Нашатырь - 2. Охота с элементами дипломатии

Time, well it's never on your side, And why can I never just let it slide. What you waiting for? What could you be waiting for? Tied down by secrets and lies… Hugo — «Secrets and Lies»

      — Дайте, я угадаю? Вы так его и не взяли, — задержанный прищурился и, с наглым видом скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула. Вообще-то он был не в том положении, чтобы корчить превосходство, но видимо хорошо осознавал, что база Блюмена — одно из немногих засекреченных учреждений, где можно попасться на противоправной деятельности и безнаказанно ломать после этого комедию. Осознавал и пользовался ради личного удовольствия.       Лейтенант Билл Родерик смерил пленного мрачным взглядом, но ничего не сказал, показательно углубившись в изучение материалов дела. Без этих «народных героев» сейчас проблем хватало, однако раз инцидент имел место, приходилось тратить драгоценное время и на них в том числе. Что больше всего выводило, так это то, что Билл прекрасно знал, кто перед ним, кем послан, с какой целью и даже какое вознаграждение было обещано за выполнение миссии. Но все это же самое требовалось выбить из самого диверсанта, а тот упорно молчал, да еще и издевался, явно осведомленный о том, что на базе Блюмена не пытают, а передать в те места, где пытают, из-за условий строгой секретности могут лишь после признания. Такой вот порочный замкнутый круг. Майор Вуд называл это их общим проклятьем.       Это была одна из многих проблем, порожденных промежуточным военно-научным положением. Формально база являлась подведомственной организацией министерства обороны, но по факту закрепленное за ней специальное подразделение представляло собой высокопрофессиональную охрану для капризных научников — не более. Ну ладно, охрану с правом доступа к экспериментальным разработкам, а также тестирования оных (без гарантии успеха, но с высокой вероятностью внезапной и мучительной смерти). Нелепость ситуации заключалась в том, что одинаково ущемленными себя чувствовали как военные, так и ученые, которым «охрана» все же имела право задавать вопросы, касающиеся их деятельности, например, каким образом к безопасности США относится выращивание трансгенных цветочков.       Однако, возвращаясь к упущенному диверсанту, — он действительно мог стать причиной серьезных затруднений. Паршивцы подобрались к периметру слишком близко. Вряд ли они успели получить какие-либо важные данные, но данных об устройстве ограждения и расстановке сил уже хватило бы на то, чтобы сделать следующую группу хитрее и осторожнее. И потому пленник имел все основания торжествовать. Да, он был прав: так и не взяли. Потеряли след, ходили кругами, проверили все направления — но не взяли. Тем не менее, признаваться в этом не следовало. И как раз сейчас лейтенант Родерик мучительно перебирал варианты убедительного блефа. Они были заготовлены заранее, но резко разонравились Биллу уже в начале допроса.       — Лейтенант, а вы в курсе, что у меня есть права? — воспользовавшись заминкой, подозреваемый решил сменить тему и доверительно облокотился перед Родериком на стол.       — Надо же, — сдержанно отозвался Билл, внутренне готовясь выдержать очередной сеанс заговаривания зубов. — Насколько мне известно, все они соблюдены. Или вы хотите потребовать звонок и адвоката? Тут мне придется вас разочаровать.       — Вообще-то я хотел пожаловаться на завывания вашей твари. Жутко мешает спать по ночам.       Военный поднял на допрашиваемого недоумевающий взгляд, но тут же понял, о чем речь и вернул своему выражению полную бесстрастность. Звукоизоляция в карцерах имелась, но оказалась не рассчитана на мощность глотки рассерженного инопланетянина, так что когда объект «Нэш» принимался выражать возмущение, вибрация от его рыка прокатывалась по коридору и всем камерам, заставляя металлические кружки подпрыгивать на столиках, а скамьи уподобляться сиденьям в движущемся вагоне метро.       — Наверное, кто-то из дежурных слишком громко включает телевизор. Тут специфическая акустика, — невозмутимо проговорил лейтенант и захлопнул тощую пластиковую папку — притворяться дальше, что он читает содержимое, было бы уже просто глупо.       — Как интересно, — хмыкнул задержанный, — за периметром этот «телевизор» тоже слышно?       — Не представляю, о чем вы.       — Бросьте, всем известно, что вы разводите здесь мутантов и пытаетесь их использовать как оружие. Хотя и странный ход в век высоких технологий. Или это лишь элемент устрашения?       — Однако же богатая у ваших источников фантазия, — чтобы произнести эту фразу как нужно, потребовался весь запас непринужденности и сарказма. Хотели ведь на допрос Морриса отправить — вот кто непрошибаемый абсолютно…       — Почему же? Мы и сами убедились. Небезызвестный вам член нашего отряда взял на себя ответственность прикончить тварь и доставить общественности как доказательство. Нет оснований полагать, что он не справился с задачей. Так что совсем скоро фото вашего мутанта появится в независимых зарубежных СМИ. Вместе с координатами базы. И это, кстати, наименьшая из грозящих вам проблем.       Родерик почувствовал, что его взгляд непроизвольно становится тоскливым, но оперативно вернул контроль над выражением лица.       — Боюсь, вы тешите себя напрасными иллюзиями. Скорее всего, ваш друг нарвался на гризли и разозлил его.       — Человекоподобного гризли в оптическом камуфляже? — Задержанный с сомнением пожал плечами.       — Чего только не встретишь в окрестных-то лесах, правда? — внезапно улыбнулся лейтенант.       — Майор Вуд, разрешите доложить?       Поймать командира специального подразделения удалось только в перерыве между совещаниями. Неудачные переговоры привели к необходимости разработки ранее отсутствовавшего плана «Б», и дела в этом направлении, очевидно, шли не очень.       — Докладывайте, лейтенант, — оторвавшись от изучения очередного, по всей видимости, не удовлетворяющего его варианта дальнейшей стратегии, нехотя буркнул Вуд. Никаких добрых вестей он явно уже не ожидал. И правильно не ожидал. Хотя это как посмотреть, конечно…       — Один из задержанных сообщил любопытную информацию. Участники операции находились под наблюдением. Они посчитали, что это какое-то секретное оружие, «мутанты», как выразился допрашиваемый. Но судя по описанию, это были «хищники». «Нэш» опять горланит, его хорошо слышно. Диверсант сказал, что он и его товарищи слышали подобные звуки в лесу и видели человекоподобную фигуру в оптическом камуфляже.       — Чертов ублюдок… — непонятно о ком отзываясь, рыкнул Вуд и побагровел сильнее обычного. Смея надеяться, что сказанное относится не к нему, лейтенант Родерик счел возможным продолжить:       — Пятый член группы неслучайно откололся — он отправился проверять, что за существо их преследует, и пропал. Я полагаю, вести его поиски дальше не имеет смысла. Но на прилегающей территории могут быть еще инопланетяне. Вероятно, «Нэш» прибыл не один.       — Либо он сцапал пятого члена диверсионной группы, а затем проник на базу, — хватаясь за последнюю возможность, предположил Вуд.       — Разве он не заявил, что больше не охотится на людей?       — А вы, лейтенант, вот так сразу поверили этому засранцу?       — Никак нет, просто принял во внимание. Как и то, что он утверждал, будто действует в одиночку. Так прикажете обыскать прилегающую территорию?       — И немедленно, — мрачно отозвался Вуд.       Геката замерла и, изящно изогнув увенчанную коронованной башкой шею, внимательно наблюдала за тем, как приставленные к ней киперы счищают экскременты с разросшегося яйцевого мешка. Создавалось впечатление, что она не столько интересуется, что там такое делают эти двуногие в районе ее хвоста, сколько контролирует, насколько старательно они выполняют свою работу.       — Это странно, — сосредоточенно хмуря лоб, заметил лаборант Мур. — Если такой крупный яйцеклад — это норма, то почему он разрастается прямо под анальным отверстием? Крайне непрактично…       Питер Торренс слегка пожал плечами.       — А что, скажи мне, Джерри, в природе можно назвать практичным? — помолчав, спросил он. — С точки зрения эволюции роль играет лишь соотношение вреда и пользы. Если какое-либо приобретение не слишком мешает жить — это уже хорошо. Очевидно, что способность к такой интенсивной репродукции сформировалась гораздо позже, чем анатомия пищеварительной системы. Проблем в том, что мы не знаем, природное это образование или результат селекции. Возможно, это своеобразная межгалактическая несушка, которую нужно обслуживать. Погляди, как она спокойно к этому относится, как будто так и надо. Либо, если моя теория окажется верна, и эти организмы проявят себя как колониальные, можно предположить, что гигиену совершают рабочие особи. Подтвердить эту гипотезу пока не удалось, но как только мы продвинемся в исследовании их коммуникации…       — Они в последнее время «разговорчивые» стали, верно? — оживился Мур.       — Да, частота и разнообразие вокализации значительно возросли, — кивнул Торренс. — Возможно, это объясняется достижением большинством особей определенной стадии развития, но я вижу причину и в их количестве. Они видят друг друга через стенки боксов и пытаются общаться. Жаль, что протоколы безопасности запрещают нам наблюдать их прямое взаимодействие…       — А вам не кажется, что они стали вести себя как-то беспокойно? — лаборант внезапно посерьезнел, как будто у него появились какие-то опасения.       — Они быстро растут, вероятно, им тесно, — предположил главный специалист. — Особенно экземпляр, который вышел из лошади. Он уже и впрямь стоит как в стойле…       — Ага, я даже видел, как он бьет копытом, — тут же подхватил Мур. — Если честно, он самый жуткий. Лошадь-то тоже была с характером, видать, передалось…       — Я сделал запрос на дополнительные площади, но он пока на рассмотрении, — Торренс недовольно поджал губы. — Все, что нам пока согласились выделить — это второй холодильник для яиц. Но учитывая темп, с каким Геката делает кладки, он заполнится уже через несколько дней…       — Они потрясающе быстро размножаются и потрясающе быстро растут, прямо как бамбук…       — Это ненадолго, — поспешно прервал рассуждения подчиненного главный специалист. — Скоро мы отработаем технику умерщвления и вскрытия — тогда их число быстро уменьшится. Рассел уже заказал хирургические инструменты из кислотоустойчивых материалов, а Грин готовит резервуары для консервации и довольно потирает руки. Но мне, признаться, даже жаль будет резать такую красоту…       В проклятом умановском лесу воцарился невероятный дубак, превративший долгое ожидание из простого издевательства в особо изощренное. Солнце окончательно спряталось за тучами, то и дело моросил противный дождик, часто и зябко колющий шкуру сквозь ячейки греющей сети. Временами налетал пронизывающий до костей ветер. Чтобы избежать бронхита, пришлось зарядить испарители антисептиком и круглосуточно дышать подогретой воздушной смесью.       При всем при этом погода была наименьшей из проблем. Основной проблемой оставался бездействующий отряд, который медленно, но верно скатывался от армейского порядка к первобытному беспределу. Сын Броска уже отчаялся что-либо с этим сделать. Парни потеряли последний страх, а совести у них, видать, изначально не имелось. Даже покладистые Гром и Вопль начали демонстрировать характер, хотя, уж казалось бы, Сезон давно прошел, и разумное начало должно было окончательно возобладать над животным. Тем не менее наглые мальки игнорировали субординацию, а кто посмелее — вообще открыто намекали на передел власти.       Шел уже седьмой день отсутствия командира, в связи с чем Кошмара грызло беспокойство сразу по двум фронтам: жив ли во вражеском стане братишка и что делать, если через трое суток Вожак прикажет штурмовать базу, а все члены отряда к тому моменту уйдут в самоволку?       — Ты понимаешь, что нам вдвоем придется разгребать как старшим? — потрясенный невозмутимостью лекаря, развешивающего в дупле дерева аккуратные венички из ароматических трав, вопрошал сын Броска.       — Капкан сам все просрал, и я не собираюсь за него отвечать, — возражал Полосатый. — Он слишком лоялен к уманам — по неизвестной мне причине. Не удивлюсь, если он уже мертв или тоже в плену. Так что придет время — сделаем что требуется. Но не раньше. Парней я тебе помогу собрать, так и быть. А пока — не мешай им нарабатывать личный опыт. Они, видно, еще математике не научились. Формулу, переводящую косяки в удары кнута, каждый для себя сам должен вывести, иначе не запомнится.       За такие слова лекарю очень хотелось врезать, но Кошмар понимал, что если сейчас и они передерутся, то наступит полный хаос. Кроме того, у Полосатого в запасе всегда имелось несколько доз транквилизатора, и задирать его было заведомо бесполезной идеей.       К счастью, «Изверг» последние сутки молчал. Похоже, Вожак тоже взял тактику выжидания. Либо забил. А вот уманы начали проявлять какую-то нехорошую активность. Буквально с самого утра они принялись прочесывать лес, а днем стало понятно, что они не просто патрулируют, а ведут поиски. О том, что его худшие опасения подтвердились, Кошмар узнал, когда следующая встреча с Полосатым началась не с флегматичного гундения, а с бодрого фирменного «Вот зараза!».       — Нас рассекретили, — безжалостно констатировал медик, не дав сыну Броска придумать происходящему другого логичного объяснения. — Он проболтался, либо его раскололи.       — Сумрак не дурак и не слабак, чтобы допустить подобное, — тут же вступился за товарища Кошмар. — Уж скорее это мы привлекли к себе внимание…       — Без разницы. Так и так плохо, — Полосатый шумно выдохнул в респиратор, демонстрируя крайнюю степень раздражения.       — А я ведь просил у тебя помощи, чтобы приглядеть за парнями…       — Вот на меня только все не пытайся свалить! — Лезвия выскочили прямо пред маской младшего самца так внезапно, что тот едва не упал с ветки. Но тут же взял себя в руки. С Полосатого сейчас тоже нельзя было многого требовать — после завершения гормональной терапии его периодически швыряло в крайности.       — Не начинай, — спокойно, но твердо, произнес Кошмар, игнорируя вызов. — Я тебя не обвиняю, я просто снова прошу помощи. Надо экстренно собирать отряд и уходить дальше в лес. Нам нужно продержаться еще три дня.       — А, может, ну их в пень, эти три дня? — убирая оружие, сварливо отозвался лекарь.       — Таков был план, его одобрило руководство.       — Все УЖЕ пошло не по плану, — из-под маски Полосатого раздалось негодующее шипение.       На миг сын Броска заколебался. А ведь он мог быть прав… Вдруг эти три дня стоили бы брату жизни? Да, Сумрак редко ошибался, но ошибался. Особенно при оценке собственных сил. Причем, как в большую, так и в меньшую сторону. Этот самец был из тех, кто, абсолютно не веря в себя, брался за невозможное. Но все же большая часть его решений так или иначе оказывалась правильной. А еще… Еще Сумрак всегда что-нибудь недоговаривал. Даже теперь, после многих совместных охот, после «Острова», делясь мыслями и планами, он всегда оставлял какие-то детали при себе. И это, если вдуматься, было довольно обидно — у Кошмара-то от напарника секретов не было. Но, что поделать, когда-то сына Грозы угораздило прослыть «странным», и жестокость яутжевской молвы сделала его осторожным. Только временами эта осторожность так мешала…       Он и сейчас рассказал не все. А точнее — ничего. Со всей присущей ему дотошностью проинструктировав отряд на счет того, как себя вести в его отсутствие, он весьма скупо поведал о своей части миссии. Да, Сумрак намекал на то, что по большей части ему придется импровизировать, но давайте честно, это было не в его духе. Особенно в подобных ситуациях. За десять дней он собирался немного-немало установить мир с уманами. С теми, на кого яутжи охотились тысячелетиями. Для сравнения, с чша, урм и феххами к относительному взаимопониманию шли несколько эпох. Взаимная терпимость с тинками, раутами и шешеками выработалась быстрее, но лишь потому, что на них отродясь не охотились — они были намного полезнее в качестве дешевой рабочей силы. Что касается уманов… Уманы были слабее феххов, медленнее урм и глупее чша, однако своей агрессией превосходили их всех вместе взятых. Так что десять дней… Боги, как он собирался успеть за десять дней???       Опять же, в чем Кошмар никогда не сомневался, так это в пунктуальности напарника. И если Сумрак назвал именно такой срок, следовало выждать ровно столько. Кроме того, командир ясно обозначил: до этого времени себя не выдавать. Даже если уманы о чем-то начнут догадываться. Так что зря тут Полосатый воздух сотрясал — все пока шло в рамках плана. А что если все это вообще должно было стать частью отвлекающего маневра? Возможно, сейчас как раз таки было важно, чтобы фокус внимания уманов сместился на остальной отряд, позволив командующему спокойно действовать у них за спинами?       — Полосатый, — задумчиво проговорил Кошмар, — а воинов много?       — Глаза разуй, бездарь, — снова шикнул медик. — Нас ищет уже добрая половина базы! Лес ими практически кишит!       — Это означает, что защита базы ослабла, верно? — пропустив презрительное высказывание мимо ушей, уточнил сын Броска.       — Ты считаешь, что это позволит нам обойти их и зайти с тыла? — насторожился Полосатый.       — Нет, — младший самец мотнул головой, — мы просто уведем их еще дальше.       Маска лекаря недоумевающе склонилась набок.       — Сейчас нет времени объяснять. Но поверь, так надо.       В последнем сын Броска, конечно, слукавил. Объяснить он не мог по другой причине: потому что не знал наверняка. Но чувствовал, что поступает правильно. А своим чувствам он привык доверять.       Поведение Сойэ всегда вызывало достаточно много вопросов, но в этот раз уманка перешла все дозволенные границы. А сын Грозы наивно позволил ей это сделать. И теперь расплачивался сполна.       Началось с того, что самочка мило пообщалась со своими дурными сородичами, а затем спокойненько так предложила Сумраку остаться за решеткой и ни о чем не переживать, потому что он «по-прежнему тут уважаемый гость», а весь тюремный антураж — «чистая формальность». Пожалуй, стоило уже тогда насторожиться, но самец стиснул зубы и заставил себя поверить. В конце концов, его дражайшие матушка и Госпожа тоже однажды по нелепой случайности в изоляторе сиживали — ради собственного же блага. И Сумрак мысленно не раз поблагодарил за это бдительную службу безопасности Центрального Комплекса. Так что и здесь рубить сплеча не стоило. Раз Сойэ говорила, что все нормально, значит так оно и было.       Только выяснилось, что он зря надеялся: выкрутасы на этом не кончились.       Вот есть выкрутасы чисто женские — противопоставлять им что-либо всегда было очень сложно. Есть выкрутасы национальные — на них яутжи традиционно отвечали грубой силой, реже — хитростью и уже совсем в исключительных случаях — смирением. По обстоятельствам, одним словом. Ситуация осложнялась, если то и другое действовало в комплексе. Именно поэтому воины избегали иметь дело с самками других видов. Поведешь себя чуть не так — и потом устанешь оправдываться перед Вожаком, что Кодекс не нарушал, и перед самим собой, что как лучше хотел.       Так вот Сойэ сейчас как раз и занималась тем, что во всей красе демонстрировала губительную непосредственность уманок. Сперва она применила к доверчивому самцу ряд нечестных приемов усыпления бдительности и, окончательно дезориентировав, поставила перед фактом, что переговоры состоятся полностью на умановских условиях. Сумрак хотел было возмутиться, почему это на его условия тут все осмеливаются плевать, однако самочка его заверила, что это такая «военная хитрость», и надо всего лишь немного потерпеть и пожертвовать самолюбием для общего блага, а уже потом в нужный момент свои условия предъявлять, когда у мягкотелых назад ходу не будет. Фактически это было то же самое, что велел батя: засунуть принципы в известное место. Ну как вот против них обоих попрешь?.. Не удивительно, что скепсис сына Грозы на данном этапе просто устало сложил лапки и скончался. Действительно, как знать? Возможно, если бы Сумрак прислушался Сойэ уже тогда, в первый раз, и отдал оружие, всей этой нелепой ситуации удалось бы избежать. Нет, звучит как бред, конечно, ну так ведь и положение дел нетипичное, что уж там…        «Хорошо, будь по-твоему», — согласился самец и в порядке эксперимента сделал вид, что не замечает созданных уманами вопиюще неравных условий. И даже когда представитель умановских властей повел себя непрофессионально, начав задавать вопросы, на которые уже сорок раз было отвечено, — Сумрак жвалом не повел. Просто деликатно намекнул, что попытки тянуть Жесткача за хвост могут быть ой как чреваты. Однако предводитель мягкотелых неожиданно стушевался и позорно сбежал. В этот момент скепсис если не воскрес, то как минимум начал подавать некоторые признаки жизнедеятельности. Но Сойэ вновь убедила Сумрака дать ее сородичам шанс…       А вот то, что случилось потом, иначе как издевательством назвать было нельзя. Сумрак твердо решил, что будет держать себя в руках, что бы ни случилось, но он никак не мог ожидать, что уманы подошлют вместо правителя кого-то другого. Да не просто подошлют, а найдут кого-то, достаточно визуально похожего, чтобы ввести собеседника в заблуждение. Что ж, собеседника-умана — возможно, но не яутжа. На харю особь была практически идентична предыдущей, но отличалась тепловым контуром, а, что важнее, имела совершенно иной запах. Подобную шутку сын Грозы еще стерпел бы от Кошмара и Проклятья, дурацкие выходки которых в юные годы никто не принимал всерьез, но никак не от официальных представителей народа, находящегося в шаге от военного конфликта с более совершенной цивилизации. Сумрак хотел спросить, какого вообще фига тут творится, но увидел довольную мордашку Сойэ и лишился дара осмысленной речи. Дальше, стыдно признаться, просто сорвало. Он всегда запрещал себе резко высказываться в отношении самок, но на уманку выругался от души, подробно сообщив все, что думает о ее сородичах в целом и о ней самой в частности.       Когда временное помутнение отступило, сын Грозы обнаружил, что дверь наглухо заперта, а перепуганная Сойэ хнычет в углу, как не понимающий, за что его наказали, малек. В этот момент Сумрак одновременно почувствовал себя безвинной жертвой и последней сволочью, в общем, достигнутый эффект даже близко не походил на желаемый. А когда пришло осознание, что уманка вполне могла не знать о подлоге, воин начал чувствовать себя еще и идиотом. Мягкотелые не видят тепловых потоков и имеют ущербное обоняние — не удивительно, что Сойэ купилась на это представление. А Сумрак с ее точки зрения как раз таки повел себя как неразумное животное.       Успокоить ее стоило немалого труда. Потом пришлось выдержать еще и женскую истерику — главным образом, из-за этого самец и не смог объяснить, в чем на самом деле было дело. Потом объясниться ему уже не дали. Уманы пришли за Сойэ и в ультимативном порядке потребовали, чтобы она покинула карцер. Уходя, она показала знаками «все будет хорошо» и «скоро вернусь». Растерянный пленник лишь покорно отступил и позволил сородичам ее увести. А что было делать?       Да, мягкотелые вели себя неорганизованно и открыли нараспашку дверь, что до их оружия, то сын Грозы вполне мог рискнуть шкурой и прорваться даже сквозь пули, просто смести этот смехотворный кордон, но… Сойэ это могло стоить жизни. Кроме того, подоспело бы подкрепление. Уманы не одолели бы яутжа сразу, однако неизбежно задавили бы числом. Так в чем был прок? Не та немного ситуация, когда следует героически пасть, предварительно поубивав столько, сколько удастся. Это неплохо для Последней Охоты, но никак не для освободительной миссии…       Тем временем, если подсчеты были верны, с момента проникновения на базу прошло более шести суток. Время неумолимо утекало. И ничего с этим было поделать нельзя. Попробовать договориться еще раз? О, Сумрак бы, безусловно на это согласился. Он даже был готов закрыть глаза на все умановские странности — ну кто знает, может, принято у них так, что на встречи двойники ходят? Может, юридическая сторона от этого бы даже не пострадала? Тоже ведь хорош — не разобрался и устроил скандал… Только теперь от этих домыслов не было никакого проку, потому что мягкотелые ушли в отказ. Они больше не показывались, и Сойэ тоже не вернулась, как обещала. Кажется, в ожидании миновала вся следующая ночь… Или день… Самец давно уже запутался во времени суток.       Проходили минуты и часы, иногда снаружи доносились шаги и голоса, но потом они стихали, и сын Грозы вновь оказывался наедине со своими безрадостными мыслями. Несколько раз он пробовал взывать в пустоту, но его крик оставался без ответа. Попытался выбить решетку, но лишь погнул прутья и расшиб плечо. Найти слабые места в стенах не получилось, а от идеи сорвать водопроводный кран самец вовремя отказался — уманы попросту перекрыли бы трубу снаружи, всего-то делов. Видимо, теперь оставалось одно: смириться с провалом и ждать, когда по истечение десяти оговоренных суток затаившийся отряд начнет действовать. Жаль, конечно, что все заканчивалось так.       Будь Сумрак столь же непрошибаемым оптимистом, как, например, Кошмарик, он бы сказал себе сейчас: «Не парься, впереди еще три дня, целая куча времени, чтобы придумать новый план», но сын Грозы оставался верен привычке смотреть на вещи реально. И ожидать, что глубочайшую в истории задницу удастся разрулить в последний момент — это было никак не про реальность.       Для того чтобы передвигаться в воздуховоде, пришлось распластаться во всю длину и подтягивать туловище при помощи передних конечностей. Локти и колени то и дело упирались в металлические стенки, а морду Вторая была вынуждена вытягивать так, чтобы затылочная часть головы ложилась на спину между дыхательными трубками и не задевала верх короба. Сами трубки при этом то и дело неприятно скребли по металлу областью дыхалец, так как имели весьма ограниченную гибкость. Когда это происходило, Вторая шипела и прижималась брюхом к дну воздуховода, но ползти в таком положении долго не получалось.       Подумать только, еще совсем недавно она свободно бегала по этим туннелям, даже не пригибаясь. Однако богатая белком пища сделала свое дело, и вот уже особь с трудом помещалась в узкое пространство, рискуя застрять при каждом повороте. Только выдавать свое присутствие было еще страшновато. Прямоходящие существа с горячей кровью являлись соблазнительной добычей, но нервировали своим числом. Они могли дать отпор, могли даже убить, и тогда Она осталась бы без защиты. А сейчас самое важное было — оберегать Ее и не привлекать лишнего внимания. Все-таки они еще были слишком слабы. И их было только двое.       Пока двое.       Остальных Вторая нашла случайно. Однажды она пошла на запах пищи и обнаружила много животных, запертых в странных прозрачных кубах. Она хотела дождаться, когда охраняющие животных двуногие уйдут, чтобы спуститься и добыть одно из них, но кое-что сбило ее с толку. От каждой из томящихся в заключении тварей исходил четкий сигнал: «нельзя». В тот раз Вторая вернулась в убежище ни с чем. А в следующие дни предприняла еще несколько безуспешных попыток выйти на охоту. Всякий раз, когда она приближалась к животным, безмолвный запрет вставал перед ней незримой стеной и заставлял поворачивать назад. Позже Вторая поняла, в чем дело: перед ней были зараженные носители.       С одной стороны, это прояснило ситуацию, но одновременно сбивало с толку. Ведь Она еще не несла яиц, так откуда появилось потомство? Или здесь была другая Она? Но ее сигналов Вторая не улавливала. Возможно, та, прежняя, погибла, породив их с сестрой и остальных, но большая часть кладки перешла в покоящуюся стадию, а теперь наступили благоприятные условия для развития. Если так, то все складывалось. Складывалось как нельзя лучше.       После очередной линьки Вторая дождалась отвердения покровов и вновь отправилась на разведку. Сигналы своего вида она ощутила практически сразу, как оказалась за пределами гнездовой камеры. Судя по хаотичности импульсов, это был молодняк, только что покинувший тела носителей. Говорить с ними пока не имело смысла, требовалось подождать. Но передать информацию Ей уже следовало.       Вторая пробралась к яслям и, убедившись в наличии ювенильных особей, поспешила вернуться и доложить о том, что скоро у главы улья появится долгожданная свита. Имея достаточное количество новых особей, можно было приступить к благоустройству жизненного пространства и добыче носителей. Двуногие обладали многими достоинствами, из них могли выйти крепкие и сообразительные члены колонии.       Сестра приняла данные и осталась довольна, повелев следить за тем, как растет молодняк, чтобы Она могла призвать его, когда он будет к этому готов. Вторая выполнила все, что требовалось. Пока младшие особи развивались, она успела перелинять еще раз и теперь, после вынужденного перерыва, направлялась с новой проверкой.       Доползти до яслей оказалось делом нелегким. Туннель стал настолько мал, что Вторая в любой момент могла в нем застрять. Но чутье подсказывало, что уже совсем скоро пользоваться этим путем больше не придется.       Сигналы молодняка за последние дни стали более интенсивными и четкими. Это означало, что пришло время идентификации.       Вот впереди показалась решетка. Достигнув ее, Вторая посмотрела вниз. Они были там — много, десятки. Но они по-прежнему оставались заперты в кубах.        «Свой», — негромко запросила Вторая.        «Свой, свой», — с многообещающим нарастанием сигнала тут же послышалось в ответ.        «Она собирает», — сообщила Вторая.        «Нет возможности покинуть вместилище, нет выхода», — пожаловались ей.       Вторая пришла в замешательство. Возможно, следовало спуститься и разобраться, что это за вместилища? Но это пока могло быть опасно, и она не осмелилась. Требовался приказ.        «Ждать. Она решит».       Сигналы послушно стихли, и Вторая поползла обратно. Развернуться уже не получилось, и ползти пришлось задом. Наконец она оказалась в гнездовой камере и смогла передать информацию Ей.        «Извлечь. Собрать. Строить улей. Искать носителей», — без раздумий распорядилась Она.       Вторая выразила готовность выполнять.       Когда его досрочно выпустили из карантина, Ларри Кук не так чтобы сильно удивился, но плечами пожал. И на всякий случай посвятил значительную часть очередного дежурства кропотливому просмотру записей с камер видеонаблюдения, дабы понять, что именно изменилось за время его отсутствия. Когда участвуешь в проектировании системы безопасности, то всегда имеешь неоспоримый плюс: закончив, ты как предусмотрительный прораб, можешь оставить у себя комплект ключей. А хозяевам никогда не придет в голову менять замки сразу после строительства…       Учитывая количество видеокамер и внушительный временной интервал, записей накопилось довольно много, но Ларри не пожалел, что взялся их пролистать. Некоторые оказались весьма познавательными.       Во-первых, поразил третий «хищник» — по большей части даже не самим фактом своего появления, а взаимодействием с ученой из России. Оказалось, что переводчик совершенно не принципиален им для полноценного общения. А само это общение… Ему было сложно подобрать подходящее определение. Например, для Ларри стало большим открытием, что с клыкастыми в принципе можно дружить. Но эти двое казались не просто знакомыми, а старыми приятелями, пережившими долгую разлуку. И их сокровенную связь не могли замаскировать ни напряженная, граничащая с военной, обстановка, ни прущий со всех сторон (и от самой миссис Джефферсон в том числе) научный цинизм.       Одним словом, ту часть записей, в которой Охотник был на свободе, Ларри смотрел, затаив дыхание. Но происшествие в зале заседаний его разочаровало, а дальнейшие события заставили утомленно прикрыть глаза рукой. Вот это называется все на свете просрать… Вот это было фиаско, дорогие коллеги…       Особенно когда они лоханулись с двойником президента. Сам-то Ларри разницы не заметил — из записи разговоров только узнал. А вот «хищника» обмануть явно не удалось. Естественно, инопланетянин разозлился. Решил, что его тут за идиота держат. А они — что? Нет бы признать свою ошибку и принести извинения, так ведь вынесли окончательный вердикт, что существо опасно и к разумному контакту не способно. То есть получалось, что сохранить лицо для них было важнее чем сохранить человечество? Вот нападут клыкастые — и от людей как от вида даже следа не останется. Ларри хорошо успел изучить их оборудование и вооружение, чтобы прийти к выводу: человечество безнадежно отстало от этих тварей в своем техническом развитии. Кого-то, может, смущали их набедренные повязки и склонность жрать сырое мясо, но, очевидно, потребность прикрывать зад и носить галстук не во всей вселенной являлась универсальным показателем цивилизованности. Поэтому бросать этот вызов сейчас… Да они сдурели? Хотелось вопить во весь голос: «Ненормальные, мы не отобьемся! Никогда!». Но кто бы стал слушать… Ларри обычно слушали лишь в том случае, когда дело было уже совсем плохо. Но вот сейчас бы очень не хотелось до такого доводить…       Тем не менее коллеги, похоже, не собирались ничего предпринять, чтобы исправить положение. А единственного члена команды, который еще мог что-то исправить, посадили под замок! Это было просто вредительство какое-то! Все, что они в итоге сделали — это попытались поговорить с «Серым» и ожидаемо получили в ответ только ноль внимания и фунт презрения. Интересно, они реально не доперли или из принципа не отправили к нему доктора Джефферсон? Она-то хотя бы могла передать главному клыкастому слова своего товарища. У «хищников» в конце концов имелась письменность, и третий объект запросто мог написать «Серому» записку, а Зои могла передать… Ну или еще что-то придумать… Да кучу вариантов можно было придумать! Главное, что в коллективе имелся человек, который умудрялся одновременно оставаться на стороне людей и понимать инопланетян. И какая же беспробудная тупость сподвигла некоторых личностей именно этого человека закрыть…       Остаток дежурства Ларри Кук прикидывал варианты. Но на ум пришел единственный план, в котором почти не было изъянов: продолжать использовать доктора Джефферсон в качестве переговорщика. Вот только получить к ней допуск было на данный момент сложнее, чем к охранным системам базы… Впрочем, Ларри знал, кто может в этом помочь.       Фил всегда немного побаивался агента номер восемь — как на самом деле звали эту внушительных габаритов женщину, обладающую прямотой арматуры и настойчивостью ледокола, он не знал. Миссис Джефферсон звала ее Хелен, но вряд ли это имя было настоящим. А вот дружба между ними, судя по всему, являлась истинной, несмотря на то, что начиналась как элемент шпионажа. Возможно, как раз поэтому с момента появления третьего «хищника» и всей последующей связанной с ним неприятной истории, восьмая стала особенно недобро поглядывать на Фила. Хотя знала ведь прекрасно, что у того выбора не было… Он бы никогда не пожелал доктору Зои ничего дурного, но кто он был такой, чтобы нарушать устав? Тем не менее, процент осуждения от окружающих почему-то намного превосходил процент одобрения от начальства. Из-за этого Фил чувствовал себя совсем потерянным. И агент номер восемь определенно этим воспользовалась, когда решила на него надавить.       Она подкараулила его после пересменки и оттеснила своим могучим бюстом в одну из слепых зон.       — Послушай, Фил, — нависая над оторопевшим сержантиком, со зловещей вкрадчивостью произнесла она, — есть у меня к тебе важный разговор.       — Какого характера? — тяжело сглотнув, осведомился военный.       — Личного, — не моргнув глазом, заявила агент.       — Боюсь, я не понимаю, что личное нас может связывать…       — А ты все-таки подумай как следует. — Восьмая приподняла брови и чуть склонила голову, сделавшись до жути похожей на сердитую бабушкину индейку, царствие ей небесное.       Фил с трудом подавил желание зажмуриться и помотал головой.       — Понимаешь, дорогой, у меня есть такой личный интерес: выжить. И чтобы выжили мои друзья и родные. И еще тысячи и миллионы людей. И мне почему-то кажется, что мы с тобой этот интерес разделяем. Но вот незадача, есть ряд политических моментов, которые данной схеме препятствуют, и на которые мы не можем повлиять в рабочем порядке. Только в личном. Ты понимаешь меня? — Тут она сделала многозначительную паузу.       — Не уверен, — промямлил Фил, безуспешно пытаясь отделаться от чувства, что его сейчас клюнут.       — Не волнуйся, детали я тебе объясню, — усмехнулась восьмая.       — Но почему — я? — обреченно задал Фил последний вопрос.       — Потому что тебя заподозрят в последнюю очередь, — честно ответила агент номер восемь.       Весь день о Зое, запертой точно набедокуривший подросток, как будто бы никто не вспоминал. Впрочем, оно и понятно. Тех, кто с ней общался близко, скорее всего, не подпускали и на пушечный выстрел. А руководство базы, скорее всего, разгребало последствия случившегося во время переговоров казуса. Что до самой миссис Джеффессон, то ее, похоже, теперь сочли для установления контакта бесполезной. И, как бы не хотелось это признавать, на этот раз так оно и было.       Все пошло не так. Не так, как планировалось, и не так, как можно было предугадать. И, что самое досадное, Зоя действительно не знала, как объяснить последний выпад Нашатыря. Он поступил вопреки всякой логике, и это было настолько на него непохоже, что исследовательница даже начала сомневаться, верно ли трактовала его поведение раньше.       Вот что могло его разозлить так резко? Никто не вел себя провоцирующе — вернее, все вели себя не более провоцирующе, чем всегда. С необходимостью находится за решеткой он тоже, вроде как, согласился… И общение начал вполне миролюбиво, можно сказать, непринужденно… А что потом-то началось? Что он пытался сказать, когда раз за разом указывал на какое-то абстрактное «правительство», если правительство и так было перед ним? Быть может его насторожило, что президент и консулы отходили посоветоваться, а не приняли решение сразу? И он подумал, что они ничего не решают? Но даже если так, с чего насколько импульсивная реакция? Нет, Зоя, конечно, принимала во внимание, что многие реакции «хищников» выглядят импульсивно. Она прекрасно помнила, как это же самое существо едва не насадило ее на лезвия, психанув из-за неосторожного кивка головой. Чуть не сломало ей запястье, оскорбившись на прицел камеры телефона. Искромсало ни в чем не повинную палатку просто потому, что та не вписалась в его фэн-шуй… Но так ведь было лишь в самом начале. Впоследствии Нашатырь ничего подобного себе не позволял, умело подстроившись под взаимодействие с более слабой и мягкой особью. И вот теперь здрасте пожалуйста…       Самое странное, что он полностью осознавал серьезность ситуации и прекрасно понимал, что пойти с людьми на мировую — значит чем-то пожертвовать. Тем не менее сделал этот выбор, хотя мог бы сразу принять тактику нападения. Так какой был смысл затем все портить?       Ну а что если… смысл попросту отсутствовал? За примером далеко ходить не надо. Пока длился гон, Вредина вел себя, точно слабоумный и точно так же демонстрировал вспышки необоснованной агрессии. Что если и здесь начиналась та же история? Кто сказал, что у всех клыкастых эти «критические дни» должны приходить в одно и то же время. Тут Зоя поежилась, представив Нашатыря истошно орущим и безумно метящим стены. Признаться, лицезреть подобное хотелось меньше всего. Так же, как верить в то, что с ним тоже периодически происходит подобное.       От размышлений Зою отвлекли звуки за дверью. Сперва она напряглась, но затем поняла, что это просто меняется караул. Ну, что, ребята, чай, кофе?       Впрочем, она не ожидала, что кто-то реально сейчас на ночь глядя зайдет и потому была удивлена, когда дверь отворилась, но удивление сменилось негодованием, когда в прихожую заглянул Фил.       — Мэм? — он поискал Зою глазами, нашел сидящей на диване и, помявшись несколько секунд, решился зайти. — Я вас охранять пришел, мэм…       — Ну так охраняй. Но, пожалуйста, снаружи, — отрезала миссис Джефферсон.       — Я извиниться хочу.       — Ты уже извинился.       — Но вы же не простили… — он медленно затворил дверь и направился к женщине.       — Простить? Ты серьезно? Фил, ты недавно держал автомат у моего виска! Такое в принципе не прощают! — вспыхнула Зоя, но тут же себя одернула. Не время было для претензий. Дела сейчас творились посерьезнее личных обид.       Сержант в замешательстве остановился, но затем все-таки продолжил сближение — настолько осторожно, как будто боялся быть покусанным. А его лицо вдруг сделалось из виноватого встревоженным. Спросить, что происходит Зоя не успела. Опередив ее, Фил преувеличенно озабоченным тоном заявил:       — Мэм, вы очень бледны.       — Что? — не поняла Зоя.       — Вы хорошо себя чувствуете?       Женщина вытаращилась на него и не нашла, что ответить, после чего нахмурилась и пригляделась внимательнее. Парень явно воспринял ее сомнения как хороший знак, потому что тут же активно задвигал бровями и что-то беззвучно проговорил. Зоя, увы, плохо читала по губам, тем более по-английски, но все указывало на то, что Фил сейчас просит ему подыграть. Интересно…       — Д-да… — прикладывая руку ко лбу, пробормотала она. — У меня что-то внезапно закружилась голова. Я много переживаю в последнее время, а тут ты еще пришел…       — Я сопровожу вас в медпункт, — немедленно с готовностью отозвался Фил и подхватив Зою под руку, поднял ее на ноги, шепнув ей при этом прямо в самое ухо: — Вас там ждут.       — Кто? — больше изобразила вопрос на лице, чем произнесла миссис Джефферсон.       — Я и так говорю и делаю лишнее, — шикнул Фил и повел ее к выходу.       Второй охранник, имени которого Зоя не знала, пошел с ними, бубня по дороге, что это не по уставу, и надо было сюда врача вызвать, а не задержанную выводить, но его быстро спровадила Ленок, которая по какому-то удивительному совпадению встретилась прямо возле медпункта.       — Дорогая, я так и знала, что тебе нельзя было вставать поле такого серьезного отравления. А тут еще и потрясение за потрясением! — сгребая старательно изображающую умирающего лебедя подругу в охапку и увлекая ее прямиком в лазарет, трагическим тоном вещала она. — Эй! Позовите кто-нибудь дежурную медсестру! Тут человеку нужно дать кислород!       — Это ты? — шепотом уточнила Зоя. Хелен не ответила, лишь хитро подмигнула и продолжила имитировать спасательную операцию.       С поста прибежала Саманта, и Ленок с величайшей осторожностью передала «пациентку» ей, после чего Зое пришлось еще с три короба наврать о своем самочувствии. Под конец мнимая больная настолько увлеклась, что даже изобразила в палате небольшой обморок. Последним штрихом стало ожидаемо подскочившее из-за страха, что обман раскроется, давление.       При всем при этом цель данной постановки оставалась неясна. Похоже было, что Зое решили устроить побег, но могло ли это решить основную проблему? Или Хелен нашла способ освободить не только ее? С другой стороны, у кого бы хватило смелости и полномочий выпустить сейчас Нашатыря…       Пока миссис Джефферсон размышляла над происходящим, а медики колдовали над ее постелью, явился взволнованный Блейн. Он отвел Саманту в сторонку и долго с ней беседовал вполголоса с таким скорбным видом, будто Зоя была его престарелой тетушкой, коротающей последние дни в больнице под капельницей. Потом он зашел в палату, проникновенно пожелал Зое как следует отдохнуть и с подозрительной быстротой ретировался, будто куда-то опаздывал.       Так как дальнейших указаний не последовало, Зоя подумала, что благоразумнее всего будет притвориться засыпающей и дождаться, когда кипиш уляжется, а уж потом разбираться, что делать дальше. Это сработало. Саманта, окончательно убедившись, что пациентка уже не умирает, уверенно заключила, что у последней просто сильный стресс, выдала горсть каких-то таблеток и стакан воды, после чего выключила свет и оставила в покое.       Дождавшись ухода медсестры, Зоя, кривясь от горечи, выковыряла размякшие таблетки из-за щеки и засунула их под матрас. Теперь, судя по всему, оставалось только ждать. Не убегать же отсюда самостоятельно, да еще в больничном халате.       Зоя легла на спину и стала глядеть вверх сквозь рябящие сумерки, застилающие потолок. Она не имела ни малейшего представления о том, что может произойти дальше и, если уж совсем честно, подозревала, что зря поддалась на эту неведомую авантюру. Но отступать было поздно. И некуда.       Она почти задремала, но раздавшееся в коридоре шаркающие шаги мгновенно согнали всякий сон. За стеклянной дверью возникла фигура низенького сгорбленного человечка. Выглядело весьма зловеще, но как следует испугаться Зоя не успела, так как пришелец торопливо забежал в палату и буквально с порога возвестил:       — Доктор Зои, снаружи чисто, нам нужно идти!        Женщина села в кровати, напрягла зрение и с облегчением узнала в таинственном леприконе Ларри Кука. Хотя… Облегчение, наверное, было временным. Кто вообще знает, что может взбрести в голову этому типу?       Да и почему именно Кук? Вот кого угодно можно было ожидать, но не Кука…       — Ларри, как вас выпустили? — изумилась миссис Джефферсон, выбираясь из-под одеяла.       — А смысл в карантине, когда все уже с ними пообщались, — непринужденно хмыкнул Кук. — А работать все равно кому-то надо. Давайте-ка меньше слов, у нас ограничено время. Я вам переодеться принес.       Сняв со спины рюкзак, Ларри вытащил потрепанную робу со следами белой краски. Только сейчас Зоя обратила внимание, что техник и сам одет, будто подсобный рабочий.       — Отвернитесь, — забирая штаны и куртку, потребовала женщина. Кук молча повернулся вокруг своей оси.       — Вы объясните мне, что происходит?       — Я все знаю, все видел.       — Что — все? — женщина на миг перестала воевать с непослушными деревянными портками. Запах от униформы был, если честно, такой, будто ее украли у настоящего строителя…       — Переговоры, — пояснил Кук, продолжая послушно пялиться в дверь. — Ваш товарищ сказал, что надо поговорить с «Серым». Мы пойдем и поговорим с ним. Точнее, вы поговорите. Другие уже пробовали сегодня — он не реагирует на них. А у вас к нему подход есть.       — То есть вы меня хотите тайком провести на базу? — Зоя почувствовала, что у нее подкосились ноги.       — А что еще делать? Официально они не хотят — не хотят признавать, что лоханулись.       — Нас же поймают, — ахнула исследовательница, невольно отмечая, что руки в это время как бы сами собой продолжают застегивать спецодежду.       — Не должны, — отмахнулся Кук. — Пойдем через аварийный коридор, там после бури пообкрошилось все, проводку меняют, камеры сняли. Двоих рабочих никто сейчас и не заметит. Фуражку только надвиньте посильнее и волосы спрячьте.       — Рабочих? Ночью? — скептически уточнила Зоя, поднимая с пола незамеченный ранее головной убор.       — У них сроки горят, они допоздна шастают, — парировал Кук. — Ну оделись уже, нет?       Он повернулся раньше, чем миссис Джефферсон успел ответить, удовлетворенно покивал, глядя на тонущую в безразмерной робе женщину и махнул рукой, веля следовать за собой.       — А как же дежурная медсестра? — встревожилась Зоя.       — Спит.       — А охрана?       — Пересменка. — Ларри сверился с часами. — У нас еще три минуты. Сверните одеяло так, чтобы казалось, будто под ним кто-то лежит, и пойдемте.       Зоя послушалась, благо одеяло было достаточно объемным, чтобы придать ему нужную форму. Подождав, когда она закончит, Кук еще раз махнул рукой и вышел из палаты.        «Что мы делаем?» — мелькнуло у Зои в голове. Но раздумывать было некогда.       Снаружи оказалось на удивление пустынно — ни патрулей, никого…       — Большая часть солдатни по лесам шарится, нам не будут сильно мешать, — хихикнул Кук и ускорил шаг.       — А что случилось? В смысле, что они ищут в лесу? — попыталась уточнить Зоя, с трудом догоняя его. На беду, велика была не только одежда, принесенная нежданным освободителем, но и обувь.       — Лазутчиков, — еще более загадочно ухмыльнулся техник.       Больше от него ничего добиться не удалось, да и ситуация не располагала. Пройдя в тени жилого корпуса, они достигли неприметного строения, которое миссис Джеффрсон всегда принимала за нечто вроде трансформаторной будки. У входа Ларри извлек целую связку магнитных ключей, от вида которых у Зои глаза на лоб полезли. Да у этого проходимца, похоже, всюду имелся доступ! Вот только зачем…       — Да не люблю я служебки писать, да разрешения на все получать, — морщась, пояснил Кук в ответ на непонимающий взгляд спутницы. — Иногда надо-то всего лишь туда-сюда сходить, взять-принести, больше по инстанциям пробегаешь. Осторожно, тут строительный мусор на лестнице.       Зоя кивнула, сделав вид, что ей все понятно, и ничто ее не удивляет, но внутренне еще раз поразилась, какая же «Ромашка» все-таки «Ромашка».       Коридор, обнаружившийся за дверью, и правда носил следы свежего ремонта, местами из стен торчали провода, воняло краской. Крутая лестница уводила вниз, в темноту, лишь редкие аварийные светильники не позволяли скатиться кубарем и сломать себе шею.       — Ларри, а вы можете сначала отвести меня к Нашатырю? — аккуратно спускаясь за проводником, рискнула спросить Зоя. — Может быть, нам удастся его вытащить? Он лучше, чем я, «Серому» все объяснил бы…       Кук отрицательно мотнул головой.       — Почему? — решила не сдаваться миссис Джфферсон.       — Он на территории военных, туда не проникнуть просто так, — объяснил техник. — Мочь — могу, но заметят. В остальной части базы проще. Я занес в графики проведение исследовательских работ, так что система безопасности на нас не отреагирует. Главное, не нарушать регламент.       — Что ж, ладно, — вздохнула Зоя. — Может, и к лучшему. В последний раз он повел себя странно, я уже не уверена, что так хорошо его понимаю…       — Странно? — тут Ларри остановился и обернулся.       — Вы же сказали, что все видели?       — Да, смотрел записи.       — Тогда вы должны были видеть, что он отказался общаться с президентом и продемонстрировал агрессию…       Тут Ларри прикрыл рот рукой и сдавленно хрюкнул.       — Вы что, смеетесь? — вновь изумилась Зоя. — А мне, знаете ли, не смешно там было! Вы даже не представляете, каково рядом находиться…       — Да-да, двойник тоже приссал, — окончательно развеселившись, Кук тщетно попытался подвить хохот, зажав рот уже двумя руками.       — Какой двойник? — женщина почувствовала неодолимое желание присесть на ступеньку.       — Ну, президента. Вы ж не думали, что он лично приехал? Сперва был один, но он морально не выдержал, и начал совершать ошибки, как я понял. Слышал, как болтали тут всякое. Его тогда и поменяли на другого. Другой-то лучше держался, да только «хищник» просек, что его дурят и разозлился. Ваш-то, как вы его там зовете, Аммоний — он поумнее «Черного» будет. Помните, как я «Черного» на майора ловил-то, да? Умора какая, до сих пор вспоминаю.       Пока они спускались, Кук говорил много и увлеченно, но Зоя уже его не слышала. Все мысли теперь занимало осознание собственной беспробудной тупости. Как? Как она могла не сообразить? Охотник был более чуток, чем человек. Он не только видел глазами, но и различал тепло, излучаемое телом, а, что еще важнее, гораздо лучше землян воспринимал запахи. И то, что легко смогло ввести в заблуждение ее, для Нашатыря выглядело как насмешка. Да, для Зои между первым и вторым «президентами» не было существенной разницы, но ведь она видела, каким озадаченным выглядел Нашатырь, видела, как он принюхивается… Видела и не придала значения. Лоханулась вместе с «ромашковцами», даром что сама все время их мысленно идиотами называла…       — Теперь тихо! — из ступора ее вывел громкий шепот Ларри Кука. — Мы пришли. Сейчас нужно подождать.       В полутьме проступили контуры металлической двери с надписью «аварийный выход». Зоя хотела было спросить, что за ней, но Кук сердито прижал палец к губам и постучал по ним, призывая молчать. Вопросы и эмоции поневоле пришлось оставить при себе. Хотя те и другие сейчас отчаянно рвались наружу.       Несколько минут прошло в ожидании, затем Ларри снова поглядел на часы и сообщил, что пора заходить.       — Сейчас мы на четвертом уровне, — объяснил он. — Выйдем к грузовым лифтам. Пойдем очень быстро — через второй санпропускник. Там переодеваемся и ждем в дальней лаборатории — у изоляторов сейчас еще есть люди. У нас будет всего двадцать минут — это единственное окно, в котором на уровне нет охраны. Вуд даже про это не в курсе, — последние слова он произнес с нескрываемой гордостью.       — Откуда вы знаете, что охрана не пойдет в нашу сторону? — цепенея от страха, прошептала Зоя.       — У них всегда одинаковый маршрут, — успокоил Кук. — Готовы? Уже заходим. Сейчас или никогда.       Миссис Джефферсон глубоко вздохнула и, зажмурившись, выпалила:       — Сейчас!       Быстро, чтобы не засвечиваться перед камерами, они миновали лифтовой холл и зашли в санпропускник, где облачились в защитные костюмы. Для более убедительной маскировки Ларри достал из рюкзака два планшета и велел Зое делать вид, что она оставляет пометки. За санитарной зоной располагался незнакомый коридор: бывать в этом крыле «консультанту по инопланетянам» еще не доводилось.       — Сюда, скорее! — видя, что спутница замешкалась, Ларри подтолкнул ее к одной из дверей и, разблокировав электронный замок, буквально втолкнул внутрь. Зоя собралась взмутиться такой бесцеремонности, но в следующий миг напрочь позабыла о своем намерении, так как буквально остолбенела от открывшегося зрелища.       Помещение оказалось просто огромным — исследовательница даже представить себе не могла, что на четвертом уровне могут скрываться такие площади. Но потрясали отнюдь не объемы, а наполнение. Лаборатория была разделена на секции, и в каждой располагались десятки вольеров из бронированного стекла. А внутри…       Описать их так сразу у Зои вряд ли бы вышло. Тут не то что видовую принадлежность определить — даже подобрать сравнение с известными науке видами было сложно. Эти существа были похожи на все сразу. Блестящие темные покровы напоминали броню тропических скорпионов, а гибкие кожистые тяжи с легким эффектом интерференции, густо оплетающие челюсти и конечности странных созданий, рождали ассоциацию с кольчатыми червями; четвероногая форма и плавная манера движения роднили тварей с позвоночными, а головы… На что похожи их головы, доктор Джефферсон вообще затруднялась сказать. На полированные подлокотники антикварного кресла? На степлер в закругленном корпусе? Или даже на скоростной поезд? Но только не на что-то живое. Сложно было предположить, какую роль могла выполнять удлиненная затылочная область. Возможно, у животных имелся крупный мозг? Либо большая часть оставалась полой и, например, выполняла функцию внутреннего уха или резонатора, как гребень у паразауролофа… Или это был «поплавок». Или турнирное оружие… На спине существ попарно торчали четыре изогнутых выроста, похожих на рога антилопы. Их расположение наводило на мысль о том, что они являлись своеобразным фиксатором для несуразной башки — на манер подставки для катаны. С другой стороны, они заканчивались чем-то вроде устьев, так что, возможно, играли роль органов дыхания или «флейты» для подачи звуковых сигналов.       — Ларри, что это? — не в силах оторвать взгляд от этих невероятных, по-своему даже красивых существ, срывающимся шепотом проговорила Зоя. Впрочем, она, уже и так догадывалась. Нашатырь рисовал нечто похожее. Более долговязое и угловатое, но в целом — весьма узнаваемое. Так, значит…       — Это ксеноморфы, — подтвердил ее мысли Кук. — Их прародительницу везли на своем корабле «хищники». Наши считают, что это какие-то домашние звери. Непонятно только, с какой целью их разводят.       — Мне сказали, что животное мертво, — борясь с нехорошим предчувствием, заметила Зоя.       — Они стараются не распространяться. Опасная скотинка. Тем более, что двое без присмотра так и ходят. Я-то их видел, — пространно отозвался Кук.       — Кого? — решила уточнить Зоя, но техник лишь загадочно улыбнулся и кивнул головой на планшет, напоминая, что нужно изображать исследования. Женщина покорно сделала вид, что заполняет какую-то таблицу. Под этим предлогом она подошла к ближайшему вольеру и вгляделась в невероятный облик чужеродной формы жизни.       За свою карьеру зоолога Зоя повидала множество странных организмов. Но до недавнего времени верхом странности считала клыкастых рептоидов с дредами на башке. Однако это… Это во всех смыслах превосходило все, что когда-либо приходилось наблюдать.       С противоположной стороны стекла тварь тоже приблизилась вплотную и приоткрыла истекающую слюной пасть. Зоя как раз пыталась обнаружить у существа органы зрения, обоняния или слуха, но не преуспела. Зато ее вниманием прочно завладело кое-что другое. Когда пасть распахнулась, внутри показался еще один рот. Второй комплект челюстей располагался на конце выдвигающейся мускульной трубки и представлял собой самостоятельное образование, отдаленно напоминающее глоточные челюсти мурены. Что интересно, это было скорее не хватательное приспособление, а ударное — крупные резцы стояли очень плотно, и вся конструкция в закрытом виде странным образом напоминала сжатые в кулак пальцы.       Откуда текли слюни, понять было сложно, но текли они почему-то не переставая. Существо щедро размазывало их по стеклу, тыкаясь безглазой мордой в преграду, и они быстро превращались в слизистые «сосульки», застывая на воздухе. Снизу уже накопилось прилично этих «ласточкиных гнезд». Более старые отложения потемнели и напоминали наплывы смолы. И еще они почти забили дренажную решетку, так что скоро бедолаге-ксеноморфу предстояло топтаться среди собственных испражнений. Что-то подсказывало, что вольер ни разу не открывали и дальше тоже не собирались.       Тем временем инопланетная живность тоже изучала Зою, то и дело принимаясь покачиваться из стороны в сторону, как нацеливающаяся на добычу, но не решающаяся напасть кошка. Длинный ребристой хвост с угрожающим шипом на конце поднялся вверх и по-скорпионьи изогнулся над головой. Сходство нарушало лишь то, что хвост притом еще и извивался.       Чтобы не нервировать особь, миссис Джфферсон медленно отодвинулась и перешла к соседнему вольеру. Ксеноморф, который содержался там, заметно отличался. Он выглядел более коренастым и имел достаточно короткие конечности.       — Тут несколько видов? — удивилась Зоя.       — Они как паразиты, — объяснил Кук. — В каком организме растут, на того и выходят похожими. Этот из поросенка сделан. А вон те — помельче — из овец. У них даже что-то типа рожек на голове.       — Невероятно, — вырывалось у женщины. — Боже, а это кто?       Не дожидаясь ответа, она двинулась к соседней секции, где в самом большом вольере теснилось нечто размером почти с лошадь. Вблизи тварь производила потрясающее впечатление. Массивное бронированное туловище нефтяного цвета казалось отлитым из темного стекла, тяжелая голова покоилась на кривых спинных выступах, как смертельное оружие, а крепкие конечности были широко расставлены, как у китайского каменного льва. Кажется, чудовище сейчас дремало. Стоя.       — Это раньше был пони. О таком уже вряд ли будут мечтать маленькие девочки, верно? — неуклюже схохмил техник, подходя вслед за Зоей. — Ну все, хватит залипать, идемте, доктор, время.       Спохватившись, женщина послушно последовала за провожатым. Сейчас она была настолько потрясена, что чуть не забыла об изначальной цели этой рискованной вылазки. Столько мыслей сразу появилось в голове… Вернее, вопросов. Почему никто не сказал ей о том, что на базе содержатся два вида инопланетян? И насколько эти существа были опасны? Что именно означало это «они как паразиты» от Ларри? И о чем пытался предупредить Нашатырь?       — Вы можете рассказать мне поподробнее об этих животных? — нагоняя решительно шагающего к выходу техника, дрожащим от волнения голосом попросила Зоя.       — Это к биологам, не ко мне, — отмахнулся тот. — И некогда сейчас. Надо внимательно.       Следующий сектор уже оказался знакомым — Зоя десятки раз ходила по этому коридору, даже не подозревая, что кроется за металлической дверью в его конце. Она почему-то была уверена, что там расположена венткамера или подсобка. По крайней мере, она ни разу не видела, чтобы кто-то оттуда выходил или заходил туда. Надо же… А ведь другие все знали. И начальство, и Питер, и Лиз с Тиффани, и даже Джерри. А ее держали в неведении. Понятно, в общем-то, почему, но все равно неприятно…       — Помните, у нас в распоряжении двадцать минут. Это потолок. Лучше раньше, — из размышлений женщину вновь вывел нравоучительный тон спутника. Зоя рассеянно кивнула.       Двадцать минут… Но что она сможет объяснить Дедуле за двадцать минут? Когда уже дни и недели были потеряны за попытками разговорить этого субъекта. Да еще тот инцидент… Но когда тебе дают последний шанс, за него нужно хвататься всеми конечностями и зубами. Так что…       — Ларри, когда мы откроем его дверь, лучше отойдите, — предупредила миссис Джефферсон, направляясь к помещению с изолятором. — Он может вас помнить. Если это так, то он рассердится и из принципа не станет со мной общаться.       Кук неопределенно хмыкнул и, толком ничего не ответив, разблокировал вход в лабораторию. Зоя глубоко вздохнула и шагнула внутрь. Зажегся свет.       Надо сказать, ей еще ни разу не приходилось бывать тут в ночное время и, если честно, она подозревала, что застанет «Серого» спящим. Но она ошиблась. Заглянув через смотровое стекло, миссис Джефферсон узрела Дедулю за поздним ужином. «По-турецки» сидя на полу, «хищник» неторопливо поедал брикет, и движения его ротовых придатков сейчас до смешного напоминали работу жвал таракана, сосредоточенно грызущего гнилушку. Старого седого таракана ростом больше двух метров…       Возможно, отрывать его от еды было не лучшей идеей, по крайней мере, в контексте того, что для успешного общения требовался его миролюбивый настрой, но иного выхода не оставалось.       — Ларри, откройте, пожалуйста, внешнюю дверь, — попросила Зоя, подходя к одному из тамбуров.       Техник с готовностью шаркнул пластиковым пропуском по считывателю и отступил, пропуская спутницу. Женщина взялась за ручку, дернула, после чего хмуро поглядела на Кука.       — Ларри, ваш ключ…       — У меня копия карты Блейна — доступ есть везде, — попытался оправдаться лаборант, очевидно сам в данный момент не понимающий, что пошло не так. Он еще раз провел по площадке пропуском, но Зоя уже знала, что это не поможет.       — Ларри, тут двойной замок. Есть еще механический — для подстраховки. У вас есть обычный ключ? — упавшим голосом проговорила Зоя.       Кук изменился в лице и шумно сглотнул. По его реакции все стало ясно без объяснений.       Проклятье…       — Мы не откроем дверь. Надо ключ искать. — Миссис Джефферсон попыталась не поддаваться панике, но это было сложно. — Кажется, тут должен быть сейф. Но я не знаю, где он.       — Сейф мне не взломать, даже если мы его отыщем, — нехотя признался Ларри.       — Только не говорите, что мы проделали весь этот путь зря! — беспомощно вплеснув руками, воскликнула Зоя.       — Обещаю, мы попробуем снова. Мы придумаем что-нибудь еще. Но сейчас давайте уйдем, — вдруг заторопился провожатый.       Он что, предлагал так просто сдаться? Да нет же! Только не сейчас! Нет, Ларри!       — У нас почти двадцать минут, охранники еще не прошли, давайте хотя бы попробуем поискать! — Зоя принялась оглядываться, лихорадочно вспоминая, откуда Нолл выносил ключи. Надо же, она никогда не сосредотачивалась на этом…       — Бессмысленно, на сейфах кодовые замки, — возразил Кук и сделал попытку взять исследовательницу под руку, чтобы отвести к выходу, но женщина вырвалась и заметалась по лаборатории.       — Мы не можем так просто уйти! — один за другим открывая все шкафы, которые открывались, причитала она. — Ну не стойте же, помогайте мне!       — Доктор Зои, остановитесь! — начиная бегать за ней, стал умолять Ларри. — Говорю же вам: это бесполезно. А вы можете привлечь своим мельтешением ненужное внимание. Они подумают, что у нас что-то случилось и придут проверять, а это плохо, потому что…       Он хотел сказать, что охрана знает сотрудников в лицо, и поддельная запись в графике работ уже не поможет, если придется столкнуться с кем-то из людей Вуда, но не успел договорить. В коридоре раздались решительные быстрые шаги. Горе-диверсанты застыли на месте, похолодев от ужаса. Дверь распахнулась.       — Поступил сигнал о возможной внештатной ситуации, — обводя помещение взглядом, доложил военный. — Камера зафиксировала нетипичную активность. Что у вас случилось?       — Все у нас в порядке, — старательно отворачиваясь, пробубнил Кук. — Коллега просто потеряла свои записи.       — Да, — утыкаясь носом в планшет, подхватила Зоя предательски охрипшим голосом. — Но я все уже нашла, они были здесь. Спасибо за вашу бдительность.       — Моя работа, мэм… Мэм?       — Что-то еще?       На миг повисла неловкая пауза. Ларри окончательно повернулся к охраннику спиной и сделал вид, что занимается настройкой оборудования. Миссис Джефферсон попыталась максимально закрыться планшетом. Оставалось надеяться, что защитная маска на лице не позволит распознать его черт, но увы…       — Мэм, простите, что-то я вас не помню, вы кто? — В голосе лейтенанта проскользнула неуверенность, однако в сложившемся контексте именно так звучал приговор. Зоя зажмурилась и приготовилась к катастрофе.       А ведь этого следовало ожидать. Как гласит закон Мерфи, если что-нибудь может пойти не так, то оно пойдет не так.       Решетка со скрипом выгнулась и, поддавшись нажатию лапы, выскочила. Падая, она наделала немало грохота, и Вторая замерла, прислушиваясь, не бегут ли на шум двуногие. Но те, как и ожидалось, не отреагировали — у них очень кстати начался какой-то переполох, судя по всему, на территории были замечены чужие особи. Оптимальное сочетание условий.       Вторая протиснулась в образовавшийся проем и, осмотревшись, устремилась к первому из прозрачных кубов, в которых томились, ожидая освобождения, сородичи. Обследовав твердые стенки, она выбрала наиболее тонкий участок и нанесла пробный удар.        «Выходить?» — осведомилась особь из куба.        «Чтобы выходить, делать так же», — объяснила Вторая и вновь ударила в преграду, используя в качестве бронебойного орудия внутреннюю пасть. Пленница последовала ее примеру.       Куб поддался не сразу, но через некоторое время совместные старания привели к образованию на его поверхности двух выбоин, между которыми с очередным «клевком» пролегла глубокая трещина. Мгновение — и во все стороны от нее побежали другие — мелкие, тонкие, как нити, но за их едва заметной сетью скрывалась долгожданная победа. Вторая отступила на несколько шагов, оценивающе глядя на результат, после чего, наклонив голову, резко бросилась вперед. Осколки разлетелись подобно миллиону брызг и густо усеяли пол блестящей крошкой. Обитательница куба отпрянула в противоположной стенке, но тут же вернулась к освободительнице, и особи встали морда к морде, считывая информацию друг друга. Воссоединение наконец-то произошло. Начало улью было положено.        «Идти к остальным. Делать так же. Извлекать всех. Пусть тоже делают так же», — распорядилась Вторая. Третья отозвалась утвердительным сигналом и незамедлительно принялась за работу.