***
Они приехали в тот же отель. Андрей не отпускал её ни на секунду, но, в отличие от прошлого раза, не поддерживал, а скорее утверждал на неё свои права. Сам нуждался в поддержке и гарантиях, и она гладила его по плечу, пока он оформлял необходимые документы и оплачивал номер. Он сердито отказался от сопровождения, потребовал ключ и потащил Катю вверх по лестнице. Опять нервничал? Открыл замок, втащил Катю в номер и захлопнул дверь за их спинами, щелкнул замком и наконец прижал девушку к себе, начиная расслабляться. Так они и стояли какое-то время, желая напитаться теплом друг друга... Но в пальто было не слишком удобно. — Кать, пойдем. Снова взял её руку, теперь уже спокойнее, нежнее. Они прошли немного вглубь комнаты, ближе к кровати. Андрей склонился к ней и прошептал на ушко, обжигая её нервные окончания огнем в своем голосе. — Ты же не будешь сегодня от меня убегать? Пожалуйста. Быстро расстегнул и резкими движениями сбросил свое пальто. Кинул его на банкетку у кровати и посмотрел на Катю, её пальтишко было уже расстегнуто, он улыбнулся и, пройдясь руками по воротнику, стянул пальто с Катиных плеч, аккуратно его отбросил, наблюдая за девушкой, чтобы не струсила, не начала снова его отталкивать. — Иди ко мне. Она обняла его, обвила руками под распахнутым пиджаком и нежно прильнула. Так приятно было чувствовать её рядом: маленькая, теплая, мягкая, прижимается там, где сердце. Её так хорошо обнимать! Вспомнил об объятиях в кабинете… и поцелуях в машине. Ему казалось, что он сейчас захлебнется от радости. — Катя, моя Катя — погладил её по голове. Она — его! На самом деле его. Прижимается к нему, кладет ладошку туда, где бьется сердце и утыкается носиком ему в грудь. — Да, твоя. Я так счастлива от этого. Так счастлива с тобой. — А я с тобой. Счастлив. — отстраняется смотрит ей в глаза, глубоко-проникновенно, ему так важно ей это объяснить. — Мне ни с кем и никогда не было так хорошо, как с тобой. Это правда. Её удивленные и испуганные глаза рядом. Но он не будет тратить время на её страхи и сомнения. Это не интересно. Гораздо лучше целовать её и чувствовать, как она просыпается. В какой-то момент её зажатость исчезает, он прогоняет её надоевшие, прилипчивые сомнения, а Катя в ответ, просто обволакивает его сильной, но такой нужной волной нежности и любви. Её поцелуи, её объятия, через тонкую ткань сорочки он чувствует её маленькие горячие ладошки, и как они гладят его, поднимаются вверх. На миг прервал поцелуи. Жадные вдохи перед новым погружением. Губами к уху: с каждым разом терпения все меньше, совсем не хочется ждать. — Сними с меня рубашку. Она вздрогнула, немного отстранилась. Опять он видел эти огромные глаза, за преградой нелепых очков, долой их к ненужным пальто. Пусть не найдет их потом, никогда. Обнял её, сначала бедра, скучая по той юбке цвета вишни, потом к талии, дразнит полоску нежной, оголенной кожи. — Давай вместе, я твою, ты мою. Не честно, если только я. Катя смущается, но мило, не отступает, сосредотачивается на задании, начинает снизу. Андрей сдавленно простонал, её прикосновения были слишком желанны, а еще все эти её ненавистные пуговицы — он начал снимать её блузку с верхних застежек — оторвать бы все её пуговицы и выбросить, хорошо хоть не сто слоев лука… И вот, маленькую вечность спустя верхняя часть их гардеробов летит в сторону, уже без разбора куда. Катя тянется за поцелуем. Желание? Просьба утешения и поддержки? Он быстро стягивает её юбку, к счастью, та на молнии, всего лишь с одной неудобной пуговицей, все почти как у людей. И вот, они идут последние шаги к кровати. Её лифчик. Дурацкое покрывало — скорее, долой. Его штаны. Катя вся его. Андрей никогда не чувствовал такой безграничной власти ни над кем, ни над одной женщиной. Но и он сам, поражаясь глубине её чувства, тонул в нем, не захлебывался, но дышал им, оно наполняло его изнутри и захватывало полностью. Она принадлежала ему, а он - её чувству… или это уже его чувства? Но об этом он думать не хотел. Все еще так ново и непривычно, невозможно: быть с ним… под ним… в его руках, таких сильных и таких надежных, родных, несмотря ни на что, она безгранично ему верила, а он ей. Тепло и нежность его глаз, прикосновений, поцелуев. Катя не думала никогда, даже в своих грезах, что сможет так проявлять свою любовь: обнимать его всем своим существом… и мысли все о нем и о нем. А потом не осталось никаких мыслей только чувства, океан чувств…***
За окном шел снег. Опять сказочный и пушистый… но даже когда море успокоилось, и казалось наступил штиль, они не смотрели в окно, они любовались друг другом и грелись во все еще неожиданном тепле. В этом тихом единении душ был покой, и пока им были не нужны слова. Но мысли, открытия и вопросы постепенно возвращались к Андрею. Катя - иногда кажется, как на ладони, а иногда — полная загадка. Они только что были вместе, а она снова прячется. Но в эту минуту её стеснительность умиляет, а не сердит. «Она — такая, зато моя.» Каждое свидание с Катей, что-то меняло в нем. Все яркие моменты его гламурной жизни собрать воедино не сравнятся с тем, что с ним творилось рядом с Катей. Нежность, трепет, тепло, физическое удовольствие, доверие, естественность, взаимная забота, полная принадлежность её ему и его боязнь, что она испариться, исчезнет, убежит, странным образом сожительствующая с верой в неё. Какой-то глубинный голод. Искренность. Она отдавала всю себя и принимала его ласку с таким благоговением, так неверяще и благодарно, так искренне отзывалась на каждый его взгляд. Обычный азарт погони. Привычные игры и умелые танцы казались такими пресными в сравнении с глубиной и подлинностью его существования в такие моменты рядом с ней. Катя улыбнулась. Смущенно? Заговорщически? Благодарно? И попыталась сбежать. Но Жданов не был готов закончить, не позволил уйти, не дал ей встать, не пустил, обнял со спины за талию, поцеловал в плечо, прижался к нему лбом, погладил её руку, нежно провел от плеча до самой ладони и переплел пальцы, и таким совместным кулачком, вернул Катю в кровать, прижал к себе. — Не пущу, Кать. Мне теперь так страшно становится. Не могу смотреть, как ты уходишь. Если бы я… если бы я не… если бы я испугался, то потерял бы тебя навсегда. Со всеми ужасами, что с нами случились, я не могу тебя потерять. Что же ты со мной делаешь? Девочка моя. Снова поцеловал в плечо, подпер голову второй рукой, немного навис над Катей. Она развернулась в его руках, посмотрела искренним, открытым взглядом. — Андрей, не бойся из-за этого. Ты сказал мне правду сегодня, это — самое главное. — снова улыбнулась. — Помнишь, как я тогда рассказала тебе о своей ошибке? — Жданов непонимающе поморщился, и Катя уточнила, смущённо опустив глаза: — С Ай-Ти. Ты ведь тогда мне поверил, почти сразу, да? Хотя я тоже… согласилась… почти. Он широко улыбнулся, вспомнив, какой она была тогда, и как он ею гордился. В этот миг ему почти смеяться хотелось от облегчения. Эта девочка всегда умела его утешить. Просто гора с плеч. Вот и сейчас. Не временная передышка, а настоящий, глубокий выдох и вдох уже полный не просто надежды, которой он отгонял свои сомнения и страхи, но уверенности. — Да, Кать. — И я тебе смогу поверить. — И ты будешь со мной? Улыбка растаяла на Катином нежном личике.