Унесенные пеплом

      Погода в день прощания с Бриенной была сырой и пронзительной и, чтобы не окоченеть окончательно, толпа, собравшаяся в специально отведенном для этого месте, хотела как можно скорее попрощаться с женщиной и вернувшись в теплое помещение, пропустить по бокалу согретого спиртного. Непроницаемый туман, сквозь слой которого лишь изредка пробивался скупой солнечный луч, окутывал сумрачную местность, а деревья, с чьих голых веток опадали на землю крупные капли влаги, и вовсе казались воплощением настоящего безмолвия. Бриенну Тартскую сжигали без особой помпы. Её тело из-под железнодорожных путей оказалось настолько изувеченным, что администраторы, дабы лишний раз не травмировать психику участников, положили его в заколоченный гроб, и возвышаясь теперь над разложенных вокруг невысокого постамента ветках ели, он казалось ждал момента, когда кто-нибудь поднесет к нему зажженный факел.       — Прощайте, Бриенна Тартская, R.I.P вам, — среди тишины раздался ровный голос Вариса, решившего наконец первым произнести свою прощальную речь в её честь, и тем самым подвести итог жизни столь благородной женщины. — Вы научили различать нас совесть и мораль.       Петир Бейлиш, одетый совсем по-зимнему, с удивлением покосился на своего коллегу, и посчитав такую речь для покойницы самой лучшей, тут же поспешил добавить от себя пару слов:       — Она слишком ярко горела для этого мира.       И пустив для приличия пару «крокодиловых слез», попытался скрыться в толпе, похвалив самого себя за убедительность игры убитого горем куратора проекта. На процедуре сожжения оказались только «избранные». Из Баратеонов — Ренли. Из Ланнистеров — только Джейме. И то, последний затесался сюда лишь затем, что приехав проведать брата, отказаться от присутствия на церемонии сожжения Бриенны уже не смог. Да и выглядело бы это, мягко говоря, невежливо по отношению к телу, принадлежащее когда-то смелой женщине-рыцарю. Стать её первым мужчиной у Джейме не получилось, зато теперь у него появился шанс хотя бы первым «провести» в мир иной, если вдруг окажется так, что поджечь гроб с Бриенной, кроме него самого, больше никто не захочет.       Будучи слишком удручен её смертью, (и не удивительно, ведь ещё вчера он выпивал с этой женщиной, почтуя её новыми прибаутками, а уже сегодня ему надо было бы выслушивать в её адрес прощальную речь), Джендри на процедуру прощания просто не пришел, и все ещё не веря, что Бриенны с ними больше не было, он едва сдерживался, чтобы не упиться вусмерть в своем собственном номере, оплакивая её кончину. И это был человек, который накануне пытался убедить Рамси, что леди Бриенна ему совершенно безразлична… Помимо него ещё отсутствовали Болтон и Вонючка, и будучи в курсе истинной причины, вынудившей обоих проигнорировать приглашение в этот парк, Санса с Джоном, так и оставив Джендри в неведении относительно мотива, толкнувшего женщину-рыцаря на самоубийство, не особо удивились подобному раскладу дел, ещё больше возненавидев Рамси и его «комнатную собачку» — Теона Грейджоя, не переставая поражаться тому, как последний когда-то мог проживать вместе с ними и есть из одной и той же посуды, что и они.       «Прибьют вот так, — подумал Джон, не сводя глаз с украшенного гроба, — и цветов никто рядом не положит…»       Один только Сэм, получивший после убийства Ходока прозвище «Смертоносный», околачиваясь поблизости, никак не мог не заставить себя думать о чем-то другом, кроме еды, хоть и ужинал буквально полчаса назад. И пока Подрик, (единственный, кого по-настоящему задела за живое смерть Бриенны), кидался на постамент с хворостом, пытаясь вскрыть крышку гроба, Сэм, с нетерпением посматривая на свои наручные часы, отсчитывал оставшиеся минуты до окончания «панихиды», после которой можно было бы спокойно наведаться в свой номер, где в холодильнике его ждал огромный кусок балыка.       От постоянных перееданий Тарли в последнее время развезло так, что с трудом влезая в свою обычную одежду, куда запросто могло войти, например, три Джендри Уотерса, во избежании казуса, связанного с переодеванием, каждый раз был он был вынужден вызывать к себе в качестве подмоги Лилли, готовой в любой момент прийти на помощь будущему мужу, будь то приготовление борща или примерка нового костюма. И пусть головой Сэм понимал, что ему следовало бы всерьёз заняться своей фигурой, списывая отсутствие энтузиазма на лень и несобранность, он продолжал тянуть с похуданием, пока и вовсе не забил на это дело, вернувшись к прежнему графику, принявшись за поедание не только борща, но и бумаги, картона, а порой и суперклея. А началось ведь все со службы в Ночном Дозоре, где попробовав на вкус корректор, он стал выпивать этого вещества порой до двух бутылочек в день. После корректора Тарли потянуло и на другие несъедобные вещи, но то была уже совсем другая история, подробности которой лучше пока не разглашать.       Не в состоянии отойти от впечатления, которое произвела на него прощальная речь Вариса, других Тирион Ланнистер слушал с напускным равнодушием, и когда очередь сказать свое финальное слово дошла и до него, в следующий момент сорвался такой шквальный ветер, что подхватив венок с гроба Бриенны, он тут же водрузил его на голову пьяному карлику. Сорвав с себя эту конструкцию жутких пластиковых цветов, обмотанных черными лентами, Тирион, откашлявшись, был готов приступить к продолжении речи, однако стоило ему произнести вслух ещё два слова, странный ветер, вновь дав о себе знать, подхватил с гроба второй венок, и приподняв его над землей, так сам швырнул его на голову Полумужу.       — Да что же сегодня за день такой! — зарычал он, возвращая злополучный венок на место.       — Это Бриенна вас проклинает, — с наигранно благоговейным трепетом отозвался Бронн Черноводный, прибыв сюда вместе с Джейме, и чтобы падающие венки больше не беспокоили голову его бывшего хозяина, наемник, убрав их куда подальше, очень скоро вернулся обратно, заняв по привычке место между двумя Ланнистерами.       Процедура прощания, откровенно говоря, получилась никудышней. По крайней мере, Сансе она точно не понравились. Нанятый администрацией проекта человек из септы, оккупированную Его Воробейшеством, что-то бубнил себе под нос, и не понимая, о чем он вообще говорит, присутствующие даже не пытались вникнуть в суть его речи, закончившейся торжественными плясками «воробьев». Вооружившись банджо и тамбуринами, как оно бывает в нашем мире на собраниях баптистов-иеговистов, сектанты принялись с такой резвостью исполнять «псалмы» Семерых Богов, что окончательно потеряв свою совесть, казалось, ещё немного, и вовсе пустятся в пляс, наворачивая круги вокруг постамента с влажным хворостом.       «Ох, ничего себе хор!» ужаснулась Санса, окинув скептическим взглядом лихо отплясывающих под звуки банджо и гуслей радостных сектантов. Уж если кого и провожать в последний путь такой музыкой, то уж точно не Бриенну Тартскую, для которой не помешало бы заказать что-нибудь более торжественное, а не этот гротеск, перемешанный с танцами под бубен. Увы, слабо разбираясь в религиозных вопросах, администрация проекта, понятия не имея, под какую музыку сжечь женщину-рыцаря, сделала выбор в пользу варианта, предложенного Его Воробейшеством, и надо отметить данное, не прогадала.       В общем, ничего, хотя бы приблизительно напоминающего традиционную процедуру сожжения тела человека по канонам веры семерых богов здесь не было и близко, но сектантов, честно отработавших свою «таксу», ругать не хотелось. Хоть канкан не додумались станцевать на постаменте в своих накидках — уже хорошо. И стоило Сансе отвернуться от этого зрелища, чтобы немного перевести дух, со стороны парка послышались знакомые голоса, и очень скоро узнав в приближающихся фигурах Теона Грейджоя и его хозяина — Рамси Болтона, девушка, поплотнее укутавшись в свой плащ, поспешила отвернуться, чтобы её не увидели.       — Ой, глянь, Вонючка! — обрадовавшись подобно ребенку, впервые попавшего на новогодний утренник, Рамси, подхватив слугу за локоть, указал на постамент с гробом. — Бриенну еще не сожгли!       И отчетливо понимая, что в таком виде, как есть, они не могут туда заявиться, дабы придать своему имиджу скорбный лик, бастард, набросив на голову капюшон от плаща, тотчас устремился к толпе, приказав Грейджою следовать за ним. Издалека они напоминали двух инквизиторов, попавших не в то измерение, и умудрившись за время пребывания на проекте настроить против себя абсолютно всех участников, Рамси, протискиваясь сквозь толпу, не боялся оказаться разорванным на части кем-то из них за свой нелегкий нрав и наглое поведение.       Как выяснилось позже, эти двое заявились сюда даже очень вовремя, и едва они успели влиться в общий строй, дед Пахом, со словами: «Братишка, я тебе факел принес!», подойдя к Джейме, воткнул этот предмет в его золотую ладонь, и молча поддавшись уговору какого-то бомжа, мужчина, еле слышно вздохнув, поднес тлеющий факел к хворосту, спровоцировав своим поступком новый приступ паники у слабонервного Пейна.       Выскользнув из объятий Тириона, парень снова бросился к постаменту и перелетев через препятствие в виде подбежавшего к нему Бронна Черноводного, причитая, изо всех сил ударился о крышку гроба головой.       — Куда же я без вас, миледи!!! Почему вы так рано ушли? А помните, я ведь когда-то хотел стать вашим оруженосцем!!!       В какой-то он до такой степени умудрился хорошо войти в свою роль «плакальщика», что пятеро мужиков, бросившихся оттягивать его от гроба, обхватив паренька за плечи, ещё целых двадцать минут никак не могли стащить Пейна от постамента. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое и предоставили возможность проститься с Бриенной наедине, но разве этим дуболомам-обывателям что-то объяснишь?! Рамси, наблюдая за разворачивающейся сценой, не смог удержаться от смеха, и абсолютно не стесняясь собственных эмоций, успокоился лишь тогда, когда почувствовал на себе осуждающий взгляд Сансы Старк.       Похудевшая и побледневшая, она выглядела ещё притягательнее, и держась от всех на некотором расстоянии, словно показывая, что ни с кем не собирается вступать в диалог, пока не захочет этого сама, перехватив заинтересованный взгляд бастарда, опять отвернулась, пожалев о несвоевременно допущенной ошибке. Не надо было так смотреть на него. Он даже не должен был знать, что она вообще на него смотрит, а теперь… Теперь приходилось расхлебывать последствия собственной привычки действовать напрямую, не скрывая от окружающих мотивацию своих поступков, что вряд ли бы одобрил её верный «учитель» в лице Пересмешника. Отказавшись смотреть на процедуру сожжения тела, Джон, подавшись прочь, оставил кузину одну и не зная теперь, на кого ей придется положиться, после того, как «расплата» за содеянное пришла за ещё одним её телохранителем, взглянув на Рамси, приблизившегося к ней с вполне определенными намерениями, она почувствовала, как вся напряглась, словно собираясь совершить очередной прыжок через пропасть.       — Послушай, в прошлый раз бес попутал, — невольно сорвалось с его уст, и услышав краем уха упоминание своей клички, Тирион, громко хмыкнув, как-то странно на них покосился.       — Очень мне нужны твои извинения, — фыркнула Санса, смерив нового спутника самым презрительным взглядом, на который была только способна. Ей не хотелось обсуждать подробности события прошлых дней, но Рамси оказался настойчивым.       — Да, я такой, — добавил он, гордясь втайне этой чертой своего непростого характера. — От меня порой бывает сложно увернуться.       Посмотрев на него уже с издевкой, Санса еле слышно вздохнула. Она совсем не была рада его видеть здесь, да ещё в такой день, и будь Рамси более неадекватен, возможно, его компании на день сегодняшний ей хватило бы с головой.       — Санса, ну сколько можно хандрить?! Посмотри, как весело кругом! — Насмешливо отозвался молодой человек, указывая на засохшие деревья и обволакивающую все и всех туманность ноябрьского дня. — Как можно не радоваться такому пейзажу, вот скажи мне!       — Можешь смеяться, сколько душе угодно, мне все равно, — буркнула она и тотчас заметив, как на ветку дерева, расположенного неподалеку от них, уселся черный ворон, оборвав свою речь, девушка так и уставилась на него, словно пытаясь угадать, что бы это значило. Прикрепившись лапками к коре, пернатое повернуло голову к этим двоим и вытянув вперед свою шею, несколько раз издало пронзительное: «Ка-а-р!!!».       «Что за наглая и птица, — вздрогнув, подумала о ней Санса, скользнув взглядом по её черному оперению. — Откуда она здесь взялась?».       — А с чего ты решила, что я тобой смеюсь? Может, мне действительно хочется вывести тебя из этого состояния, — улыбнулся Рамси, приобняв её за талию только потому, что был в курсе, как неприятны ей его прикосновения. Высвободившись, Санса уже хотела было развернуться и уйти, но он, резко схватив её за руку, притянул к себе возроптавшую девушку.       — Я ночью заснуть не могу, — добавил парень, останавливая свой взгляд на её губах. — Вообще не высыпаюсь в последнее время.       — Это ещё смотря от чего ты не высыпаешься, — иронично отметила она, стараясь не особо вслушиваться в его бред.       — Не сплю, потому что думаю о тебе. Только закрою глаза и ты передо мной. Бронн Черноводный, находясь от них на некотором отдалении, водил ушами, прислушиваясь к «интересному» диалогу между этими двумя. От резкого порыва ветра у Сансы неожиданно выступили слезы на глазах и смахнув украдкой одну из них, она тотчас поспешила отвернуться.       — Ну, ладно, не плачь за мной, — донесся до её слуха голос Рамси, от внимания которого сей жест, разумеется, не укрылся. Молча расцепив его руки, девушка направилась прочь и оставшись наедине с собственными мыслями, он тут же уставился на дерево, где только что сидел исчезнувший самым мистическим образом трехглазый ворон.       Процедура сожжения тела усопшей подходила к концу и народ, по-быстрому простившись с тем, что когда-то называлось Бриенной Тартской, заспешил к выходу из парка. Кто-то позвал бастарда, предупреждая его об окончании прощальной церемонии, но тот, погрузившись в свои размышления, продолжал смотреть на догорающий костер, так и не сдвинувшись с места. Рамси бы посмеяться над чудачеством Старк, но нет — затаил обиду, пообещав в очередной раз отомстить. Подобрав с земли не до конца сгоревшую искусственную розу, он принялся отрывая от неё пластиковые лепестки, и небрежно швыряя их в пламя огня, уже заранее представлял себе дальнейший исход предполагаемых событий: «Хочу, чтобы произошла какая-нибудь катастрофа: что-то вроде падения Стены. Сноу и его соратники отброшены на несколько миль назад, Санса подвывает у меня в объятиях, и я обладаю ею среди снежных завалов…»