Сегодня был день, когда я наконец-то вынула тампоны из ноздрей. Это было непередаваемое чувство, когда можешь нормально дышать носом.
— О, — Гин Ки поймала меня за локоть, — я видела твоего брата!
Я нахмурилась.
— Он не пришёл в квартиру, где он был? — спросила я.
— Да он сидел в моём дворе, пил шампанское с горла и орал, что у него будет племянница, — подруга улыбнулась. — Неужели, Джиюн?
— Да нет, это была хохма! — я отмахнулась. — Просто мы с Сын Хёном решили, если будет ребёнок и если девочка, то назовём её Дами. Что в этом плохого?
— А, ну теперь понятно… Джи, ты чего застряла?
— Я хочу пирожных, — я схватила с полки упаковку с пирожными и пошла на кассу. — Я хочу их.
— Да что с тобой в последнее время? — спросила Гин Ки, когда мы вышли из магазина. — То ешь рыбу, которую ненавидишь, то выбираешь имя для первенца…
— Просто вчера, — я выхватила первое пирожное, — пообщалась с его семьёй.
— И как они тебе?
— Его старшая сестра — золото, а не человек, а вот родители — редкостные мудилы, — сказала я. — Они вызвали Сын Хёна для того, чтобы вновь сосватать ему старую невесту, с которой он порвал много лет назад.
— Брак по расчёту? — Гин Ки взяла тоже пирожное. — Он что, чеболь?
— Как оказалось, — сказала я. — Она японка, Азуми.
— Красивое имя, — сказала Гин Ки. — А сама она как?
— Страшная, — изрекла я.
Гин Ки фыркнула.
— Ты можешь быть более толерантной?
— Нет.
Неожиданно мимо нас, покачиваясь, прошёл Джиён. В его руках было по бутылке шампанского, волосы растрёпаны, а вид был помятый.
— О, Джиюн, Гин Ки! — его взгляд остановился на нас.
— Джиён-оппа, иди домой, проспись, — поморщилась я.
— А хён тебя любит, — сказал Джиён. — Чего-то ты добреть начала… питаешься хорошо?
— Она ест то, что неполезно, — сказала Гин Ки.
— Оппа, не надо, — сказала я, когда Джиён приготовился уже что-то сказать.
— Я иду домой, — и он, покачиваясь, пошёл по направлению к дому.
Гин Ки покачала головой, но ничего не сказала.
— Джи невыносим, когда напивается, — сказала я.
— А Сын Хён?
— Он обещал завязать с пьянством, — я посмотрела на часы. — Боже ты мой, мы опаздываем!
Мы побежали к школе так быстро, насколько могли, но всё равно опоздали. Прозвенел звонок, и нас не пустили на урок, сказав, что это такое наказание.
— Ладно, продолжим наш разговор, — Гин Ки уселась на скамейку, я села рядом с ней.
Мы болтали примерно до того момента, как не увидели директора. Высокий, уже немолодой мужчина в опрятном костюме, он всегда навевал страх на учеников, хотя на деле был мягким человеком, который и мухи не обидит.
По крайней мере, мне так казалось.
— Ученица Квон, вы должны пойти за мной, — и он развернулся, давая понять, что больше разговоров не будет.
— Я морально с тобой, — и подруга бросила меня на произвол судьбы.
Так, надо успокоиться… да блин, я не могу успокоиться! У меня такое ощущение, что меня ведут на верную смерть! Что, блин, директору от меня надо?! Но как только я вошла в кабинет, я всё поняла.
Друг напротив друга сидели Сын Хён и Джиён. Брат пилил мутным взглядом противоположную стену, Сын Хён смотрел в пол. Услышав, что я вошла, они одновременно посмотрели на меня, что было довольно жутко.
— Ученица Квон, ваш брат собрал документы для вашего перевода в другую школу, — сказал директор, кивнув на папку, которая находилась на его столе. — Это ваше решение или решение вашего брата?
Я испепелила своего брата взглядом. Сын Хён коротко улыбнулся.
— Сы… Дяденька, а ты что здесь делаешь? — спросила я.
— Я пошёл ради того, чтобы отговорить твоего брата от необдуманного поступка, — сказал он, но от меня не укрылось, что он дёрнулся, услышав моё «дяденька». — Джиён вдребезги пьян.
— Я ж тебе говорила, иди домой и отоспись, а ты? — я упёрла руки в бока и посмотрела на брата. — Дэсок больше здесь не появится, а ты комедию какую-то ломаешь!
— Джиюн, где твоё уважение к старшим? — брат посмотрел на меня исподлобья. — Я понимаю, что заменил тебе родителей и близких друзей, но это не отменяет того, что я твой старший брат.
— А я говорил, что ты дурак, — уничижительно произнёс Сын Хён. — Девочка не собирается переводиться, а ты вообразил себя супергероем…
— Попридержи свои разговоры для другого случая, — кулаки Джиёна сжались. — Я не позволю, чтобы ты и…
— Хватит, — подал голос директор, и Джиён будто очнулся. — Господин Квон?
— Я не хочу, чтобы моя младшая сестра училась в вашей школе, — заявил Джиён. — Я перевожу её на домашнее обучение. И мне всё равно, что скажет моя сестра.
— Оппа, да что с тобой?! — взорвалась я. — У тебя какие-то проблемы, раз ты на мне срываешься?!
— Да, у меня проблемы, но я не стану обсуждать их здесь и сейчас! — сказал Джи. — Переводите.
Я вышла из кабинета первая. Зло топая ногами, я добралась до того места, где мы были с Гин Ки. Она улыбнулась, но затем её улыбка куда-то делась, когда она увидела моё лицо.
— На тебе лица нет. Что-то случилось? — Гин Ки вскочила на ноги, не забывая по привычке прихватить свою сумку.
— Этот олух перевёл меня на домашнее обучение, — я схватила свой рюкзак и пирожные, которые решила захомячить дома. — Ну ничего, на нервах играть я умею…
— Джиюн, смотри, не переборщи, а то мне не нравится выражение твоего лица…
— Не бойся, всё будет хорошо, — я подняла большой палец вверх и поскакала к выходу.
Сев в машину Сын Хёна на первое сидение, я проигнорировала Джиёна и пристегнулась. Я кинула взгляд на зеркало — брат пилил меня глазами. Блин, почему так быстро началась чёрная полоса в моей жизни?
— Джиюн? — Сын Хён обратил на себя моё внимание.
— Да, оппа? — спросила я, игнорируя брата. Довольно успешно, всё же.
— Не хочешь сегодня поехать вместе со мной к Ён Бэ и Со Юн? Со Юн готовит выставку своих картин, ей нужны первые посетители, которые укажут на недостатки, — сказал Сын Хён.
— Меня вообще кто-нибудь в этой машине слышит? — подал голос Джиён. — Я с вами хочу!
— А ты пойдёшь домой и отоспишься, а то все холсты порвёшь так же, как и ваше взаимоотношения с Джиюн, — сказал Сын Хён.
— Хорошо… — понуро кивнул Джиён. — Признаю, я виноват…
— Я еду с тобой, — сказала я Сын Хёну и похлопала по коробке с пирожными. — Только мне надо переодеться и оставить вещи.
Мы доехали до дома. Джиён делал попытки взять меня за руку или обнять, но я же человек гордый, независимый и обидчивый, не далась в руки.
— Маленький обидчивый зверёк, — вздохнул брат и скрылся за дверью квартиры.
Я зашла в спальню и быстро переоделась. Сын Хён в это время что-то делал на кухне. Вскоре оказалось, что он нам делал еду с собой — он объяснил, что вечером ему будет лень заезжать в закусочную или ресторан.
— Но… — начала я.
— Я знаю, ты маленький проглот, и поэтому эта порция для тебя. Я до дома потерплю, — перебил меня Сын Хён.
— Оппа, так нечестно! — я поплелась на кухню. — Сейчас тебе кое-что сготовлю…
Я стала смешивать необходимые ингредиенты. Сын Хён терпеливо за мной наблюдал. Когда я свернула нехитрое блюдо в контейнер, мужчина с сомнением посмотрел на меня, но поблагодарил за то, что я забочусь о нём. А что я? Мне приятно о ком-то заботиться.
Сев в машину, я первым делом пристегнулась. Сын Хён завёл машину, и мы выехали со двора. Ехали мы до пункта недолго — поездка заняла от силы минут пятнадцать.
Нас встретила Со Юн. Она была одета нарядно — светлое платье подчёркивало белизну её кожи и оттеняло тёмные, почти чёрные, глаза. Она была красива — и прекрасно это знала. Только вот что она нашла в таком конченом извращенце, как Ён Бэ?
— Джиюн, Сын Хён, я так рада, что вы пришли, — она одарила нас улыбкой. — Хотите чая? Или сразу хотите пройти к картинам?
— Мы только что из дома, — сказал Сын Хён. — Отправили Джиёна спать, а сами решили развлечься.
— О, я его видела, — сказала Со Юн, ведя нас по большой галерее, которую арендовал Ён Бэ. — Завалился к нам, сказал, что он очень счастлив, разбил о свою голову пустую бутылку шампанского и ускакал в неизвестном направлении.
— В этом весь мой брат, — я вздохнула.
Вскоре мы встретились и с Ён Бэ. При Со Юн он не стал заводить со мной разговор по поводу моей фотографии в нижнем белье, что уже радовало. Боялся он Со Юн, а если боялся, значит, уважал. И любил.
— Я думала, что не смогу открыть показ своих картин, но мне удалось подговорить некоторых людей, — сказала Со Юн. — Возможно, некоторые картины вас шокируют…
— Ну, любимая, у тебя ведь богатое воображение, — Ён Бэ взял свою девушку за руку. — Я думаю, наша горячая парочка оценит твоё творчество.
Я закатила глаза. «Горячая парочка» — как раз в стиле Ён Бэ.
Некоторые картины изображали просто бытовые ситуации, причём такие мгновения случались с каждым — готовка, прогулка с собакой, просто прогулка. А затем пошли более сюрреалистичные картины — размазанные пятна из множества цветов, в которых отчасти угадывались очертания человека или животного.
Я остановилась напротив картины молодой пары, которая была нарисована со спины. Девушка была ниже парня почти на две с половиной головы. Чем-то эта пара напоминала мне нас с Сын Хёном — очень уж похожие причёски, одежда…
— Онни, а эта картина… — я посмотрела на Со Юн.
— Да, это ты и Сын Хён, — сказала девушка. — Я видела, как вы гуляли в парке. На тебе тогда была надета оранжевая кофточка.
Это был тот день, когда Сын Хёна чуть не скинули в реку Хан. Конечно же, я помню этот день — столько нервных клеток потеряла, что до сих пор не восстановились.
— А, — только произнесла я.
И всё-таки меня чем-то заворожила эта картина — буйство красок, чётко прорисованные линии и правильно наложенные тени сделали своё дело. Я смотрела на хорошо нарисованный, будто сфотографированный, тыл Сын Хёна. Вживую у него прикольнее, но и на работе не было недостатков…
— Онни, ты… — я повернула голову, но встретилась лишь с взглядом Сын Хёна. — Ой, я думала, что Со Юн ещё не ушла…
— Я попросил у неё сделать для нас чай, — мужчина обнял меня. — Странная картина, не правда ли? Она мне что-то напоминает…
— Это мы с тобой, — сказала я.
Мы долго смотрели на картину, обнявшись. Ён Бэ кашлянул, чтобы мы обратили на него внимание. Мы с Сын Хёном медленно обернулись.
— Так и стоите здесь? Идёмте чай пить.
За столом висела дружеская расслабленная тишина. Со Юн с благоговением пила чай, Ён Бэ любовался своей красавицей, а Сын Хён держал мою руку под столом. Он будто не хотел отпускать меня ни на секунду.
— И как вам картины? — спросила Со Юн.
— Как понимаю, мы обошли только половину коллекции? — спросил Сын Хён.
Девушка кивнула.
— Есть ещё, но они более непонятные.
— Я могу сказать только одно — талант, — сказал Сын Хён.
Со Юн зарделась. Я спрятала глаза в чае. Ён Бэ посмотрел на меня и хмыкнул.
— Могу ли я купить у тебя ту картину, на которой изображены мы с Джиюн? — спросил Сын Хён.
Даже Ён Бэ встрепенулся. Со Юн замялась, но потом сказала:
— Думаю, я не имею право требовать высокую цену… могу хоть даром…
— Если тебе не жалко своего таланта… — начал Сын Хён.
Со Юн быстро назвала цену. Мне она показалась средней, а Сын Хён вынул бумажник и сразу заплатил наличными.
— Продано, — как на аукционе, сказал Ён Бэ. — Поздравляю, господин Чхве, вы счастливый обладатель картины от моей жены Со Юн.
— Я ещё не твоя жена, оппа, — девушка раздражённо хлопнула своего парня по руке.
— Обещаю, скоро будешь, — он с нежностью посмотрел на Со Юн.
— Мы же можем сразу забрать картину? — уточнил Сын Хён.
— Забирайте, — сказала Со Юн. — Теперь она принадлежит вам.
— Мы тогда пойдём. Спасибо за приглашение, — мы откланялись и забрали картину к себе.
Погрузив всё, мы сели в машину.
— А теперь куда? — спросила я.
— А сейчас к Сын Хёну, — сказал мужчина. — Мне надо у него кое-что забрать.
Мы ехали примерно минут двадцать — все жили на равном расстоянии друг от друга. Зачем такая практика — не знаю.
Ли Сын Хён был один дома, валялся на диване, смотря какую-то дешёвую мыльную оперу. Юрым явно находилась на работе, ну, или парочка поссорилась. Юрым была девушкой с очень взрывным характером, могла на скаку коня остановить и беснующегося Джиёна успокоить.
С последним шучу. Успокоить беснующегося Джиёна могу лишь я, и то не всегда, я же не всемогущая.
— Вот то, что тебе надо, — Сын Хён вынес своему хёну какую-то коробку.
— Спасибо большое, — старший принял коробку. — Сколько я должен?
— Ты ведь уже заплатил, — сказал Ли. — Идите, скоро Юрым придёт.
Мне было интересно, что в этой коробке, но Сын Хён только коротко меня поцеловал и сказал, что скоро я узнаю всё сама.
— Ну, оппа, я же буду думать о том, что там, и буду плохо спать, — канючила я. — А если я буду плохо спать, то…
— Да, я понимаю, но потерпи немного, — он положил коробку в багажник и, обняв меня, вовлёк в горячий поцелуй, от которого у меня подкосились ноги. — О, девочка моя, да ты вся дрожишь. Давай в машину.
Я кивнула и залезла на переднее сиденье, пристегнувшись.
— Теперь куда? — спросила я, дождавшись, когда Сын Хён сядет в машину.
— Дальше — время в нашем распоряжении, — улыбнулся мужчина. — Куда ты хочешь?
Я задумалась. Неожиданно мои глаза расширились.
— Сегодня трансляция!
— Трансляция чего? — Сын Хён завёл машину и выехал на дорогу к дому.
— Концерта, — сказала я. — Ох, она будет через двадцать минут!
Через пятнадцать минут мы были дома. Я завалилась с едой на диван и включила канал. Сын Хён присоединился ко мне, хоть явно и не был таким ярым фанатом посиделок за телевизором с едой.
Думаю, если бы я присутствовала на концерте, то просто бы орала до охрипшего голоса. И выносили бы меня санитары, спрашивая, как я, такая буйная, из палаты выбралась.
— Ты будто матч по бейсболу смотрела, — прокомментировал Сын Хён после трансляции. — Я не думал, что ты такая сумасшедшая.
— А ты что думал? — я открыла банку колы.
— Я думал, ты поспокойнее, — сказал Сын Хён.
Мы ещё немного посидели — началась какая-та историческая дорама, которая мне было неинтересна. Я вздохнула, чем привлекла к себе внимание, и сказала:
— Ладно, я в душ…
— Не хочешь снова вместе? — мужчина улыбнулся.
— О, нет, спасибо, — сказала я. — Я от прошлого раза ещё не отошла.
— Не хочешь как хочешь, принуждать я никого не буду, — сказал он и почему-то расслабился, растёкся по дивану.
В дверях я обернулась — Сын Хён заинтересованно наблюдал за развитием событий в сериале. Неожиданно я повернула назад и, сев на колени мужчины, обняла его за шею и нежно поцеловала.
Не ожидавший такого напора мужчина сначала отпрянул, отчего я сползла с его бёдер, прижавшись к нему всем телом, но затем обнял меня за талию и перехватил инициативу. Поцелуи становились более развратными, Сын Хён уже опустил руки ниже…
— Хён… о господь, очисти мои очи!
Мы отпрянули друг от друга. Джиён смотрел на нас расширенными глазами, явно протрезвевший сразу и бесповоротно от зрелища, которое мы здесь представили.
— Сами виноваты, признаю, — сказал Сын Хён.
Я соскользнула с Сын Хёна и побитым щенком уставилась на брата. Джиён часто-часто дышал, но затем успокоился.
— Блин, забыл уже, зачем пришёл, — выдохнул он. — Короче, мы с Мигиль на несколько дней сваливаем в Японию. Хён, глаз не спускать с моей сестры.
— С удовольствием, — Сын Хён положил руку на моё колено.
Джиён отвёл взгляд, но ничего не сказал. Вскоре он ушёл собирать вещи, оставив нас с Сын Хёном вдвоём.
— Потом продолжим, — я поцеловала его в щёку и ускакала за вещами для душа.
В каком-то смысле хорошо, что Джи перевёл меня на домашнее обучение — Сын Хён присмотрит за мной, если что, а я буду высыпаться в объятиях любимого.
Сам мужчина работает на дому, что тоже довольно удобно. Мы можем наслаждать обществом друг друга постоянно.
Из записок Джиёна.
Мы решили поехать с Мигиль в Японию, навестить её родственников и просто отдохнуть. Поездка планировалась на три дня, я надеюсь, за это время моя сестра и мой хён не наделают дел…
— Ты готова? — я позвонил будущей жене.
— С тобой — всегда!
Настроение Мигиль выровнялось, но нам надо ещё пару раз сходить к психологу. Я боюсь за её состояние.
* * *
Приняв душ, я вышла из ванной. Сын Хён так и сидел на диване, только уже не просто смотрел дораму, а дремал. Кинув взгляд на экран, я слегка покраснела — это была другая дорама, эротичная.
— Оппа, — я потрясла его за плечо.
— А? — он мгновенно проснулся.
— Можешь идти мыться, если хочешь, — сказала я.
— Да, хорошо, — мужчина встал и потянулся. — Иди в спальню.
Выключив телевизор, я пошла в спальню. Я легла под одеяло и вскоре задремала.
Сын Хён пришёл, слегка пахнущий душистым мылом и одеколоном. Он улёгся рядом со мной, разбудив меня.
— Не спишь? — шепнул он.
— Уже нет, — сказала я, вздохнув.
— Может, поговорим? — спросил мужчина, обнимая меня.
— У нас впереди много времени, — я вздохнула.
Нет, не так много… через две недели меня здесь уже не будет, и только картина, которую Сын Хён прибил на стене в гостиной, будет напоминать ему обо мне…
