Правила поведения, или возможно ли найти лучшее отношение к людям и инструкциям?

      Все карты были открыты. То есть не все, но… Катя сделала все возможное, чтобы вернуть доверие Андрея, освободить его. Она сделала то, что должна была сделать еще давно. Любимый человек доверил ей все, что у него было, и она не имела права ничего скрывать от него. Даже то, что казалось глубоко личным. Оно и было личным, но, если она поклялась себе жить ради его счастья, глубина её преданности должна была соответствовать глубине его доверия.       Катя грустно вздыхала над тем беспорядком, который случился в их жизни… по стольким разным причинам… Она побывала в раю и в аду и теперь надеялась уберечь Андрея от ошибок в будущем. Оставалось надеяться, что он позволит ей следовать этому курсу. Хотя кто убережет её саму? У неё не получалось… не мечтать… не желать! Она и раньше… позволяла себе мечты и фантазии, в которых Он был для Неё. Фантазии, на которые она не имела права. А теперь… Она и раньше… трепетала от его присутствия, взглядов, прикосновений. Последнее время он к ней не прикасался, по её же настоянию, но… иногда он так пристально смотрел… или просто проходил слишком близко, и Катя сходила с ума. Хотела прижаться к нему, оплести его руками и… Ой, мамочки! Ногами! Нет, она не будет думать об Этом! …И целовать без конца. Он был как магнит. Ей даже снились сны. Такие, каких раньше никогда не было, каких, ей казалось, у неё не может быть. Она не имела на них права, не имела права желать почти женатого мужчину, пусть и бесконечно любимого, пусть и… затмевающего собой все на свете! Катя запрещала себе эти мысли и эти надежды, но они не сдавались и стали приходить то в снах, то на границе сна и яви, как будто в отместку за то, что, бодрствуя, Катя их к себе не подпускала.       А еще она пыталась себя убедить, что её желания теперь неосуществимы. Она отчаянно хотела верить, что вернула Его доверие, и запрещала себе надеяться, что у него был к ней искренний интерес. Даже если и был. Андрей не может расстаться с Кирой. Андрей сам выбрал Киру… когда-то. Кате казалось, что ей будет проще, если верить, что на внимание Андрея надежды больше нет. И еще она молилась всей душой, чтобы недоверия между ними не осталось, чтобы он больше никогда не подумал, что должен быть с ней из страха потерять её верность, свою власть и компанию.       Пушкарева с замиранием сердца присматривалась к своему любимому. Жданов был необычно тихим и каким-то помятым, с грустинкой, но эта скрытая печаль появилась в нем, еще когда он только заложил компанию ей. Катя решила, что эти переживания Андрея: вина перед родителями, неверие в себя в тени скепсиса отца, которого он так хотел убедить в своих идеях; никогда не оставляли его, просто любимый спрятал их от неё на время. На тот период, когда боялся её.       Каждый день она пыталась угадать, что Он думает теперь. Взгляды его были разные: усталые, испуганные, виноватые, добрые, нежные, обиженные, теплые, сердитые — гамма их была бесконечна. Катя не была уверена ни в чем. Каждый день она боялась новых вопросов, сомнений, попыток возобновить их роман для страховки…       Но ничего не происходило.       Только работа.       И все же что-то изменилось…       Андрей потребовал снять Зорькину офис, что было ожидаемо, и повысить зарплату, что Катю удивило, договорился с «финансовым директором» о регулярных отчетах о «Никамоде», но больше имя катиного лучшего друга не нагоняло тень на чело её любимого. Во всяком случае, она такого не замечала.       Малиновский подшучивал над Колькой, первые дни испытующе поглядывал на Катю, но по большей части снова выглядел расслабленным балбесом. Казалось, зималеттовские казановы больше не шептались по углам. По крайней мере, Катя снова слушала рассуждения Романа о «птичках» и «рыбках» Милко. Андрей ходил со своим другом-оруженосцем в мастерскую: по делам и не только, но возвращался не довольным, как раньше, а каким-то хмурым. После таких визитов взрывался по пустякам…       Хотя не только после мастерской. Настроение Президента стало непредсказуемым для его помощницы.       Иногда Андрей приходил на работу один: спокойным или загадочным, отрешенным в каких-то своих мыслях. Которые либо не показывал совсем — просто был рассеянным, либо тихо улыбался сам себе… и лукаво поглядывал на Катю — в такие моменты она не знала: радоваться или тревожиться.       Но чаще он приходил с Кирой и рядом с ней был похож на робота. А Кира… Кира тоже изменилась: не выплескивала свои обиды криком, который было слышно сотрудникам и гостям, а как бы раздвоилась. На публике она лучилась, будто у неё самое праздничное настроение, но гнев её выплескивался неожиданно и на всех, кто попадался под руку… Точнее, не всех — женсовет и рядовых сотрудников Воропаева почти не трогала, первая леди срывалась на тех, кто был рядом с Андреем: традиционно на Катю, в новинку на собственную подругу — Вику, доставаться стало даже Малиновскому, ну и, конечно, невеста была сердита на самого Жданова.       Андрей тоже вел себя с Воропаевой иначе. Не оправдывался, как прежде. Не подыгрывал её показательным радугам. По большей части, игнорировал её, а если не молчал, то… провоцировал свою нареченную, намекал на отмену свадьбы. А однажды, когда Кира накричала на Катю за ошибку Вики и стала оскорблять Пушкареву, пытаясь ударить по тому больному, что знала — внешности и преданности Андрею, Жданов накричал на свою невесту и сказал невероятное — назвал стервой, прямым текстом, проорал, что не ожидал, что девушка, в которую он когда-то влюбился, может быть такой. Воропаева ничего ему на это не ответила. Ошарашенно замолчала, развернулась, хлопнула дверью и, ни с кем не прощаясь, покинула «ЗимаЛетто».       На следующий день Кира в компании так и не появилась, а Жданов пришел мрачнее тучи. Катя старалась помогать ему во всем, но настроение президента не поднял даже Рома. Пушкарева пыталась заговорить о том, что не стоит её защищать, она привыкла и мир важнее. Андрей взорвался и накричал на неё, потребовал не указывать ему, что и как делать. Катя попросила прощения, прошептала, что просто хочет, чтобы у него все было хорошо, и скрылась в каморке. Через пару мгновений начальник последовал за ней.       — Это вы, Катя, извините меня. Но вы же сами… — столько теплоты было в его глазах в этот момент, Катя просто таяла, но его настроение снова переменилось. Андрей нахмурился, засунул руки в карманы, вроде бы хотел сказать что-то еще, но промолчал, развернулся на каблуках и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Оставив Катю гадать…

***

      Что с ним происходит, Андрей и сам не знал. Точнее, не хотел признавать.              Вроде бы, все наладилось. Он снова верил, что Катя верна ему и никому другому, но в тот же день все остальное стало рассыпаться. В ту ночь, когда слова о переменах в его жизни разбудили его, точно кошмар…              Он чуть было не нарвался на очередные разборки с Кирой: хотелось бегом подорваться с кровати и удрать на край света. Но он не посмел, каким-то чудом себя удержал: слишком боялся разбудить Киру — только этого тогда и не хватало! Он изо всех сил старался двигаться аккуратно, чтобы незаметно покинуть кровать и, только встав на ноги, позволил себе выбежать на кухню, благо знал обстановку наизусть. Там он распахнул окно и пытался перевести дыхание, но самостоятельно успокоиться не получилось. Андрей прокрался тайком в спальню и стащил бутылку виски с журнального столика. Первый раз налил себе тройную порцию и осушил стакан залпом, и, только почувствовав привычный огонь внутри, смог спокойнее вздохнуть, и без сил опуститься на стул.       Налил еще один бокал.       Теперь стало чуть легче, и он никуда не торопился… Свежий воздух и тишина ночи действовали на Жданова благотворно, немного усмиряли метель мыслей и тревог внутри, но и воспоминания… Хотя они приходили в любой тишине… А среди шума его грызла тоска.       Новое понимание гадания вызывало протест. Катя, меняющая его жизнь, — это абсурд! Он сам принимает решения! Он сам себе хозяин! Даже Кира ничего не может ему запретить!       Невольно вспомнилась эта его больная мозоль — скандалы с Кирой. Как же без них? И, в связи с темой дня, её ревность к Кате… когда-то такая абсурдная… теперь?..       Кира считала, что он жить не может без Кати, а он отвечал, что работать без неё не может. И ведь это правда! И раньше он этого не боялся. Почему же сейчас? Да, слова гадалки звучат громко, но женщины склонны к пафосу, а он действительно не может без Кати, и, да, она его спасает. Он бы не справился без неё! И это ему нравится. Ведь Катя — его. И всегда готова помочь. «Придет на выручку в трудную минуту»… Андрей расплылся в теплой улыбке… «Все, что я сейчас имею, у меня есть благодаря Кате!» Скептик внутри пытался с этим поспорить, но Андрей его задавил. Да, Катя не дала ему все, что у него есть, но помогла сохранить. Была его опорой на пути вперед и вверх. Он мог потерять все свое имущество без неё. Он бы не продержался на должности, о которой мечтал с детства, и недели без Катиного вмешательства. Каждый шаг навстречу его мечтам — Катя была рядом, каждый удар судьбы и в труднейшие из дней — Катя все делала для него: возможное и невозможное… Уважение партнеров, родителей, сотрудников — все это есть у него сейчас благодаря Кате…       Благодаря ей и обману, лжи обо всём и всем, с горечью закончил он, привычно погружаясь в стыд. Но! Страх перед напророченными офисной гадалкой изменениями… растворился. Все перемены, которые привносила Катя в его жизнь — это её помощь в воплощении его мечтаний, желаний, её вера в него и поддержка. Он рад им. Они необходимы ему. Он ей благодарен. Она была его благословением, даром, ниспосланным неведомо за какие заслуги.       Он снова считал её своей волшебницей… еще больше ею дорожил, чем раньше. За что ему, такому негодяю, такой ангел как Катя? И за что ей он? С горечью вспомнил вторую часть пророчества: «а он изменит её жизнь.» Вот это точно ошибка. Что он дал Кате? Необходимость врать и покрывать его грехи: сначала перед Кирой, потом перед всеми акционерами?       Да, она — самая большая его удача, свет в его жизни. Она каждый день меняла, делала все, чтобы изменить его жизнь к лучшему. А он? Он до сих пор не знает, как её отблагодарить! Он так хотел её отблагодарить в тот день, который ему только что приснился, но вместо этого струсил и предал. И теперь он не знает даже, как Кате не навредить.       Что делать, чтобы не причинить ей боли? Неужели, она может отпустить его — любимого и не страдать при этом? Андрей не знал ответов и сдаваться, отпускать Катю даже частично, не хотел, но и вынуждать Катю поступаться тем хорошим, что в ней было, он больше не смел… Хотя, вспоминая все хорошее, он хотел отблагодарить Катю еще больше, чем прежде, только понятия не имел как.       От собственной неспособности было досадно и грустно, Андрей сетовал и сокрушался, думал, что ничего не может изменить: ни свою жизнь, ни чью-либо еще; только идти следом за теми, кто рядом и их советами, мудрыми и не очень… Хотелось верить, что Катя была с ним счастлива, как уверял его Малиновский, но кто-то разочарованный внутри шептал, что это счастье — просто иллюзия. Кате было хорошо потому, что она… точнее, они для неё придумали сказку, и, знай она правду, никогда бы… не улыбнулась ему.       Андрей понял, что замерз. Потребовал от себя выбросить всю дурь и тревоги из головы. Закрыл окно, закупорил виски и пошел в спальню… В 10й, кажется, серии НРК, Андрей называет Катю волшебницей, по аналогии с «волшебником в голубом вертолёте», от которого он надеялся получить бизнес-план. В день, о котором идет речь, Жданов в обед напоил Пончеву, и вытряс у той сплетни про Колю и гадание. А вечером, на показе, разразился нежной благодарственной речью, которая попала где-то на середину обсуждений плана соблазнения Кати.