***
Утро встретило Юлика всеми симптомами перебуихеита, благо спасла таблетка и три кружки воды, которые он выпил почти залпом. После душа голова стала уже совсем ясной, и брюнет стал мимолетно вспоминать, что случилось после того, как он ушел с балкона. Кое-как из обрывочных картинок в голове удалось сложить пазл и, первым делом, Онешко написал другу, которого Юра отправил домой, словно маленького ребенка. Как оказалось, Тушенцову было плохо, и данный факт еще больше угнетал скетчмейкера, чем произошедшее ночью. Весь день Юлик сходил с ума от безделья и скуки. Все друзья были заняты. Идей для новых видео ноль. Дел никаких не намечено. Руслан болеет. Жизнь отстой. К вечеру Онешко сильнее заволновался о друге, так как тот не писал ему весь день, кроме утра, когда предупредил о своем недуге. — И че я раньше не догадался? — Сам у себя спросил брюнет, профейспалмив. Через пару минут он уже валялся на кровати с мобильником в руках, слушая гудки на линии, ожидая, когда Тушенцов возьмет уже трубку.***
На следующее утро голова Руслана раскалывалась так, как будто он не только бухал, но и его стукнули по голове кирпичом. Хотелось сдохнуть. После же отвратительной головной боли, как и предсказывалось парнем, началась течка. Таблетки были приняты, но они почему-то лишь сняли температуру. А зуд в заднице все не унимался. Запершись в квартире, и никого не впуская, Тушенцов лишь отвечал на сообщения друзьям, которые его искали, а Юлику ответил, что ему плохо после тусовки, хотя и пил он немного. Оставалось лишь удовлетворить себя пальцами. Это мало помогало, но игрушку он забывал себе купить, а у друзей омег он одолжить не мог, так как скрывал свою сущность ото всех. И это приносило все больше дискомфорта. Сейчас хотелось запихнуть в себя, что-то большее, чем собственные пальцы. Руслан спасал сам себя, истекая еще больше, когда услышал внезапный звонок на телефоне, а на экране высвечивалось имя друга, которого парень пытался на данный момент забыть. Он хотел поставить мобильник на режим «без звука», чтобы не слышать звонка и дурацкую песню, которая сейчас бесила, но палец нечаянно попал на «принять вызов», и дыхание Руслана стало тяжелее, чем было.***
Гудки в телефоне, наконец, прервались, и Юлик услышал небольшой шум, оповещающий о том, что на звонок ответили. — Привет, братан, ты там как? — Поинтересовался Онешко у друга, — ты вчера так внезапно ушел. — Эм, да… мне стало плохо. Не помню почти ничего, — Руслан хотел сделать вид, что не помнит половину того, что вчера было и перевести тему хотя бы. А то ему пиздец херово. — Т-ты как? — Говорить не хотелось, потому что вместо голоса выдавливались чуть ли не жалостливые стоны. Хотелось сбросить, выкинуть телефон куда подальше или не выдержать и сказать другу, чтобы тот пришел и помог ему, но нет. Руслан держался до последнего, кусая запястья на руках, валяясь на кровати. — Я-то хорошо. А вот ты, кажется, совсем плох, я прав? — Голос друга в трубке был таким измученным, от чего Юлик еще больше заволновался. Хотелось приехать к Тушенцову и позаботиться о нем, как делал он всегда, когда сам скетчмейкер заболевал. — Ты там лечишься хоть? Может мне приехать, а то еще помрешь там, а меня не будет на твоем смертном одре, — пытался пошутить Онешко, сам же понимая насколько нелепо это сейчас звучит, но поделать ничего не мог. Сильное волнение всегда сказывалось на его речи, и иногда, в напряженные для него моменты, он начинал выдавать всякий бессвязный бред. Почти как сейчас. — Н-не-е-т, не-е-т, — опешил Руслан, кусая губы, слушая голос Юлика и его дыхание, так же дыша в трубку, — скоро поправлюсь и увидимся. Благо Юлик не догадался позвонить в скайп или на вайбер, потому что тогда бы ебальце Руслана было бы еще краснее, чем сейчас, и он бы не смог кусать костяшки и краешек подушки, добавляя к этому свои губы, чтобы как-то не подавать виду, что он уже помирает без любого члена. В заднице заныло и требовалось поработать пальцами снова, а этого не хотелось делать при друге. Вот ни разу. Надо было отключать и срочно. — Давай поговорим п-потом… п-пожалуйста. Спать х-хочется. Кажется, шатену было совсем плохо, судя по тому, как он отвечал, но признавать этого не хотел. Юлику оставалось только тяжело вздохнуть, снова отвечая обеспокоенным голосом. — Хорошо, отдыхай. Лечись там, ладно? А то я волнуюсь, Руслан. Кто со мной потом всякую хрень для ютуба снимать будет, — Онешко пытался сделать голос повеселей, но удавалось это хреново, ведь весело ни разу не было. Сердце от чего-то сжимало из-за невозможности помочь Тушенцову. Как будто-то что-то в душе кричало, что это его, Юлика, обязанность. — Спокойной ночи, — тихо произнес скетчмейкер и сбросил вызов. Самому Онешко спать совсем не хотелось. Оставалось только надеяться, что скоро Руслан выздоровеет и все будет как прежде. — Ладно. Спокойной ночи. Руслан откидывает телефон в сторону и перестает думать о Юлике, представляя себе какого-нибудь красивого альфу, но в голове, как назло, заботливый голос Онешко. Руслан не выдерживает, забивает хуй на это и трахает себя пальцами, дроча, позволяя себе фантазии о друге.