Нашатырь - 2. Охота с элементами дипломатии

      Она закончила постройку гнезда и, устроившись в нем как следует, начала отращивать яйцевой мешок. Так было правильно. На это потребовалось несколько суток. Рабочие суетились и лезли к Ней, вместо того, чтобы оставить в покое. Так было неправильно. Но Она смирилась с тем, что они не такие, как надо.       Потом мешок начал функционировать. Не в полную силу — ему нужно было расти еще, но на первое время хватало. Постепенно он расширится и отвиснет до самой земли под тяжестью формирующихся яиц, тогда Она станет производить много потомства, тогда колония окрепнет окончательно.       Прошло еще несколько суток. Первая кладка созрела и вышла наружу — немного больно, но Она могла потерпеть. Она подала сигнал рабочим. Рабочие опять не ответили, не услышали, сразу не явились. Прибежали поздно, повели себя, как всегда, странно. Они окружили Ее, стали мельтешить, издавая непонятные звуки. Они как будто не знали, что следует делать. «Забрать», — раз за разом приказывала Она, но рабочие не реагировали. «Инкубатор. Переместить. Сейчас», — повторяла Она и опять безрезультатно.       Она начала злиться.       «Забрать!»       Хвост ударил по полу, едва не сбив несколько неуклюжих особей. Она закричала на них, отчаявшись донести смысл ментально. Но и звуковые сигналы остались без внимания. Вместо того, чтобы заняться кладкой, рабочие принесли пищу. Она все-таки поела. Но сердиться не перестала. Повторила: «Забрать!»       Полный игнор… Возмутительно!       «Заполнить инкубатор!»       Не поняли. Притащили еще мясо… Пришлось опять есть, но усиленное питание сейчас было даже кстати. Еще бы приказы выполнялись…       Она проглотила последний кусок и неожиданно снесла еще одно запоздавшее яйцо, следом предприняв очередную попытку взять улей под контроль: «Забрать, забрать, забрать…»       Она почти потеряла терпение, когда поведение рабочих наконец исправилось. Кладку вытащили из-под Нее и послушно унесли. Давно бы так.       Странная модификация… Не очень удачная. Нужно другую. С нормальными сенсорами, унаследованными от более подходящего носителя.       «Искать носители, отличные от ваших!» — велела Она.       Ответа не последовало.       Уманы наконец закрыли дверь, оставив его в покое, и раздражение немного отступило… Но Тень по-прежнему очень плохо себя контролировал. Да, сейчас на него нашло временное прозрение, но продлиться долго оно не могло. Гон не давал мыслить трезво, особенно теперь…       Давненько сын Вечного не испытывал ничего подобного… Пожалуй, с тех самых пор, как находился в рядах Молодой Крови. Только теперь все обстояло намного хуже. Одно дело быть мальком, который в свои годы ни одной самки не нюхивал, и совсем иное являться стабильным производителем на протяжение целых шестидесяти лет. Тень привык спариваться ежегодно и помногу — шутка ли, гарем из тридцати восьми самок, не у всякого тут здоровья хватит! Так вот у сына Вечного хватало и с избытком. Однако имелась у его недюжинной потенции и оборотная сторона: с наступлением Сезона Любви организм сразу же приступал к выработке повышенного количества половых продуктов, заранее готовясь к бурной весне, и потому без своевременной реализации инстинкта размножения стоило ожидать весьма неприятных физических ощущений. Но, отправляясь на Охоту с Учителем, Тень все-таки решил, что ради важного дела потерпит. Сложнее было взять под контроль гормональные всплески, делающие психику самца крайне нестабильной. Однако воин и с этим надеялся справиться, специально запасшись действенным препаратом… Кто же мог предположить, что все так закончится?       В это до сих пор было сложно поверить… Он, Великий Тень, сын славного Вечного, почетный член Совета, наделал непростительных глупостей, подвел Старейшину и угодил в плен к аборигенам… Мало того, он теперь даже был не в состоянии прочувствовать всю тяжесть содеянного и принять какое-либо адекватное решение, ибо сознание его пребывало в замутненном состоянии, и лишь в редкие моменты начинало подавать признаки активности. Все остальное время Тень переполняла ярость с томительным желанием пополам. А где-то на заднем плане толклась мучительная троица: боль, отчаяние и беспомощность. Брюхо просто разрывалось из-за разбухших семенников, с шеи и боков текла густая испарина, голова болела не переставая — возможно из-за воспаленной носоглотки. Синтетические поливакцины уже почти израсходовали свой рассчитанный на год потенциал, и к ослабшему на фоне стресса самцу прицепилась какая-то респираторная зараза…       Кодекс гласил: «Воин не должен попадать в плен». Одна короткая фраза… Она никогда особо не интересовала Тень, так как не была актуальна, однако теперь неизменно всплывала в памяти во время каждого прояснения. И ставила в тупик. Не должен, но попал — стало быть, нарушил Кодекс? Стало быть, он, сын Вечного, теперь — Дурная Кровь? Или как? На «или как», впрочем, его уже не хватало, да и на остальные глубокие размышления тоже. Самец только-только успевал расстроиться от мысли, что по нелепой случайности вместо высокого поста при Совете заработал участь изгоя, как его снова накрывало, и он переставал соображать… Когда же разум в следующий раз пробивался сквозь пелену Сезонного угара, Тень начинал весь мыслительный процесс сначала и опять не успевал как следует обдумать ситуацию до прихода следующей волны. Особенно если прийти в себя доводилось при каких-то странных обстоятельствах… А происходило это частенько.       Так в прошлый раз он очнулся в клетке. Полуголый. В окружении уманов. Правда, самец даже не сразу определил, что это уманы — на них была какая-то странная одежда. Они толклись вокруг, противно переговаривались и махали тонкими ручками, шелестя клеенчатыми костюмами. Особенно назойливой оказалась одна мелкая особь. Тень пытался ее отпугнуть, но нахальная тварь как будто понимала, что ему ее не достать, и борзела. Видят боги, если бы самец мог до нее добраться, просто порвал бы пополам… Но это было невозможно. Именно пытаясь достать этого приставучего умана, сын Вечного вновь отключился — сам не понял, как. Следующее, что Тень осознал — это то, что он пьет воду. Из рук того самого умана. Видимо жажда была столь сильна, что инстинкт самосохранения заставил покориться обстоятельствам… Ощутить весь масштаб данной катастрофы Младший Советник опять не успел — лимит вменяемости вышел. А дальше Тень поймал себя на том, что берет кусок мяса, просунутый врагом через решетку. Самец немедленно выбросил гнусную подачку… Вслед за этим был долгий провал, наполненный каким-то мельтешением, а также криками — уманов и самого Тени. И тщетными попытками хоть как-то вернуться в осмысленное состояние. Когда же, наконец, его удалось достичь, сына Вечного ожидал новый сюрприз: более-менее обретя способность к оценке окружающей действительности, Тень обнаружил, что она совершенно поменялась, приобретя очертания вполне уютной комнаты…       Самец абсолютно не помнил, как он оказался в этом новом помещении. Но удивление стало, скорее, приятным. По сравнению с клеткой здесь было просторно и тепло, а главное, потолок позволял стоять во весь рост. Одну из стен сплошняком занимало непрозрачное стекло, в углу размещалось подобие лежанки, рядом с которой, как ни странно, лежало несколько брикетов кланового пайка. В глубокой нише, похожей на импровизированную душевую кабину, текла вода. Дверей в помещении самец заметил две — обе закрытые и снабженные решетчатыми тамбурами. Похоже, гаденыши каким-то образом оглушили его и перетащили сюда. Но вот из каких соображений? Еще и некоторые «удобства», глядите-ка, обеспечили… Подлизываются? Или пытаются усыпить бдительность?       Сын Вечного несколько раз прошелся по комнате, испытав на прочность все имеющиеся преграды. Убедившись, что выходы надежно заперты, а стекло крепче корабельной обшивки, самец направился к странному душу. Тут он наконец заметил кровь, а уже затем почувствовал боль: оказалось, что правое плечо и грудная область изобилуют ссадинами и гематомами. Самец прикоснулся рукой ко лбу, и пальцы наткнулись на что-то липкое. Значит и голову тоже расшиб… К счастью, действие регенерирующих компонентов и синтетических антител в крови еще худо-бедно продолжалось, так что должно было скоро зарубцеваться.       Машинально вытерев ладонь о бедро, Тень приблизился к воде, с минуту поколебался и все-таки залез в нишу. Конечно, в целом его положение оставалось незавидным, но теперь он хотя бы мог вдоволь напиться, а так же омыть тело, избавившись от следов пота и крови. Да и набедренную повязку неплохо было сполоснуть… Находясь в беспамятстве самец слегка ее намочил. Даже несколько раз. Стыдоба… Но кто ж себя контролирует в такие минуты?       Приведя себя в порядок, воин счел возможным занять предоставленное спальное место. Лежанка, к его большому удивлению, оказалась достаточно мягкой. Если честно, растянуться на такой после жесткого дна клетки было одно удовольствие… Тень немного поерзал, устраиваясь поудобнее, и наконец прикрыл глаза, погрузившись в размышления. Может, сегодня удастся вспомнить больше, чем обычно?       До сих пор никак не удавалось понять, когда же с ним случился первый провал. Похоже, еще на корабле… Как раз в тот момент, когда Тень осознал, что натворил… Кажется, тогда ему врезал Учитель… А он еще, дебил такой, кажется, в драку полез… И…       И тут в голове самца впервые яркой вспышкой полоснула страшная мысль: а где в таком случае сейчас Старейшина Глыба? От нехорошей догадки, пришедшей сразу вслед за этим, Тень не удержался и горестно взвыл, закрыв лицо руками. Но его переживания не продлились долго — их вскоре поглотил новый приступ беспамятства. В этот раз еще долго продержался…       Охотники обитали в новых апартаментах уже неделю, и, к огромному Зоиному облегчению, до сих пор обходилось без инцидентов. Стены и решетки изоляторов показали себя наилучшим образом, дождевальная установка и дренаж тоже не подвели. В целом, теперь существование пленных инопланетян сделалось практически автономным. «Хищники» обслуживали себя сами, жили по устраивающему их режиму и даже ежедневное внимание людей более не смущало их, так как те, в основном, смотрели через стекло, не пропускающее внутрь изоляторов ни свет, ни тепловое излучение. Камеры и звукозаписывающие устройства, размещенные внутри, были также превосходно спрятаны от глаз и когтей рептоидов. Одним словом, «переехавших» Охотников практически ничто не беспокоило.       Убедившись в надежности изоляторов, «ромашковцы» уменьшили оцепление, тем не менее командир особого подразделения Шон Вуд продолжал регулярно наведываться под предлогом контроля обстановки. Но все-то были в курсе, зачем он на самом деле приходил. Явившись, майор всякий раз вставал перед стеклом, точно особо взыскательный посетитель зоопарка, важно закладывал руки за спину и, с довольным выражением поглядывая на Вредину, повторял:       — Черта с два вы, неудачники, взяли бы этого засранца без моей помощи!       Присутствующие немедленно с ним соглашались, и хором восхищались удалью командира, потому что перечить этому типу было вредно для нервов. Зоя тоже восторженно кивала вместе со всеми, едва сдерживая упорно вылезающую ухмылку. Кажется, кое-кто еще недавно кричал, что не собирается быть приманкой и вообще не верит в успех операции, а теперь, поглядите-ка, оказывается, он тут один всех спас! Впрочем, особых неудобств вояка не доставлял, и миссис Джефферсон вскоре перестала обращать на него внимание — дел и без того хватало. В составе группы ученых она ежедневно проводила наблюдения и раз в сутки с переменным успехом пыталась наладить общение с пленниками через тамбур, а вечерами строчила отчеты. Ага, вот так вот буднично.       Дедуля, как всегда, радовал. Он быстро адаптировался и, по-видимому, даже не пожалел, что доверился Зое. На новом месте он освоился сразу, а через день соизволил поесть, без всякой канители употребив три белковых брикета. Когда Зоя открывала дверь и звала его к решетке, он подходил, облокачивался на заграждение (как женщине казалось, делал он это даже несколько фривольно) и смотрел на исследовательницу с высоты своего гигантского роста, добродушно приподнимая максиллы и издавая редкие щелчки. Надо сказать, что видеть перед собой эту громадину во всем великолепии было… Непередаваемо! Вблизи серошкурый, колючий исполин напоминал ожившую гору. Твердую и шершавую, нагретую солнцем, покрытую вулканической пылью, поросшую хрупкими иссохшими травами… Как жаль, что к нему нельзя было прикоснуться…       Их общение по-прежнему оставалось молчаливым. Зоя пыталась рисовать пиктограммы, а позже начала демонстрировать специально сделанные местными компьютерщиками «мультики», иллюстрирующие в динамике вопросы охоты на людей и мирного контакта. Заходя в тамбур, исследовательница приближала к внутреннему заграждению планшет и настойчиво предлагала Дедуле через решетку выбирать на экране такие же анимированные варианты ответов, да только «Серый» не соглашался ни в какую, а лишь снисходительно щурился и неопределенно шевелил ротовыми придатками. Он без сомнения все прекрасно понимал, но никакого желания отвечать почему-то не имел.       С Врединой было куда сложнее. Сперва он сильно встревожил Зою травмами, полученными при переводе. Обработать их не представлялось возможным, и они могли воспалиться. К счастью, уже через сутки все ссадины подсохли. «Насморк» кстати тоже почти прошел — видимо те штуки в крови инопланетянина неплохо работали. Но основные проблемы так никуда и не делись: темнокожий «хищник» по-прежнему не шел на контакт и к решеткам в присутствии людей не приближался. Получив возможность быть подальше от Зои, утратившей свою функцию единственного источника воды, Вредина решил, что от греха подальше будет обитать исключительно вдоль дальней стены. При этом, поведение пленника осталось достаточно импульсивным. То и дело он без видимой причины начинал метаться по комнате, бить и царапать стены, трясти башкой, топорщить гриву и орать. Еще он за несколько дней уничтожил три матраса, в минуты ярости разорвав их на мелкие клочки. Тем не менее Зоя всякий раз настаивала на том, чтобы буяну оставляли в тамбуре новую лежанку — ну и пусть снова порвет, так хоть душу отведет немного, глядишь, в итоге подобреет…       Вредина, увы, не добрел. А вот на свинарник, наступивший в изоляторе, уже смотреть было страшно. Вдобавок из шейных желез особи продолжались обильные выделения, что приводило к появлению на полу и стенах неприятных грязно-желтых разводов. Как в этом гайне прибраться, никто, разумеется, не знал. Для того, чтобы навести в изоляторе порядок, требовалось закрыть объект между решетками, но «хищник» — не будь дурак — в тамбур ни за что не заходил, так что мусора у него скоро накопилось практически по колено. Чтобы не спотыкаться, «Черный» ходил, высоко поднимая ноги, точно цапля по болоту, и вид притом имел весьма гордый.       Его голодовка тем временем продолжалась, превратившись из повода насторожиться в повод забить тревогу. В конце концов ученые совсем отчаялись уговорить упрямца поесть и решили воззвать к его инстинктам, коли разум все равно не отвечает. Рептоид несомненно относится к существам хищным, так что, по аналогии с большинством земных мясоедов, его аппетит вполне могла пробудить какая-нибудь движущаяся цель. Решив от безысходности пойти на смелый эксперимент, «Ромашковцы» раздобыли где-то живую курицу и, пока «Черный» спал, выпустили ее к нему. Ну, мало ли, подумает, что сама как-то пришла…       Бравый Охотник и курица прожили бок о бок двое суток. В результате, к общему бардаку добавился еще и птичий помет… Тем не менее, на третье утро «хищника» обнаружили увлеченно догрызающим куриные лапы. Хотя лично у Зои сложилось впечатление, что Вредина все-таки сожрал квочку отнюдь не от голода, а по причине того, что та достала его своим кудахтаньем и попытками разрыть пол. Похоже, он сперва ее задавил, чтобы не мельтешила, а потом, увлекшись своей «местью», незаметно съел.       В следующий раз «Черный» отмочил еще хлеще. Случилось все утром, в самом начале рабочей недели. Зоя направлялась к изоляторам и как раз готовилась перешагнуть порог лабораторного помещения, когда ее едва не сбила с ног перепуганная Лиззи. Даже сквозь маску было видно, что Анимэшка раскраснелась, точно вареный рак.       — Что случилось? — отскочив с дороги и безуспешно попытавшись задержать эвакуирующуюся сотрудницу, вопросила миссис Джефферсон.       — Меня не предупреждали о таком! — пискнула в ответ Лиз, вырвалась и припустила дальше по коридору. Зое ничего другого не оставалось, кроме как пойти разбираться самостоятельно.       Перед смотровым стеклом изолятора Вредины обнаружились Питер и Джерри. Их спины выглядели напряженными, а взгляды, судя по всему, были прикованы к чему-то происходящему внутри. Прикованы настолько прочно, что ни шаги Зои, ни ее оклик, не смогли заставить оторваться от явленного зрелища. Ничего уже не понимая, женщина подошла к стеклу и заглянула в изолятор. То, что она там увидела, действительно было… Несколько неожиданно.       Вредина самозабвенно насиловал матрас… Сгреб его в охапку, прижал к брюху и неуклюже тыкался в образовавшуюся складку высунувшимся из-под набедренной повязки чудовищным ярко-зеленым причиндалом, обильно заливая лежанку и пол вокруг нее мутноватой желтой субстанцией. Угрожающе раскачивающийся орган был размером где-то с локоть, имел чуть ребристую структуру и выраженный S-образный изгиб, да еще вдобавок фосфоресцировал за счет просвечивающих кровеносных сосудов. Не давая бессловесному объекту своей страсти ни единого шанса вырваться, «хищник» глухо рычал и яростно толкался в него, совершая редкие, но судя по всему очень сильные фрикции. Дополнительно он вцепился в матрас жвалами, будто лев, удерживающий во время спаривания львицу. Зрелище казалось одновременно мерзким и комичным. Откровенно говоря, «хищник» сейчас ужасно напоминал собаку, сношающую мягкую игрушку — такие же нелепые и скованные телодвижения и такой же безумный взгляд, как будто говорящий: «Я сам не понимаю, зачем я это делаю, но я чувствую, что должен…».       Н-да… Не удивительно, что парни-то стояли в шоке. Интересно, их больше демонстрируемый способ поразил или размерчик?..       — И давно он этим занимается? — с каменным лицом поинтересовалась Зоя.       — Минут пять… — стараясь сохранять самообладание, но упорно к собеседнице не поворачиваясь, сообщил Питер. — Вообще, до этого он спал. Потом началось что-то вроде утренней эрекции, только с более далеко идущими последствиями… Короче говоря, он проснулся от собственного семяизвержения и, как будто не разобравшись, что происходит, напал на матрас. Э… А ваш… Как его… Аммоний — тоже так делал? — доктор Торренс все-таки набрался смелости и поглядел на Зою. И тут неловко стало уже ей. Неловко, а еще более — нехорошо от внезапного осознания. Сколько раз она безмятежно засыпала у Нашатыря под боком, даже не подозревая, чем это может грозить… Но вида она, разумеется, не подала, а, продолжая сохранять непроницаемое выражение, ответила:       — Нет, я вообще не замечала с его стороны ничего похожего на половое поведение.       — Зато мы теперь точно знаем, что Пантера — самец, — робко подал голос Джерри.       — Ну, если это и правда то, что мы думаем… — осторожно уточнила Зоя.       Тем временем Вредина взрыкнул последний раз, после чего рухнул на измятую лежанку и затих. Завершающая порция слизи стекла под матрас, и пенис, часто подергиваясь в такт пульсу, начал медленно уменьшаться, втягиваясь в кожный чехол подбрюшья.       — И как теперь у него там чистить? — глядя на масштабные последствия инопланетного акта «любви», вопросил Питер.       — Может, тряпку ему дать, и пусть сам прибирается? — предположил лаборант. — А что? Меня бабуля так воспитывала.       Зоя и Питер поглядели на него, как на дурака, но ничего не сказали.       Спустя примерно полчаса Вредина поднялся и огляделся с явным недоумением на харе. Сразу бросился в глаза его резко опавший живот. Прежде Зоя уже неоднократно отмечала, что для непитающегося организма брюхо Вредины слишком уж сильно выпирает. Она даже подумывала, что у него какие-то внутренние паразиты… А дело, похоже, было в скопившихся половых продуктах. Нехилый, однако же, у этих существ наблюдался репродуктивный потенциал…       После сеанса терапевтического фетишизма «Черный» вдруг резко начал вести себя адекватно. Его движения стали менее дерганными, и драть глотку он тоже перестал, а принял душ и подтянул съехавшую почти до середины ягодиц набедренную повязку. Прибираться Вредина, конечно, не собирался, но изгаженный матрас осознанно перевернул чистой стороной вверх. Потом выкопал из мусора пищевые брикеты и аккуратно сложил стопочкой у стенки, а ближе к вечеру прилежно сгрыз целых две штуки.       Этот явный прогресс ученые не оставили без внимания, и вскоре по всей «Ромашке» уже ходила одна весьма сальная шуточка — служащие мужского пола то и дело подпихивали друг друга и говорили, задорно подмигивая: «Ну дай ты бедному Пантере свою резиновую бабу попользоваться, не жадничай, я же знаю, что у тебя есть!» Что касается женской половины, то она весь день возбужденно перешептывалась, так что Зоя постоянно слышала обрывки слов «зеленый», «гигантский» и «светится».       Никто не любил дежурства. Пожалуй, кроме Ларри Кука. Он-то напротив даже брал дополнительные, за что коллеги его особенно ценили. Во время дежурств Ларри не только наслаждался тишиной и спокойствием, сосредотачиваясь на обдумывании вселенски важных вещей, но и пользовался уникальной возможностью остаться один на один с оборудованием. Именно в эти моменты лаборант-гений мог развивать свои идеи и проверять гипотезы без чужого вмешательства. Не то чтобы он скрывал свою деятельность, но без постороннего присутствия ему работалось проще: никто не задавал глупых вопросов, не наседал с техникой безопасности и не говорил «так нельзя, Ларри!» Как вообще в науке могло существовать такое нелогичное слово — «нельзя»?..       Вот и начальник Янг заладил свое: «На человека не рассчитано… Минимизировать контакт… Никаких рискованных экспериментов…» А ведь, как говорится, кто не рискует, тот не пьет… Правда, Ларри и так не пил — даже пиво. Он просто не нуждался в посторонних веществах для стимулирования своей фантазии.       Проскользнув в хранилище, до девяти утра бывшее в его единоличном распоряжении, Кук подошел к технологическим столам и аккуратно снял пленку с покоящихся на них доспехов. Любовно проведя пальцами по разложенным деталям инопланетного «гардероба», он взял в руки одну из масок, поднял ее и, перевернув, осмотрел внутреннюю поверхность. Богатая начинка этих своеобразных шлемов давно не давала Ларри покоя. Особенно интересовал визор, на котором при контакте с человеческим телом отмечалась некая слабая световая активность. Имелись все основания полагать, что именно через маску производится управление всем снаряжением, но доказать это до сих пор не представлялось возможности. Сегодня же выдался на редкость удобный случай, и Ларри наконец мог сделать то, что давно планировал…       Лаборант глубоко вздохнул, после чего решительно снял респиратор и, положив его на стол, медленно, почти торжественно возложил маску Охотника себе на лицо. Его догадки немедленно подтвердились: устройство ожило, о чем возвестил еле слышный гул в височных областях. На визоре вспыхнули яркие значки белого и красного цветов, а в поле зрения, дрожа, возникло нечто вроде виртуального прицела. Одна из плечевых пушек на столе слабо дернулась, но тут же затихла, прицел исчез. Удерживая тяжелую маску руками, Кук повернулся к разложенным на столе артефактам и аж присвистнул от изумления: все элементы доспехов запестрели какими-то указателями и подписями. Похоже, визор действовал подобно очкам дополненной реальности, предоставляя всю необходимую информацию о состоянии защиты и вооружения. Только вот расшифровать все эти обозначения сразу вряд ли бы получилось — слишком уж алфавит «хищников» напоминал какую-то китайскую грамоту… С другой стороны, о смысле некоторых индикаторов можно было догадаться просто по контексту. Так, например, коротенькая полоска, мигающая рядом с деталью, являющейся по общему мнению аккумулятором, определенно показывала заряд, а четыре кружочка, сопровождающие пушку, скорее всего, сообщали о выстрелах, оставшихся в запасе…       Случайно переведя взгляд на собственный локоть, лаборант также заметил нечто интересное: живые ткани как будто бы подсветились, а на визоре появилось несколько дополнительных значков неясного назначения.       — И зачем вам это, ребята? — сказал Кук вслух и тут же вздрогнул от внезапно раздавшегося в ответ грубого электронного голоса. Непонятно, то ли это был переводчик, то ли диспетчер какой… А может система просто сообщила, что команда не распознана… Но вдруг все-таки переводчик?       Следующая мысль, посетившая Ларри, показалась ему настолько удачной, что лаборант нервно захихикал. Сняв маску и завернув ее в пленку, мужчина сунул артефакт подмышку, после чего закрыл оставшееся оборудование, как ни в чем не бывало нацепил респиратор и, приплясывая от радостного возбуждения, направился к выходу.       Признаться, Глыба сейчас находился в некотором замешательстве. До недавнего времени обстоятельства выстраивались достаточно неприятным, но зато логичным образом. Уманы взяли их с учеником в плен и посадили в клетки (ну, как минимум, его, Глыбу, точно посадили в клетку). Потом сделали все, чтобы узники не померли, в том числе, попытались накормить. Потом попытались наладить контакт, чтобы допросить. Наверняка мягкотелые стремились изучить их оборудование и хотели получить многие ответы. Конечно, где уж им было самостоятельно разобраться в яутжевских технологиях… Самих самцов, наверное, уманы собирались изучать позже — после того, как выведают информацию. Не исключено, что путем умерщвления и вскрытия, как поступают все отсталые цивилизации с претензией на науку… Но пока что пленники нужны были живыми.       Вот, если бы так оно все и оставалось, Глыба даже и не подумал бы идти на какие-либо уступки. Но коварные твари подослали политически грамотную особь, целью которой явно было втереться в доверие. И, страшно сказать, Великий купился… Маленькая уманка непостижимо его к себе расположила — настолько, что, выбравшись из клетки, Старейшина даже, скорее всего, оставил бы ее в живых… Конечно, иногда она была слегка назойлива, но чаще проявляла удивительную тактичность в общении. И в какой-то момент самец поймал себя на том, что сам не отказался бы с ней поговорить… Мысль эта настолько его испугала, что Глыба сразу же решил прекратить с вражеской особью всякие взаимодействия, ибо дело уже зашло слишком далеко…       Но дальше вновь случилось непредвиденное. Уманы вознамерились его куда-то перевозить. Глыба понял это, когда увидел, какой кипиш мягкотелые подняли вокруг его клетки. Сперва они подкатили какой-то высокий ящик и стали отпиливать лист железа, которым сами же не так давно запечатали дверь. Потом состыковали конструкции друг с другом и враз подняли заслонки. Ну, точно перевозить вздумали… Возможно именно для исследований. Только как же они думали его перемещать? Сам Великий никуда идти не собирался, а соваться они бы не посмели; состав транквилизаторов, подходящих для яутжа уманы также не знали, а пытаться оглушить двухсотлетнего самца электричеством — почти что дохлый номер. Поэтому Глыба уселся поудобнее и принялся ждать, что же придумают твари, для того чтобы его переманить. Но варианта, что его просто вежливо попросят, расписав при этом все преимущества нового помещения, он как-то не предусмотрел…       Уманка опять включила все свое неестественное обаяние, просто сразив сурового старика наповал. Глыба прекрасно понимал, что не должен соглашаться с ее предложением, но ничего не мог с собой поделать. Без слов, одними жестами и глупыми картинками самочка умудрилась так мастерски обосновать этот переезд, что противиться стало просто бессмысленно…       Великий и сам не понял, как оказался в транспортном ящике, словно элитная гончая… А когда заслонка опустилась, самец окончательно осознал, что обратного пути уже нет.       — Я знаю, что пожалею об этом, уманка, — буркнул он, когда негодяйка, ласково стрекоча по-своему, заглянула в вентиляционную щель. Затем помолчал немного и добавил: — Главное, чтобы ты не пожалела еще больше.       Помещение, куда выпустили самца спустя некоторое время, как ни странно, действительно приятно удивило. Здесь оказалось достаточно места, держалась комфортная температура, были предусмотрены душ и постель. Также уманы предоставили пищу из собственных запасов Глыбы, что уже походило на попытку вернуть незаконно изъятое.       Короче говоря, не оставалось ничего иного, кроме как взять свои слова обратно: Старейшина не пожалел. И вот это окончательно сбивало с толку. Для чего было уманам, являющимся на данный момент хозяевами положения, демонстрировать все эти жесты доброй воли? К примеру, яутжи вообще редко брали кого-то в плен, а если и брали, то никакого комфорта не обеспечивали. Так что грязную клетку Глыба в целом как раз таки понимал, но вот камера со всеми удобствами его уже настораживала не на шутку…       На всякий случай самец решил более не вестись на уманкины провокации и долгое время стойко игнорировал дальнейшие попытки сблизиться. Однако выяснилось, что главный сюрприз малявка приберегла напоследок. Великий едва челюсть не уронил, когда вместо порядком надоевшей анимации, посредством которой самочка несколько дней допытывалась о цели их с Тенью визита, на экране планшета возникла видеозапись. Боги, так вот почему эта козявка так уверенно себя вела! Когда-то в прошлом она имела контакт неясного характера с одним из воинов!       Глыба смотрел и не верил своим глазам. Перед ним был, судя по знакам отличия, Кровавый, на вид, правда, слишком молодой для этого ранга. Юнец шагал сквозь чащу и вел за собой уманку… Конкретно эту уманку! Интересно самки пляшут… На кой-черт она ему сдалась? Или это вовсе он ей сдался, а не наоборот?..       Минут на пять Старейшина подвис, соображая, как лучше реагировать. Но когда он уже совсем было определился с решением, произошло нечто, мигом заставившее его это решение поменять.       Зоя как раз почти что плодотворно общалась с Дедулей, когда все пошло не по плану. Накануне ей пришла блестящая мысль: а что, если показать старику ту запись? Вдруг он, поглядев на вполне миролюбивые взаимоотношения Зои и другого Охотника, перестанет упрямиться и согласится начать диалог? Сходив с утра к Блейну, женщина заручилась его поддержкой и затребовала у обалдевшего «серого кардинала» данный секретный файл. Бест, конечно, для вида поломался, но все-таки запись скинул, и обрадованная исследовательница кинулась проверять Дедулины нервы на прочность.       Судя по всему, миссис Джефферсон наконец-то ожидал триумф. Старый «хищник» впервые серьезно заинтересовался происходящим на экране, и Зоя для пущей убедительности несколько раз показала на себя и свое изображение — требовалось удостовериться, что Дедуля узнал ее (вообще-то, в защитном костюме она и сама себя вряд ли бы узнала). Судя по интересу, появившемуся в глазах «Серого», Зоя действительно двигалась в верном направлении. Правда, после просмотра видеофрагмента Дедуля все же на некоторое время задумался. Женщина не стала мешать ему переваривать новую информацию, терпеливо ожидая решения самого Охотника.       Вот гигант заурчал, слегка подался вперед и, наклонившись, протянул руку, будто выражая готовность к сотрудничеству. Зоя расплылась в улыбке и приготовилась запустить «мультики», как вдруг…       «Хищник» внезапно дернулся, присел, демонстрируя боевую стойку и страшный оскал, после чего громогласно зарычал, вынуждая не ожидавшую такого поворота событий Зою резко отпрянуть. Сейчас она впервые увидела этого философа в гневе, и зрелище оказалось отнюдь не для слабонервных. Буйствующий Вредина был внушителен, спору нет, но с психанувшим Дедулей, как оказалось, не шел ни в какое сравнение… Зоя как-то раз наблюдала в Африке взбесившегося слона — так вот тот слон по сравнению с разъяренным «Серым» теперь казался какой-то грустной морской свинкой…       Женщина еще успела запоздало подумать: а вдруг она сейчас показала Дедуле нечто такое, чего ему вообще видеть не следовало? Не зря же лесной Охотник поначалу так стремался ее общества… И уж не подставила ли она только что самого Нашатыря? Однако бросок полутонной громадины на решетку заставил мигом отринуть все посторонние мысли и спешно эвакуироваться. Заграждение должно было выдержать, но проверять не особенно хотелось.       Наружная решетка и внешняя дверь, немедленно сдвинулись, перекрывая доступ в тамбур, так что спустя пару секунд беснующийся инопланетянин оказался надежно заперт на все замки. Лишь после этого Зоя сообразила обернуться. И обомлела, увидев, что на самом деле вывело «Серого» из себя. Из противоположного угла лабораторного помещения на нее в упор глядела своими пустыми глазами маска Охотника…       …Ларри увели и отстранили от работы — неизвестно, временно или навсегда. Ну, как минимум, отправили на несколько месяцев в карантин. Это ж надо было додуматься сунуть голову в потенциальный рассадник инопланетной заразы!       Лаборант, конечно, возмущался, доказывая, что надел маску исключительно в исследовательских целях, пытаясь определить, есть ли в ней переводное устройство, и не может ли ее визор прояснить некоторые анатомические особенности пленников. Никакого злого умысла он не имел! И уж тем более не планировал раздразнить объект… Кто ж виноват, что эти твари такие неадекваты? Но даже если так оно и было, свою печальную роль Кук уже сыграл: Дедуля оскорбился неимоверно. Через пару часов он, конечно, успокоился, но на контакт больше не пошел. Вместо этого он уселся на лежанке и стал оттуда с мрачной укоризной на Зою глядеть.       Впоследствии женщина не раз предпринимала попытки объясниться и принести извинения за поведение нерадивого сородича, но пленник даже слушать не хотел, принимаясь глухо ворчать, точно дряхлый пес, не оценивший юмора глупо подшутивших над ним детей.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ