Синяя

Накамура шла, не разбирая дороги. Первый день — а проблем выше ее собственного невысокого роста. В руках она держала тот самый лист, который утащила из-под носа разъяренной художницы, чем навлекла на себя, как Аои казалось, беду. И не одну. Как бы девушка не рассчитывала на благосклонность той неизвестной девушки, успокоить себя ей ну никак не удавалось. -Ну, наконец-то! Ты соизволила принести сюда свой тощий зад и отдать мне мою работу? — послышалось Накамуре, когда она подошла к кабинету искусства. Она была в лёгкой растерянности, ибо не заметила, когда успела дойти до пункта назначения. -Э-э-э… Извини.— Накамура опустила голову, позволяя непослушным волосам прикрыть виноватые глаза — Я такая растяпа, что забыла о твоей работе. Вообще-то, она немного помялась. Прости ещё раз. -Да забей. — Собеседница, видимо, была настроена положительно. — Вообще-то (она сделала акцент на этом слове, копируя саму Аои), можешь оставить его себе или выбросить. Мне все равно. -Т-ты серьезно? Но.она же твоя! Не разбрасывайся своим талантом, у тебя отлично получается! Накамура приобрела, казалось бы, какую-то непонятную силу, с помощью которой пыталась убедить художницу в ее превосходстве. Она не любила, когда люди не ценят то, что они умеют и любят делать, ибо сама Аои никогда и ничего не умела. Растяпа во всем и всегда — то, за что ее дразнили. Ее неуверенность выходила ей боком перед сверстниками, за что Аои всегда было неимоверно стыдно. -Ха? Ты чего? — неизвестная, видимо, совсем не ожидала от этой простушки таких сильных заявлений, что было очень неожиданно. — Мне совсем не нравится эта работа, уж извини. Мне, в последнее время, вообще ничего не нравится. Какая жалость. Незнакомка говорила с самоиронией, но в ее голосе явно чувствовалась доля обиды. Это было не настолько явно, но достаточно заметно, чтобы оценить положение. Накамура узнала в этом…себя? Возможно. Ведь она также, как и эта девушка, всегда смеялась над своими неудачами перед людьми, чтобы ее боли не было заметно. Но, оставаясь наедине с этой самой болью, ты начинаешь осознавать, что все не настолько безобидно. Все гораздо хуже. Это невыносимо — чувствовать себя бесполезным, ненужным, неправильным… -Просто пойми — Накамура подошла к художнице, заглянув той в глаза. — Все, что ты делаешь — прекрасно. Не отдаляйся от этого. Улыбка, которой Аои одарила девушку напротив себя — самое теплое, что когда-либо было в жизни последней. Ее никогда не принимали. Ее не любили, унижали, мешали с грязью. И шанса на хоть какую-то теплоту, казалось, не было. -Ты забавная. Бывай. — потрепав за волосы Аои, незнакомка ушла, оставляя ту в последних лучах солнца, постепенно уходящего за горизонт. Ей.не показалось? Это была улыбка. Ни разу за свою жизнь Аои не видела столь искренних эмоций, которые пытались скрыть за усмешкой. -Ты странная, художница — проговорила Аои вслух около кабинета искусства, держа перед собой лист с нарисованным силуэтом женщины в голубом платье, сидящей перед открытым окном.