Предания старины

Разочарования

С некоторых пор Абаж ненавидел свой родной дом. Вернее сказать, то, во что он превратился после смерти матери. Когда она была жива, дом, по крайней мере, тоже казался живым, иногда даже уютным. Да, мать с отцом часто ссорились, даже ругались иной раз так, что слушать их было просто неловко, а не слушать просто невозможно, так как они выясняли отношения, как правило, очень громко. Но тем не менее, когда наступало относительное затишье, то были и тихие семейные обеды; мать улыбалась, тихо спрашивала отца, не нужно ли ему чего-нибудь. Вечерами отец садился в гостиной, читал газету или книгу, а мать устраивалась в кресле напротив с вязанием или вышиванием. И если они оба, и мать, и отец, были в более-менее хорошем расположении духа, то позволяли ему остаться с ними, а не отсылали к себе в комнату. Иногда мать приходила к нему в комнату, как правило тогда, когда он готовил уроки. Она садилась подле него, подперев рукой щеку и внимательно и чуть грустно смотрела на него. Потом она обычно бегло просматривала его записи или беседовала с учителем, если он в тот момент тоже находился рядом. После чего, удовлетворенно кивнув, говорила, что довольна усердием и прилежанием сына, после чего уходила. Поэтому Абаж очень удивился, когда однажды, незадолго до того кошмарного дня, мать взяла со стола книгу, бездумно пролистала ее и тяжело вздохнула. — Что-нибудь случилось, матушка? — обеспокоенно спросил ее Абаж. — Нет, — покачала головой мать, — я вижу, что вы прилежно занимаетесь, дитя мое, посему не буду мешать. Она поднялась, затем улыбнулась ему и ласково провела рукой по его волосам. — Вы очень похожи на своего отца, сын мой, — задумчиво, словно по себя, проговорила она. — Остается надеяться, что внешним сходством все и ограничится. И вы будете более чутким и… добрым. — О чем вы, мама? — не понял он. — Да так, — она досадливо тряхнула головой, — не обращайте внимания, я, как говорит ваш батюшка, постоянно болтаю глупости. Не обращайте внимания. Уже на пороге она обернулась, вздохнула и тихо произнесла: — Знаете, сын мой, когда вы станете взрослым, и придет время выбирать себе жену, то… не женитесь раньше, чем поймете, что вы действительно готовы отдать этой женщине всего себя, свою жизнь. Иначе… будете оба мучиться. Впрочем… забудьте! — она махнула рукой и быстро вышла. Абаж тогда пожал плечами и сразу же вернулся к своим урокам; а через три дня случилась эта трагедия. За завтраком отец молчал и хмурился, мать пару раз спросила, хорошо ли он себя чувствует, но он лишь досадливо отмахнулся и велел ей не вмешиваться не в свои дела. В ответ мать раздраженно поморщилась, отвернулась от него и бросила им с сестрой, чтобы они шли к себе, дабы не мешать родителям. Азокертс досадливо фыркнула, пробормотав, что они с братом ни при чем, если родители не в духе, а Абаж просто молча вышел из-за стола и отправился в сад. Делать было абсолютно нечего, он надеялся, правда, что отец поедет к господину Норову и возьмет его с собой. Он, честно признаться, давно уже не виделся с Нушроком, и если бы отец сегодня разрешил ему поехать, это было бы как нельзя кстати. Ему хотелось поделиться с приятелем последними новостями. Во-первых, Азокертс было решено отправить в пансион. На днях отец сказал матери, что уже нашел подходящий, один из лучших в столице. Сестра проведет там несколько лет, ей надлежит получить отменное образование и воспитание. — А то, мне кажется, вы не уделяете этому вопросу должное внимание, сударыня, — усмехнувшись, добавил отец. — Как вам будет угодно, — сухо проговорила мать. А дальше было самое интересное (у Нушрока наверняка глаза на лоб полезут, когда он узнает). Отец помолчал и продолжил: — Конечно, она пока совсем еще дитя, но время летит быстро, оглянуться не успеем, как станет совсем взрослой. — Боитесь, что мы не найдем ей подходящей партии, супруг мой? — хмыкнула мать. — Думаю, если вы не станете скупиться на приданое, желающие найдутся. Все-таки ваш род — один из древнейших в нашем королевстве. — Впервые за долгое время слышу от вас разумные вещи, дорогая супруга, — протянул отец. — Вы абсолютно правы. Приданое я дам превосходное, в накладе ее будущий муж не останется. Что же до нашего рода, то я приумножу его славу и величие, соединив его с другим древнейшим родом королевства. — Уж не о господине ли Норове и его семействе речь? — почему-то побледнела мать. — Именно! — радостно потер руки отец. — Лучшего жениха для Азокертс и зятя для нас с вами, чем сын Норова, и не придумать. — Поживем — увидим, — недовольно поджала губы мать. Так что вполне понятно, что Абажа распирало от желания поведать приятелю об этом разговоре. Если подумать, то новость поистине ошеломляющая, ведь если Нушрок когда-нибудь женится на Азокертс, то выходит, они с ним станут братьями! А лучшего просто и вообразить нельзя. Жаль, подумалось вдруг, что у Нушрока нет сестры. Тогда Абаж мог бы жениться на ней, и у них была бы одна общая, большая и дружная семья. Может быть, тогда и мать с отцом перестали бы постоянно ссориться. — Господин Абаж! — раздался вдруг голос садовника Авилса. — Мне велели срочно позвать вас, идите скорее в дом, — с трудом переводя дыхание говорил он, видимо, он чуть ли не бегом бежал сюда, дабы позвать его. — Иду, — отозвался Абаж, вынырнув из своих грез. — Что, дома начался пожар, к чему такая спешка? — Ох! — только и вздохнул садовник. Абаж поспешил домой, где застал перепуганных слуг, которые толпились у дверей в отцовский кабинет. Они почтительно расступились перед юным хозяином, и Абаж вошел. Он заметил заплаканную сестру: сжавшись в комок, она прямо с ногами сидела на кресле и безостановочно всхлипывала. Вслед за этим он увидел доктора, который склонился над лежащей на низкой кушетке матушкой. — Что здесь случилось? — воскликнул он, подбегая к кушетке и опускаясь на колени. — Матушка? — он осторожно дотронулся до ее руки, затем перевел взгляд на до странности бледное лицо и плотно закрытые глаза. — Что с ней? — поднял он взгляд на доктора. — Ах, юный господин Абаж! — еле слышно вздохнул доктор. — Мама! — всхлипнула сестра. — Наша матушка… она… Абаж похолодел и еще сильнее сжал руку матери. — Нет! — прошептал он. — Нет! Она же… она не могла! Но врач лишь вздохнул в ответ и виновато опустил глаза. На кладбище было тихо; он стоял рядом с отцом, который лишь хмурился, когда к ним подходили выразить соболезнования. Господин Норов с Нушроком приехали самыми первыми. Как ближайший и лучший друг отца, господин Норов навестил отца сразу же, как случилась трагедия, он говорил, что хорошо понимает, каково отцу, ведь это такая тяжелая и невосполнимая утрата. Абаж же недоумевал, неужели господин Норов не видит, что ошибается, отцу (он отчего-то был уверен в этом, и, честно признаться, злился на отца) все равно. Когда отец в тот день вернулся домой, было уже поздно, маму к тому времени перенесли в ее комнату; гувернантка увела сестру, еле-еле успокоив ее, а про него все словно позабыли. Абаж воспользовался этим: он сидел в гостиной в дальнем углу, откинувшись на спинку кресла и чуть прикрыв глаза. Ему очень хотелось, чтобы все это оказалось ужасным недоразумением. Пусть матушка окажется жива, ведь может же такое быть, что она просто потеряла сознание, но скоро ей обязательно станет лучше. — Вот так все и было, господин, — доктор закончил свой рассказ и поклонился отцу. Тот в ответ помолчал, потом кивнул и спокойно проговорил: — Делайте то, что должно, доктор, я полагаюсь на вас. Абаж думал, что отец пойдет к матери, будет сидеть подле нее, он ведь должен попрощаться с ней. Но отец прошел прямиком в свой кабинет и заперся там до самого утра… Абаж сам, никем не замеченный, поднялся наверх и направился в мамину комнату. Она лежала на кровати, и он, чувствуя, как вспотели и похолодели ладони, приблизился, и долго смотрел на ставшее вдруг таким спокойным, но отчего-то теперь казавшееся чужим лицо матери. Абаж хотел было взять ее за руку, может быть, сказать что-то, но так и не смог подойти ближе. Кроме того, подумалось ему, какой смысл теперь говорить что-то, ведь все равно мама уже его не слышит. На кладбище он, все время, пока шли похороны, вспоминал маму здоровой и полной сил. Когда он был совсем маленьким, она часто играла с ним в саду. Он прятался от нее в зарослях жасмина, за сторожкой садовника, или за толстым стволом старой груши, а мама, испуганно озираясь по сторонам, восклицала: «Ах, куда же пропал мой дорогой сын, как мне его найти?» Она делала вид (как он сейчас понимал), что никак не может найти его, качала головой и говорила: «Придется позвать людей, прочесать сад, надо найти моего любезного сына!» А он, громко смеясь, выбегал из своего укрытия, со всех ног несся к матери, обнимал ее, повторяя: «Правда же, я хорошо спрятался, матушка, давайте еще поиграем!» А еще он вспомнил, как один раз она всю ночь просидела у его постели, когда он болел, время от времени меняла влажную повязку на лбу, говорила, что жар скоро спадет, и непременно станет легче. К утру ему действительно стало лучше, и мать, поцеловав Абажа в лоб, пожелала ему приятных снов. Еще он вспомнил, как, вернувшись один раз из столицы, куда они ездили с отцом, мать подарила ему солдатиков, а он вместо того, чтобы поблагодарить ее, обиделся да еще и надерзил, сказав, что кукла, привезенная в подарок Азокертс, намного лучше. Из этого следует только одно: мать любит Азокертс, а на него ей наплевать. Мать тогда сердито взглянула на него, отвесила звонкую пощечину и сказала, что больше от нее он не получит ни одного подарка. — Такого неблагодарного сына только поискать! — презрительно усмехнувшись, добавила она, и Абажу вмиг стало очень стыдно за то, что он обидел маму. Отец выпорол его за эту выходку и велел незамедлительно извиниться перед матерью, но Абаж и сам уже понял, что перегнул палку. — Простите, матушка! — не смея поднять на нее глаз, тихо проговорил Абаж. — Я вел себя недостойно. — Ничего, сын мой, — мать погладила его по голове, — я уже не сержусь. Все эти воспоминания, сменяющие друг друга, словно яркие картинки калейдоскопа, проносились перед его мысленным вздором, и Абаж будто вновь возвращался в прошлое. В ту жизнь, где еще не произошло непоправимого. — Прости! — сочувственно взглянул на него Нушрок. Третьего дня, сразу же после того, как Азокертс вместе с ее гувернанткой, снарядили в дорогу, и они отбыли в столицу, в пансион для девочек, отец сказал, что ему срочно нужно повидать господина Норова и взял сына с собой. Абаж был рад, поскольку оставаться дома ему не хотелось, так там вдруг сделалось пусто и мрачно. Пусть раньше отец постоянно ссорился с мамой, но все равно, такого запустения не ощущалось. За две с половиной недели, что прошли со дня похорон матери, их замок превратился в самый настоящий склеп… — Я даже не знаю, что тебе сказать, — изучая носки своих туфель, продолжал между тем приятель, — поверь, я искренне тебе соболезную. Они сидели в малой гостиной в замке господина Норова, пока их родители, по своему обыкновению, что-то обсуждали в библиотеке. — Спасибо! — улыбнулся ему Абаж. — Знаешь, раньше мне казалось, что если сестру увезут куда подальше, я даже и не вспомню о ней. А теперь я чувствую, без нее станет совсем тоскливо. — Если тебе станет скучно, то… ты можешь распорядиться, чтобы пригласили меня, — пожал плечами Нушрок. — Думаю, отец отпустит меня к вам одного. Я пообещаю, что буду себя вести как и подобает «порядочному и благородному дворянину», — так любит повторять тетя. — Это было бы замечательно, — проговорил Абаж. По крайней мере, ему будет с кем поговорить. — Отец в последнее время почти совсем перестал разговаривать, — вздохнул он. — Это со временем пройдет, — Нушрок положил ему руку на плечо, — мой отец, во всяком случае, так считает. А тетушка рассказывала, что когда умерла моя мама, то мой отец тоже целыми днями сидел один в своей спальне и ни с кем не желал встречаться. А потом, ты же знаешь, что у них еще полно всяких секретных дел, которые они обсуждают только друг с другом. — Да, ты прав, — согласился Абаж, — но мне, честно признаюсь, хотелось, чтобы все стало как раньше. — Может быть, — предложил Нушрок, — пойдем во двор? Или я мог бы приказать принести тебе чего-нибудь… вкусного? Абаж понял, что друг старается таким образом утешить и приободрить его и, неожиданно отметив, как вдруг защипало в глазах, кивнул, быстро отвернувшись, чтобы смахнуть слезу. — Тогда пойдем, — потянул его за собой Нушрок. — Подожди! — остановил его Абаж и кивнул на большой женский портрет, висевший над камином. — Я хотел спросить: это твоя мама? Абаж мог бы и не спрашивать, поскольку видел этот (а вместе с ним еще несколько) портрет много раз, но сегодня ему почему-то захотелось узнать побольше об этой красивой черноглазой даме с рассыпавшимися по плечам локонами и с драгоценным сапфировом колье, красовавшимся на ее шее. Ведь это, если подумать, сближало их с приятелем, поскольку тот тоже когда-то пережил то, что переживает сейчас Абаж. Пусть даже Нушрок и не помнил сейчас всех подробностей. — Да, — вздохнул Нушрок, — мама. Отец рассказывал, что этот портрет написали сразу после их свадьбы, и вот эти сапфиры — это подарок ее матери. Вроде бы они передавались в их семье от матери к дочери. Еще ее портрет есть у отца в спальне. Кажется, матушка его привезла с собой, он был написан еще до свадьбы с отцом. И отец говорит, что там она такая, какой он впервые ее увидел… А в галерее, ты знаешь, портрет, который я люблю больше всего. Мне кажется, там она красивее всего. Абаж кивнул, поскольку женщина с волосами, красиво уложенными в высокую прическу, одетая в белое платье, расшитое жемчугом и с жемчужным же ожерельем на точеной шее, и впрямь походила на королеву. — У вас много ее портретов, да? — задумчиво спросил Абаж у своего друга. — Ну да, — кивнул Нушрок, — и это хорошо. А то я бы даже и не знал, как она выглядела. Ведь я же ее совсем не помню! В ту минуту Абаж подумал, что, пожалуй, приятелю не повезло гораздо больше, поскольку он-то свою маму помнит очень хорошо и никогда не забудет… А вслед за этим ему вдруг пришла в голову, как ему показалось, замечательная идея. Тем же вечером Абаж пришел к отцу и попросил его повесить у них в гостиной мамин портрет. — У вас ведь есть ее портрет, правда? — спросил он. — Что ты еще придумываешь? — недоуменной воззрился на него отец. — Должен же быть! — продолжал настаивать Абаж. — Кажется был, — пожал плечами отец, — да, точно, он до сих пор висит в ее спальне. — Вот и прекрасно, — оживился Абаж, — мы могли бы перевесить его сюда. — Зачем? — Просто так, — замялся он, — пусть она, мама, будет здесь. Мы сможем смотреть на него и вспоминать ее… — Вы и так можете вспоминать о ней хоть каждую минуту, — отрезал отец. — А портрет пусть остается на своем месте. И не морочьте мне больше голову подобной ерундой! Больше Абаж не заговаривал об этом с отцом, поскольку тот ясно дал понять, что его совершенно не интересует, останется ли в доме память о маме. Абаж еще раз обошел вокруг пруда, бездумно обрывая листья с росшего на берегу кустарника, и направился к дому. Кажется, скоро уже обед, не следует опаздывать, а то отец чего доброго рассердится. Еще, подумалось вдруг ему, неплохо было бы написать сестре (а потом, кстати, сообщить все же Нушроку о том, что Азокертс предназначена ему в невесты), спросить, как у нее дела. А может быть, отец решит навестить ее, когда поедет в следующий раз в столицу? Тогда можно было бы поехать с ним. Размышляя подобным образом, Абаж поднялся к себе, чтобы переодеться, но до своей комнаты так и не дошел, поскольку его привлек шум. В спальне матери было довольно оживленно: слуги деловито выносили оттуда вещи. — Что это?! — вскричал Абаж, направляясь прямиком в комнату, которую раньше занимала мать. — Юный господин, — служанка Акшок при помощи еще одной горничной положила на кровать тяжелые портьеры, снятые с окон, и повернулась к нему, — мы выполняем приказ хозяина. Абаж недоуменно моргая смотрел, как слуги вынесли за дверь мамин туалетный столик и шкатулки, где она хранила свое рукоделие. Вслед за этим они принялись снимать со стены матушкин портрет… Абаж бросился со всех ног к отцу, надеясь, что это какое-то недоразумение, должно быть, слуги просто неверно поняли его приказ. — Я действительно распорядился освободить эту комнату и сделать там ремонт, — ответил отец. — Но зачем? — вскричал Абаж. — Не думаю, — прищурился отец, — что должен давать вам объяснения, почему я так решил. Но раз вы настаиваете, я скажу. Эту комнату я готовлю для своей будущей жены. Абаж несколько раз моргнул, тщетно пытаясь понять, не ослышался ли он, а потом, будучи не в силах произнести ни единого слова, развернулся и медленно побрел к себе.