэтому решительно кивает, улыбаясь. – Вы правы, я так и сделаю, – отвечает парень. – Завтра мы обещали зайти в кафе к Сатоми, и Тея хочет увидеться с Майклом, чтобы поблагодарить за подарок, а в понедельник я разрешу ей поехать после тренировки к подружке. Спасибо вам. Миссис Уильямс улыбается, отпивая из своей чашки. Настроение как-то вмиг улучшается, и парень берет кусочек пирога, с наслаждением откусывая по кусочку. – Надеюсь, Джин скоро вернется, – шепотом размышляет женщина, глядя в окно за спиной тренера. – И забудет, наконец, о Мейсе. Столько времени прошло, а он все ждал ее… Сладкая, сочная выпечка мгновенно становится пресной и безвкусной. Казуя без энтузиазма доедает оставшийся кусочек и запивает еще теплым чаем, а затем задает вопрос, на который уже давно хотел услышать ответ. – Миссис Уильямс, расскажите о Мейсе, – обращается он к соседке и сразу жалеет об этом. Зачем ему знать еще что-то об этой женщине, кроме того, что ему уже известно? Хм. Наверное, все дело в том, что он хочет понять, почему Джин был так сильно влюблен в нее больше пятнадцати лет. Каким должен быть человек, которого можно любить почти всю сознательную жизнь? – Ты хочешь, чтобы я рассказала о ней? Парень медлит, а затем кивает. Женщина усаживается поудобнее, делая глубокий вдох, и начинает свой рассказ. – Они въехали в эту квартиру в конце апреля, но мы почти не сталкивались, потому что я была полностью поглощена работой в кофейне. Иногда я видела ее, когда она шла на прогулку на пляж или заходила ко мне за свежей выпечкой. Не могу сказать, что Мейса сразу не понравилась мне, но она казалась лживой. Вечно кривые, искусственные улыбки, а я то, скажу тебе, научилась за свои года распознавать, когда человек откровенно лжет мне. Но они с Джином не мешали мне, не создавали проблем, поэтому мы временами обменивались приветствиями и на этом все заканчивалось. Они были обычной молодой парой, которая только пыталась построить отношения, создать семью… Однажды, когда я возвращалась вечером домой, застала Джина, сидящим на лестнице. Он курил и был настолько взбешен, что даже не заметил меня. Я хотела спросить, нужна ли ему помощь, но почему-то передумала. Чуть позже в этот же вечер я услышала громкие крики, перебранку и треск разбиваемой посуды, а через пару минут он снова выскочил на площадку, уселся на ступеньках и стал курить. Пыхтел как паровоз минут двадцать, а когда закончил, так и остался сидеть. Вот тут-то я и не выдержала, вышла к нему и присела рядом. Он сначала испуганно дернулся, потом извинился и хотел уйти, но я предложила ему переждать у меня. Говорю, мол, у меня чай есть и печенье вкусное, а он как услышал про печенье, мигом согласился. Женщина рассмеялась, зажмурившись, а Казуя продолжал с нетерпением слушать ее. – Вот так мы и познакомились с Джином. Он потом целый вечер нахваливал мое печенье и тыквенный рулет, который я испекла накануне. После этого случая он стал моим частым гостем. Мы подолгу общались, я с удовольствием кормила его, потому что – если на чистоту – выглядел он в то время совсем паршиво: кожа да кости. После рождения Теи он старался проводить все свободное время с дочкой, но обычно это было по два-три часа в сутки, которые были отведены на сон. В остальное же время он пахал, как конь. Но ты просил рассказать о Мейсе. Я помню. Так вот, все то время пока Джин регулярно заглядывал ко мне на вечерний чай с выпечкой, я слышала от него только самое лучшее о жене. Все ее недостатки он сваливал на бушующие гормоны, в остальном же он считал ее идеальной и самой лучшей. Все бы мужчины были такими, как Джин. Он действительно, очень сильно любил ее… После рождения малышки, Мейса иногда просила у меня помощи, особенно в том, что касается посидеть с ребенком, и я старалась не отказывать, мне хотелось хоть как-то облегчить жизнь Джина и если для этого нужно было провести немного времени с его женой… что ж, я вполне справлялась с этим. Но со временем они стали все больше ссориться, пару раз Джин не выдерживал и уходил из дома, просто чтобы проветриться и успокоиться. И вот тогда-то я действительно поняла, что все их скандалы были искусственными, потому что если один из супругов не испытывает любви, он чаще находит причину для ссоры. В их случае, именно Мейса была тем, кто высасывал проблему из пальца, а после смаковал ею, разбивая посуду и скандаля ночи напролет. Она не любила Джина, но продолжала жить с ним, потому что полностью зависела от него, он обеспечивал ее, потакал всем капризам, и она понимала, что без него ей придется самой кормить себя. Вряд ли она изменяла мужу, посторонних они никогда не водили в дом, да, и я бы обязательно заметила, если бы она стала водить мужчин... Однажды, когда Джин уже работал в пожарном департаменте, его вызвали в выходной день по экстренному случаю, требовалась подмога. В тот вечер Мейса пришла ко мне с Теей на руках и попросила посидеть с ней, потому что ей нужно сходить на собеседование. Я сначала засомневалась, но потом согласилась. Она отдала мне малышку, кое-какие вещички, пеленки, детские смеси и предупредила, что работа находится на другом конце города, поэтому она задержится допоздна. Меня это насторожило… Джин вернулся с вызова на следующий день в десять часов утра, я слышала, как хлопнула их входная дверь, но не успела выйти. Тея уже проснулась и я кормила ее. Через пару минут Джин стоял под моей дверью, со всей силы колотя по ней. Выглядел он мертвецки белым, в руках сжимал записку, которую нашел в детской кроватке. Мейса написала, что Тея находится у меня, а сама она улетела в Нью-Йорк, там ей предложили хорошую работу, и она просто не могла отказаться. Джин комкал тот клочок бумаги и, кажется, закипал изнутри. Он забрал Тею и до следующего дня я не видела его, но следующим утром он пришел и попросил, чтобы я иногда наведывалась в его квартиру, потому что с Теей остается его мама, а сам он летит вслед за Мейсей в Нью-Йорк. И этот вопрос категорически не обсуждается. Казуя напряженно вздохнул, чувствуя, как сжимается сердце в груди. Несмотря на то, что все это уже далекое прошлое, он ощущает тупую боль Джина в тот момент. – Его не было четыре или пять суток, а малышка все это время, не переставая, плакала и капризничала. Она не понимала, куда делись родители, а мы с Хироми ничего не могли сделать, по-очереди качая ее на руках. Когда Джин вернулся, не сказал ни слова, поцеловал Тею на руках у мамы (она мгновенно успокоилась) и ушел в спальню. И, хочешь – верь, хочешь – нет, но он не выходил оттуда ни разу за весь день. Следующим утром Хироми позвонила Ямапи. Он приехал, выломал дверь в спальню и сразу велел нам уйти. Помню, Хироми испугалась, что Джин что-то сделал с собой, а Пи просто не хочет, чтобы она это видела, но ему как-то удалось успокоить ее. Весь день они просидели вдвоем в квартире, наутро Ямапи уехал на работу, а Хироми вместе с Теей вернулась. Джин сидел на кухне и пил кофе, а когда увидел дочку, встал, забрал ее и ушел в детскую. Потом он сказал, что мама может возвращаться домой, он справится сам. Она бедняжка пыталась спорить с ним, предлагала свою помощь, хотела остаться, чтобы помогать, но он наотрез отказался, и ей пришлось уехать. Но в защиту Джина скажу, что ему действительно удавалось как-то справляться. Иногда он нанимал няню на неполный день, иногда Пи оставался с Теей, иногда я забирала ее к себе. И ты знаешь, в эти моменты я видела, что Джин безгранично благодарен нам за это… Бейсболист откинулся на спинку стула, крепко сцепив пальцы в замок. С каждым разом истории о жизни Джина заставляли его еще больше проникнуться любовью к этому мужчине. Любовью?***
Как и было решено, в понедельник после занятий, Тея попрощалась с тренером и уехала вместе с подружкой. Казуя без спешки принял душ и отправился на трамвайную остановку. Дома его ждали два вечно голодных щенка, но первым делом он взял обоих на короткую прогулку, которая неожиданно затянулась, потому что Ран не хотела возвращаться, а Пин во всем подражал своей подруге, поэтому парню пришлось знатно попотеть, прежде чем он поймал обеих собак... Насыпав корма в миски и убедившись, что четвероногие бросились уничтожать свой ужин, парень достал из холодильника бутылку с пивом. Весь день на улице бушевал сильнейший ветер, поэтому он предпочел расположиться у излюбленного места у окна. Неторопливо потягивая пиво, он наблюдал за улицей и очертаниями теней, которые мелькали в сумерках. Двое прохожих прошли мимо дома, вниз по тротуару в сторону пляжа, на соседнем доме зажглось два окна. Несколькими этажами выше соседи снова включили радио, а у пары, что живет через стенку, кажется, родился ребенок. Холодное серое пространство перед домом снова пришло в движение, двое прохожих шли рядом, почти касаясь плечами. Одна тень двинулась вниз к пляжу, а вторая чуть притормозила, и человек вошел в парадную. Мощный порыв ветра неожиданно сорвал провода со столба, и комната мгновенно погрузилась во мрак. Казуя выглянул в окно и понял, что свет вырубило не только у него, почти весь район остался без электричества. Парень устало потер глаза и поплелся на кухню, чтобы взять еще пива. Возвращаясь с прохладной банкой, он застыл как вкопанный посреди гостиной. Лунный свет проникал прямо сквозь окно с пожарной лестницей и освещал человека, неясно как проникшего в квартиру. Казуя издал рваный вздох и попятился. – Джин, – слабо выдохнул он, мгновенно, обессилев. Силуэт сделал шаг навстречу, на бледном, подсвеченном лунным сиянием, лице появилась робкая улыбка. Аканиши протянул руку, а у Каме в один момент все сжалось внутри. – Джин, это ты? – Конечно, я, – ответил голос пожарного, и парень ощутил, как ноги перестали держать его. – Ты ждал кого-то еще? Конечно, мы встретились с Ямапи на остановке, но я решил, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы приглашать его в гости. А почему света нет? – Ветром сорвало провода. – Ясно. Они замолчали, и практически мгновенно пространство вокруг наэлектризовалось, напряжение стало почти ощутимым, кажется, к нему можно было прикоснуться. Но Казуя не думал об этом. С каждым мгновением злость вскипала в нем с бушующей силой. Мгновение и вот он уже крепко сжимает в кулаках футболку Джина, с силой встряхивая. – Как ты, мать его, посмел бросить Тею? – закричал он, ощущая бесконечную ярость. – Как ты посмел оставить ее одну? Ты поступил с ней так же, как и Мейса четыре года назад: бросил, скинул, как ненужный балласт на родителей. Ненавижу!.. Как ты посмел? Ты хоть знаешь, как она плакала?.. Знаешь? А ты представляешь, как ей было больно? Как она страдала? Представляешь... Последняя брошенная фраза была проглочена горячим поцелуем. Каме опомниться не успел, как его сжали в крепких объятиях, а затем резко толкнули к стене и сильное, жаркое тело прижалось к нему. Джин целовал глубоко, остервенело, в животном порыве толкаясь бедрами. Казуя задрожал, пальцы прошибло разрядом, и он вцепился в его затылок, судорожно притягивая еще ближе, в почти обморочном состоянии, путаясь в длинных локонах… Когда легкие стали гореть от нехватки кислорода, они разорвали поцелуй. Зажмурившись, Каме пытался восстановить дыхание, но это казалось невыполнимой миссией, когда Джин так тесно прижимался к нему, а горячее дыхание щекотало губы и без того пылающие румянцем щеки. – Прости, я хотел убедиться, – прохрипел Аканиши и его губы стали путешествовать по лицу парня, заставляя вновь дрожать. – В чем… В чем убедиться? Джин задержался на крошечном участке из родинок на правой щеке, непонятно как, разглядев их в темноте. Губы зацеловывали дюйм за дюймом, заставляя таять, заставляя терять рассудок. Казуя словно тонул в этих сладких ощущениях и никак не мог вынырнуть. – Убедиться, что я люблю тебя, – жарко шепнули на ухо, и горячая дрожь окатила с ног до головы. Он распахнул глаза, мгновенно погружаясь в шоколадную глубину. Глаза Джина сводили с ума. Поддетые дымкой возбуждения, они казались бесконечно черными и бездонными. Казуя с силой притянул мужчину к себе, снова сталкиваясь губами. Электрические импульсы разносили по телу короткие судороги, заставляя стонать в поцелуй, окончательно потерявшись в ощущениях, словно беспросветно опьянев. Хотелось всего и сразу, но больше, чтобы эти мускулистые, сильные руки никогда не выпускали из объятий. – Джин… Оглушительный грохот заставил их мгновенно разорвать поцелуй. В темноте взгляды встретились. Аканиши с нежностью чмокнул парня в кончик носа и отстранился, направляясь на шум. Кухня тонула в серебряном свете луны и ясно освещала разбитую вдребезги бутылку из-под пива. – Наверное, я забыл выбросить, – предположил Казуя и мгновенно скрылся в кладовке, чем-то гремя в потемках. – Предатели, вы мне сейчас такой момент с признанием испортили, – Джин пригрозил пальцем двум щенкам. Совсем скоро парень вернулся с веником и совком, и аккуратно, смел осколки, которые прежде были полноценной бутылкой. Когда с этим было покончено, он обернулся, смущенно отводя взгляд. – По-моему мы о чем-то общались до этого… Черные глаза блеснули в полумраке. Аканиши коротко кивнул, притягивая к себе парня. – Суть в том, что я хочу, чтобы ты был со мной, – и, опережая вероятные вопросы, добавляет. – Я развелся и Тея остается со мной… с нами, если ты тоже захочешь остаться… – Я хочу быть с вами… – Тогда оставайся со мной, Казуя. Кровь забарабанила в ушах, отдаваясь пульсацией по всему телу. Губы встретились в поцелуе, и мир растворился, оставляя их наедине с бьющимися в одном ритме сердцами.