***
— Я отвёз Эдну и Робин в гостиницу, — отчитался Пол, вернувшись в больницу. — Пришлось воспользоваться своим даром убеждения, иначе они бы остались здесь на всю ночь. Ладно Робин, но Эдне точно нужно отдохнуть. Никогда не забуду её выражение лица, когда она приехала. Никки, стоявшая в этот момент у окна, повернулась и посмотрела на Уэсли, который подошёл к Нине и Алекс. За время, пока Сомерхолдер находился в больнице, все они очень устали. И если физическую усталость можно было как-то попытаться заглушить, постаравшись уснуть, то усталость эмоциональная никуда не девалась даже после сна. Чтобы хоть как-то отдыхать и не пугать Йена своим внешним видом, друзья дежурили в больнице по очереди. Так было ровно до сегодняшнего дня. Когда Пол и Алекс вечером приехали в госпиталь, чтобы сменить Эдну, Нину и Робин, они узнали об ухудшении состояния Йена и срочной операции. Никки появлялась в госпитале только в дневное время, ночь, за исключением сегодняшней, проводила в квартире мужа. — Нин, может, домой, а? — неуверенно спросила Алекс. — Всё-таки вторые сутки уже не спишь. — Нет. Я всё равно не смогу уснуть, пребывая в полном неведении. Друзья присели на мягкий диван, стоявший в коридоре, и начали неторопливый разговор, стараясь отвлечь друг друга от негативных мыслей, пока шла операция. Никки же так и осталась стоять возле окна, продолжая отрешённо взирать на происходящее. Йен очень хотел, чтобы жена смогла найти общий язык с его друзьями и коллегами. Но Рид была совсем иного мнения на этот счёт. Отношения с ними у неё были нейтральными, но чаще всего этот нейтралитет был вооружённым. Особенную злость в ней вызывали Кэндис, Алекс и, конечно же, Нина. Больше всего девушку раздражал тот факт, что в жизни Йена вновь появилась Добрев, которая в последние дни проводила очень много времени с Сомерхолдером. После каждой такой подобной встречи из её с мужем отношений постепенно уходило доверие. Что-то менялось, и как это остановить она не знала. Никки иногда казалось, что всё время, пока они с Йеном были вместе, муж их сравнивал между собой, словно пытался себя убедить в чём-то. Рид этого искренне не понимала, потому что по отношению к нему она была доброй, нежной, ласковой, а не той стервой, которой её привыкли видеть окружающие. Она его любила. Хотя изначально всё обстояло далеко не так. Рид знала, что Йен любил Нину до сих пор. Как бы Сомерхолдер не пытался игнорировать все эти годы чувства к Добрев, получалось довольно скверно. Хорошим актёром он был только перед камерой, а вот в жизни у него выходило паршиво. Никки надеялась, что после операции, которая, она верила, завершится удачно, Добрев улетит на какие-нибудь съёмки или в Канаду к своим родителям, и всё постепенно вернётся в привычное русло. Правда, была ещё Алекс, которая своим присутствием рядом с Йеном тоже портила Никки существование. Хоть особых изменений в поведении мужа после общения с бывшей женой Рид не замечала, но вечные пикировки с Адамс её нервировали. А наличие ребёнка напрягало Николь, особенно сейчас, когда отношения между ней и Йеном стали прохладнее. Пока каждый из них думал о чём-то своём: приятном или не очень, за жизнь Йена боролись лучшие врачи Нью-Йорка. На протяжении всей операции состояние Йена было не стабильным: Сомерхолдер «балансировал на грани». Хирурги делали всё возможное и невозможное, чтобы спасти жизнь своего знаменитого пациента, прекрасно понимая всю ответственность, лежащую на них в этот момент. Операция была долгой и продолжалась больше шести часов. Нина, Алекс, Никки и Пол чувствовали себя уставшими и ужасно хотели спать. Но уезжать из госпиталя до того момента, пока не закончится операция, никто из них не собирался. Тем более Пол клятвенно заверил мать Йена, что позвонит ей, как только появятся новости. Уэсли почему-то был уверен в том, что зря отвёз Эдну и Робин домой, потому что они всё равно не спали, ожидая звонка, переживая за сына и брата. Все присутствующие заметно напряглись, когда увидели в коридоре вышедшего из операционной Дерека Колтера — хирурга, оперировавшего Йена, и по совместительству его лечащего врача. По его выражению лица мужчины понять, что он сейчас скажет, было невозможно. — Как мой муж? — дрожащим голосом спросила Рид. — Всё хорошо? — Операция прошла без осложнений. Волноваться больше не о чем. — Когда его можно будет навестить? — поинтересовался Пол. Нина и Алекс молча смотрели на Колтера и ловили каждое его слово. — В себя мистер Сомерхолдер придёт только завтра, не раньше. Организм будет постепенно восстанавливаться, а быстрее всего, как известно, это происходит во сне. Поэтому посещений в ближайшие двадцать четыре часа не предвидится. Кстати, вам всем тоже будет не лишним поехать домой и немного отдохнуть. Собравшиеся облегчённо выдохнув, слушали Колтера дальше. — В ближайшие сутки, во избежание осложнений после операции, Йен должен будет находиться под наблюдением врачей, — продолжил Колтер. — Посетить его в реанимации вы, увы, не сможет. Это возможно будет сделать только в палате интенсивной терапии. Но опять же повторюсь — не раньше завтрашнего дня. Поблагодарив врача за проделанную работу и попрощавшись с ним, ребята последовали его совету и отправились по домам. Никки вызвав такси, уехала в квартиру Йена. Алекс забрала с собой Пола и Нину, и они поехали в квартиру Адамс, где их ждала приболевшая Кинг. Пока Кэндис и Алекс готовили завтрак, Пол решил поговорить с Ниной. Уэсли зашёл в гостиную. Девушка сидела в большом кресле. — Тебе не надоело обманывать и притворяться? — О чём ты? — Вскинула глаза на друга Нина. — Ты всё прекрасно поняла, — ответил Пол. — Думаешь, никто не понял, почему ты хочешь как можно быстрее улететь в Лос-Анджелес? Из-за съёмок? Или, тем более, из-за стычек с Рид? — Пол загадочно улыбнулся. — Ты всем своим видом показываешь, что причина кроется немного в ином. Нина отвернулась к окну, пытаясь спрятать взгляд. Уэсли затронул очень личную для неё тему. Тему, которую она не обсуждала ни с кем из своих подруг. В эти тайные мысли был посвящен только её личный дневник, который она вела с самого первого дня съёмок, по просьбе Джули. Плек считала, что так Нина лучше сможет понять одну из своих героинь. Так Добрев обзавелась ещё одной привычкой. Правда, в отличие от курения, не столь вредной. — Ты ведь по-прежнему что-то к нему чувствуешь, — уверенно произнёс Пол. — Все чувства остались в прошлом, — сказала Нина, повернувшись к Уэсли лицом, при этом стараясь, чтобы её голос звучал уверенно. — Но он дорог мне как друг. Нина снова замолчала. — Знаешь, очень забавно наблюдать за людьми, которые старательно делают вид, что им всё равно, — ответил Пол. Нина с удивлением посмотрела на Уэсли. Мужчина очень редко затрагивал в разговорах темы чужой личной жизни. С этим в их компании отлично справлялись Кэндис и Алекс, с которой Добрев, вопреки расхожему мнению, отлично подружилась. Пол же об этом старался не говорить, зная по себе, как неприятно бередить старые раны. — Да, мы с Йеном были очень близки. Почти три года отношений не прошли просто так. Я его любила. Любила очень сильно. Но сейчас, повторяю ещё раз, всё в прошлом. Сейчас мы просто друзья. Он женился на Никки. Я с Остином. Всё так, как и должно быть. Нина, произнося эти слова, чётко осознавала, что ложь стала её неотъемлемой спутницей по жизни. — Сколько не беги, а от себя всё равно не убежишь, — улыбнулся Пол. — Я проходил через всё это и знаю, о чём тебе говорю. Предпринимая попытки убежать от прошлого, можно потерять своё настоящее. Просто помни об этом. Добрев молча слушала друга и чувствовала, как у неё начинают краснеть щёки. Пол прекрасно понимал, что Нина лжёт, но всё равно старался до неё достучаться. Йен, в отличие от Добрев, его не особо слушал, предпочитая учиться на своих ошибках. — Я, пожалуй, пойду, — растерянно пробормотала Нина. — До встречи, Пол. Слова Уэсли словно выбили почву из-под ног Добрев. Девушка так погрузилась в свои мысли, что, уходя, даже забыла попрощаться с Алекс и Кэндис. — А где Нина? — удивлённо спросила Кинг, войдя в гостиную, чтобы сказать, что завтрак готов, и позвать Пола и Николину к столу. — Уехала. В эту ночь Добрев долго не могла уснуть. Память упорно возвращала Нину в тот день, который она так старалась забыть. Николина думала о том, какой могла бы быть её жизнь сейчас, если бы тогда два года назад она приняла другое решение и согласилась стала женой Йена. К дарящим жгучую боль воспоминаниям добавилось ещё чувство вины перед Остином. Если в начале их отношений она пыталась убедить себя, что любит его, сейчас понимала, что её попытка так и осталась попыткой. Это была не любовь, а влюблённость, желание поучаствовать себя вновь любимой. Остин отчаянно пытался заменить собой Йена в жизни Нины. Но все его попытки разбивались точно так же, как это делали волны, когда ударялись о камни, разлетаясь на миллионы брызг. Остин — не Йен, и как бы Стоуэлл ни старался, заменой Сомерхолдера для Нины, он, увы, стать так и не смог. Но только сейчас Добрев осознала, что та минутная слабость теперь выходит ей боком. Зря она тогда позволила Остину переступить черту их многолетней дружбы и дала надежду на что-то большее. «Дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Один из двоих обязательно любит другого», — пронеслось в мыслях Николины. Сейчас Нина осознала, что, скорее всего, потеряет в лице Стоуэлла ещё и друга, который поддержал девушку после её расставания с Йеном, стараясь отвлечь от грустных мыслей. Лгать ему решительно не хотелось, поэтому решение было принято. Воздух в спальне, несмотря на открытое окно, через которое ночной ветерок колыхал лёгкую занавеску, вдруг резко стал для Нины раскалённым, как в пустыне. Дышать становилось всё труднее. Тихо ступая по мягкому ворсу ковра, девушка подошла к балконной двери, аккуратно её открыла и вышла. Никогда не засыпающий Нью-Йорк встретил Добрев тысячами ярких неоновых огней и вывесок, гудками клаксонов и светящейся бело-красной лентой машин, которая извивалась по городским улицам, опутывая его кварталы, словно змея. Ночной воздух отрезвлял. Вытерев непрошенные слёзы, катившиеся по щекам, Нина открыла небольшой шкафчик. Там болгарка прятала сигареты. Выглядело это немного по-детски. Остин всегда на неё за это ругался, когда находил заначки. Потом пачка отправлялась в мусорное ведро, иногда даже без ведома девушки. Но сейчас она оказалась на том же самом месте, куда Нина положила её месяц назад, перед тем как они отправились путешествовать по Европе. Прикурив сигарету и выпустив облачко сизого дыма из лёгких на свободу, Добрев только лишний раз убедилась в том, что решение принятое ею минутами ранее — единственно правильное в сложившейся ситуации.***
Утро, на удивление, облегчения не принесло. Аккуратно встав с кровати, Нина прошла в гардеробную. — Ты опять едешь в госпиталь? — с лёгкой обидой в голосе спросил Стоуэлл. — Йен там абсолютно один: ни родственников, ни жены, ни друзей? Никого нет рядом, да, Нина? — Почему? — удивилась девушка. — Все, кого ты перечислил, с ним. Только не забывай одну вещь — я тоже его друг, как и он мой, поэтому я тоже буду там. — Друг? Теперь это так называется? — Да, Остин, друг. Нас связывала крепкая дружба ещё задолго до того, как мы начали встречаться. Сейчас мы помирились, расставив точки над "i", все обиды ушли в прошлое. Мы просто общаемся. Пожалуйста, не додумывай ничего. Сейчас для этого не самое подходящее время и место. Стоуэллу было очень сложно принять тот факт, что как только он смог допустить мысль о том, что у них с Ниной всё наладилось, она снова ускользала, отдалялась от него из-за Йена. — Он твой бывший жених, Нина, — недоумевал парень. — И не забывай ещё одно: он теперь женат. Может, ты зря ему отказала два года назад, а? Была бы сейчас на месте Никки. Добрев молчала. В голове крутились воспоминания, одно за другим. Сейчас Остин повторил, практически слово в слово, речь самой Нины, сказанную Йену на крыше ресторана "The Sun Dial" в Атланте. Остину было прекрасно известно о чувствах Нины. Дело было даже не в дневнике, с которым она, как и её героиня, делилась своими мыслями и чувствами и который случайно попался ему на глаза, когда он искал очередную пачку сигарет, спрятанную Добрев. Что именно для неё значил Сомерхолдер, отражалось в её эмоциях, поступках и действиях, касающихся Йена. С такой же отдачей Нина была готова прийти на помощь только своей семье. — Ладно, я не стану сейчас препятствовать твоему общению с Йеном. Всё-таки он сейчас в больнице, а это не самое приятное место. Хоть и не буду скрывать от тебя, что мне трудно принять тот факт, что моя девушка проводит больше времени не со мной, а с другим мужчиной. Просто знай, что я буду ждать того дня, когда мы снова будем вместе. Только ты и я.***
Осложнений после операции у Йена не возникло, поэтому, как и говорил доктор Колтер, в палату интенсивной терапии его перевели спустя сутки после её проведения, ещё до того момента, как он отошёл от наркоза. Придя в себя, Сомерхолдер с трудом открыл глаза. Сначала он не понял, где находится. Очень холодно. Потолки, стены, пол — всё было белого цвета. Эта белизна, казавшаяся какой-то неестественной, болезненной, ослепляла. Сквозь жалюзи проникал дневной свет. Какое сейчас время суток — утро, день, или всё-таки вечер — было непонятно. Сколько времени прошло с того момента, как он почувствовал резкую боль в груди? Несколько часов или больше? Всё это напоминало какой-то фантастический фильм — Йен не чувствовал ни ход времени, ни пространство вокруг себя — будто ничего этого не было. Был лишь белый цвет вокруг; пятно, которое заполняло всю его память. Буквально через минуту в палату зашла медсестра. — Как ваше самочувствие? — спросила она Йена. — Терпимо, — пробормотал мужчина. — Скоро станет легче. Я ввела вам обезболивающее. Если вдруг почувствуете себя хуже, нажимайте кнопку вызова врача. Медсестра обратила внимание Сомерхолдера на небольшой аппарат, лежавший на тумбочке рядом с кроватью. — Хотя искренне надеюсь, что она вам не понадобится. Йен, улыбнувшись, кивнул. Медсестра, попрощавшись с Сомерхолдером, ушла. В палату зашла Эдна. — Привет. Как ты себя чувствуешь? — Думаю, этот вопрос я сегодня услышу очень много раз, — Йен слабо улыбнулся. — Нормально, мам. Хотя до того как мне вкололи обезболивающее, всё было отвратительно, сейчас — вполне терпимо. — Не пугай нас так больше. — После небольшой паузы Эдна решилась задать вопрос: — Йен, я понимаю, что сейчас время и место не самые удачные для этого разговора, но что происходит у вас с Никки? — Всё как раньше и всё хорошо. — Ладно, — сдалась Эдна, — не хочешь говорить, не говори. Это твоё дело. Никки приехала в больницу самой последней и наблюдала за тем, как в палату к её мужу зашла Добрев. Присев на один из небольших диванчиков, Рид решила дождаться Нину. Ситуация, в которой сейчас Николь оказалась, жутко раздражала. Она, законная супруга, была отодвинута на самый дальний план. Наличие в палате родителей, друзей, коллег, да даже бывшей жены не так бесило, как частое появление Добрев. Рид никак не могла понять одного: что такого особенного было в Нине, что Йена до сих пор не мог её забыть. Когда Добрев зашла в палату, Йен открыл глаза и улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь я спрашивать не буду. Этим вопросом тебя и без меня замучили, — засмеялась Нина. — Спасибо. Раз со мной разобрались, может, скажешь, что нового у тебя? — Скоро я улетаю в Лос-Анджелес на съёмки ремейка фильма начала девяностых. Потом, в середине сентября, у меня в Торонто новый кастинг. Мой агент предложил попробовать. — Обязательно надо попробовать, — Йен подмигнул девушке. — Попытка, конечно, не пытка, но ты ведь понимаешь, что желающих на эту роль хоть отбавляй? — Думаю, у тебя все получится. Ты же смогла убедить Джули и Кевина в том, что никто лучше тебя не сыграет в сериале, и получила сразу две роли. Причём диаметрально противоположные роли. — Но до тебя мне явно далеко, — рассмеялась Нина. — Твоя сила убеждения посильнее будет. — Не, это скорее природное обаяние, — довольно улыбнулся Йен. — И вряд ли кто-то ещё сможет повторить мой «подвиг» и забыть про кастинг целых два раза подряд. А перед тем как приехать к Джули и Кевину на прослушивание во второй раз, мне из-за своей забывчивости пришлось учить сценарий за рулём по дороге из Ковингтона в Атланту. — Да уж! Не хотела бы я тогда оказаться с тобой в той машине, — хохотнула Нина. — Все так говорят, — театрально надулся Сомерхолдер. — Алекс, правда, не оценила, потому что спала. Хотя я думаю, ей бы понравилось, — засмеялся Йен, но тут же перестал, почувствовав ноющую боль в груди. Они поговорили ещё немного, и Добрев собралась уходить. После операции Йен быстро уставал, а утомлять его она не хотела. Сейчас Сомерхолдеру необходимо было как можно больше отдыхать, а Нина считала, что и так отняла у него много времени. Девушка попрощалась с Йеном и, аккуратно прикрыв дверь, вышла из палаты в коридор, где столкнулась взглядом с Никки. Рид сидела на маленьком диванчике, ожидая, когда Нина выйдет от её мужа. Девушка резко встала с мягкого сиденья и подошла к болгарке. — Нина, а тебе не пора в Торонто или ещё куда-то? — резко спросила Никки. — Что? — искренне удивилась Добрев. — Как только ты здесь появилась, Йен сильно изменился. Он только пришёл в себя после расставания с тобой, а тут снова из ниоткуда возникаешь ты. Хватит, Нина, хватит портить ему жизнь. Мы с ним семья, мы планируем детей, а с твоим появлением наши отношения начали портиться. — Не говори ерунды, — ответила Нина. — Мы с Йеном знакомы уже шесть лет, поэтому всегда рады друг другу. Все наши недопонимания и обиды остались в прошлом. Если же у вас какие-то проблемы, найди способ решить их без привлечения посторонних. — Конечно, решу, но только после того, как ты исчезнешь из нашей жизни, — прошипела Никки. — И желательно навсегда. Только тогда у нас всё будет хорошо. Нина молча смотрела на раскрасневшуюся Рид. — Мы женаты, и я не позволю тебе разрушить нашу семью, — отчеканила Никки. — Я исполню его мечту, родив ему ребёнка… Ты же ведь не захотела связывать себя узами брака и рожать ему детей, ты думала лишь о себе и своих амбициях. Нина, услышав последнюю фразу, непроизвольно вздрогнула. Никки полоснула острым лезвием по ране, которая заживала мучительно долго. — Всё, что происходило между нами, тебя не касается. Я никогда не стану рушить счастье Йена, но если он захочет продолжить общение со мной, ты ничего не изменишь — мы будем общаться. — Ты серьёзно думаешь, что достойна того, чтобы быть в его жизни после всего, что ты ему наговорила? Ты не видела и, видимо, не знала, как он переживал из-за твоего отказа и вашего разрыва. Ты не видела, как ему было больно, как он из-за всего этого страдал. То, что он тебя простил — не значит ровным счётом ничего и не даёт тебе права снова лезть в его жизнь. Один раз ты ему уже сердце разбила. Решила теперь пройтись острыми шпильками по его осколкам? Нина почувствовала, что на глазах начинают появляться предательские слёзы. — Не тебе об этом рассуждать, — сказав это, Добрев резко развернулась и направилась к выходу из больницы. Рид презрительно фыркнула на фразу, брошенную бывшей подругой. В голове девушки созрел план, который обстоятельно обдумать она решила дома. Затем Никки, навесив на лицо милую улыбку, зашла в палату мужа. Оказавшись на улице, Нина дала волю слезам. Потом достала платок, поправила макияж и набрала номер такси. Заказав машину, девушка немного подумала и достала пачку сигарет, которую прихватила из своего тайника в квартире Остина. Бросив окурок в урну, Нина подумала, что слишком часто в последнее время стала хвататься за сигареты. — Ещё одна! — рявкнула Никки, выходя из палаты Йена. — Честно говоря, мне срать на то, какая муха тебя укусила. Просто ответь мне на вопрос и можешь катиться на все четыре стороны. — Да что ты себе позволяешь?! — взвизгнула Рид. — Ничуть не больше, чем ты, — парировала Адамс. — Что ты там хотела узнать? — сбавила обороты Никки. — Так уж и быть, удовлетворю твоё любопытство. — Зачем ты забрала ключи от нью-йоркской квартиры Йена? — Я что, должна жить в гостинице, когда у моего мужа здесь есть жильё? — Жить в квартире своего мужа — это, конечно, замечательно, но вот привезти ему вещи ты не догадалась? — Он же тебя просил, не меня — хмыкнула Никки. — Вот я и посмотрю, как ты это сделаешь без ключей. Интересно посмотреть на твои эмоции. А то твой вечный «похер-фейс» меня уже бесит. Рид победно ухмыльнулась. — Ну, посмотри, — расплылась в притворной улыбке Алекс. — Думаю, тебе понравится мой вариант решения этой небольшой проблемы, и уже потом я, с превеликим удовольствием, гляну на твою физиономию. Никки посмотрела на Алекс и почувствовала, как в ней с чудовищной силой разгорается ненависть к ней. Именно она, в этом Рид была уверена, позвонила Добрев и попросила её приехать в госпиталь. Николь очень удивляло, что эти две совершенно разные девушки, будучи бывшими Йена, смогли найти общий язык и, что более невероятно, подружиться.***
Все дни, пока Йен лежал в больнице, Нина была рядом с ним. Никки пыталась убедить врача, что к мужу должны пускать только родственников. Друзья и коллеги могут и подождать того момента, когда Сомерхолдера выпишут из больницы. Колтер же считал, что от таких посещений вреда не будет, и подобные встречи только помогают его пациенту идти на поправку, вызывая положительные эмоции. Если же Йен с каждым днём чувствовал себя лучше, тем самым постепенно приближая день выписки, то Нине казалось, что она падает в бездну. Тёмную и глубокую. Разговор с Остином больше откладывать не было смысла. Так дальше продолжаться не могло. Бег по замкнутому кругу с каждым днём раздражал всё больше и больше. Метания между двух огней утомляли. Хотелось покоя и стабильности. После разговора с бывшей подругой, Нина стала презирать её ещё больше. Но лезть в отношения Йена и Никки она не собиралась. Единственной причиной было нежелание, как считала сама Добрев, портить Сомерхолдеру жизнь. Снова. Разрушать его брак. Снова. Но Нина не знала, что Йен давно смирился, с тем, что его семья — всего лишь иллюзия, которую он сам себе создал и в которую поверил сам, пытаясь убедить, а этом окружающих. Никки всеми силами пыталась доказать Сомерхолдеру, что любит его, но чем больше она старалась это показать, тем сильнее Йен убеждался в обратном.***
Ближе к осени, после съёмок в Лос-Анджелесе, Нина собиралась уехать в Торонто к родителям, и уже там спокойно готовиться к кастингу для нового фильма. Но немного подумала и решила улететь к ним сейчас, не дожидаясь сентября. Оставаться в Нью-Йорке было выше её сил. — Нина, ты что делаешь? — В комнату вошёл Остин. — Зачем ты собираешь чемодан? Куда ты собралась? Парень изумлённо смотрел на открывшуюся ему картину. Нина застыла на чемоданом. Затем обернулась к Остину, держа несколько вешалок в руках. — Я уезжаю. К родителям в Торонто, а потом на съёмки в Лос-Анджелес. — Почему сейчас? В комнате повисло напряжённое молчание. — Опять этот Йен… — устало произнёс Стоуэлл, проведя рукой по лицу. — Я так больше не могу. Я уезжаю из Нью-Йорка навсегда. Я устала. — Но почему он? Почему ты так его до сих пор любишь? — обиженно спросил Стоуэлл. — Ты ведь никогда не смогла бы полюбить меня так же, как Йена, да? Что Остину на это ответить Нина не знала. То, что он все давно понял и молчал, очень удивило девушку. Всё это говорило лишь о том, что Стоуэлл её действительно сильно любит и боится потерять. Парень так же надеялся, что однажды болгарка полюбит его в ответ. Полюбит по-настоящему, а не будет убеждать в этих чувствах себя и окружающих. — Я не знаю Остин, — прошептала Нина, смахивая слёзы. — Любовь к нему для меня — это проклятие, наказание. Называй, как хочешь, суть не изменится. Я не смогу от неё избавиться, даже если захочу. Остин подошёл к Нине и посмотрел ей в глаза. — Нина, он женат. Вы не будете вместе. Второй раз из-за тебя он разводиться не станет, — надтреснутым голосом произнёс Стоуэлл, вглядываясь в лицо Нины. — Понимаю, — ответила Нина. — И я не буду стоять на пути Никки. Она нужна ему. Но я никогда не смогу жить с нелюбимым человеком. Не хочу тебя обманывать. Больше не хочу. Пожалуйста, пойми меня. — Ты же согласилась быть со мной, — проговорил Остин. — Ты же уехала со мной сначала в Нью-Йорк, а затем в Европу. И мы вернулись в «Большое яблоко» вместе. Знаешь, не верю, что ты ко мне ничего тогда не чувствовала. Нина наконец посмотрела в глаза Стоуэлла. — Я влюбилась в тебя. А вот ты меня полюбил. Но я хочу, чтобы меня не просто любили, я хочу любить сама. И я любила, но струсила и потеряла этого человека и его любовь. Скорее всего, уже навсегда. Нина, не зная, что сказать, вновь взяла в руки вещи, собираясь положить их в чемодан. Причинять Остину ещё больше боли своими словами она не хотела, прекрасно понимая, что сейчас творится у него на душе. — Хорошо, — тихо произнёс мужчина. — Я отпущу тебя сейчас. Но знай, я не отступлю, потому что очень сильно люблю тебя. Нина захлопнула чемодан и подняла взгляд на парня. — Тебе нужно время, и я его тебе дам. Хорошо всё обдумай, Нина. Думаю, это не последняя наша встреча. В этот момент в тишине раздался звук входящего сообщения на мобильнике Нины, оповещая о том, что такси уже подъехало. — Прощай, Остин, — тихо проговорила Добрев. — Нет, Нина, — грустно улыбнулся парень, — не прощай, а до свиданья. Остин взял чемодан девушки, и они вышли из его квартиры. Посадив Нину в такси, Стоуэлл помахал ей рукой и направился к своей машине, припаркованной во дворе дома. «Ты вернёшься. Ты обязательно ко мне вернёшься», — эта мысль крутилась в голове Остина, когда он выезжал на проезжую часть.