Шансы

Если бы у Кэролайн кто-то спросил, почему она так рыдает, она бы не смогла дать вразумительный ответ. Кол Майклсон был её другом? Скорее наоборот, хотя они толком и знакомы не были. Она видела его на балу, когда он, развлекаясь с сестрицей, покалечил Мэтта; потом в баре, когда пришла, чтоб отвлечь Клауса, пока убивали его брата. А последний раз в школе, когда Кол пришёл к Ребекке и помогал вывести жуткого профессора на чистую воду (в чём и сама Кэролайн с удовольствием бы к ним присоединилась). К тому же, младший Майклсон внушил Деймону убить Джереми, поэтому план Елены по его устранению, в целом, был оправдан и хорош. Если бы не несколько «но», которые Кэролайн, как ни старалась, не могла игнорировать. Во-первых, убивая древнего вампира, они убивали и всю его кровную линию. А учитывая импульсивность Майклсонов, это десятки тысяч вампиров. Да, возможно в основном они были подонками, маньяками, потрошителями, но если нет? А вдруг эти вампиры были ничуть не хуже их – её, Стефана, Тайлера, той же Елены? Вдруг среди них были те, кто преданно любил, заботился о близких, не убивал людей, может даже приносил пользу? Кто такая Елена, чтоб решать, кому жить, а кому умереть? Тем более, лекарство, по её собственному признанию, уже было ей не нужно, да и Джереми научился справляться с агрессией по отношению к вампирам – иначе бы не стал проводить время с Деймоном, которого ненавидел ещё до того, как стал охотником. Можно предположить, что это не Елене нужно лекарство, а самому старшему Сальваторе – чтоб узнать подлинные у неё к нему чувства или лишь следствие кровной связи. Не высока ли цена в десятки тысяч жизней за это? Во-вторых, все так резво принялись за поиски лекарства, и никто даже не задумывается, что Шейну, вообще-то, не стоит слепо доверять, нет на то оснований. И ничто даром не даётся, это касается и силы Бонни. Для себя Кэролайн решила, что лекарство ей ни чему, она прекрасно себя чувствовала в роли вампира, да и Тайлер не жаловался. Поэтому девушка во многом была согласна с Колом – не был он похож на идиота или труса, и если говорил о том, что не надо пробуждать колдуна ради лекарства, значит, не зря говорил. Обе предыдущие их попытки раскрыть старые тайны закончились печально – выпуская братьев Сальваторе из гробницы Кэтрин, умерла бабушка Бонни, а из-за ведьмы Эстер погиб Аларик. Блондинка даже думать боялась о возможных последствиях очередного мероприятия. А ещё Кэролайн порядком надоело, что когда Елене что-то нужно, все обязаны незамедлительно выполнять её желания, и неважно, кто при этом пострадает. Вот и здесь получилось – мало того, что поручив неопытному брату-охотнику убийство древнейшего вампира, она подвергла его, как и Бонни с Мэттом, огромной опасности, так ещё и, убив брата Клауса, навлекла на себя его гнев и неотвратимое отмщение. Клаус. Вот главная причина её слёз – девушка, наконец, призналась себе. Да, она изо всех сил старалась его ненавидеть, постоянно напоминала себе обо всех его злодеяниях, борясь с симпатией, возникшей вследствие более близкого знакомства. После того, как гибрид убил Кэрол Локвуд, это стало гораздо проще. Но сейчас, стоило только подумать, что Клаус испытал, глядя, как заживо горит его младший брат, и, будучи не в состоянии что-либо сделать, как Кэролайн вновь заливалась слезами. Каким бы монстром он ни был, никто не заслуживает наблюдать такое. А Бонни ещё и додумалась запереть его в доме Гилбертов, наедине с ещё не остывшим трупом Кола. Просто зверство какое-то, иначе не скажешь. И вроде оправдание у них есть – да, спасались, боролись друг за друга. Но ведь можно было просто согласиться с Клаусом и поручить защиту Джереми ему, ведь каким бы ни был гибрид, он свои обещания выполнял. Да и в принципе – гораздо лучше иметь Майклсона союзником, а не врагом, жаждущим вендетты. В то же время, Кэролайн было стыдно за эти мысли, как и за хранение рисунка, или ожидание свидания, или то, с каким удовольствием она вспоминала об их встрече на конкурсе. В такие моменты девушке казалось, что она предаёт Тайлера. Одно дело просто засматриваться или хорошо проводить время с привлекательным мужчиной, если это не выходит за рамки флирта, даже когда у тебя есть парень, и совсем другое – испытывать тёплые чувства к тому, кто превратил жизнь твоего возлюбленного в кошмар. Кэролайн пришла к выводу, что если и дальше продолжит сидеть в четырёх стенах, то просто сойдёт с ума. Поэтому девушка решила прогуляться, может сходить в бар, выпить немного, чтоб успокоить нервы. Она сделала компресс, чтоб убрать покраснение с век, потом нанесла макияж, оделась, привела волосы в порядок и вышла. Всё равно мама ещё не скоро будет, так что нет смысла находиться целый день дома. Да и Тайлер, как и все её друзья, куда-то запропастился и на телефонные звонки не отвечал. Неожиданно блондинка вспомнила о Ребекке – ведь она, казалось, была близка с Колом, и тоже, скорее всего, захочет отомстить. Возможно, все спрятались от гнева древней сестрёнки: когда «убили» Клауса, она в отместку устроила Елене аварию, а за Кола может убить, например, Бонни. Но Кэролайн почему-то не было страшно за себя; интуиция, которой девушка привыкла доверять, тревожных предчувствий не подсказывала. Странно это. Вампирша вошла в бар и сразу же заметила Ребекку со Стефаном – они спокойно сидели и мило о чём-то беседовали. По Ребекке не то, что нельзя было сказать, что она лишилась любимого брата, она вообще казалась вполне довольной жизнью. Неожиданно для самой себя Кэролайн почувствовала отвращение к этой девушке. Она, конечно, была невысокого мнения о ценности семьи для Майклсонов, учитывая отношения Клауса к родственникам, но Клаус, по крайней мере, прибежал спасать брата и поклялся расправиться с его убийцами. А Ребекка просто сидела с новым-старым любовником, наплевав на то, что и он принимал косвенное участие в смерти Кола. И где это, интересно знать, их благородный братец Элайджа, когда семью «вырезают»? Или его благородство распространяется только на женщин из рода Петровых? Кэролайн глубоко вдохнула и велела себе успокоиться. В конце концов, если даже сестре и брату наплевать на смерть младшего Майклсона, почему её это должно волновать. Стефан заметил девушку и приветливо замахал рукой. Придётся подойти. - Привет, Кэролайн, – улыбнулся Сальваторе. – Как поживаешь? - Спасибо, не жалуюсь, – кивнула девушка парочке, про себя молясь, чтоб они не предложили ей присесть. Однако в планы Ребекки, похоже, не входила компания – она очень выразительно держала руку на сгибе локтя Стефана и смотрела на блондинку с неприкрытой неприязнью. Кэролайн захотелось поинтересоваться состоянием дел Ребекки, но она в то же мгновение отказалась от этой затеи. Пусть живут, как хотят. Девушка развернулась в другую сторону и заметила за дальним столиком у стены Бонни и Джереми. Ну вот, никто даже и не думает прятаться. - Ладно, не буду вам мешать, мне срочно нужно поговорить с Бонни. Приятного вечера. – Кэр через силу постаралась мило улыбнуться на прощание. «Идиотка. Живёт тысячу лет, а понять, что её просто используют и, прикрываясь благими мотивами, предадут при первой возможности, не может» Бонни и Джереми тоже пребывали в отличном настроении, на лице Гилберта даже некая гордость была. «Ну, ещё бы, ведь он первый охотник, которому удалось убить древнейшего вампира» - Здравствуй, красавица! – улыбнулась Бонни. – Что-то ты неважно выглядишь, всё в порядке? - Вообще-то не совсем. Я волновалась за вас, думала, Ребекка вырвет сердце за брата, или хотя бы руки-ноги поломает. - Похоже, Кола в семье не очень-то любили, – сострил Джереми. Кэролайн передёрнуло. - Ну, как ты сама видишь, Стефан прекрасно отвлекает древнюю сестрёнку от мыслей о вендетте, – ответила Бонни. – Да и на Клауса она по-прежнему зла настолько, что ей совершенно наплевать, где он и что с ним. - Да уж, странные люди эти Майклсоны – похоже, Кол был единственным, для кого семья имела хоть какую-то ценность. – Кэролайн озвучила сокровенные мысли неожиданно для самой себя, чем вызвала немалое удивление у собеседников. - Можно подумать, что ты жалеешь о его смерти, – вновь подал голос Джереми. - Нет, не жалею. Он ведь хотел ампутировать твои конечности и просто не оставил вам выбора… - Да и татуировку нужно было поскорее завершить, Елена уже устала быть вампиром, – Бонни ответила как настоящая подруга. - Ребят, может я чего-то не понимаю, но вы не боитесь, что Клаус рано или поздно до вас всех доберётся? Или что приедет Элайджа и отреагирует не так спокойно, как сестра? И вы что вообще не задумывались, что вместе с младшим Майклсоном погибли тысяч десять вампиров? Серьёзно? – Кэролайн просто не могла больше молчать. Может они ей в таком свете представят ситуацию, что и она не будет больше дома лить слёзы. - Насчёт Клауса можешь не волноваться, хотя тебе вообще ни в какой ситуации насчёт него волноваться не следует, - улыбнулась Бонни. – У меня достаточно сил, чтоб продержать его в доме Гилбертов пока лекарство не будет найдено, Елена и Джереми сейчас могут пожить в особняке Сальваторе. А потом мы сделаем Клауса человеком и просто убьём. Элайджа вообще не факт, что приедет, может он ничего и не узнает – Клаусу сейчас не до звонков, да и Ребекка слишком занята. Ну, а если приедет, Елена сумеет объяснить ему, что иного выбора не было. Что же касается умерших вампиров – а почему нас вообще должны волновать какие-то вампиры? Кол заслуживал смерти и наверняка в его кровной линии все вампиры под стать создателю. Кэролайн слушала и отказывалась понимать, что это её друзья могут такое говорить. Они, похоже, не то, что испытывают какие-либо сожаления о содеянном, а наоборот – страшно гордятся. И откуда только взялась подобная жестокость и кровожадность в некогда доброй и нежной Беннет и совсем ещё юном Джереми?! - В таком случае, Бонни, - неожиданно жёстко ответила вампирша, - мой создатель тоже далеко не ангел, а значит, и я ужасное существо и заслуживаю смерти. Не говоря больше ни слова, Кэролайн встала и, не обращая внимания на оклики подруги, быстрым шагом направилась прочь из бара. Она собиралась в больницу за донорской кровью, а потом в дом Гилбертов. Наверное, впервые в жизни девушке совершенно не хотелось быть на стороне своих друзей, их слова были ей противны. Клаус потерял счёт времени, ему казалось, что он сидит здесь дня три, не меньше. Когда компания только ушла, он ещё долгое время выкрикивал угрозы, потом начал крушить всё, до чего смог добраться. Сейчас гостиная проклятых Гилбертов являла собою настоящее поле боя: видеоаппаратура разбита; обивка с дивана содрана, сам он, как и остальная мебель, разломан на мелкие колья; светильники, вазы, картинки на стенах превратились в груду осколков под ногами гибрида, на стенах куча вмятин. Но потом уничтожать стало нечего, и Клаус просто упал на колени и принялся даже не плакать, а выть, как раненное животное. Он пытался дотянуться до брата, вернее, до того, что от Кола осталось, шептал его имя, как будто тот мог слышать, умолял о прощении, но всё было тщетно – ведьма ограничила его местонахождение одной комнатой, оставив брата лежать в соседней, на его глазах. Гибрид даже попытался разорвать грудную клетку и вырвать себе сердце, но ему и раньше это не удавалось, как не вышло и теперь, только заляпал кровью всё вокруг. Никогда прежде Ник не испытывал подобной боли и никакое отключение чувств не могло помочь. Когда убили Генрика и призрак того практически не покидал брата все пятьдесят два года галлюцинаций от проклятья охотников, Клаус страдал, но далеко не так. Генрика он просто обожал, но Кола знал и любил все тысячу лет своего существования, тот стал частью его самого, и сейчас он словно умер вместе с ним. Его весёлый, жизнерадостный брат всю жизнь призывал родственников держаться вместе, а когда обида из-за усыпления на сто лет прошла, пытался уговорить Клауса и Ребекку покинуть Мистик-Фоллз вместе с ним. Но не преуспел в этом. Кол привык и раньше делать вид, что ему плевать на семью и отношение братьев и сестры, однако гибрид отлично знал, что это далеко не так. На самом деле, всё пошло ещё с того времени, когда они были людьми – отец всегда выделял Кола, тот был его любимчиком, и Майкл часто говорил, что он единственный, кто никогда его не разочарует. А учитывая отношение отца к остальным детям, понятно, почему Ребекка, Элайджа, да и сам Клаус весьма прохладно были настроены к младшему. Потом была история с Фрейей, из-за которой Кол и Ник ещё больше отдалились друг от друга. И вот теперь он умер, сгорел заживо, пытаясь защитить и вразумить своих родственников, в очередной раз на чём-то помешавшихся. Даже объятый пламенем, Кол всё равно пытался бежать, спастись, настолько он любил жизнь. Но самое страшное, что он погиб, пребывая в уверенности, что они его ненавидят, что сестра хотела вонзить клинок ему в спину, один брат презирает их, а другой помог приготовить для него смертельную ловушку. «Почему за тысячу лет я ни разу не обнял его, не сказал, что люблю, не поведал, как он дорог мне? Почему мы все только и делали, что ругались и строили друг другу козни? Зачем быть самым сильным существом в мире, если ты не в состоянии уберечь своих близких? Зачем это бессмертие, когда ты так глупо тратишь свою вечность? Я бы отдал сейчас всё, что имею, отдал бы свою жизнь за возможность ещё хоть раз поговорить с ним, раскрыть то, что творилось в моей душе все эти столетия…» Клаус вновь начал выкрикивать имя брата, звать ведьму, требуя, чтоб она выпустила его; потом опустился на колени и обхватил голову руками, а слёзы ручейками стекали по его щекам. Вдруг он услышал, что кто-то осторожно приоткрыл дверь. - Ребекка? – позвал гибрид, поднявшись. Он был уверен, что сестра рано или поздно придёт. - Прости, это всего лишь я, - ответила Кэролайн, в нерешительности замирая на пороге и расширенными от ужаса глазами созерцая обстановку в доме и вид сломленного и раздавленного Николауса Майклсона. - Что тебе нужно? Позлорадствовать пришла?! – закричал Ник. - Нет, - девушка увидела обгорелое тело Кола и, как зачарованная, сделала несколько шагов по направлению к нему. - Не смей трогать моего брата, слышишь, ты! – лютовал Клаус, в очередной раз пытаясь покинуть комнату и вновь натыкаясь на невидимую стену. - Я не собираюсь делать ничего плохого, я просто... – Кэролайн присела и осторожно провела рукой по некогда столь красивому лицу. На кухонной мебели остались следы огня, а лежал он здесь, значит, пытался бежать, уже после того, как загорелся. Бедный парень. Вампирша обхватила то, что когда-то было Колом, за плечи и поясницу, подтянула в гостиную и оставила возле гибрида. – Мне кажется, ты бы хотел обнять его. Взгляд, которым Ник наградил её, заставил сердце блондинки сжаться от сочувствия и тоски, а из глаз сами собой полились слёзы. Клаус положил голову брата на колени, обнял его и начал тихонько укачивать, что-то нашёптывая. Кэролайн опустилась рядом. Никто из них не мог бы сказать, сколько времени они так просидели. Наконец Ник вышел из прострации и обратился к девушке с надеждой в голосе: - Кэролайн, ты видела мою сестру? Блондинка замялась, она не знала, как объяснить даже самой себе столь наплевательское отношение Ребекки к братьям, а уж тем более не знала, как подобрать слова, чтоб ещё сильнее не ранить Клауса. Но девушка всегда отличалась честностью, поэтому решила сказать всё начистоту. - Да, видела. Она сидела в баре со Стефаном, за час до того, как я пришла сюда, - голос всё равно звучал виновато. - И не проявляла никаких признаков агрессии по отношению к убийцам Кола? – с горечью спросил Ник. - Не проявляла. В баре, за соседним от них столиком, сидели Бонни и Джереми, но я сомневаюсь, что она вообще их заметила, так поглощена была разговором, - к её удивлению, гибрид совершенно спокойно воспринял эту информацию. – Почему она так себя ведёт? Я думала, они с Колом были близки. - Нет, не были. Он вообще не слишком любил общество семьи, но на то были причины. Ребекка же сейчас настолько поглощена налаживанием своей личной жизни и зациклена на обиде и ненависти ко мне, что глупо ждать от неё какого-либо проявления заботы о родственниках. Но вскоре тысячелетняя девчонка ещё пожалеет об этом – при первой возможности, когда бесценная Елена Гилберт в очередной раз вильнёт хвостом, Стефан без малейших колебаний предаст мою сестру. - И ты позволишь этому случиться? – Кэролайн захотелось сказать что-то в оправдание Стефану, но она понимала, что Клаус прав. Все они благородны, пока это не касается их интересов. - Ну, я думаю, какое-то время ещё есть, да и, честно говоря, мне сейчас не до неё, - мужчина с надеждой посмотрел на девушку. – У меня к тебе просьба: я не могу дозвониться до Элайджи вот уже несколько дней, от Ребекки помощи ждать не приходится. Поэтому я прошу тебя похоронить моего брата. Не хочу, чтоб эти ублюдки Гилберты просто бросили его труп где-то на помойке, когда вернутся. Кэролайн с готовностью поднялась, она и сама хотела это предложить, просто ждала пока гибрид немного придёт в себя. - Я поищу какую-нибудь ткань, чтоб прикрыть его. Где ты хочешь, чтоб я его похоронила? - Возле водопада есть место, под старым дубом, которое он ещё ребёнком очень любил, думаю, там будет… - Клаус опустил глаза на брата и замолчал, воспоминания и горе с новой силой захватили его. Девушка поднялась в комнату Елены и через несколько минут вернулась с пледом. Странно это всё: она не только не рада виду Клауса и не считает, что он получил по заслугам, а наоборот – готова сделать всё, что в её силах, чтоб хоть как-нибудь облегчить его боль. И даже не хочется снова напоминать себе, что он хладнокровно убил Кэрол и дюжину гибридов, друзей Тайлера. Сейчас ей казалось, что Клаус и так с лихвой заплатил за содеянное. Блондинка положила плед возле Ника и замерла в нерешительности, чувствуя, что вернулась не вовремя. Он разговаривал с братом. - Я отомщу, дорогой, чего бы мне это не стоило, я клянусь тебе. А потом мы встретимся. От этих слов Кэролайн стало не по себе. Он что задумал покончить жизнь самоубийством? Как-то это совершенно не вязалось с образом одержимого маньяка, прожившего тысячу лет, пусть даже и убитого горем в данный момент. Ник поднял глаза на девушку, потом взял плед и, укутав в него тело брата, передал ей. - Спасибо. Спасибо за всё, - только и смог он произнести, но глаза сказали гораздо больше. Где-то в чёрной глубине его безысходной тоски и горя промелькнул солнечный лучик: «Ты прекрасна, сильна, полна света». Он и вправду не ошибся в этой девушке. Кэролайн кивнула, как-то странно посмотрела на мужчину, потом взяла свою ношу и вышла, прикрыв дверь. … Когда она вернулась через пару часов, то нашла Ника в прежнем положении, только более спокойным. - Ну что? Всё… ты всё сделала? Никого не встретила по дороге? – Клаус заметил, что она вся в грязи – видимо, сразу же вернулась сюда, даже не заходя домой. - Да, я сделала, как ты и просил. Я могу ещё что-то… Принести тебе крови? – девушка опустилась на корточки совсем рядом с гибридом. Ник слабо улыбнулся. - Нет, спасибо, я не голоден. Если можешь, просто посиди со мной несколько минут, только давай не будем разговаривать. - Хорошо. Я только за. - Девушка на секунду замешкалась, но потом всё таки взяла его руку и сжала в ладошках. Клаус с удивлением посмотрел на неё, но не произнёс ни слова. Именно в таком положении их и застал вошедший Тайлер. Ребекка, наконец, была дома, в одиночестве, и могла расслабиться. Вот уже второй день она жила как на пороховой бочке, ежесекундно контролируя малейшую эмоцию на лице, каждое слово, каждый взгляд. Хотелось кричать и убивать. Хотелось разорвать всех этих тварей на мелкие кусочки, но она понимала, что время ещё не пришло, нужно потерпеть. Скоро у неё будет лекарство и вот тогда она за всё расквитается. Или умрёт, но это уже станет неважно, если её семья будет в безопасности. Идея притвориться, что она заодно с компанией мистик-фоллзовских школьников-убийц, возникла совершенно неожиданно. А ведь она и вправду снова поверила Стефану, искренне наслаждаясь романтическим вечером, который тот устроил. Чтоб отвлечь её, пока убивали её брата. Девушка до сих пор не могла осознать, что Кола больше нет, что они никогда не увидятся. Только не он, не солнечный мальчик, которого боялся сам Николаус и обожал их жестокий отец. В нём было столько жизни, столько силы, огня, безумия, что, казалось, он всех их переживёт. Нужно было соглашаться уезжать с ним ещё тогда, сразу после провала плана Эстер, возможно, Ник, подумав в одиночестве какое-то время, присоединился бы к семье. Или всё-таки отдать кинжал старшему брату – пусть Кол и был бы сейчас заколот, а потом зол на них, но всё же остался бы жив. Просто она даже подумать не могла, что у грёбаной шлюхи Елены и её недоразвитого братца-охотника хватит ума убить её брата, не побоявшись гнева Николауса. Ведь был у них уже случай убедиться, что Кола тот очень любит. А любила ли она его? Ещё неделю назад девушка бы ответила что-то вроде: «Конечно, я люблю его, ведь он мой брат», имея в виду, что это её обязанность. Позавчера, после того, как Кол её чуть не убил, она была близка к ненависти. Но потом вспомнила, что сама неоднократно проклинала Ника за привычку втыкать клинок в спину, презирала его за трусость, а готова была поступить так же само. Да и Кол, если б вправду хотел убить, не мешкал бы – Ребекка не раз имела возможность убедиться в его решительности. Всё дело в лекарстве, оно действительно разрушает их, Кол был совершенно прав. Но вампирша осознала это, как и то, насколько сильно брат был важен для неё, слишком поздно. «Не поймёшь, как дорожишь, пока не потеряешь» - вспомнила девушка слова гадалки, услышанные ещё четыре столетия назад. Ребекка вытерла слёзы. Сейчас можно долго рассуждать, что бы было «если бы», но поздно, ничего не исправишь. Она надеялась, что Ник и Элайджа помогут ей в осуществлении планов, но ведьма заточила одного брата в доме, а Элайджа упорно не отвечал на звонки. «Как всегда, когда он больше всего нужен». Пришлось импровизировать. Нужно было убедить Стефана, что она целиком и полностью на их стороне, влюблена в него по уши и мечтает только о том, чтоб жить с ним долго и счастливо и умереть в один день. Для этого пришлось идти ва-банк, отдав ему не только клинок, что было сделано под влиянием эмоций от вечера, влюблённости и страха, но и надгробный камень колдуна. И они, похоже, купились – даже Деймон, с его хвалёной проницательностью. Гораздо сложнее оказалось держать себя в руках, когда ведьма похвасталась, что с лёгкостью справилась с Ником. Так хотелось разодрать в клочья её самодовольную физиономию! И она даже не может прийти попрощаться с Колом, похоронить его, поддержать Ника. Он наверняка теперь считает сестру предательницей, продавшей семью ради качественного траха и иллюзорного человеческого счастья. Но, так или иначе, а Ребекка твёрдо решила идти до конца, любой ценой добыть лекарство и убить их всех – Гилбертов, Сальваторе, Беннетов. Все они только и мечтают, как бы избавиться от остатков её семьи, считая, что те не достойны жить на этом свете, хотя сами ничуть не лучше. Сегодня ведьма начала разбираться с татуировкой, но всё оказалось не так просто, и поездку на остров пришлось отложить как минимум на неделю. Это промедление было для Ребекки особенно мучительным потому, что Стефан по непонятным причинам стремился проводить с ней как можно больше времени. Он был очень нежен, внимателен, старался радовать её и удивлять. Утром они уехали в Вирджиния-Бич и до самого вечера катались на аттракционах, купались в океане, ели мороженое. Ей было весело и хорошо настолько, что постоянно приходилось напоминать себе, что рядом лжец и предатель, от которого непременно стоит ожидать нож в спину. Ребекка налила себе виски, чтоб унять нервную дрожь. Сложно ненавидеть того, кого любила когда-то, и кто сейчас кажется таким искренним. Но она с огромным удовольствием и без малейших колебаний вырвет Стефану сердце, как только представится подходящая возможность. Сегодня вечером, когда они сидели в баре, туда вошли Елена с Деймоном, счастливые влюблённые. Парочка сочла вполне уместным присесть за их столик и завести милую беседу ни о чём. Ребекка усмехнулась. Похоже, эти идиоты не понимают, что тысячелетняя вампирша – не девочка-припевочка, которая ради смазливого лица своего спутника и новых «друзей» позабудет убийство двух братьев. Хотя в этом есть и её вина, меньше нужно было проявлять лояльность и стараться заслужить расположение местных жителей. Но, если уж совсем начистоту, окончательно вывело её из себя даже не это, а то какими глазами Стефан смотрел на брата и бывшую девушку – с ревностью, болью, тоской. Это промелькнуло всего на миг, но Ребекке было достаточно. Давно, а точнее никогда, никто так не уязвлял её женское самолюбие, и это при том, что она объективно была по всем параметрам лучше сучки Гилберт. Однако в своём стремлении очеловечить Елену и вернуть её себе, младший Сальваторе может даже Нику с его гибридами дать фору. А в планах самой Елены на её счёт, которые верные «пажи» - братья, охотник и ведьма – не замедлят осуществить, блондинка даже не сомневалась; к тому же, кол из белого дуба, очевидно, был сейчас у них. «Что ж, тем интереснее. Как говорят современные тинэйджеры: «Вызов принят, стерва!» Стук в дверь прервал её размышления. - Входи. На пороге появилась Эйприл с нестираемым выражением счастливого идиотизма и услужливости на лице. Ребекка хорошо относилась к девушке, была благодарна за то, что она вытащила клинок из её груди, и даже собиралась предложить ей вместе уехать из города, когда придёт время, но юная мисс Янг всё же была ей совершенно неинтересна и особого доверия не вызывала. - Я была там и всё видела, - затараторила Эйприл. – Примерно в семь вечера пришла Кэролайн, пробыла около часа и вышла с большим свёртком, длиной где-то метра два. Через два часа она вернулась, а спустя несколько минут вошёл Тайлер, и они почти сразу покинули дом вместе. - Спасибо, дорогая, - улыбнулась вампирша, подходя вплотную к девушке и заглядывая ей в глаза. - Ты всё-таки внушишь мне забыть, да? – с обидой в голосе пролепетала Эйприл. – Я на твоей стороне, почему ты не веришь? Разве я хоть раз тебя подводила? - Дело не в том, верю я тебе или нет, - Ребекка говорила серьёзно и совершенно искренне, - а в том, что эти знания могут навредить тебе самой, а мне бы этого очень не хотелось. Ты сейчас единственный настоящий друг, который у меня есть. А теперь ты всё забудешь… Когда Эйприл ушла, блондинка достала из трюмо фотографию Ника и нежно провела по абрису его лица. «Ты действительно отлично разбираешься в женщинах, милый. И за Кола спасибо ей…» Бонни не могла припомнить, когда в последний раз так чудесно проводила вечер. Они много смеялись, танцевали, болтали, строили планы – все вместе, как в старые добрые времена, до появления в городе семейки Майклсонов. Ей приятно было видеть Елену счастливой, ловить на себе нежные взгляды Джереми, слушать остроты Деймона, видеть, что Стефан совершенно оправился от любовного разочарования. Правда, присутствие Ребекки вызывало некий дискомфорт, но древнейшая сестрёнка, похоже, поняла, наконец, что они ничего не могут против ведьмы Беннет. И пусть Бонни иногда замечала на её лице тщательно скрываемую ненависть, блондинка сейчас была не более, чем гадюкой, у которой вырвали жало – она никто без своего брата, а о нём уже позаботились. Немного удивила своим поведением Кэролайн, но, возможно, она просто с Тайлером опять из-за чего-то поссорилась, ведь он очень ревнив, а Кэр – легкомысленна. Бонни не верила, что у подруги может быть какое-либо сочувствие к Клаусу и его семье, только не после всего, что они сделали. К тому же, ещё совсем недавно Кэролайн сама была готова убить Ребекку. И даже размышления о наиболее реальной из проблем – о том, что татуировка на великолепном теле Джереми оказалась не так проста для расшифровки, как рассказывал Шейн, – были не в состоянии испортить ей настроение. Завтра она поищет информацию в других книгах, да и профессор крайне заинтересован в скорейшем отправлении на поиски и обязательно что-нибудь придумает. В конце концов, и не такие задачки решали. Кстати о Джереми, Бонни мечтательно улыбнулась. Сегодня они почти поцеловались, и именно он был инициатором. По правде говоря, девушка всё ещё была в него влюблена и после того, как он назвал её дорогим человеком в домике у озера, лелеяла надежду на восстановление их отношений. А сейчас как раз самые подходящие условия для этого, да и в ближайшие дни им предстоит очень много времени проводить вместе. Вот только странно получилось – когда губы Джереми уже практически слились в поцелуе с её, Бонни почему-то привиделся Кол Майклсон на его месте. Поэтому она так испуганно и отскочила, но Гилберту рассказывать не стала, ни к чему ему такое знать. Поведение девушки он истолковал по-своему – как нежелание торопить события. Что касается погибшего младшего Майклсона, то, насколько ведьме было известно, никакой связи между ними возникнуть не должно было, ведь она просто использовала магию, чтоб его обессилить, и после этого о древнейшем больше не вспоминала. Сейчас они с Джереми шли к ней домой, и брюнетка старалась шагать как можно медленнее. Очень не хотелось вновь слушать занудство отца, который почему-то возомнил, что чем больше будет выносить ей мозг, тем выше вероятность, что она перестанет практиковать магию. Поздно браться за воспитание и навязывать советы, когда она сама прекрасно справляется со своими проблемами. Где он был, когда бабушка умерла, и она осталась совсем одна? Почему тогда не приехал и не позаботился о дочери? Так же, как и мать, но та хоть поняла, что Бонни в ней совершенно не нуждается, и без лишних рассуждений покинула город. Брюнетка старалась не признаваться самой себе, что на самом деле рада была видеть Эбби и хотела, чтоб мать осталась и провела с ней хотя бы неделю. Но видимо, у той есть более важные дела. Удивлённый возглас Джереми прервал её размышления: - Бонни, а откуда на улицах столько народу? Никогда раньше не видел в Мистик-Фоллз такое количество людей одновременно, даже на праздники. Девушка обернулась по сторонам. Да нет, не так уж и много – как обычно по субботам, тем более в двух милях отсюда открыли недавно ночной клуб и люди из ближайших городов приезжают повеселиться. - Не так уж и много, Джереми. Просто сегодня отличная погода и впереди выходные, вот все и отправились на поиски развлечений. Пошли, – девушка потянула друга за руку и ускорила шаг, уже далеко за полночь, а ему ещё возвращаться в особняк. Но Джереми чувствовал, что что-то не так. Вокруг было не просто оживлённо, по городу бродила толпа людей. Но парень решил больше не обращаться со своими наблюдениями к Бонни, а то она ещё чего доброго заподозрит его в трусости. - Спасибо тебе за вечер, я прекрасно провёл время, – нежно целуя девушку в уголок губ, сказал Гилберт. – До завтра. - До завтра, - улыбнулась брюнетка. К её радости, отец в гостиной не ждал, наверное, уже лёг спать. Девушка прошла в свою комнату и, тихонько напевая, начала готовиться ко сну. Нужно будет завтра обязательно увидеться с Кэролайн, возможно, у неё и вправду какие-то проблемы, не по-дружески будет проигнорировать её сегодняшнее состояние. У Бонни сохранилась детская привычка, наверное, нетипичная для столь сильной ведьмы – мечтать перед сном, уже лёжа в постели. Вот и сейчас, вдохновлённая вечером, она представляла себя на балу, вместе с Джереми. «Шикарный особняк, празднично украшенный, играет оркестр, все вокруг улыбаются, он в смокинге, на ней красивое платье. В этот вечер она будет танцевать, флиртовать, пить шампанское, знакомиться с интересными людьми. И никакого колдовства: все поймут, что ей тоже иногда хочется побыть принцессой, а не палочкой-выручалочкой на все случаи жизни…» Девушка уже начала дремать, но вдруг какой-то посторонний шум потревожил её. Кто-то был в комнате. - Папа? – пробормотала Бонни. Молчание. Она решила, что это с улицы или просто половицы скрипят, но когда почувствовала, как кто-то сел на кровать, ей стало настолько жутко, что не было сил ни стряхнуть оцепенение, ни пробормотать заклинание. - Да уж, жалко выглядит всесильная ведьма, которая перед сном о танцульках мечтает, - этот насмешливый голос звучал прямо над ухом девушки. Бонни, наконец, собралась с духом, зажгла ночник… и похолодела от ужаса: на её кровати сидел Кол Майклсон.