Унесенные пеплом

      Пока публика, оценивая будущие кандидатуры на Железный трон, выбирала, за кого будет голосовать в проекте, у ворот тем временем появился сам Джейме Ланнистер, — секс-символ Вестероса и любимец всех бабушек Королевской Гавани, который пришпорив свою лошадь, (некая дань средневековью), ещё долго гарцевал перед народом, выслушивая в свой адрес поток бесконечных комплиментов со стороны женского пола. Пребывание в плену никак не отразилось на его противоречивой личности, и оставшись после потери руки таким же своенравным, тщеславным, и язвительным, как прежде, он, продемонстрировав накануне своей сестре — Серсее — новое «приобретение» в виде Мейстера Квиберна, пообещавшего изготовить две водородные бомбы с кодовым названием «Дикий Огонь», которые можно было сбросить на флот Станниса, и разъезжая на лошади чуть ли не под самой трибуной сцены, он долго ещё не мог успокоиться, впитывая в себя лесть толпы, которой так не хватало ему за время, проведенное в плену у Старка. Экспериментируя с изготовлением оружия массового поражения, Квиберн, хорошо знакомый с основами ядерной физике, был изгнан из Цитадели за свою антигуманную деятельность, и найдя прибежище в Красном Замке, пообещал Ланнистерам «подготовить» свой проект до появления в Королевской Гавани Станниса Баратеона.       После смерти Роберта, развитая ранее цивилизация Вестероса быстро пришла в упадок, и когда инфляция, и так ничем не сдерживаемая в более стабильные времена, за пару дней достигла своего пика, качество жизни простого населения, которое и раньше не особо могло похвастаться своей зажиточностью, и вовсе скатилось до некоего подобие средневековья, где царили свои законы, основанные на силе и коррупции. Средний класс, как залог стабильности государства, отсутствовал вовсе, а колоссальный разрыв между уровнем жизни бедных и богатых, владеющих основными ресурсами, лишь способствовал развитию негативных тенденций в экономики Вестероса, который и так находился на пороге новой гражданской войны. Инфляция росла ни по дням, а по часам, чему способствовали исчерпаемость продуктов перегонки нефти и газа, сосредоточенных в одном месте, и прекрасно осознавая, чем может все закончится, Нэд Старк, предчувствуя наихудший вариант развития сценария, неоднократно обращался к Малому совету с просьбой продвинуть закон об открытии новых залежей топлива и разработке альтернативных видов энергии, чтобы хоть как-то сдержать рост галопирующей инфляции в Семи Королевствах, вот только лица, отлично наживающиеся на заоблачных ценах продуктов перегонки нефти, и слышать ничего не хотели о нововведениях Десницы, угрожая ему расправой за вмешательство туда, куда вмешиваться не стоило, пока в один прекрасный момент чуть и вправду не став жертвой киллера, Старк, опасаясь за жизнь собственных детей, был вынужден отозвать свое предложение обратно, и вернувшись на место, просто стоять и наблюдать за тем, в какие пучины хаоса погружается экономика Вестероса, и так находившаяся на грани коллапса.       Прекрасно осознавая, чем мог обернуться для Семи Королевств такой исход событий, Петир Бейлиш с Варисом, дабы на корню пресечь возникновения новых «Че Гевар», за которыми мог последовать народ, когда ситуация в Вестеросе достигнет своего кризиса, решили собрать их всех на одном проекте, чтобы те, быстро перессорившись друг с другом, нашли свою смерть прямо на подмостках реалити-шоу. И пока Станнис, готовясь к наступлению на Королевскую Гавань, чтобы отобрать у Джоффри то, что принадлежало ему по праву, строил флот, а Квиберн, засев за чертежами, готовил с ассистентами водородную бомбу, Петир с Варисом, отвлекая народ от экономической нестабильности в государстве, выбрав достойных, по их мнению, кандидатов на шоу, знакомили будущих героев с публикой, искренне надеясь завершить процедуру представления до того, как здесь появиться разгневанный Джоффри, неоднократно угрожавшего организаторам шоу сорвать церемонию, а их самих казнить через повешение вместе с будущими престолонаследниками.       От яркого солнца у Джона Сноу, не привыкшего к южному климату столицы, рябило в глазах и машинально отвечая на вопросы ведущего, он едва находил в себе силы держаться на сцене, ничем не выдавая своих противоречивых и далеких от реальности ощущений. Получив накануне хорошую взбучку от отца, Рамси вел себя сегодня тише травы, и украдкой наблюдая за бастардом Старка, уже подсчитывал в уме, сколько времени тому понадобится, чтобы потеряв сознание, свалиться на пол прямо во время объявления следующий кандидатуры на Железный трон.       — Вертолеты кружат, морские котики выскальзывают на берег, — прокомментировал обстановку его сосед — Джендри Уотерс, русоволосый парень, бастард Роберта Баратеона, одетый в черные джинсы, кожаные сапоги с железными заклепками и темно-серую водолазку. — Я думал, только в Штормовом Пределе может твориться такое.       Ничего не ответив, Рамси перевел скучающий взгляд на ведущих, отчаянно заигрывающих с публикой, и едва с озвучиванием имен потенциальных участников было покончено, на сцену выскочил сбежавший из-под домашнего ареста сам Джоффри Баратеон, устроивший до этого в Красном Замке настоящую истерику. Вот только видеть его здесь, по всей видимости, был никто не рад. Но Король есть Король, — попросить его уйти отсюда по-хорошему могло стоить головы, поэтому не особо препятствуя его действиям, направленных на одни лишь разрушения, королевская гвардия, будто ничего не произошло, позволила ему проникнуть на сцену, чтобы он мог совершить там какие-то свои аморальные деяния, суть которых выходила за рамки разумного. Его приторно-слащавое лицо кому-то казалось смазливым, кому-то противным, но Сансе Старк, защищающей его от нападок матери, он почему-то нравился, и сколько бы словесных помоев не выливали ему голову свои же вассалы, отзывавшиеся о нет сугубо в негативном ключе, Санса, закрывая глаза на его выходки и истеричную подачу речи, тщательно сдобренную матом, продолжала втайне им восхищаться, с нетерпением дожидаясь дня помолвки с этим невменяемым юношей.       — Побывав однажды в Королевской Гавани, моя дочь теперь целыми сутками следит за его жизнью, не может оторваться, — пожаловалась Кэйтлин Тириону, который заметив в толпе семейство Старков, оказался рядом с ним, чтобы почтить их своим вниманием, а заодно принести соболезнования насчет Робба, убитого в прямом эфире, — как ни зайду к ней, вечно смотрит на шоу с участием этого психа… Ещё и подругу свою подсадила. Сидят и сутками трындят о нем по телефону. Вечно у них одна и та же тема: «Джоффри то, Джоффри се». Как ни пройду мимо её комнаты, так вечно слышу этот трындежь с подругой, вечно: «Джоффри» да «Джоффри», далее следует взрыв смеха, какие-то крики непонятные в трубку, (говорить нормально, естественно не может, хохот машет), да это даже девичьим смехом не назовешь… Это уже какие-то конкретные ОРЫ получаются. ЧТО ей там подруга такое о нем говорит, что она прямо на ногах стоять не может от смеха, я не знаю, но Санса, похоже, помешалась на этом Джоффри, и что с ней делать, ума ни приложу.       — А чему вы удивляетесь? — усмехнулся карлик, после того, как женщина, задыхаясь от возмущения, вновь перевела свой взгляд на сцену, напоминая какого-то напыщенного индюка. — Джофрри у нас ведь теперь не просто Король. Он ещё бог юмора, философ, плейбой и психолог. Да и вообще он идеален.       — Вы издеваетесь? — выпучив глаза, Кэйтлин посмотрела на него, как будто впервые в жизни попробовала подвергнуть сомнению его трезвость.       — Вовсе нет, — слабо улыбаясь, отмахнулся Бес, пожалев, что вообще ввязался с ней в этот дурацкий спор.       — И что тогда прикажете делать? Оставить все, как есть?       — Я вам советую вместе с дочерью следить за жизнью нашего Короля, — засмеялся Тирион, и прежде чем скрыться в толпе, дабы не нарваться на пощечину, бросил на прощание, — только не влюбитесь в него.       Дальнейшие слова карлика утонули в гуле голосов, прокатившейся по площади, когда сам Джоффри, — кумир девичьих мечт, выхватив из рук Петира микрофон, подошел к самому краю высокой сцены, чтобы поделиться с народом наболевшим.       — Значит так, дайте мне сказать! — рявкнул юный Король, отталкивая ринувшегося к нему Бейлиша. — Этот Десница…       Сжав зубы, парень казалось, пытался подобрать самое подходящего слова, чтобы охарактеризовать деятельность Нэда Старка, которая стала его раздражать ровно с того момента, когда отцу вдруг вздумалось назначить на эту должность Хранителя Севера.       — Я думал, что на этой должности работает профессионал, а не аматор, но я ошибся, и оставлять это так просто не намерен. Я подниму общественность! — закричал юноша в микрофон, тыча указательным пальцем прямо в воздух. — Я позову все газеты и расскажу о предательстве этого человека!!!       Старк, разумеется, столь громкое заявление Короля о своей личности не оставил без внимания, и будучи в курсе отзывов напыщенного мальчишки, вместо того, чтобы уйти на второй план и до поры до времени совсем не попадаться ему на глаза, он попросил передать Джоффри новое задание, которое тот был вынужден выполнить, пока Железный Трон находился под его протекцией.       — Пойдем отсюда! — подхватив сына за руку, Серсея, боясь навлечь на семью ещё больше людской ненависти, попыталась увести его подальше от народа, вот только у самого Джоффри насчет этой церемонии были свои планы, и покидать сцену, превратившись на какое-то мгновение в центр её внимания, он не собирался.       — Отпусти меня! Я не хочу никуда идти! — в очередной раз оттолкнув мать в сторону на виду у всей животрепещущей публики, парень снова потянулся к микрофону.       — Извините, Ваше Величество, — преградил ему путь Варис, скорчив озабоченно-перепуганное лицо, — но Десница только что передал вам новое задание, суть которого состоит в том, что в ближайшие дни вам придется позаботиться о пенсионерах и уделить немного внимания пенсионной реформе Вестероса.       — Фу, блядь! — скривившись так, будто ему поднесли к лицу тарантула, парень коснулся кончиками пальцев своего носа. — У меня была мечта, чтобы они все сдохли.       — Но слово Десницы — закон, — отозвался Варис, снова напоминая ему о просьбе Нэда, с воплощением которой следовало бы поторопиться.       — Вы че ебанулись? — окрысился на него Джоффри, едва сдерживаясь, чтобы не зарядить в хитрого евнуха микрофоном, лишь бы ничего не слышать о пенсионной реформе. — Я НЕ БУДУ НИЧЕГО ДЕЛАТЬ!       — Джоф, пошли, — неожиданно обратился к нему Джейме, коснувшись своей позолоченной культей края его дорогого плаща.       — Я НЕ ПОЙДУ!!! — рявкнул юноша, резко отступая назад.       — Ты что не мужик?       — Вестеросу нужен новый король! — крикнула Оленна Тирелл, будучи до глубины души шокирована его словами про пенсионеров.       — Эй, бабка! — презрительно оскалился оскалился Джоффри, только сейчас заметив присутствие Королевы Шипов на этом «празднике жизни». — Бабка, ты ебнутая?!       Не став дожидаться от неё ответной реплики и ведомый одним лишь чувством мести, он плюнул прямо на её чепец, и ужаснувшись поступку этого юноши, которым раньше так само восхищалась, как и Санса, Маргери Тиррел, внучка пожилой гостьи, скривив свой и без того скособоченный рот, тотчас на него набросилась, зашипев:       — Я сейчас охрану позову!       Но Джоффри, оставшись доволен своей выходкой, как никогда, оттолкнул её в сторону, и тут же отобрав меч у подлетевшему к нему сира Лораса, злорадно ухмыляясь, сломал парню маникюр, которые тот только-только успел сделать в одном из салонов красоты на родной земле, без меры заботясь о своей андрогинной внешности.       — Не трогай нас, дебил! — привстав с колен, решительная Маргери с новыми силами набросилась на ошалевшего Баратеона, пытаясь отобрать у него меч брата. Томмен с Мирцеллой, застыв на месте, словно безмолвные изваяния, даже слово лишнее боялись произнести, наблюдая за всей это вакханалией, что уже говорить о том, чтобы вмешаться в ситуацию, и поставить злорадствующего брата на место. Затюканные ещё в детстве своим единокровным родственником, они теперь боялись даже слово лишнее про него сказать, так и не сдвинувшись за все это время со своим мест, чтобы прийти Маргери на помощь, и опасения их были не такими уже и беспочвенными, как могло это показаться на первый взгляд.       Однажды журналисты спросили у Томмена, как ему живется в Красном Замке с таким садистом, как родной брат, на что тот, оглянувшись на всякий случай по сторонам, чтобы не нарваться на буйного родственника, который мог потом устроить его любимым кошкам харакири, заикаясь, ответил, стараясь при этом говорить как можно потише: «Он может накричать на нас или показать неприличный жест… А может и вовсе встать посреди ужина и послать нас с Мирцеллой куда подальше. Но мы не стали слишком долго это терпеть, и создав про него группу в социальной сети, обсуждаем там теперь все его выходки, клепая мемчики, вот только сам он об этом пока не в курсе». Так, что если бы не вмешательство своевременное Джейме, выхватившего меч Лораса из рук Короля, дело, начавшееся как безобидная шутка, вполне могло бы закончится как кровопролитное возмездие.       — Джоффри, я тебя предупреждаю, — пригладив ниспадавшую на лоб челку, Ланнистер пригрозил юному садисту своей позолоченной рукой, — если ты не прекратишь обижать Тиреллов, я тебе дам по ебалу!       Осознав серьёзность намерении своего дяди, который, если глубже копнуть, вполне мог оказаться и его папой, юный Баратеон, лишившись меча, попятился назад, и тут же схоронившись в какой-то колонке, откуда пару минут назад играла громкая музыка, затаился там на некоторое время, не подавая никаких признаков жизни. Не в состоянии слишком долго все это терпеть, Серсея подослала к нему Гору, надеясь, что хотя бы этому человеку удастся угомонить её сына и разобрался с ним по-хорошему.       — Выходи, тебя все заждались, — без всяких «Здрастье» и «Ваше Величество» прогундел сквозь каску Григор Клиган, заглядывая под колонку, куда спрятался накануне правитель Семи Королевств, страшась самой жуткой расправы.       — Уже бегу, — процедил юный садист, поглубже забиваясь в свое недоубежище. — Вы че е*нулись?       — Давай вылазь, я ж тебя все равно достану, — пригрозил ему Гора, пытаясь до него дотянуться.       — Чепушило! — огрызнулся Джоффри, почувствовав, как по его спине скользнула чья-то огромная лапа в кожаной рукавице. — Нахуй отошел!       Ничего не ответив, Гора покрепче ухватил его за воротник плаща и вытащив юношу из-под колонки, удерживая его на весу словно паршивого котенка, чуть не швырнул свою находку на растерзание народу. Подскочив к нему, Серсея попросила его оставить её сына в покое, и мгновенно послушавшись приказа Ланнистерши, Клиган бесцеремонно швырнул матерящегося Джоффри на сцену. Воспользовавшись этим моментом, Баратеон вскочил с пола и слегка встряхнув свою одежду, опять побежал к микрофону, чтобы высказать народу все, что он думает насчет церемонии «Голодных Игр», и о самом Горе, оскорблять которого в открытую было разрешено только ему.       «Я думал, Гора испугается мамошу, но он не испугался» позже делился Джоффри своими эмоциями во время встречи с фанатами, чьих родителей арестовать и отправить на казнь в Королевской Гавани он пока не успел, вспоминая, как разъяренная Серсея носилась по сцене, пытаясь отобрать его у Клигана. Торжествуя момент своего освобождения, юноша в очередной раз окинул ехидным взглядом собравшихся на одной сцене бастардов: хохочущего Рамси, грустного Джона и остолбеневшего от всего увиденного Джендри, и настроив бедный микрофона погромче, тут же заорал на всю глотку, вытягивая вперед свою правую руку, словно присягая на верность Рейхстагу, существовавшего где-то в параллельной вселенной:       — Эти «Голодные Игры»… Блядь, я ненавижу всех этих людей!!!       — Мелкий уебок, — процедил Тирион, подбегая к зигующему племяннику с одной-единственной целью надавать ему по ушам за срыв серьёзного мероприятия.       — Тьфу! — втянув губы, Джоффри плюнул куда-то за трибуну, и заметив, что его плевок попал прямо на голову обескураженному Мейстеру Пицелю, ударив себя по коленке, громко расхохотался, будто ему только что удалось провернуть на сцене ловкую штуку. Разрабатывать пенсионные реформы — просто не его и он хотел показать это в полной мере, устроив бунт против системы и Старка, совершенно не стесняясь аморальности своих действий.       — У тебя совесть есть? Ты зачем себя так ведешь? — подбежав к нему, выругался Бес, всматриваясь ему в лицо.       — Отстань! — отмахнулся от него Джоффри, ища взглядом мать, чтобы та помогла ему избавиться от своего родного дяди.       — Тебе не стыдно?       — «Тебе не стыдно»… Отъебись, говорю! — не особо подбирая выражений, выругался юноша, и не зная, как избавиться от опостылевшего общества карлика, повернулся к Серсее, указывая на карлика: — Мам, дай ему по заднице!       Однако смутно подозревая, что мать, ранее обычно всегда с превеликой охотой исполняющей любые его распоряжения, относительно Тириона ничего предпринимать не собирается, взбесившись не на шутку, Джоффри потянулся к своей ширинки, все ещё находясь во власти своей истерии.       — Я нассу на вас сейчас всех!! — закричал он, сделав жест, как будто и вправду собирался справить на хохочущих зрителей нужду. Мейстер Пицель, уже получивший свое, но опасаясь, как бы ему не прилетело заново, на всякий случай переместился в другое место, прикрывая ладонью свою ничем не защищенную плешь, и стоило Джоффри сделать вид, будто он и вправду собирается при всех расстегнуть свои брюки, чтобы выполнить свою аморальную угрозу, как в следующий момент к нему подскочил ещё один Клиган — с обожженной стороной лица, и со словами: «Хватит обижать людей, пойдем со мной», подхватив юношу за шкирку, потащил его за кулисы, перекинув парня через свое плечо.       — МААААмм! Бля!!! Мама, спаси меня!!! — Джоффри завопил как ненормальный, пытаясь ударить невозмутимого Пса ногой: — Я тебя зарээжу нахуй!!!       Увы, тот, исполняя свой долг, на его угрозы не обращал никакого внимания. Все, что ему надо было сделать — это доставить истерившего Короля в Красный Замок и заперев в его в зале, отправиться восвояси, оставив трудного ребенка на «растерзание» Серсеи и её отца, и когда «революция», устроенная юным узурпатором прямо на сцене, сошла на «нет», Петир, подступившись к микрофону с таким видом, будто не произошло ничего существенного, ещё раз скользнул взглядом по шокированным зрителям, требующих новых зрелищ, и убедившись, что шоу, которого только что могло оказаться сорванным, живет, и должно продолжаться, повернувшись к выбранным участникам, обратился к ним с одним-единственным вопросом:       — Кто-нибудь что-то хочет сказать своим родным на прощание?       Давно подготовив прощальную речь, Джон, выступив вперед, уже хотел было открыть рот, чтобы передать «привет» всей своей родне, как вдруг Рамси, почувствовав что-то неладное, перехватил инициативу, и поддавшись собственному желанию порисоваться перед толпой, чье внимание было теперь сосредоточено на нем, а не на Сноу или Джоффри, сделавшего своей выходкой приличный рейтинг передаче, выдал следующее, улыбаясь так, как умел улыбаться только он:       — Запомните нас молодыми и красивыми!       И тут же покосившись на своих соперников: отстраненного Джендри и насупившегося Джона, зажав покрепче микрофон, с самым беззастенчивым видом добавил:       — По крайней мере, меня красивым, а их... Такими, какими они есть.