И грянул шторм

      Шерлок не был готов выходить на люди. Он опасливо сжался в кэбе и опустил голову, то и дело нервно сжимая и разжимая пальцами ткань брюк. Раньше, дома, он всегда был свободным: ходил, куда хотел, делал, что считал нужным. Ему не требовалось чужое одобрение, он не зависел от других людей. А теперь каждый его шаг, каждое слово могло привести к тому, что его накажут. Как раба или животное. Шерлок ненавидел всех тех, кто будет смотреть на него сегодня. Он ненавидел их и боялся, что не сможет сдержать язык за зубами, когда его будут обсуждать. Какое они вообще имели право так с ним обращаться?              Он помнил тот день, когда его похитили из дома, сделали игрушкой, подарком. Его вырвали из привычной жизни, связали по рукам и ногами, запугивали, переодевали, рассматривали. Чарльз Магнуссен столько раз приходил и смотрел, прикасался пальцами к лицу Шерлока, играл с его волосами. И самым страшным было то, что с каждым днём родной дом становился дальше. Он остался за облаками, на другой стороне воды, и никто, даже Майкрофт, не мог прийти на помощь.              А ведь Шерлок был рождён свободным.              — Прекрати сейчас же, — грозно рыкнул Джеймс, сидящий напротив. — Что ты как нервная девка себя ведёшь?              — Остынь сам, — мягко попросил друга Моран и похлопал его по колену. — Мальчишка в первый раз едет на такой приём, волнение нормально. Твоя ругань только мешает ему сосредоточиться.              — Если он не сладит сам с собой, то проблемы будут у всех, — спокойнее пояснил Джеймс. Он обращался к Морану, но суть его слов предназначалась Шерлоку. — Тогда я буду дискредитирован, а он окажется в борделе, или меня заставят поиграть с ним прилюдно. Оно мне надо? Правильно, не надо. Тебе ли не знать, как я всё это не люблю.              Шерлок сжался. Он вовсе не хотел, чтобы с ним делали что-то на глазах у всех. Он выдохнул и постарался взять себя в руки. Да, от его спокойствия зависело многое. Джеймс обещал, что не тронет его, если Шерлок будет слушаться и делать всё, что ему скажут. Пока что новоявленный хозяин держал обещание и паниковал не меньше самого Шерлока. Иронично, но Джеймс вёл себя так, словно сам является заложником положения, а не хозяином.              От этих мыслей стало легче дышать. Да, они с Джеймсом были в равных условиях. Шерлок поднял голову, расправил плечи, выровнял дыхание, а потом послушно уставился в пол. Ему всего лишь нужно было сыграть свою роль. Он умный и талантливый, справится.              — Хороший мальчик, — похвалил Джеймс. — На тебя очень многие будут смотреть и обращать внимание, настраивайся на это.              — Почему? — тихо спросил Шерлок.              — Потому что ты первый саб Джеймса Мориарти. Моё имя тут известно всем. Плюс, ты из Англии. Это оказывает не последнее влияние на чужой интерес.              — Я понял. Постараюсь не реагировать.              — Молодец. Если что — подходи ко мне.              В последнее время Джеймс несколько смягчился. Он всё чаще хвалил Шерлока и давал ему советы о том, как себя вести, чтобы представители элиты не могли придраться к нему. Шерлок прислушивался, считая, что хлипкий мир с хозяином лучше войны. Тем более, хозяин оказался не так уж плох: не приставал, не домогался и не бил. В свободное время Шерлок спокойно продумывал план побега, не опасаясь, что Джеймс решит с ним что-нибудь сделать. Тот всегда контролировал всё, но при этом оставлял сабу небольшую свободу за его помощь миссис Хадсон.              Из-за такого отношения Джеймс даже начал казаться Шерлоку привлекательным и... человечным. Он был умным, начитанным и красивым. В нём было достоинство, которого не было в других представителях элиты: Джеймс Мориарти не находил удовольствия в том, чтобы измываться над другими людьми. Он не заставлял прислугу целовать себе ноги, не просил себя ублажать и вообще куда больше интересовался бизнесом и экономикой. Шерлок осторожно поднял взгляд, рассматривая Джеймса, одетого в элегантный тёмный костюм. Он был красив, и тяжёлый взгляд его чёрных глаз завораживал. Как контраст, Моран был одет в разы проще, но он, тем не менее, нравился Шерлоку так же, как и миссис Хадсон. Простоватый на вид полковник был полон благородства и чести.              Когда они вышли из кэба, Шерлок неловко поправил свой костюм, который на этот раз был пошит по размеру, и последовал за Джеймсом, повторяя про себя правила поведения. Было страшно. За воротами большого дома им сразу встретились знакомые Мориарти люди. Они весело приветствовали Джеймса, обходили стороной Морана и рассматривали Шерлока, комментируя его так, словно он скаковая лошадь, а не человек.              — Какой он симпатичный! А высокий! Очаровательные кудри, — говорила полная дама.              — Видно, что породистый, — вторил ей мужчина.              Шерлок с трудом промолчал. Он-то «породистый», да ещё и умный: сразу увидел, что мужчина изменяет своей жене, у него было как минимум две любовницы. Ночами он не работал, а развлекался в барах, выпивал, страдал сильнейшей аллергией и явно скрывал от жены наличие детей на стороне. Из-за этого он постоянно испытывал стресс и страх разоблачения, заложившийся тенями и морщинками на лице. А женщина только хотела завести любовника, но пока что обзавелась альфонсом, который качал из неё деньги. Даже кольцо на её пальце было поддельным, хотя, по её одежде можно было предположить, что семья могла позволить себе настоящее золото. Наверное, престарелая пампушка продала кольцо, отдала деньги своему альфонсу, а муж-идиот этого не заметил. Зато заметил Джеймс. Он глянул на палец дамы и усмехнулся, чем впечатлил Шерлока.              Раньше он не встречал столь наблюдательных людей.              — Почему саб не приветствует нас, Джеймс? — спросил мужчина. — Ты плохо его обучил?              — Я приказал Шерлоку говорить только со мной, — пояснил Джеймс. — Сегодня он — моя тень, молчаливая и послушная.              — О, да ты собственник, — кивнул мужчина. — Одобряю, Джеймс.              Шерлок заметил, что это одобрение Джеймсу было абсолютно ни к чему. И всё же он вежливо улыбнулся, кивнул и поманил Шерлока следом.              — Вот дебил, — буркнул Моран. — Он правда считает, что тебя волнуют его слова?              — Расслабься, Себастьян, надо просто перетерпеть, — сказал Джеймс. — Если повезёт, отделаемся только усталостью из-за тупости окружающих.              У дома их встретил Магнуссен. Чарльз развёл руками, обнял Джеймса и одобрительно глянул в сторону Шерлока. Когда они прошли в зал, полный людей, Шерлок попытался отойти в сторону, чтобы никому из них не попадаться на глаза. Но интерес элиты побороть было невозможно: женщины и мужчины то и дело подходили к нему и что-то говорили. Шерлок, начиная ощущать панику, тут же находил Джеймса, и тот властно дёргал его на себя, прося знакомых не трогать его саба.              — Простите, господа, но это только моя игрушка, — говорил он.              Если раньше Шерлок убил бы за такие слова, то теперь он был им рад. Лишь бы его никто не трогал. Лишь бы никто не заставлял опускаться на колени и целовать чужие руки.              Через пару часов Шерлок стал надеяться, что дальше всё будет точно так же: тихо и спокойно. Однако вскоре Чарльз увёл Джеймса на переговоры, и Шерлок юркнул в сторону сада, чтобы затеряться подальше от людей. Выдохнув, Шерлок прогулялся по тропинке, прислушиваясь к доносящейся из дома музыке, и поёжился от вечернего холода. Стало темнеть, но мрак и холод пугал его куда меньше, чем люди, оставшиеся в доме.              Внезапно Шерлок уловил вдалеке тихий скрипичный звук. Он с интересом пошёл на него и вскоре увидел одинокого скрипача, стоящего в тени высоких деревьев. Футляр, как и его пиджак, лежали прямо на земле, и молодому музыканту, казалось, абсолютно нет дела до окружающего мира. Он покачивался и играл грустную мелодию, незнакомую Шерлоку.              — Подойдите ближе, — внезапно сказал он, опуская инструмент. — Вы не помешали, зато стали моим первым слушателем.              Шерлок знал, что ему лучше уйти. Уйти, вернуться в зал, покорно дождаться Джеймса и уехать, но музыкант, чьи волосы играли медным отблеском в свете луны, так обворожительно улыбался, что Шерлок не мог заставить себя сделать даже шаг. И он, соскучившийся по музыке и общению, остался стоять, рассматривая инструмент в руках юноши.              — У вас струна расстроена, — тихо сказал Шерлок.              — Правда? — смущённо улыбнулся скрипач. — Вот я балда... Я не так давно занимаюсь, меня в первый раз взяли с ансамблем, но пока попросили подождать в стороне. Видимо, я плохо играю. Меня зовут Виктор Тревор.              — Шерлок. Шерлок Холмс.              — Вы очень красивый, Шерлок, — смущенно сказал Виктор и убрал за ухо прядь волос. А вы играете? Или у вас просто идеальный слух?              — Я играю, — сказал Шерлок. — И у меня идеальный слух.              — О-о-о, тогда прошу! — Виктор внезапно протянул ему инструмент. — Прошу вас сыграть мне!              Шерлок растерялся. Он знал, что не должен был даже говорить со свободным юношей, не то что уж играть ему. Но Виктор был так молод и очарователен, что Шерлок не удержался. Ему нравилось, когда им восхищаются, когда на него смотрят, и он взял инструмент.              В Лондоне Шерлок часто играл. Сам себе или гостям в родительском доме, и гордился тем, что извлекает только чистые пронзительные звуки. Он сочинял мелодии, играл классику, обращался со смычком лучше виртуозного музыканта. Иногда ему подыгрывала сестра Эвр, и в то время Шерлок был по-настоящему счастлив. Возможно, он снова хотел пережить те воспоминания.              Приложив смычок к струнам, Шерлок заиграл. Он безошибочно повторил мелодию, которую играл до этого Виктор. Тот охнул и восхищённо сложил руки у груди. В этот момент Шерлок перестал ощущать себя одиноким: он играл для кого-то и его слушали, его слышали.              — И что у нас здесь? — раздался незнакомый голос.              Джеймс сразу заволновался, когда не увидел Шерлока в зале. Он долго говорил с Чарльзом о делах в Праге в его кабинете, а потом, когда вернулся, обнаружил, что саба нигде нет. Он тихо попросил Морана найти Шерлока, а сам улыбался и делал вид, что ничего не случилось. За время ожидания Джеймс осушил два бокала виски. Если Шерлок дерзнул сбежать, то у него будут большие проблемы. Оставалось надеяться, что Моран всё разрулит быстрее, но он не успел.              Шерлока и какого-то юнца приволокли люди Чарльза. Все гости тут же столпились кругом, с интересом смотря на пару и шепчась. Джеймс прошёл вперёд, сжимая пальцами бокал, а Моран появился следом с виноватым выражением лица. Джеймс понимал, что полковник не обязан был следить за его сабом, но он мог бы это сделать ради него и их дружбы.              — Что здесь происходит? — спокойно спросил Джеймс, хотя его сердце гулко билось в груди.              — Твой саб только что посмел говорить с этим юношей, — пояснил Чарльз, плохо скрывая довольную улыбку. Он явно предвкушал интересное шоу. — Он играл ему на скрипке. И этот юный скрипач позволял подобное...              — Он не знал, что я саб, — внезапно выпалил Шерлок, желая защитить Виктора.              Это было ошибкой. Сильнейший удар по лицу заставил его замолчать. Шерлока отбросило, и он схватился за щёку, гневно смотря на ударившего его Магнуссена.              — Не смей бить моего саба, Чарльз! — спокойно, но довольно холодно сказал Джеймс.              — Я не виноват, что ты не можешь его контролировать! — предъявил Магнуссен. — Я не виноват, что твой саб испортил мне вечер. Он нарушил правила, вёл себя неподобающе в моём доме. Ну же! Покажи, какой ты хозяин, Джеймс! Или ты меня не уважаешь? Правда, для начала надо разобраться с юным музыкантом.              Джеймс поджал губы. Спорить с Чарльзом на его территории и при свидетелях глупо, а разрешить конфликт мирно было практически невозможного. Шерлок уловил гневный взгляд хозяина и впервые ощутил страх. Он вовсе не хотел доставить Джеймсу проблем, после того, как тот терпеливо обращался с ним.              — К этому мальчику я вопросов не имею, — спокойно сказал Джеймс, кивнув в сторону Виктора. — Он мог не увидеть клейма на шее моего саба, уже стемнело.              — Мистер Мориарти, — сказал Виктор и сделал шаг вперёд, когда его отпустили громилы Чарльза. — Простите, это всё моя вина! Я так настойчиво попросил вашего саба ответить и сыграть, он мог принять это за приказ, я... я не знал, кто он. Это всё недоразумение и...              — Лучше помолчите, — перебил Чарльз. — Вам и так теперь закрыт вход в дома уважающих себя семей. Зачем звать музыканта, который будет соблазнять саба?              — Прекрати утрировать, — попросил Джеймс и поморщился. — Пусть мальчик идёт с миром, видно же, что никого он не соблазнял. Разбираться я буду только с Шерлоком и его любовью к музыке.              — Кстати! — оживился Чарльз. — Пусть твой саб сыграет нам! Если он играл юному скрипачу, то чем мы хуже? Мы тоже хотим слышать чудесную музыку!              Шерлок прекрасно понимал, что это ловушка. Если он сейчас возьмёт инструмент и начнёт играть, то его упрекнут в дерзости и неуважении. А если откажется — в непослушании. Это был замкнутый круг, просто игра, чтобы оттянуть наказание и сильнее оторваться на провинившемся сабе.              — Играй, — приказал Джеймс.              Шерлок вздрогнул. В зале оживлённо шептались, радуясь, что их ждёт прекрасное шоу. Прилюдные провинности и экзекуции были наиболее любимым шоу у этих людей, и они ждали. Выхода не было. Шерлок протянул руки и взял у Виктора скрипку и смычок. Рыжий музыкант виновато опустил голову. Он не стал презирать Шерлока, когда узнал, что тот саб, и хотя бы это грело душу.              Но сделанного не воротишь. Шерлок уверенно взял скрипку и решил, что раз наказания не избежать, то он сыграет так, как не играл никогда. Смычок коснулся струн, порождая чистый и пронзительный звук. Пальцы ловко скользили по струнам, смычок скользил быстро и грациозно, и мелодия, которую играл Шерлок, была ещё более красивой, чем до этого. Виктор различил новые нотки в своей композиции, а в зале даже перестали шептаться. Играл Шерлок виртуозно, мастерски, красиво.              Когда он закончил и опустил инструмент, в руках Джеймса уже был хлыст. Шерлок испуганно замер и ощутил дрожь. К глазам подступили слёзы обиды, но он быстро сморгнул их, убеждая себя, что в любом случае нельзя плакать. Он передал скрипку Виктору, и тот сбежал, не желая ждать продолжения.              — На колени, — приказал Джеймс. — Руки вытяни, ладони вверх.              Толпа снова оживилась. Достопочтенные дамы и господа смотрели с таким азартом и интересом, что Шерлоку стало тошно. Он поджал губы, но увидел, как Моран, стоявший в толпе, сочувствующе глянул на него и кивнул, словно говоря, чтобы тот слушался. Иначе будет хуже. Шерлок послушно опустился на колени, а полковник развернулся и покинул зал вслед за Виктором.              Вытянутые вперёд руки мелко подрагивали. Минуты ожидания были самыми тяжёлыми и мучительными, такими же волнительными, как и страх унижения. Мысли сбивались и путались, неизвестность коварно шептала пугающие слова, возможно это был отзвук восторженных голосов из зала.              Джеймс неспешно приблизился и обошёл его кругом, оттягивая момент первого удара. Магнуссен, стоящий ближе всех, жадно облизнулся. Не зря Шерлоку говорили, что он большой любитель телесных наказаний. Раздался противный свист, и резкая обжигающая боль от соприкосновения хлыста с кожей ладоней породила вскрик. Шерлок отдёрнул руки, потирая моментально вспухшие рубцы.              — Руки! — скомандовал Джеймс. — Я запрещал тебе говорить с другими людьми. Я запрещал тебе гулять без меня. Я запрещал тебе унижать меня. Вернуться в исходное положение.              Шерлок, стоя на коленях посреди зала, послушно вытянул перед собой дрожащие руки. Он отчётливо видел красную полосу на коже и понимал, что по окончанию экзекуции возможно вообще не сможет играть. Раньше он и не знал, что удар хлыста можно сравнить с прикосновением раскаленного железного прута.              Ладони были уязвимым местом с повышенной чувствительностью. Но лучше подставить руки, чем спину или задницу, а Шерлок уже видел такие наказания. Он едва заметно дрожал, но не только от страха: в душе он считал и знал, что это несправедливо. Никто не имел права так с ним обращаться! Он свободный! По спине пробежал холодок, а ожидание затягивалось, сильнее играя на натянутых, как струны, нервах.              — Джеймс? — подстегнул Чарльз. — Ты медлишь.              Боль отрезвляла довольно быстро. Занесённая рука, и хлыст вновь стремительно опустился на раскрытые ладони, оставляя ещё один яркий рубец. На этот раз Шерлок вздрогнул всем телом, но промолчал, до боли стиснув зубы. Он пообещал себе, что не закричит и не заплачет, ни за что не доставит садистам такого удовольствия.              Каждый новый удар обжигал болью, которая становилась лишь сильнее. Шерлок отчаянно кусал губы, чтобы не кричать, однако с каждым последующим соприкосновением хлыста с кожей рук он вздрагивал и стонал. Когда появились первые капли крови, он уже не смог сдержать слёз. Джеймс бил снова и снова, оставляя на руках Шерлока кровавые росчерки, и боль вытесняла собой и гордость, и сдержанность. Первый раз Шерлок вскрикнул, когда хлыст попал по уже свежим ранам, снова разрывая кожу.              Домой ехали молча. Шерлок прижимал к груди кровоточащие руки и с трудом сдерживал истерику. Слёзы текли по его щекам из-за боли, из-за унижения, из-за этой ужасной несправедливости. Джеймс, мрачнее самой тяжёлой тучи в непогожий день, не смотрел на него, словно того не существовало, а Моран молча морщился, выражая своё отношение к этой ситуации. Он первый помог Шерлоку встать после наказания и даже одолжил платок, пока Магнуссен говорил, что Джеймс проявил к сабу милость и просил его дома быть строже.              Благо, дома Джеймс не стал продолжать разборку. Он хлопнул дверью, закрываясь в кабинете, а Шерлок стремительно убежал к себе. Первым делом он забежал в ванную комнату и попытался смыть с рук кровь, но боль не позволяла. Шерлок смотрел на свои дрожащие руки и не мог понять, сколько там ран и как их лечить. В какой-то момент он разозлился и с силой ударил кулаком зеркало, разбивая его на осколки.              — Эй, эй, давай не будем усугублять! — раздалось за спиной. — Побереги руки!              Шерлок вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стоял невысокий симпатичный мужчина, которого Шерлок уже видел в доме раньше. Он нервно ерошил светлые волосы, а второй рукой сжимал ручку небольшого чемодана.              — Не бойся, — сказал он и осторожно шагнул вперёд. — Я доктор Джон Уотсон. Джеймс прислал меня и потребовал, чтобы я вылечил твои руки так, чтобы и следов не осталось. Думаю, это реально. Ты же Шерлок, да? Доверься мне и иди сюда.              В то время, пока Джон обрабатывал раны Шерлока, Джеймс сидел напротив камина и пил виски. Раздражение не удавалось скрывать, и Себастьян не хотел усугублять, но негодование так и рвалось из него.              — Это было омерзительно, — сказал он. — Не думаешь?              — Я думаю, что это была самая божественная игра на скрипке, которую я когда-либо слышал, — отстранённо ответил Джеймс и сделал глоток. — Себастьян, как думаешь, где можно заказать самую лучшую скрипку?