Его запах в учительской

— Юрмихалыч, — из двери класса появляется голова Лены Мальцевой. — Вас Отабек Махамбетович к себе в класс вызывает. — Что случилось? — Юра даже карандаш выронил. — Там Настя парту уронила и сломала. Юра выбегает в коридор, крича 6-му «А», чтобы доделали упражнение сами. Быстрым шагом двигается в сторону кабинета истории, Ленка еле поспевает за ним. Ну, Белоусова… Что за дети у Юры в обучении? Почему 8 «А» — такой?! Забегает в кабинет. Там — притихшие ученики. Алтын стоит у своего стола со скрещёнными руками на груди. И Настя, та, что маленькая и худощавая. Рядом с лежащей на боку партой впереди, у которой треснула ножка. И небольшая дырка в деревянном полу. Парта была приколочена. Юра прикрывает глаза. Только бы не пиздануть кого-нибудь. Где-то сбоку хекает Отабек. Говорил же, что худые — злые. — Как всё произошло? — тихо спрашивает Юра. Звенит звонок, и все ученики сматывают из кабинета, чтобы не попасться под горящий пукан Плисецкого. — Белоусова, — вздыхает Отабек. — Останься и закрой дверь в кабинет, чтобы другой класс пока не заходил. Настя грустно вздыхает, но плетётся к двери и закрывает её на замочек. В классе теперь только они трое. — Как это произошло?! — не выдерживает и всё-таки повышает голос Юрий, повторяя недавние свои слова. Худощавая прижимает голову к плечам, закрывая глаза. Встаёт ближе к Отабеку Махамбетовичу, видимо потому, что чувствует себя рядом с ним безопасней, чем с Юрой. Плисецкому даже не стыдно. Хотя нет, стыдно. Перед Отабеком. За то, что случилось, и за то, что повышает голос в его присутствии. Но Отабек выглядит непроницаемым, сам хмуро наблюдает за ними. — Юрмихалыч, — тихо говорит Настя. — Кошкин просто обзываться начал, ручкой тыкать в спину. Потом начал Софью Перескокову обзывать жирной, и я не выдержала. Хотела от парты оттолкнуться и леща ему дать, так он толкнул меня, и я вместе с партой вперёд упала. Живот теперь ещё болит, — она хмурится и трогает свой бок, почти сразу отдёргивая руку. Юра снижает свой пыл и, подходя к столу Алтына и беря чистый листочек, описывает на нём всё произошедшее, добавляя, чтобы девочку осмотрели. Отдаёт записку Насте и говорит: — Иди к Сынгилю Ли в мед. кабинет и передай записку, сама можешь ничего не рассказывать. Пусть осмотрит тебя. Настя кивает и, открывая дверь, выходит из кабинета. Теперь остались только Плисецкий и Отабек. Последний подходит к двери и опять закрывает её на замочек. Юра почему-то разволновался. Хотя причины для волнения очевидные, но волнуется он из-за другого. Не может даже сам себе объяснить, что с ним не так. — Отабек, простите мой класс за это, пожалуйста. Я просто не знаю, как такое могло произойти. — Зато я знаю, — внезапно криво улыбается казах. — Я же говорил, что работаю здесь уже третий год. И уж мне ли не знать, что эти дети… Ммм… Отабек задумчиво уставился в пол, а Юра несмело предположил: — Энергичные? — Можно и так сказать, — опять еле заметная улыбка. — Ну, нам с Вами и Никифоровым больше везёт, мы их не так долго знаем. У вашего класса физика только в том году началась, а я недавно пришёл. А вот Кристофф их знает даже с класса первого, и говорит, что они и в детстве такие были. — Боже мой, — хрипло смеётся Юра. — Как же мы все попали. Отабек тоже смеётся: тихо, расслаблено. В тишине их хорошо слышно. В кабинет стучатся ученики 7 «Б», у которых сейчас должна быть история. Отабек хочет подойти к двери и уже открыть, но внезапное предложение Юрия его останавливает: — Как я могу искупить вину? Алтын встаёт на полпути к двери и задумчиво чешет подбородок. Потом поворачивается к нему и уверенно говорит: — Кружка пива в пятницу. Юра кивает. Отабек запускает класс, а Юра, уходя, тихо говорит ему: — Увидимся. И пока Плисецкий не видит, казах глупо улыбается.