Endloser Krieg

Стоит лишь пролететь первым пулям, как это уже вопрос времени, когда же солдат поддастся страху. Вот ты где, стальная смерть, посвистывающая над головой! Смерть наступает быстро, меньше, чем за один удар сердца, и она не сильно привередлива в своём выборе. Солдаты, которых она забирает прежде, чем они успеют понять, что же ударило по ним — счастливчики. Большинство умирает в агонии; их кости крошатся, органы превращаются в фарш, а кровь рекой вытекает на землю. В одиночестве и грязи они ожидают Смерти, что подкрадывается сзади и вытягивает своими ледяными руками последние капли их жизни. Рядом с моей огневой точкой, в грязи валяется штурмовик из первой волны нашей атаки. Вернее, его туловище, так как ноги решили его покинуть и пойти по своим делам. Он все еще хрипит и держит свои собственные кишки. Бедный паренек, не завидую ему. Они атаковали слишком рано, терранцы были еще далеко, а вот артиллерия еще стреляла. Мои окоченелые пальцы сжимали спусковой крючок; руки мои тряслись, когда я поливал врага дождём горящей стали. Моя винтовка при каждом выстреле подпрыгивала, как заведённая. Бух. Бух. Бух. Выстрелы шли ровнее ударов сердца. Дух солдата не в его теле. Он в оружии. Ствол раскаляется, испуская свет, а жар превращает страх в гнев. Я должен убить их всех. Должен всех их уничтожить. Крик прорвался сквозь мои стиснутые зубы. Моя винтовка Гаусса стреляет по 700 пуль в минуту, так что весь магазин может быстро выгореть. Но не к чему сдерживаться. Не имеет значения, сколько патронов у тебя осталось, когда ты мёртв. Я в буквальном смысле слышал, как скрежещут мои зубы, как судорога кровожадной гримасы сводит мне щеки… Я почувствовал вкус крови во рту. Вкус железа. Доказательство того, что я всё ещё жив. – Гляди в оба! – выкрикнул Фрейзер. – Целиться осторожнее, это вам не игрушки! – Группа А, вперед… Группа В занимает воронки, прикрывает группу А! Кто-то одновременно смеялся и всхлипывал. – В чем дело, Петров, поднимай свою чертову задницу! – Странно, раньше Нил никогда не выражался. Я повернулся и увидел, что Петров, забравшись в небольшое углубление, панически пытается зарыться руками и ногами, рыдает булькающим плачем. – Зараза, – сказал Фрейзер. – Группа В, на десять метров дальше воронок залечь в цепь! Группа С – залечь в воронки вместе с А! Я рывком преодолел сотню метров, пробежавшись под ураганным огнем противника. Воронки могли поместить по легковой машине каждая, а вокруг лежали горы истерзанных трупов солдат из 64-ой армии. Они пытались прорваться на этом участке несколько дней назад. Я приземлился рядом с парнем по имени Чин. – Группа А, залечь в цепь за группой В, интервал десять метров! Едва сержант отдал команду, Чин вскочил и сразу же получил пулю в лоб от вражеского снайпера. Чин сделал шаг назад и повалился на дно воронки, оставляя на скате полосу крови и мозгов. Безжизненное тело, с раскинутыми как крылья руками сползло вниз, забивая грязью отверстие в своей голове. – Всем лежать. Командиры… проверить состав, сколько убитых… У нас сорок девять трупов. – Группа А! Группа А, продолжайте маневр. – Группа А без неприятностей завершила маневр. – Отлично, группа С, перебежками к группе В. Отставить! Ложись! Все уже попадали на землю. Начавшийся артобстрел заставил залечь и терранцев и Конгломерат. – Группа В, перебежками за линию А, дистанция десять метров. С, взять позицию группы В. Довольно трудно одновременно бежать и держать голову пониже, когда ты в полной выкладке. Приходится делать рывки из стороны в сторону, словно конькобежец на старте, иначе можно оторваться от земли и разделить судьбу Чина. Мне казалось, что я в какой-то ловушке, справа и слева – свистят пули и осколки, над головой – летучая смерть. Но, несмотря на это, я чувствовал прилив радости и энергии, я был просто счастлив, что мне наконец выпал случай прикончить этих тварей. Раздался жуткий вопль, и я, взглянув дальше по цепи, увидел, как кто-то, кажется, это был Перри, корчится на земле, прижимая правой рукой дымящийся обрубок, который остался от отсеченной правой ноги. Он наступил на какую-то противопехотную мину, вероятно, оставленную 64-ой армией когда они отступали. Сквозь пальцы брызгала кровь, заливая все вокруг него алой лужей. Не знаю, сколько времени я смотрел, пока не прибежал врач и не начал оказывать помощь, но, когда я поднял глаза, терранцы были почти рядом со мной. Мои ладони под перчатками покрылись холодным, липким потом. Я ощутил запах горящей плоти. Фильтр был на последнем издыхании, и смрад поля боя прорывался внутрь противогаза. Я быстро, почти инстинктивно дернул ствол винтовки вверх и нажал на спусковой крючок. Очередь проредила порядки республиканцев и они решили залечь. Закончились гранаты. Осталось только тридцать шесть патронов. Магазин будет пуст через три секунды. Моя ракетница — для которой каждому из нас на всё про всё выдавали по три ракеты — сдохла ещё до того, как я смог сделать хоть один проклятый выстрел. Из носа текли сопли, но я не мог их подтереть. Шлем был разломан к чертям, а осколки впились в мой глаз. Я им ничего не видел и был слеп на правую сторону. В месте попадания должно было болеть, но боль отсутствовала. Я не знал, хорошо это или плохо. Боль говорит о том, что ты ещё не умер. Прошло восемьдесят четыре минуты с начала сражения. Что за чертовщина. Такое чувство, что я сражался несколько месяцев. – Прикрой меня! Солдат, которому я кричал, был уже мертв. Мой бессмысленный приказ растворился в воздухе, превратившись в статичную помеху. Рывком приблизившись к нему, я выхватил у него из кармана новый магазин и зарядил своё оружие. Снова нажал на спусковой крючок. Пехотинцу слева от меня снесло голову прицельным выстрелом, размазав его мозги по земле. Он продолжал бежать и стрелять еще где-то пару секунд, после чего свалился и больше не двигался. Он не заслуживал смерти. Никто здесь не заслуживал смерти. Мы должны были лобовой атакой оттеснить вражеские силы от аванпоста. Непременно, как же. Командир батальона умер еще до начала сражения. Интересно, сильно ли он мучился? К тому времени, как я разобрался в происходящем, мой взвод уже угодил прямо в центр битвы. Мы принимали выстрелы как от врагов, так и от союзных отрядов. Всё, что я слышал — крики, плач и "Блять! Блять! Блять! Блять!" Брань летела так же плотно, как и пули. Командир нашего подразделения помер. Лейтенант помер. Шум авиации сошёл на нет. Связь отрезали, и нашу роту разорвало на ошмётки. Я перепугался до усрачки. Мой товарищ Роджер схлопотал один из первых вражеских снарядов – пулю из крупнокалиберной винтовки "лазутчика". Так мы называем этих уродов, они используют особые костюмы, чтобы скрыться от наших глаз. Никогда я прежде не видел, чтобы они тратили больше одной пули на одного врага. Пуля пришла аккурат сбоку, раздробив Роджеру все тазовые кости. – МЕДИК!!! Я засек его местоположение. Он стрелял из воронки, и тот час скрылся в ней. Я рванул туда на всей доступной мне скорости, на бегу активируя наноброню. Я испытывал очень явный недостаток боеприпасов, но у меня, как и у всех солдат, был запасной план. Отбросив пулемет, я выхватил "Резчик". Тридцать сантиметров высокопрочного сплава, вкупе с силовым полем вскрывают даже экзоскелет MAX. Он сидел в той же воронке, перезаряжая винтовку. Как только я показался в поле его зрения, снайпер вскинул винтовку, передернул затвор, и хладнокровно прицелился в несущуюся на него тушу. Выстрел. Наноброня сдержала удар, но уже исчерпала почти весь свой ресурс. Еще один выстрел. Наноброня благополучно исчезает, успевая существенно понизить скорость пули. Что-то врезается в моё левое плечо, но я уже не обращаю внимания, я уже рядом с ним. Делаю замах, и нож опускается на голову противника. В стороны брызжет кровь и мозги. Удар, ещё и ещё. Месиво подо мной даже не напоминает снайпера, но я не останавливаюсь. Кто-то хватает меня и тащит куда-то. – Я еще не закончил! Отпустите! – Я кричу, брыкаюсь и вырываюсь. – Эта тварь убила Роджера! Он заплатит! – Мои грозные крики превращаются в бессвязные вопли. – Заплатит! Кто-то бьет меня кулаком в лицо и это оказывает успокоительное действие. Я пытаюсь сфокусировать взгляд, но всё вокруг плывет. Через пару секунд мне удается это сделать. Джонсон навис надо мной как скала. – Успокоился? – Вокруг свистели пули, умирали люди, но он был просто образцом спокойствия. – Вставай, нужно продолжать наступление. – Что с Роджером? – Моё сердце пропустило удар. А ведь вместо того, чтобы бросится к снайперу, я мог помочь ему... – Где он? – Медик сказал, что положение стабильно тяжелое, однако он умудрялся оставаться в сознании. – Джонсон положил руку мне на здоровое плечо. – Он выкарабкается, и не через такое проходили. Вот увидишь. – Будем надеяться, – буркнул я. – У тебя парочки магазинов не найдется?