«Вера и сомнение неразрывны,
что они обусловливают друг друга, как вдох и выдох»
Г.Г.
«1»
Дом в котором живет Ким был окружен огромной стеной. Снаружи стоял пост, где сидели охранники. При въезде секретарь показал им свой пропуск и они подняли шлагбаум. После стены они проехали ещё около двух километров. Чонгук успел рассмотреть все сосны, посаженные вдоль дороги, уловить их аромат из-под открытых окон. Пока они ехали, секретарь успел объяснить ему строение всех домов, их поделили на несколько частей и называли по древним фамилиям. Все дома снаружи имели традиционный вид, черепичные крыши тянулись треугольными пристройками по обоим бокам. Самый огромный из них принадлежал президенту, рядом по соседству располагался тот ханок, в котором проживал Сон У вместе с родным отцом. Чуть дальше расположены ещё около трех домов, разных этажей, в самых роскошных проживали остальные члены семьи Ким. Как правило, на первых этажах любого ханока занимали комнаты служанок, кухрабочих, в них даже могли жить дворники. Не исключением были и секретари, аналитики и телохранители. Ким Тэхён старался держать всех по близости. Чонгук догадывается почему он разрешил поселиться ему в своем доме, таким образом он облегчал себе жизнь. Между тем секретарь Пак проехал в парковочную зону, расположенную на цокольном этаже и как только они вышли из машины, он помахал рукой перед камерами. В ту же минуту заработал лифт. — Дворецкий обычно не приветствует чужаков, — сказал он в тишине, — Но если у вас возникнут вопросы, он вам непременно поможет. Они неспешно зашли внутрь. — Как я могу к вам обращаться? — запоздало спросил Чонгук, знакомиться явно не входило в его планы. — Для вас я просто секретарь Пак, но если вам не комфортно можете называть меня по имени. — он протянул визитку с инициалами. — Зовут меня Со Джун. Как только цифры сверху остановились на «однёрке», раскрылись двери лифта. Перед ним предстал взор на огромный холл, из темного помещения они снова вырвались на улицу, в саду росли редкие виды деревьев, где-то журчала вода. К ним подошел высокий мужчина, одетый в деловитый костюм серого цвета. Судя по выступающим морщинам на его лице, Чонгук бы дал ему пятьдесят. Может быть даже больше. Однако он уверенно расправил плечи, продолжая держать ровную осанку и посмотрел на него сверху вниз. Будто бы пытался оценить, не бракованный ли Чонгук товар. — Мы ждали вашего прихода. — равнодушно вылетело из его уст, — Я дворецкий этого дома. Если у вас возникнут вопросы, прошу не стесняться. Можете обращаться ко мне за помощью в любой момент. Чонгук нервно огляделся по сторонам. Жалеть о своем выборе было поздно. Он поклонился перед дворецким и нацепил на лицо фальшивую улыбку. Если он хочет прожить здесь месяц без происшествии с местными нужно дружить. Однако дворецкий Ким, кажется, даже и не собирался с ним сближаться. Он лишь бросил на него взгляд полного осуждения и презрения и повернувшись к нему широкой спиной, начал длинный монолог: — Этому дому больше сотни лет. Он входит в список всемирных достопримечательностей. Династия семьи Ким проживает в нем веками. Вход обычно дозволен лишь доверенным лицам. Однако для вас хозяин этого дома сделал исключение. Ведь вы господин Чон, оказали ему большую услугу. Вы вырастили молодого господина. — дворецкий Ким протянул ему небольшую стопку документов. — Здесь договор о неразглашении, надеюсь на ваше понимание. — Где сейчас находится Сон У? — нетерпеливо спросил Чонгук. Дворецкий Ким снова одарил его взглядом полный осуждения. Такие взгляды Чонгук обычно видел у учителей, когда им задавали лишние вопросы. — Впредь для вас он молодой господин. — ответил дворецкий. — Это просьба господина Кима, он хочет, чтобы вы и разумеется сам молодой господин привыкал к новому образу жизни. Чонгук почувствовал как предательский заныла его грудная клетка. Он потратил одиннадцать лет своей жизни, чтобы подарить ему всю свою любовь. Ради него он был готов пожертвовать собой, разделить с ним всю боль, и если понадобиться умереть. Но после зала суда не прошло и одной недели, как Сон У стал для него совершенно чужим человеком, а именно «молодым господином». Чувствовал ли он себя оскорблённым или униженным? Чонгук не знал точного ответа. Больше всего он боялся, что останется забытым. — Так где он? — повторился он, не подавая вид, что его задели за живое. — В центральном ханоке Ли*, его готовят к встрече с отцом президента Кима, — дворецкий посмотрел на ручные часы, — Должно быть через часа два он вернется обратно, и вы сможете с ним встретится. На объяснения, как устроен этот дом у дворецкого ушло больше одного часа. В основном дворецкий говорил, о том что он уже узнал от секретаря Пака. Что дома поделены между семьями, в центральном ханоке Ли проживал отец Кима, второй ханок называли Бин, туда же был заселен Сон У. Для разного вида важных встреч было построено одно небольшое двухэтажное здание. Вход был дозволен только членам семьи и членам партии, принадлежащей самому Тэхёну. В ожидании возвращения блудного сына, Чонгук подавленно посмотрел на договор о неразглашении, занимавшую лишь одну самую верхнюю страницу. На остальных оказались так называемые «просьбы» президента Кима. Список его просьб казался нескончаемом, порой они переходили границы. Чонгук не переставал удивляться тому, насколько человек может быть мелочным и скрупулёзным. «Для окружающих нас людей вы будете представлены, как воспитатель Сон У, поэтому впредь прошу обращаться к нему согласно по статусу, как к молодому господину. Вы не обязаны отплачивать за проживание в нашем доме, но в знак благодарности прошу вас заинтересовать Сон У частными уроками, предназначенных для аристократов.» Был ли он в своём уме, когда писал это? Чонгук сомневался. Читая строки написанные аккуратным почерком, на его лице заиграла нервная улыбка. Он перевернул лист на следующий. «Старайтесь не показываться перед посторонними людьми, следите за своими словами и движениями. По возможности не совершайте ошибок. Сейчас вы единственный, кем восхищается Сон У. Он берет с вас пример. Думаю будет уместным просить вас вести себя соответственно стандартам.» «Прошу вас искоренить в себе навязанные отцовские чувства или отложить их в сторону. Чем больше вы будете жалеть Сон У, тем сложнее пройдёт ваша с ним разлука. Возможно мои просьбы покажутся вам неразумными или слишком жестокими, но это единственный верный способ, заставить Сон У жить новой жизнью. Станьте для него «чужим». Покажите ему, что вы для него больше не отец. Если это возможно, заставьте его возненавидеть вас.» Чонгук нервно захлопнул документы тяжелой рабочей папкой. Читать дальше не хватало терпения. Безобидные слова переросли во что-то большее. Они причиняли ему сплошную боль. Чонгук пожалел, что приехал сюда. Он завалился на грудь и громко всхлипнул. Обычно так рыдали родители, потерявшие своих детей. Они заливались горькими слезами и кричали во всю глотку. Но в отличии от них Сон У был жив и Чонгук прекрасно знал об этом. Его окутывало ощущение, будто бы Тэхён своими словами нарочно отрезал с него кусочки плоти. Будто бы он отнял у него нечто важное, без чего он не сможет нормально жить. В глаза бросались последние два предложения, написанные неровным почерком. «Сон У не должен привыкнуть к вашему присутствию в этом доме. Если это возможно станьте для него невидимкой.»***
— Он отреагировал так, как вы этого и ожидали. Дворецкий Ким положил стакан воды на рабочий стол, недоумевая над тем, почему такой молодой парень как Чонгук, жертвует своей жизнью ради чужого ребенка. Мысли сами находят самый удобный ответ. Что если он изначально знал, чьим ребенком был этот мальчик. Что если он хотел воспользоваться их кровными узами? Если так, вытекает совершенно другой вопрос. Почему всё это время он продолжал молчать? Почему даже сейчас он отказывается от денежной компенсации? Набивает себе сумму? Перед его приходом в центральном ханоке всплыл ажиотаж. Горничные начали распускать ложные слухи: одни гласили о том, что Чонгук новоиспеченный любовник Кима, другие о том, что он занимается шпионажем. Секретарю Паку хватило лишь несколько слов, чтобы описать его личность. Дворецкий Ким помнит их. Они были произнесены в мертвой тишине, очень тщетно. Он сказал: «взрослый не по годам». Дворецкий ни разу не видел его, поэтому когда открылись двери лифта, и перед его взором открылся вид на совсем юное лицо, его удивлению не было предела. — Приятно видеть, как кто-то застал вас врасплох. — улыбнувшись произнес Тэхён. — Мне знаком ваш растерянный вид. — Я должен признать, что совсем не понимаю умыслов этого парнишки. — У него и не было никаких умыслов, — расслабленно признался Ким, — Им попросту движет отцовская любовь. Будет сложно разлучить их. — В таком случае может и не стоит этого делать? — совсем неуверенно вылетело из уст дворецкого. — Если они научатся скрывать свои эмоции… — Вам ли не знать, что перед взорами чужих людей в этом доме не скроешь ничего. Если кто-то прознает, где родился и как вырос Сон У, это обязательно выльется наружу. Я не позволю кому-либо смотреть на него свысока и уж тем более потешаться над его происхождением. Для других его личность будет сокрыта до тех пор, пока это возможно. И если понадобится я избавлюсь от любого человека, являющегося для него угрозой. — на лице Тэхёна не было и тени сомнения. — Пусть даже, если им окажется этот молодой парнишка. — Но молодой господин не переживет такой потери, всю эту неделю он так отчаянно ждал его, всё время подкрадывался к коридору и рассматривал двери лифта. Я даже подумал, а что если этот парнишка откажется жить здесь, не захочет больше встречаться с ним. Мне было страшно представить, как вашему ребенку придется жить с разбитым сердцем. Вам ли не знать, каково быть преданным взрослыми? Когда дворецкий понял, что перешёл черту было уже поздно. Он ошарашенно посмотрел на Тэхёна, и встретившись с его черными, как смоль глазами всколыхнулся. Тэхён прожигал в нем дыру. Казалось бы, ещё одно слово, ещё одно лишнее движение и его лишат головы. Если бы они жили в эпоху средневековья, возможно так и случилось бы. Дворецкий вежливо поклонился и поспешил выйти из рабочего кабинета. Тэхён лишь повернулся в сторону компьютера, и рассматривал небольшие красные точки, обозначенные в комнате Чонгука.«2»
— Не даром ты заставлял ходить меня на уроки французского, ты бы видел его лицо, когда я назвал его буржуем. — Сон У облизал пересохшие от волнения губы, — Ты приехал на месяц? Может останешься? Этот человек может показаться равнодушным, но ко мне он прислушивается, если я попрошу его… Чонгук погладил его по голове и поцеловал макушку. От Сон У всё ещё исходил домашний аромат лавандового порошка. — Он твой отец, Сон У. — проглотив свою гордость произнес он, — Я здесь на месяц. Одного месяца нам с тобой вполне хватит, чтобы ты смог здесь адаптироваться. Чонгуку не хватит одной жизни без присутствии сына. Но Ким прав. Сон У пора привыкать к новой жизни, чтобы в будущем его не тревожили комплексы из-за чувства неполноценности. Он ущипнул его за щеку и улыбнулся. — Лучше расскажи мне о том, как ты себя чувствуешь? Тебе здесь нравится? — Здесь хороший дворецкий, он часто балует меня, два дня назад даже начал обучать игре на пианино, говорит, что у меня талант, прямо как у моей матери. Но ты то знаешь, что я многогранный. — на его лице показалась улыбка, и Чонгуку пришлось улыбнуться в ответ. — Остальные прислуги просто как бы присутствуют этом доме, но делают это так, будто бы их и вовсе не существует, понимаешь? Я считаю, что это своего рода тоже талант. Чонгук вспомнил просьбу Тэхёна стать невидимкой. Стоит ли ему поучиться у этих прислуг, чтобы стать таким же невидимым? Сон У между тем встал с кровати. — Он запретил мне называть тебя отцом. — вдруг сказал он, — Это было одним из его условии. Но думаю, пока мы с тобой наедине, мы можем общаться как раньше. — Договор есть договор, что я тебе говорил об обещаниях? — Их нужно выполнять. Сон У отчаянно сдерживал слезы. Никогда он ещё не чувствовал себя таким беспомощным. Чонгук ведь его отец, они прожили вместе почти двенадцать лет. Ради него Чонгук даже заложил свой дом. Вместе они преодолевали вся тягости жизни, их не заботило наличие денег. Они просто жили и всё. С буржуем же всё иначе. Он требует от него слишком много вещей. Он хочет, чтобы Сон У вел себя, как истинный аристократ. Учился этикету. Готовился к политическим интригам. Скрывал эмоции. Если подумать, буржуй не заботился об его чувствах, о его желаниях, как это делает Чонгук. Вот даже сейчас в первую очередь Чонгук в отличии от Тэхёна спросил у него, как он себя чувствует. Откровенно говоря не очень. Вот что крутилось на кончике его языка. Сон У ненавидит, то с чем ему приходится сталкиваться. Особенно ему не нравится, что буржуй командует им как того, пожелает его душа. Например на второй день после его переезда, он заставил его выбросить все старые вещи, на третий не давал ему есть, пока он не запомнил весь столовый этикет. О событиях вчерашнего утра вспоминать у него не было сил. Сон У ненавидит Тэхёна. Но себя он ненавидит больше всего. — Прости меня. — прошептал он совсем тихо. — Ты ведь знаешь, что ты мне очень дорог. — И ты меня. — ответил Чонгук. — Ты центр моей вселенной, без тебя я никто. Но кое-что поменялось, поэтому нравится нам это или нет, придётся перетерпеть. — он сглотнул ком в горле, — Тебе больше не нужно переживать, если тебя что-то не устраивает, просто расскажи мне об этом. Я постараюсь это исправить. — Я скучал по тебе. — прошептал детский голос в ухо. Чонгук никогда в этом не сомневался, ведь он тоже по нему скучал.