Призрачный Легион

Очередного ЧП долго ждать не пришлось. Орла вдруг обнаружила, что у нас пропадают хлеб и сигареты. Это было настолько дико, что когда она собрала всех и сообщила об этом, мы даже не сразу поняли, что произошло. Частые голодовки приучили людей во Взводе бережному отношению к продуктам. Даже дети знали им цену. Никто не мог что-нибудь взять и съесть без спросу, втайне от остальных. Тем более хлеб. Сигареты тоже были великой ценностью, хотя курили, конечно, не все. Но и те, кто курили, строго экономили. В нашей «семье» сигареты хранились у Орлы, и она выдавала курящим по несколько штук в неделю. - Я не спрашиваю у вас, кто взял, - говорила Орла, страдальчески морщась. - Я знаю, что никто не мог. Но, может, вы хоть знаете, куда все девается? Такая постановка вопроса была, очевидно нелепой, но произошедшее было еще нелепее. - И много пропало? - спросил Веслав. - Много. Ты знаешь, я не пересчитываю специально. Но просто это уже стало заметно, что не хватает. И я стала считать. Хлеба не хватает шесть фунтов. И сигарет - девятнадцать штук. Анджей Младший присвистнул. Когда-то давно Болеслав утянул пару сигарет и попробовал курить из любопытства. Ему за это здорово влетело. Но девятнадцать штук? Конечно, стало заметно. - Вы что хотите думайте, - заявил Ольгерд, - а я скажу, что это твой подарок, Орла. Больше некому. - Нет, ну почему именно он? - А кто? Саша, дети? Они в этом плане хорошо воспитаны. Маргарита не курит. А Вик, скорее, свое отдаст, ты же знаешь. А больше у вас в трейлере никто не бывает. Я уже месяц как не заходил. - Да, - согласился Веслав, - это он, больше некому. Орла сокрушенно уронила руки. - И что же делать? - спросила она растерянно. - Что, что! - презрительно пожал плечами Ольгерд. - Что все люди делают. Наказать. Дать раз десять плетью. Сразу сознается. И на будущее закается. - И кто же этим займется? - Орла с прищуром посмотрела на него. - Уж не ты ли? - А что? Могу и я. - Нет, - сказала Орла решительно. - Дэйва я бить не дам, у него и так вся спина... Орла уже говорила об этом однажды - у Дэйва вся спина в рубцах от плети. Потом выяснилось - у Эдриана то же самое. И у Брюса. - Зря ты так, - настаивал Ольгерд. - Я же слегка, по-семейному. Лучше уж сразу проучить, а то придется потом Хальку просить разбираться. Орла нахмурилась. Упоминание о Хальке в этом контексте пришлось ей явно не по душе. - По-семейному я лучше сначала поговорю с ним, - заявила она. Конечно, Дэйв сразу во всем признался. Мог, ведь и отпереться, доказать-то все равно никто ничего не смог бы. Но не такой он был человек. - Ты хоть понимаешь, как бессовестно ты поступил? - укоряла его Орла. - Я уж не говорю, что в любом другом месте, и ты это знаешь, тебя за кражу в лучшем случае засекли бы до смерти... Но вот мы, разве плохо с тобой обходимся? Тебя, что, не кормят? Ты получаешь такую же еду, как и все мы, и нисколько не меньше. Так объясни, почему? Дэйв, потупившись, молчал. - Мне кажется, Орла, - сказал Веслав, - что этот товарищ брал не для себя. Ведь, правда, Дэвид? Кому ты все это отдавал? Дэйв бросил на него взгляд исподлобья, но промолчал. - Итак, я прав? Брюс и Эдриан знают? Дэйв еще ниже опустил голову, но по тому, как забегали его глаза, стало ясно, что друзья его в курсе. - Может, лучше у них спросим? – предложил Веслав. - Эдриан знает, - сказал вдруг Дэйв. - А Брюс нет. - И кому же вы отдавали хлеб? Впрочем, и так ясно. Своим друзьям, которые у русских, не так ли. А ты знаешь, что если бы вас поймали на территории их лагеря, то могли сделать что угодно? Убить бы, может, и не убили, но – что угодно? Понимаешь? Дэйв кивнул. - Мы не ходили в лагерь, - почти прошептал он. - Мы всего несколько раз… Оставляли еду в одном месте неподалеку. И мы же брали совсем немного. – Он поднял глаза и сказал звенящим от отчаянья голосом: - Они умирают, понимаете? Им почти не дают есть, а хлеба они и совсем не видят. Я не мог иначе… - Как вы договорились? - хмуро спросил Веслав. - Случайно. Когда мы расчищали проход в горах, Стиву удалось подойти ко мне и сказать, что если я захочу оставить ему послание… Я тогда не подал виду, что понял его, но… - И ты писал ему что-нибудь? - Нет. Я только оставлял еду и сигареты. - Почему? Дэйв не ответил. - А он тебе что-нибудь писал? - Нет. - Так, - сказал Веслав. - Понятно. Мы, так уж и быть, простим тебе это безобразие, но больше ты этого делать не будешь. Еще раз поймаем на чем-то таком – накажем. И русским сообщим, они со своими рабами иначе поговорят. У нас слишком мало еды, чтобы так ею разбрасываться. Лицо у Дэйва стало совсем несчастным. - А можно тогда я буду отдавать свой хлеб? - спросил он умоляюще. - И делиться едой. - Нет, - ответила Орла. - Ни в коем случае. Порции и так небольшие. - Но я же делюсь своим! - Здесь ничего твоего. - Тогда я не буду есть. - Что?! - Я не буду есть. Если… они могут обходиться без еды, я тоже смогу. - Думаешь, им от этого будет легче? - Мне станет. Дэйв действительно почти престал есть. Эдриан, узнав об этом, тоже. Зенон, когда ему рассказали, в чем дело, убедил их отказаться от голодовки, сказав, что лично сходит к русским и попросит, чтобы они человечнее обходились с рабами. По крайней мере, не морили бы их голодом. - У меня там есть знакомые, нормальные парни, - сказал он. - С ними и поговорю. Однако идти Зенону никуда не пришлось. *** На следующий день после этого инцидента к нам пришел Артем. - Есть разговор, - объявил он хмуро, и лицо его не предвещало ничего хорошего. - Ну, - спросил Зенон. Артем глубоко вздохнул и задумчиво потер плечо. Была у него такая привычка, когда он нервничал. - Да я насчет ваших, - он помялся, - рабов. Видимо ему не нравилось произносить это слово. - Что такое? - сразу встревожился Зенон. - Вы их не отправляли к нам? Зачем-нибудь? - В русский лагерь? - Да. Так, чтобы мы не знали? - Конечно, нет, - возмутился Зенон. - Кроме того раза, когда я его отправил с поручением к Матвею, и когда сам с ним приходил, нет, больше никогда. - Я так и думал, - мрачно сказал Артем. - Значит, они там были без нашего ведома. Я уверен. - Уверен? Значит, это не точно. - Слушай, - Артем немного покусал губы, потом продолжал. - Если выяснится, что они бывали там без вашего разрешения, и, может, даже воровали у вас... Вы их очень накажете? Зенон, наконец, решился признаться. - Да мы уже знаем вообще-то. - И...что? - Да ничего. - Ага, - обрадовался Артем. - Значит, я так ему и скажу, что им ничего не будет. Пусть сознается. - Да кто? В чем? - Ну, наш Стив. Ведь ясно же, он с кем-то из своих... вернее ваших видится. Иначе, откуда у него сигареты? И хлеб. Матвей его уже три дня допрашивает, но он молчит, боится своих подставить. А подумал, лучше мне здесь узнать, а то его до смерти забьют. - А второй что говорит? Ведь у вас же двое рабов? - Второй? А, Яник... Его уже нет... Умер, кажется. Артем отвел глаза, ему было неприятно говорить об этом. - Вот как... - Ну ладно, заторопился Артем. - Я пойду, скажу, что ваши во всем сознались. *** Артем ушел, а Зенон еще долго стоял неподвижно, щурясь на солнце. Я подошла к нему. - В чем дело Зенон? - Да ни в чем. - Он как-то странно щурился. - Просто устал я от этого, от всего. Эдриан и так... Не в себе... А если я ему теперь расскажу, что их товарищ умер… - Что ты хочешь сказать - не в себе? Он, по-моему, всегда был странным. - Он был странным, нервным, да, но он был живой... А после той ночи, когда мы за Брюсом гонялись... Он как зомби. Я кивнула. Что-то такое и я ощущала. Вообще после побега Брюса атмосфера в лагере как-то улучшилась. Не знаю уж из-за чего, дышать стало легче. Правда, ни Халька, ни Иштван своего отношения к рабам не изменили. - Они все равно англичане, - говорила Халька. - Все выродки. И я их буду ненавидеть, и душить при любых обстоятельствах. И этих бы с удовольствием бы придушила, дал бы мне кто волю, Но в целом отношение к бывшем врагам стало терпимее. Взять того же Артема как он путается «их - ваши»… Но вот что-то случилось с Эдрианом, а что никто не мог понять. - А что случилось той ночью? - на всякий случай уточнила я. - Да в том то и дело, что ничего почти. Он нам даже не понадобился. Просто в какой-то момент начал мне снова перечить, а я уже был весь на нервах… и не выспавшийся, блин! Ударил его плеткой по лицу. Сильно. Но неужели же из-за этого… Я пожала плечами. Кто его знает. - Был бы он НЕ раб, - продолжал Зенон. - Я бы извинился. Или бы попросил его дать мне сдачи и дело с концом. А теперь вот... хожу и мучаюсь. - А ты не мучайся, - посоветовала я, - ты извинись. - Легко сказать. Сразу надо было. Да и Халька заест, когда узнает. - А тебя это колышет? Зенон покачал головой и улыбнулся. Мы пошли вместе. Раньше, когда к нему приближался кто-то из наших Эдриан напрягался. Но теперь, казалось, ему все равно. - Эйдж, - мягко сказал Зенон, - есть разговор. Тот покорно поднялся. - Да нет, ты сиди. Эдриан, послушай. Ты чем-то угнетен в последнее время... Я беспокоюсь - Все в порядке, - сказал Эдриан глухо. - Нет, не все в порядке, я же вижу. Никакого ответа. - Послушай, - Зенон взял его за руку и заговорил проникновенно, как только он один умел. - Думаешь, мне приятно, что все так... Дико? Мне ведь не легче, чем тебе. Я вижу - ты не плохой человек, и мне бы не хотелось... Что бы все оставалось по-прежнему. Может нам удастся... относится друг к другу без неприязни. Эдриан по-прежнему молчал, опустив голову. - Я виноват, продолжал Зенон, - я тебя ударил. Я прошу за это прощения. Но я ведь тогда, я волновался из-за твоего друга. А что если бы мы его не нашли? Или его бы нашли русские. Ты представляешь, чтобы было? Эдриан как-то странно вздрогнул и криво усмехнулся. - Да уж, - сказал он, - представляю. Зенон пристально на него посмотрел. - Что-то произошло у тебя? - спросил он. - С русскими? Я тогда посылал тебя к ним. Как раз на следующий день после побега Брюса. Ты ведь после этого вот такой. Эдриан ссутулился. Похоже, он уже жалел о своей неосторожной реплике. - Что произошло, Эйдж? - спросил Зенон ласково, но настойчиво. Лицо Эдриана вдруг сморщилось, и из глаз потекли слезы. - Так, - проговорил Зенон обеспокоено. - Линде отойди, пожалуйста... Ты видишь. Я оставила их наедине.