ПАРАНОЙЯ

Усталые глаза следят за лениво плывущими песчинками пыли в утреннем свете, как они плавно разрезают воздух, оседают на вещах. Эдди так и не заснул. После матери, которая не смогла добиться адекватного ответа от сына, что он делает на полу в порванной футболке, попросила переодеться и вышла, Каспбрак еще несколько минут лежал и ждал. Вслушивался во все странные звуки, прыгал взглядом по окнам, держался за ингалятор как за спасительный круг. Почему мама не заметила кровь на нем? Он с бесконечной брезгливостью дотронулся до своих волос и лица здоровой рукой. Пальцы почувствовали влажную кожу, прочертили линии от щеки и до лба, спустились по переносице вниз к носу и дошли до губ. Он чуть было не облизал их языком, но успел остановить себя, сомкнув зубы. Зашипев из-за прокусанного кончика он вспомнил все ругательства, что слышал от Ричи. Тупая боль сжималась там, где укусил его клоун. Эдди набрал в грудь побольше воздуху и поднялся на ноги. Подобрав фонарик, он на цыпочках вышел из своей комнаты и прошмыгнул в ванную, к зеркалу. Каспбрак с внутренним стоном снял порванную футболку и долго рассматривал следы от острых клыков. Тебя будто мини-акула покусала, сказал бы Ричи. Крови не было, но рана выглядела свежей. Клоун будто пометил его. Мальчик поморщился, когда немного дернул плечом. Трогать это было омерзительно, но он должен хотя бы промыть. И умыться вообще. В волосах еще чувствовалась засохшая чужая кровь. Переодевшись, он еще долго всматривался в темноту, наблюдая, как постепенно появляются серые, алые, желтые оттенки на стенах. ~~~ Время теперь бежит неимоверно быстро. Заняться каким-то делом, не отвлекаясь на часы, стало для Эдди сродни пытке. Он всерьез боялся, что заработает себе косоглазие. Каждый раз, когда стрелка переходит рубеж двенадцатой цифры, мальчик начинал дышать чаще и долго себя потом успокаивал. Некому было рассказать, не с кем было поделиться, никто больше не поможет. У него подрагивают руки на резкие удары и хлопки. Он почти не выпускает из рук баллончик с лекарством. Ему страшно оглядываться, смотреть в окна и заходить в другие комнаты. Повсюду за ним следят невидимые глаза, дотрагиваются мерзлыми прикосновениями бестелесные прогнившие пальцы, ему кажется, что в маленьких ранах, дырах в его теле, кто-то копошится. Весь этот день он проводит в своей берлоге. Мать не понимает, что с ним происходит, несколько раз на дню спрашивает, пытает вопросами. Кажется, даже увеличивает дозу таблеток. Он отшучивается, что устроил себе «Ленивый день». Тупо, но это срабатывает, к полднику она отстает от него. Он не задается вопросами, почему именно он стал целью, потому что не хочет знать ответа. Но догадывается. Из всей их компании Каспбрак является самым слабым. Возможно из-за болезни, а может из-за своего роста. Страхи, переживания, беспокойства, отвращение ко всему, что плохо пахнет или просто омерзительно выглядит. Клоун решил, что у мальчишки полный набор того, что ему так нравится, чем он питается. Эдди снова будет бояться еще и монстра под кроватью. Плюс в копилку его фобий. Ужин становится для него обратным отсчетом к неизбежному. Он не надеется, что прошлая ночь была лишь кошмарным сном, потому что для него укус реален, раны как маленькие взрывные мины, подрываются даже от простого трения о ткань футболки. И еще, потому что невидимые глаза всерьез приобретают очертания. Они вырисовываются прямо за широкой спиной матери, висят в воздухе, как картина на стене, зажигаются знакомым желтым огнем. Еда во рту у Эдди теряет всякий вкус, а аппетит исчезает где-то внизу его живота. Слабость и жар проникают в грудь, туманят разум. Он ничего не может сделать, уши закладывает, рот мамы как в замедленной съемке шевелится, она что-то говорит. Он кивает как болванчик, не отрываясь от глаз клоуна. Оно с жадностью впитывает все эмоции мальчика, завораживая. Вечность в плену не кажется такой уж пыткой, как несколько минут просто смотреть в эти огни. Это жутко, ужасно жутко. Каспбрак морщится, не выдерживая зрительного контакта, и опускает взгляд на свою тарелку. Его медленно начинает трясти. Он не имеет никакого желания выходить из-за стола и идти в свою комнату, где точно будет ждать клоун. В ушах неожиданно раздается смех нескольких детей. Эдди дергается на стуле, чуть ли не падая под недоумевающий взгляд матери. Нелепо улыбнувшись, он спрашивает какие у нее планы на завтра. Она говорит, но он снова ничего не слышит. Проникающие в самые нервы голоса мертвых детей заглушают весь мир. Все это прерывается внезапно, словно падая куда-то, растворяясь в звуках тикающих часов на полке, ударов и скрипов вилки о тарелку, в монотонных звуках жевания еды. Взгляд Эдди скачет от одного к другому. Он снова слышит. Глаз позади мамы нет. Его тело все равно не может расслабиться. Он ожидает удара отовсюду. Мама уже убирает тарелки, но он все сидит, ковыряя чистые аккуратно подстриженные ногти. Он должен заставить себя встать и уйти. Взгляд гуляет по кухне и останавливается на одном из ящиков. Там ножи. Но мама не разрешает играть с острыми предметами, вообще просит его даже близко не подходить к ним. Но он и не играть вовсе будет, а защищаться. Беверли воткнула монстру в глазницу целую железку и клоун отступил. Если у него получится то же самое, то после этого он немедленно позвонит друзьям и все расскажет. Даже несмотря на запрет матери. Беверли права, только вместе они сильны. Эдди ждет, когда мама выйдет из кухни, и достает из ящика самый острый и длинный нож. В своей комнате он включает весь свет, находясь в нервном возбуждении, осматривает все пространство. Нож пока спрятан. Перед сном мама зайдет к нему, пожелает спокойной ночи и снова отправится смотреть глупые передачи. Прошлая бессонная ночь сказывается на нем особенно резко. Он говорит себе, что приляжет всего на пять минут, но открывает глаза, когда даже на улице уже не горят фонари. Непроглядный мрак окутывает его со всех сторон. Могильная тишина в доме вселяет непередаваемую тревогу, разливает ее по венам горячим потоком. Астма вновь завладевает его телом, руки в нетерпении шарят по тумбочке, залезают под подушку. Нигде нет чертового ингалятора. Он точно помнит, что брал его с собой. Мгла сжимает его горло, скребет лезвиями гланды. - Не это ли случайно ищешь? Из темноты вырисовывается ладонь, на которой стоит баллончик. Паника и страх сковывают его движения, даже при большом желании он не смог бы дойти до клоуна и взять лекарство. - Уходи, - хрипит Эдди, пытаясь сам справиться с раздирающим горло кашлем. Через боль он набирает в легкие побольше воздуха и медленно через каждые пару секунд понемногу выдыхает. Когда приступ на его удачу отступает, он снова смотрит в тот угол. Руки нет, но это не значит, что клоун сейчас там не стоит и не наблюдает за ним. Эдди бросает в дрожь. Он вспоминает парящие глаза и детские голоса. Укушенное плечо снова неприятно тянет. Большая тень с длинными руками и ногами, словно паук, быстро поднимается по стене и зигзагами перемещается по потолку, от того угла, где по мнению мальчика находился клоун, прячась в тех местах, где может слиться с цветом. Оно приближается настолько резко, что Эдди еле успевает достать нож из-под подушки, когда клоун находится прямо над ним. Все его огромное тело являло собой устрашающе сломанные деформированные конечности, разрисованное лицо перекошено в жутчайшей гримасе, и улыбался он настолько душераздирающе, что у мальчика вмиг скрутило живот. Эдди успевает среагировать, слетев с кровати, когда монстр отцепляется от потолка и прыгает на него. Не оглядываясь, мальчик бежит к двери. Жуткий смех и дикий грохот по потолку преследуют его по пятам. Дверь закрывается прямо перед его носом, чуть не прищемив руку. Он успевает ее отдернуть и прижимаясь к углу, выставляет нож в дрожащих ладонях вперед, размахивая словно шпагой. На несколько секунд все стихает. Он слышит только свое рваное дыхание. Ему до безумия, до потери сознания снова страшно. Уйди-уйди-уйди - Невежливо прогонять гостей, Эдди. – Голос звучит везде, отлетает от стен и вибрирует в перепонках. – Тебя не учили манерам? Эдди молчит, упрямо сжимает губы, до белых костяшек сжимая рукоять ножа. Глаза, вглядываясь в темноту, готовы лопнуть от перенапряжения. - Ты пахнешь так вкусно. – Мрачная мечтательность придает голосу существа безумные оттенки. Каспбрак медленно начинает испытывать приступы. Свет от проезжающей машины на несколько мгновений освещает комнату. Клоун стоит в середине, раскачиваясь из стороны в сторону, как маятник, чуть сгорбившись и, когда последние просветы исчезают, перепуганный до трясучки Эдди видит, как монстр обнажает клыки и бежит прямо на него, вытянув длинные руки с когтями. Светящиеся глаза, внутри которых буйствует сама смерть, служат мальчику ориентиром, поэтому в самый последний момент он успевает нагнуться и, обогнув клоуна, со всей силой вонзить нож в спину. Он медленно выдыхает, отступая назад. Его безумно колотит, он бежит к тумбочке и хватает фонарик. От резкого света мальчик немного щурится и переводит луч в угол. Опустив голову, клоун так и стоит спиной, не шевелясь. Из его раны вверх вытекают черные капли. Эдди думает, что сейчас точно умрет. От инфаркта. Его сердце настолько сильно бьется о ребра, что ему физически больно. Тело клоуна содрогается в конвульсиях. Эдди снова забирается на кровать, прохладный пот бежит по всей его спине. Рука в белой перчатке рывками сгибается, словно клоун это поломанный робот, и с чавкающим звуком вытаскивает нож. Эдди больше не может сдерживать свой голос, свои слезы, свой ужас, когда ноги клоуна поворачиваются носками к нему. Оно спиной идет к Каспбраку, по пути разворачивает руки и все туловище. Кроме головы. Клоун останавливается возле кровати и нагибается так, чтобы быть на одном уровне с лицом мальчика. Когда рыжая голова начинает поворачиваться к нему, Эдди зажмуривается. Он больше не может все это выдерживать. Он всего лишь ребенок, он не должен все это переживать. Мальчик дергается от внезапного почти аккуратного прикосновения к укушенному плечу. Пальцы сжимают больное место до фейерверков в глазах, Эдди скулит. Горячая кровь медленно выступает, пачкает футболку, белые перчатки. - Ну же, давай, тварь, - тихо говорит он, всхлипывая. - Пеннивайз, - отзывается чудовище с обиженными нотками в голосе прямо возле уха мальчика. Оно отпускает его многострадальное плечо, но не отходит. Эдди не хочет открывать глаза, потому что чувствует, как клоун все еще нависает над ним. От него слишком сладко пахнет для того, кто убил и съел стольких людей. Эдди сглатывает, прижимая фонарик к себе. Рядом с ним что-то легко падает и тяжесть клоуна вмиг исчезает. Еще несколько минут мальчик не шевелится, нюхает воздух и, наконец, открывает глаза, сразу же опуская их на кровать. Ингалятор. Пеннивайз вернул ему чертов ингалятор.