***
Спустя год, я получил сообщение. То самое, которое ждал наверно с того момента, как ступил на этот континент. Уже несколько дней по всем африканским каналам (не скажу, что таких имеется много) крутят твое лицо. Но и не только твое, к слову. Несколько агентов засветились на камеры в Боле*, которых я вычислил без особого труда, явившиеся по твою душу. Ведь было бы наивно полагать, что ты появишься одна, не прихватив с собой парочку «друзей». Уже был почти месяц, как я пребывал в Кении. В тот день, когда я узнал эту новость, я находился рядом с эфиопской границей. И мне не составило большого труда проложить маршрут. Но если говорить откровенно, единственным моим преимуществом перед тобой было то, что я был на машине, а ты лишь на своих двоих, и просто физически не могла уйти слишком далеко. Проще говоря, я понятия не имел, в какую сторону тебя занесет, и как я должен буду тебя отыскать в джунглях. Поначалу, я даже не поверил. Знаешь, я был в полной растерянности. Я не видел тебя больше года, и тут ты вдруг внезапно появилась. Столько дней — ни одной зацепки. Я не знал, что и думать… Не знаю, что думать теперь. Многое изменилось. Я доехал достаточно быстро, но не до аэропорта. До него было около 100 километров, и я направлялся не туда. Т’Чалла сообщил мне примерные координаты, и я прикинул возможное местоположение, рассчитав, что ты движешься на юго-запад. Вопреки всему, ты передвигалась с невероятной скоростью. И в голове пронеслась мысль, что скорее всего спецслужбы наступают тебе на пятки, не позволяя на этот раз улизнуть. После этого, я вдавил педаль газа до упора… Наконец, я сделал остановку. Сейчас я понимаю, что играл в русскую рулетку, ведь я мог оказаться чуть дальше или не оказаться рядом вовсе. Но меня словно магнитом тянуло к тебе, и я не понимаю почему. К ночи я оказался на берегу реки. Впереди были скалы, а слева бил водопад. Сквозь оглушающий шум воды, слишком натренированный слух уловил давно знакомые звуки. Выстрелы. Я сразу поднял голову вверх, откуда они доносились. А через минуту мое внимание привлекло быстрое движение сверху-вниз и последующие за ним брызги расплескивающейся воды.***
Я вытащил тебя без сознания. Вымокшую, холодную, безжизненную. Когда я еще не видел лица, я каким-то шестым чувством догадывался, кого могу сейчас увидеть. Знаешь, я давно не испытывал такого сильного примитивного чувства. Чувства страха. Впервые за долгое время, страх был сильнее надежды. Словно именно он сейчас заставлял ощущать себя по-настоящему живым за все это время. Я выплыл на берег. Острая галька только затрудняла движения: ноги проваливались глубоко в мелкие камни, словно в болото. Я аккуратно уложил тебя на спину, взял за подбородок и развернул к себе голову. Короткие волосы прилипли к лицу, и я немедленно убрал их рукой. Теперь я точно знал, что это ты. И с той самой секунды, меня не волновало ничего, кроме твоего дыхания. В лунном свете твоя кожа была как фарфор: мертвенно-бледная и светлая, как молоко, одновременно. Полные посиневшие губы распахнуты не в соблазняющем жесте, а в совершенно спокойном. Я откинул полы твоей кожаной куртки, приложил обе ладони к области сердца на мокрой майке и начал делать непрямой массаж. Я надавил несколько раз на грудную клетку, но кроме твоих потрескивающихся от силы давления ребер, ничего не произошло. А после очередных неудавшихся нажатий, я склонился к тебе. Зажал нос и приникнул губами ко рту, стараясь вдохнуть в тебя жизнь. Твои губы были не такими, какими я их запомнил. В прошлый раз, когда они касались меня, они были теплыми, даже горячими, настойчивыми и нежными. Сейчас я чувствовал лишь прохладный, мокрый и неподвижный рот. Твои легкие наполнились моим воздухом, грудь приподнялась, но затем опустилась, и я снова начал делать массаж сердца вперемешку с искусственным дыханием. Не знаю, что я делал больше — целовал тебя или же старался вдохнуть в тебя воздух. Но через некоторое время это явно сработало: ты начала судорожно кашлять, выплевывая воду из легких. Знаешь, я солгу, сказав, что в тот момент я не был тем самым счастливым человеком на этом свете. После мимолетного пробуждения ты сразу же отключилась. Ветер становится в несколько раз холоднее, когда вы выходите из достаточно прохладной воды. Хоть я и не могу замерзнуть, ощущение на теле весьма неприятные. Я осторожно взял тебя на руки. Было непривычно, но отчего-то приятно снова ощутить твой вес на себе. Ты, возможно, прибила бы меня только за мысль о том, что сейчас была невероятно уязвимой и что тебе понадобилась чья-то помощь. Но мне нравится думать о том, что я могу видеть твои слабости. Безумно нравится помогать тебе принять их. Я всегда готов прийти на помощь, даже если люди этого не просят. Даже если хотят. Если не могут попросить.***
Она была здесь. Лежала чересчур смирно, спокойно; под нос посапывая. Когда становилось слишком тихо, Стив проверял ее дыхание, наклоняясь немного ближе, чем нужно. Он смотрел на нее. Теперь короткие пепельно-белые волосы падали на лицо, покрытое слабым румянцем. Длинные ресницы слегка подрагивали от небольшого ветра, врывавшегося в теплое, вакуумное пространство брошенной хижины. А покрасневшие губы расслабленно приоткрыты. Ему нравились рыжие кудри. Он не говорил ей. Просто смотрел, как они развеваются, как она невзначай их поправляет. Как ниспадают на плечи и обрамляют лицо. Он запомнил их запах, когда Наташа обнимала его в церкви после похорон. И это было единственным светлым моментом за весь тот чертов день. Единственным моментом за все те чертовы дни. И зачем она только их перекрасила. Роджерс сидел на земле в полуметре от лежанки, на которой она спала. Ее левая рука выглядывала из-под пледа и покоилась на его коленях. Стив осторожно перебинтовывал посиневшее предплечье; обматывал бережно, словно боялся разбить фарфоровую куклу. Но вместе с тем туго затягивал, фиксируя кости. В его лице было напряжение: взгляд серьезный и сосредоточенный, брови сдвинуты, лоб нахмурен. Большим пальцем он проводил по ее коже, на ощупь определяя переломы. Кто сказал, что прыгать со скал приятно? Сейчас было много вопросов, на которые он хотел получить ответы. Например, где она пропадала все это время и почему не выходила на связь? Как узнала, где найти его, и приехала ли сразу, как нашла? И главное — зачем приехала? Мужчина закончил перевязку и аккуратно уложил травмированную конечность на «кровать». Стив поправил и подоткнул края своей теплой куртки, на которой она лежала, и подтянул выше плед, прикрывая ее обнаженные плечи. Коричневый кожаный жакет, черная майка и джинсы вымокли до нитки и теперь просыхали около огня в паре метров от их фигур. Сырая экипировка Роджерса также сушилась, но около выхода. Сказать, что ему приходилось делать что-то более сложное, чем раздевать девушку, хотя бы за последний год — значит, промолчать вовсе. И сложность заключалась не только в эмоциональной или физической близости, к которым Стив Роджерс не привык, но в самом объекте, который требовалось раздеть…***
Часом ранее
Кожаная куртка отлетела в сторону. Перед глазами был только мрак, поэтому остальные чувства поспешили обостриться в несколько раз. Горячие ладони скользили по холодной и влажной коже. Стив держал ее за талию, обхватив со спины. Теперь руки дотрагивались до подтянутого живота и двигались вверх, стягивая прилипшую мокрую майку. Нос касался ее затылка, вдыхая новый свежий сырой аромат волос. На ощупь он аккуратно подцепил лямки, снимая топ через ее голову. И это довольно-таки сложно, когда другой человек без сознания. Через пару секунд майка полетела куда-то вслед за кожанкой. От не слишком удобного положения его дыхание уже согревало ее кожу где-то в области шеи, в то время как Наташа уже почти лежала на нем спиной. Роджерс перехватил ее поудобней, обошел и встал перед ней, всматриваясь в лицо сквозь темноту. Пальцы пробежались вдоль ребер. Затем левая рука коснулась скользкой спины. Пересчитав позвонки, Стив обхватил ее и приподнял. Уложил на невысокую, рядом стоящую колючую койку. Старался даже в сумраке не смотреть туда, куда ему точно не следует. Но можно сказать, что у него плохо получалось. Молния на джинсах не поддалась с первого раза, но пуговицы сразу послушно расстегнулись. На штанах не осталось ни одной сухой нитки, поэтому они достаточно плотно облегали тело. Их пришлось стаскивать двумя руками. Он следил за тем, чтобы его руки едва касались оголенных мест, но сейчас все было немного сложнее. Сейчас приходилось держать ее под коленями, чтобы вытащить застрявшие на щиколотках джинсы. Кожа у нее мягкая. И уже была более теплой, чем несколько минут назад. Роджерс опустил ее ноги, кинул штаны к остальным вещам и вышел из хижины, направляясь к машине. А вскоре вернулся с махровым пледом и старой утепленной ветровкой. Стив подошел к девушке и приподнял одной рукой за плечи. Другой же подложил под нее свою верхнюю деталь гардероба. Мужчина осторожно расправил под ней согретую вещь и уложил обратно на уже пушистую поверхность. Он поправил положение ее головы и смахнул морозные волосы. Взгляд машинально прошелся сверху вниз, лишь на секунду задержавшись на груди дольше, чем нужно. Роджерс развернулся за пледом, набирая в легкие побольше воздуха; расправил одеяло и поспешно накрыл им Романофф, хорошо укутывая. Сам же, спустя пару минут скинул с себя противно липнущую к телу холодную и вымокшую экипировку, оставшись в одной майке и брюках. Решил, что все же их снимать не стоит. Собственно, как и ее нижнее белье. Хоть мыслями он уже и был поглощен разведением огня и малейшим обустройством сегодняшнего пристанища, он постоянно возвращался к одним и тем же моментам, уж точно никак не связанных с выживанием в диких условиях.***
Всего лишь несколько дней назад она была только одним из воспоминаний, которые он хотел бы воплотить в жизнь. Стив продолжал сидеть на еле-теплой земле, запустив руки во влажные лохматые волосы, и изредка проводя ладонями по лицу. Под сухими пальцами ощущалась давно отросшая борода и не менее сухая и грубоватая кожа лица. В полной тишине Роджерс погрузился в свои громкие мысли, которые уже начинали давить на головную кору. Он знал, что сильно рискует, когда разводил костер, хоть и в укрытии. Они были не на самой высокой части территории леса, поэтому поднимающийся дым сквозь специальный выход в лачуге можно было увидеть на возвышенностях. Их спасало лишь темное время суток и появляющийся в это время года густой туман, который расползался, как и по земле, так и выше кронов деревьев. Стив решил, что теми, кому может быть очень интересно узнать их местоположение, он займется чуть позже сегодняшним днем. В данный момент им ничего не угрожает, чего уж точно нельзя сказать про одиноких агентов, которым по воле судьбы удалось снова упустить свою цель. Но он также знал, что они не остановятся, пока задание не будет выполнено. И поэтому, ему придется выполнить свое. Он надеялся только на то, что Наташа не очнется раньше времени. Иначе, кому-то придется выкапывать еще одну могилу. За сексуальное домогательство. Кажется, это так сейчас называется? Стив усмехнулся. Ему не сносить головы, узнай она, чем он тут занимался, пока сама была в отключке. Если даже и для ее блага. С одеждой же все обстояло намного проще. Она успеет высохнуть к тому моменту, как Роджерс запланировал небольшую вылазку в «темный лес». Но вот успеет ли он надеть ее обратно?.. Стив поднял темные глаза на спящую перед ним девушку. Он выглядел, словно до сих пор не мог им поверить. Словно происходящее было в глубоком сне, из которого он отчего-то не искал выход. Не искал, потому что впервые за долгое время ему стало лучше. Легче. Спокойней. Не искал, потому что впервые за долгое время он не был один. Не искал, потому что казалось, что не просто рад видеть ее. Хоть на несколько минут… Он был как Атлант, которому суждено держать на плечах небосвод, скинул с себя эту тяжесть земного мира. Хоть на несколько минут открытая рана перестала кровоточить, нормализуя давление. Всего лишь на несколько минут. Он не был уверен, что это нормально. Было ли это правильным? Когда внезапное появление человека останавливало бушующее торнадо. Но он уже давно не знал, что правильно, а что нет.