If you bleed, I'll bleed the same If you're scared, I'm on my way Did you run away? Did you run away? I don't need to know If you ran away If you ran away, come back home Just come home*
Вашингтон, округ Колумбия. В настоящее время.
Длинная мужская фигура двигалась вперед-назад по просторному кабинету. Громкие тяжелые шаги раздавались давящим эхом по всему помещению, показывая всем своим видом недовольство того, кому они принадлежали. -… а наши агенты не выходят на связь. Негромкий мужской голос закончил свое минутное вещание. Тадеус Росс имел такое лицо, словно пропустил мимо ушей всю информацию, проговариваемую его помощником, глубоко погрузившись в свои мысли. Госсекретарь сделал еще пару шагов, а затем остановился, развернувшись, к как ему показалось, недалекому молодому подчиненному. — Мистер Райт, — Росс выдержал небольшую паузу, набирая в легкие побольше воздуха — Вам когда-нибудь приходилось бывать в условиях, далеких от цивилизации? Без еды, воды, крыши над головой… Без связи? — Так точно, генерал. — последовал мгновенный ответ. Госсекретарь опустил голову, снова завел руки за спину и отвернулся от собеседника, продолжив мерить пространство шагами. — А Вам когда-нибудь приходилось подаваться в бега? То есть бежать от правительства, от наказания. Думать, что вы выше закона? — его голос был жестким и холодным, будто он вовсе допрашивает преступника, а не слушает очередной безрезультатный отчет о такой же безрезультатной работе штаба. — К чему эти вопросы? — агент Райт немного замялся, словно он сделал то, отчего сейчас его подозревают в государственной измене. Тадеус развернулся к помощнику всей фигурой. — Насколько это тяжело? Быть подготовленным к таким условиям при нынешних обстоятельствах? — мужчина одарил собеседника весьма неодобрительным взглядом, полным еще не неистового, но уже весьма неконтролируемого гнева. — Это требует определенной профессиональной подготовки. — Стало быть, подготовка одного бывшего советского шпиона эффективней, чем современная боевая подготовка американских солдат? — Не думаю, что так, гене… — Тогда ответьте! Как этой русской удалось уйти прямо из-под вашего носа? — Росс взорвался, словно когда-то потерянная и не разорвавшаяся граната, с которой уже давно сорвали чеку, и которой только сейчас удалось исполнить свое предназначение- Обвести вокруг пальца, в первую очередь ваших агентов, да и вас самого, как мальчишек! Все это время он нервно жестикулировал руками, открыто демонстрируя раздражение. — У нас есть сведения… Мой источник донес информацию, что… — Райт запнулся, не решаясь продолжить фразу — Вероятно, она была не одна. В большом и просторном кабинете повисла несколько минутная пауза. Госсекретарь подошел к окну, всматриваясь в ставший уже привычным серый вид за прочным стеклом. Казалось, он старательно пытался отыскать что-то, или кого-то, окидывая серьезным взглядом куда-то мчащиеся машины, спешащих людей… Устремляя взор далеко за горизонт. — Насколько они достоверны? — его твердый голос разбил оглушающую тишину. — Я ему доверяю. — к агенту снова вернулась внутренняя уверенность. — Думаете, она с ним? — Тадеус кинул фразу через плечо, чуть повернув голову влево. — Я бы мог предположить такой исход. Райт замолчал, сообразив, что его ответы больше не желают слышать. Только смотрел, как мужчина продолжал стоять в паре сантиметров от панорамного окна, скрестив руки за спиной. Спустя еще несколько секунд тяжелого созерцания, госсекретарь медленно повернулся и уже ленивыми шагами направился к центральному рабочему столу с техническим оборудованием. — Мы потратили больше года, чтобы найти и ее, и его. Я молчу про остальных Мстителей. — Росс остановился напротив огромного монитора, на котором красовалось длинное досье на Наташу Романофф. — Захотела официально перейти на сторону проигравших? Что ж. Тем проще задача для нас. — Тадеус резво щелкнул пальцем по маленькой клавише, отчего открытая вкладка с фотографией и несколькими абзацами текста исчезла с экрана. — На этот раз не вздумайте упустить их. — прямая спина и сталь в голосе приказывали только единственное успешное окончание операции. — Но не подходите слишком близко. Скоро они захотят встретиться со старыми друзьями, и я хочу знать, где пройдет эта встреча.***
Исходящее от недавно разведенного огня тепло, словно мягким и пышным одеялом, окутывало внутреннее пространство маленькой старой хижины. Уже наполовину сгоревшие ветки тихо потрескивали в оранжево-красном жаре. Наташа сидела на начавшей немного проваливаться соломенной койке, протянув обе ладони к спокойному пламени, языки которого начинали слегка развеваться в разные стороны только от проникающего изредка ветра. Стив сидел напротив — всего в паре метров от нее. Через движущуюся пелену дыма перед глазами он наблюдал за внезапно появившейся гостьей. Роджерс провел рукой по левой щеке, растирая еще пылающую от соприкосновения с ее сильной ладонью кожу. — Похоже, я немного переборщила? — прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос, напоминающее о недавней неожиданной пощечине. Да, она явно не рассчитала силу удара — так можно и вторую руку ненароком сломать. Но когда пятнадцать минут назад она поняла, кто перед ней стоит… Свои действия она точно осознала только после их необдуманного свершения, но Наташа явно ни о чем не жалела. По крайней мере, по ее виду нельзя было сказать, что она чувствовала хоть малейшую вину. Женщины, что с них взять. — Ерунда. Я заслужил. — уголки его губ дрогнули, что не ускользнуло от ее внимания. — Устроил весь этот цирк. Стив перевел с нее затуманенный взгляд на огонь. На одно мгновение Наташе показалось, что сейчас они говорят вовсе не о ее любезной пощечине. Будто он хотел, чтобы она прочитала между строк. Хотел, чтобы согласилась с ним, наверно. Или чтобы снова хорошенько вмазала ему за все произошедшее и происходящее. Она смотрела на него глубокими, сейчас темно-зелеными глазами, в которых плясали яркие огни, и старалась найти в нем — в его фигуре, выражении лица — хоть одну подсказку. Она не была до конца уверена, что он намеренно затронул данную тему, поэтому с осторожностью также двусмысленно продолжила: — О, прекрасно! — ее бодрый тон был поддельным, но легкая манящая улыбка вполне искренней — Значит мне не придется извиняться. Это было не в ее правилах, и он это знал. Порой ему приходило в голову, что ей и в помине никогда не приходилось просить у кого-то прощения. Но все же когда-то бывает впервые. — О, ради такого, я даже готов взять свои слова обратно! — Стив чуть откинулся назад на соломенную стену, принимая более расслабленную позу. — Поздно, Роджерс. — Романофф выдохнула и усмехнулась. В данную минуту у нее не было горячего желания поднимать столь болезненную тему, о которой могла идти речь. — Серьезно, ты даже можешь снова ударить меня… — парень пристально посмотрел на нее. Взгляд мимолетно прошелся по ресницам, по скулам. Затем упал на кончики светлых колыхающихся волос, скользнул по шее и остановился в районе ключиц. Задержался там на несколько секунд и немедленно поднялся обратно, встречаясь с ее малахитовыми глазами. Наташа внимательно следила за этим коротким путешествием. И сейчас наблюдала, как судорожно приподнимается его грудь, когда он набирает в легкие воздух. Сглотнув откуда-то взявшийся в горле ком, на уже кажется, что не вполне трезвую голову, ей пришло единственное подходящее решение. Она засмеялась. Просто залилась смехом. Не как от хорошей шутки, не совсем. Так редко смеются. Когда сама душа рвется наружу и требует, чтобы ее почувствовали. Звон ее голоса, словно ножом, разрезал повисшее напряжение. И это было чертовски заразительно. Роджерс не сразу понял, что подхватил ее настрой. Только когда услышал свой смех, эхом отдававшийся глубоко в сознании; когда вдруг подметил, что возможно слишком долго смотрит на ее губы, расплывающиеся в улыбке. Стив уже сбился со счета, в который раз за сегодняшний вечер он слишком сосредоточенно изучает давно знакомое лицо. Он неотрывно смотрел на нее, так, словно видел впервые. Может быть год — это не так уж и мало, как он думал прежде? Даже в сравнении с 70-летней комой. Время течет в миллион раз медленнее, когда находишься в сознании, строишь планы. Когда живешь, а не существуешь. Мужчина перевел взгляд неопределенно вниз. Голова наклонилась, а губы сомкнулись в тонкую линию. Но Наташа все еще могла разглядеть еле заметные, чуть приподнятые уголки рта. — Ты в порядке? — ее ставший тихим бархатный голос в секунду разлился исцеляющим бальзамом. Наверно, как никто другой, она интуитивно чувствовала боль, что испытывал он. Понимала без слов. Но сейчас она предлагала ему свою руку, чтобы помочь зашить кровоточащие раны. Стив повел головой в ее сторону, показывая, что услышал вопрос, но продолжая смотреть куда-то в пустоту. — Да, просто… — он сделал паузу и горько усмехнулся — Приятно снова смеяться с кем-то. Роджерс поднял на нее глаза. И в следующую же секунду пожалел об этом. Он любил и ненавидел. Любил и ненавидел, когда Нат так на него смотрела. Он мог поклясться, что так заглядывать в душу могла только она одна. Это была ее секретная суперспособность, о которой знал только он. У могилы Фьюри, после похорон Пегги… Только сейчас он понял, что действительно может ненавидеть этот взгляд, потому что не понимает, что он значит. Словно с каждым разом она все истошней кричит ему о чем-то, но он только и может биться о стены замкнутого бункера. А может все-таки понимает, но не доверяет самому себе? В последнее время у него с этим большие проблемы. Они просидели вот так какое-то время — просто наблюдая друг за другом. Пока в какую-то минуту воздух слегка не сотрясся от движения женской фигуры. Романофф поднялась с лежанки, обошла справа костер и уселась на жесткую деревяшку рядом со Стивом. Она предпочла не влезать в его личное пространство, поэтому оставила между ними некоторое, но совершенно незначительное расстояние. Пока достаточное по ее расчетам для укрепления эмоциональной связи, но не идеальное, для установления физической. — То, что случилось… — Нат попыталась осторожно начать разговор, но Роджерс резко оборвал ее. — Да, знаю, что ты хочешь сказать. — мужчина покачал головой, как будто прочитал ее мысли. — Нет, не знаешь. — так же вмиг и уверенно последовал ответ — Ты слишком много на себя берешь, Стив. Невозможно держать все под контролем, и это не твоя вина. — Но я все это устроил. — в его голосе она отчетливо слышала неподдельную горечь. — Да. — Наташа еле слышно согласилась — Отстаивая свои интересы и интересы других. — девушка чуть подалась вперед, ища взглядом его лицо. — Ты решил, что это будет правильно, разве нет? Стив прикрыл глаза и шумно выдохнул. Она чувствовала, что ему тяжело даются слова. Сделав небольшую паузу и понизив голос, он продолжил. — Я не хотел, чтобы все так вышло. — Нат понимающе посмотрела на него. — Мы все знали, чем это может закончиться. — И вот результат. — мужчина раздраженно вскинул правую руку. Последняя фраза прозвучала несдержанно и вышла довольно резкой. Грубее, чем он ожидал и привык говорить. Нависшую, как грозовое облако, тишину нарушал лишь поднявшийся ветер за пределами этого скромного укрытия. Роджерс то и дело водил взглядом по помещению, кажется, собираясь с мыслями сказать что-то еще, но… В какой-то момент он почувствовал невесомое прикосновение к левому предплечью сквозь плотную ткань униформы. А следом — как ее небольшая теплая ладонь дотрагивается до его, и тонкие пальцы, словно вода, или нежная летняя трава, просачиваются сквозь почти стальной захват. Она была его смертельным антидотом. Лекарством от здоровья. Защищала и убивала одновременно. Она залечивала его раны солью, и он понятия не имел, почему это работало. Была как морфий — могла моментально влиться в вены и унять сущую дикую боль, и в два счета пробуждала зависимость. Ненормальную потребность. Он сразу же отреагировал на касание и бросил взгляд на руку. Наташа легко придерживала его кисть сверху, и, недолго думая, Стив разжал ладонь, переплетая их пальцы крепче. Это было, как удар током. Как разряд дефибриллятора воздействует на сердце, посылая короткий мощнейший электроимпульс. И будто по невидимым проводам, они чувствовали участившиеся биения под запястьями. Ее кожа не была грубой, как могло показаться. Наоборот — гладкая, приятная, немного мерзлая она резко контрастировала с его твердой, шершавой и горячей.Но теперь он без лишних слов передавал ей свое тепло в этом временном, но надежном прикосновении. Может быть дело в том, что самые важные слова так и не смогли слететь с ее языка, как не может бескрылая птица вылететь из клетки. А может уже давно они просто испарились, высохли, и остались лишь мелкие сухие песчинки разбросанных букв. Невозможно решить уравнение, если даны лишь несколько неизвестных. Но наличие целого порой может сказать нам больше, чем любое из этих слагаемых. Пожалуй, немного импульсивно, Наташа толком не понимала, что делает. Была ли на взводе, как и он, или же тоже нуждалась в поддержке. Она устала анализировать и позволила сердцу действовать самому. Единственное, что она знала — что должна быть рядом. Именно за это он был ей благодарен. Как и всегда. — Никто не знал, кроме тебя. — Стив продолжал рассматривать их сцепленные руки, можно подумать, они были связаны против воли и ненароком установили еще неизвестную, но такую необыкновенную связь. — Точнее, никто и не думал. — Я не лучше остальных, раз не смогла остановить все это. — нелегкие переживания мучили и душили ее изнутри. Наташа тихо наклонила голову. Нечто новое, чему она пока не могла дать определение, жидким золотом начало вливаться в кровь, вытесняя внутреннее напряжение. Ведь еще 5 минут назад она и представить не могла, как он отреагирует на такой смелый и возможно отчаянный жест с ее стороны. Все эти месяцы одна чертова мысль не давала покоя. Но в последнее время она все чаще думала о том, что же случилось на самом деле, и не отбросило ли их, как магнитов с одинаковыми полюсами. Не исключено, что мост, который они камень за камнем возводили, на деле оказался очередным карточным домиком, односекундно рухнувшим в первый шторм. — Ты пыталась… — ободряющий голос выдернул ее из моря черно-белых воспоминаний. Может быть, еще не слишком поздно? И им все же удастся вернуться к тому моменту, на котором они когда-то остановились? Ведь, очевидно, он, она, все это — это было реальным, происходило здесь и сейчас, и точно не было похожим на фальшивую бумажную постройку. — Еще жалеешь? — Нат не сразу поняла, что он имел в виду. Но спустя пару мгновений, мысли сами собой вернули ее в аэропорт, когда она, плевав на все законы, и здравого смысла в том числе, начала метать в Т’Чаллу заряды. «Потом буду жалеть.» Фраза световым лучом пронеслась в голове, словно была сказана только несколько секунд назад. Жалела ли она?.. На самом деле — по полной программе? Так, как жалеют о навсегда упущенной возможности, не исполнившейся мечте. О словах, которые уже никогда не будут сказаны. О том, что изменить не подвластно даже самому Богу… О прошлом, которое нельзя вернуть. Так действительно ли жалела — подходящее слово? Или это просто мантия, за которой скрываются священные тайны и неистовые желания? Все то, что мы держим под замком в самом прочном кейсе, спрятанном в самом дальнем закоулке нашей души. От чего мы изо всех сил стараемся забыть пароль… Пока однажды, кто-то не станет пытаться подобрать код от ящика Пандоры. Но все также упрямо мы будем продолжать хоронить правду за мантией ненужных слов и убеждать себя в обратном. — Наверно, мне все же стоит извиниться. И Стив посмотрел на нее. Впервые за все то время, что она сидела под боком. Смотрел сверху вниз и видел только светлую макушку. Вьющиеся короткие волосы прикрывали лицо, позволяя лишь угадывать очертания профиля. С ним ей уже не удастся провести такое. Он один из немногих, кто видел ее настоящую, чтобы не обратить внимание на быструю перемену. Слишком хорошо у нее учился. И еще до того, как принял решение, он уже знал, что хочет сделать. Он бил ее же методами: просто убедительней сжал ладонь. Расценив это, как немое обращение, Наташа повернула голову, сталкиваясь с его пристальным взглядом. И вдруг задалась мыслью, что уже очень давно его лицо не находилось так близко. — Только не за это. — показалось, он прошептал одними губами, которые она не упускала из вида. Не могла отвести глаза даже ради приличия. Стив действительно не хотел, чтобы она чувствовала себя, будто нарушила их негласный закон, словно предала его или что-то ему должна. Каждый сделал свой выбор, и это был ее. Он не заметил, как начал водить большим пальцем по ее коже. Не заподозрил, что его легкие, невесомые касания отзываются волнующими мурашками во всем ее теле. Может от того, что держать ее за руку было не таким уж и неправильным? Или же он рефлекторно делал это, потому что хотел уже очень давно. Но никогда бы не признался даже себе. Но не исключено, что это просто чья-то глупая шутка, и миллионы дорог вдруг сошлись в одном месте случайно. Ведь что, если вовсе не ее руку он должен сейчас согревать, чувствовать совсем не эту кожу? Что, если она не должна все же по какой-то причине прикрывать потемневшие глаза и отводить их в сторону? Не должна рассматривать его лицо, задерживать дыхание и успокаивать сбившийся пульс? Сидеть рядом с ним ближе, чем ей дозволено? Их дороги пересеклись однажды, и он наивно полагал, что это повторится снова. Но этого не произошло. В какой-то момент Стив нашел, что они стали двумя параллельными, которые были расчерчены на космическом расстоянии друг от друга, имели свою траекторию, и у которых больше никогда не будет общих точек пересечения. Но в данную минуту, каждую чертову секунду, он все крепче убеждался в том, что она всегда была рядом. Они шли порознь, но в одном направлении. И она ничем ему не была обязана. А он ей?..***
Прошло несколько часов, и Наташа задремала, несмотря на то, что проснулась не так давно. Ноющая не стихающая боль в руке отдавала дикой пульсацией и пробирала до мозга костей. И сон являлся единственным спасением. Их диалог переполняли минуты, когда ни один из них не издавал ни звука. Каждый потихоньку тонул в пучине своих воспоминаний, всматриваясь в полыхающее пламя. И он обратил внимание на данный факт, только когда на левом плече возникла мягкая тяжесть. Она лениво облокотилась на него, и моментально его сердце больно ударилось о ребра. Реакция тела на новую подобную близость была как никогда приятной. Заставляла вслушиваться в ее слабое прерывистое дыхание; сидеть, словно мраморная статуя — неподвижно, чтобы не разбудить ее; разглядывать взъерошенные молочные волосы, тонкой паутиной рассыпавшиеся по его плечу и вбирать их чистый аромат. Выкидывать важную, но сейчас кажущуюся такой лишней информацию, сказанную ей о Россе и спецслужбах, которые были в курсе их местонахождения. Что они больше не намерены терять время в пустую. Он это уже понял, когда сворачивал шеи нескольким агентам десятью часами ранее. Вот почему она прилетела. Почему так внезапно объявилась. Хотела предупредить его. Послав всю опасность и риск к чертовой матери, села на самолет и пересекла границу. А теперь надо было возвращаться обратно. Стив не знал, остался ли кто-нибудь из его команды в Ваканде. Но он обязан был вернуться. На секунду он представил, что было бы, не прими он год назад свое кардинальное решение уехать. Не сидел бы здесь, не знал о том, что госсекретарь уже слишком глубоко запустил свои щупальца разведки, не думал, что наверно уже больше никогда бы ее не увидел… Крупная дрожь прошла сквозь его тело, и он бросил виноватый взгляд на очнувшуюся девушку. — Мм? — Наташа резко приподняла голову, часто моргая. — Прости. — Стив искоса наблюдал, как она пытается поправить волосы перевязанной рукой и нахмуривает лоб от острой боли. — Все хорошо? — от нее не ускользнуло серьезное выражение его лица и невеселая интонация. — Более чем. — слишком поверхностный и короткий ответ, чтобы быть правдивым. — По твоей физиономии и не скажешь. — ты так и не научился врать, Стив — Что такое? Она окинула его внимательным взглядом. И кажется только сейчас уловила, что их пальцы до сих пор были переплетены. Это было слишком интимно — но уж слишком хорошо их ладони подходили друг к другу. Создавали одно целое, единую систему с самой прочной атомной решеткой. — Теперь я должен. Должен вернуться обратно. Ему необходимо было добавить что-то еще, кое-что важное, что он не позволил себе озвучить. И она поняла это. — Стив… — Наташа развернулась к нему и заглянула в глаза — Ты больше не один. Ее слова будто подкрадывались к нему на цыпочках — утешающе бесшумно. Но язык не поворачивался говорить громче. — Знаю. — шестым чувством она ждала этот ответ и предвкушала продолжения, но его не последовало. — Ну и? — она пытливо смотрела в упор, в попытке сконцентрировать все его внимание на ней, и когда удалось, на ее радужке плясали уже знакомые огни — Найдется лишнее местечко? Уголки ее губ поползли вверх, и Стив, наверно, в тысячный раз подумал, что видеть эту улыбку — одна из немногих хороших вещей в его жизни. — Я не могу просить тебя об этом. Он хотел — очень хотел, но вместе с этим еще лучше понимал, что не имел ни малейшего права. В его тяжелом взгляде промелькнула еле живая надежда, задушить которую ей ничего не стоило. И Нат это знала. Но произнесла лишь: — И не надо.