Минута до полуночи

— О, боже, он не дышит… Почему… он не кричит? Спутавшиеся волосы облепили красные щёки мокрыми прядями, и голова заваливалась назад — Дженнифер пыталась удержать её прямо, морщась и приподнимаясь на расползающихся в стороны локтях. Слова вылетали из неё с хриплым свистом, будто от лёгких осталось решето. Вроде бы знакомые слова — а я не понимала их смысла. «Не дышит… не кричит». Такой маленький и беззащитный. Я держала на руках её новорожденного сына, липкого и синюшного, и руки немели в холодном ступоре, совсем не слушались. В разнывшихся висках заскребло, и дыхание перехватило от паники. Я осторожно перевернула малыша на живот, укладывая на предплечье, и хлопнула по спине. И ещё раз, чуть сильнее. Ну что мне ещё сделать? Что делать, что делать, что, чёрт возьми, мне делать? Почему он не дышит? — Дженнифер, он… — Казалось, я и сама не дышала, пока мой дрожащий голос оборвался ворчливым детским плачем. Слава богу. В грудине будто лопнула до звона натянутая струна. Дженнифер со стоном опрокинулась на подушку и измученно улыбнулась растрескавшимися белыми губами: — Живой… — Живой. Иди к маме, маленький, — пробормотала я и уложила малыша к ней на грудь, чтобы не замёрз. Живой. Весь сморщенный, какой-то сине-красный, беззубый сопливый комочек. Вопил, как маленькая сигнализация. Страшненький, однако. Но живой. Я потянулась к блюдцу с медицинскими инструментами и подобрала два зажима, чтобы перетянуть пуповину. — С ним всё будет хорошо? — спросила Дженнифер. — Теперь да. Всё самое страшное позади, — с преувеличенным оптимизмом я закивала, не глядя в её лицо. Добро пожаловать в мир розовых пони! Хрен там. И дело даже не в бактериологической эпидемии, выкосившей почти всё человечество: были ещё оспа, скарлатина, дифтерия, столбняк, корь… сепсис. Банальная пневмония. Трое из пяти детей умирали в возрасте до пяти лет. На её месте я бы не стала к нему привязываться. Я бы не стала иметь детей вообще. — Теперь нужно подождать где-то полчаса, — проронила я, на ходу стягивая грязные медицинские перчатки и едва переставляя негнущиеся ноги. Ночь выдалась невыносимо длинная. — Скоро вернусь, — и взмахнула рукой, привлекая к себе внимание матери Майка: — Мелисса, если вдруг понадоблюсь, я буду на веранде. Мне было жизненно необходимо подышать свежим воздухом. Присесть. Поспать. Напиться. Рассвет обдал моё лицо солёной морской прохладой, небо на востоке стало светло-сиреневым, и пальмы шуршали на ветру сухими ветками. Я опёрлась на перила всем весом, сложилась пополам и закрыла голову обеими руками. Какая ужасная ночь! Всё это происходило будто не со мной: наш с Лорел побег, пуля у неё во лбу, тяжёлые роды, младенец, чуть не умерший у меня на руках… и Дрейк. Дрейк, чёрт бы его побрал, Майерс. — С тобой всё хорошо? Он будто прибежал на крик в моей голове. Заботливый какой, посмотрите на него! Я простонала в локоть, поднимая усталое лицо и со скрипом разлепляя сухие от бессонной ночи веки. Дрейк стоял у крыльца, всклокоченный и сонный, теребил ремешок часов на широком запястье и резал глазами пустое пространство за моей спиной. — У тебя сын родился. Можешь зайти и посмотреть. Только руки помой. Должна заметить, с санитарной обстановкой у вас в лагере не очень. Развели свинарник! — и осеклась. Не было никаких сил на словесные перепалки. — Ну, иди же. Но Дрейк не сдвинулся с места. — Здоровый? Он издевается, да? Выложить ему правду-матку или всё-таки не стоит? Роды были тяжёлые. Мальчик долго не дышал. Пуповина обвилась вокруг шеи. Я понятия не имела, всё ли в порядке с малышом, и шёл бы к чёрту его новоиспечённый папаша со своими вопросами, на которые у меня не было ответа. Я поколебалась, взглянув на Дрейка из-под вскинутых бровей, и всё-таки самоуверенно кивнула: — Да, совершенно здоров. Лёгкие богатырские — слышишь, как кричит? С Дженнифер тоже всё в порядке. Зайди к ним, — снова предложила я, но Дрейк только покачал головой: — Позже. Я вглядывалась в его лицо, но не могла разгадать его выражение: оно было абсолютно нейтральным, отстранённым, безучастным к происходящему. Дрейк столкнулся со мной взглядами — тёмные глаза на секунду округлились, и брови дрогнули над переносицей. Я понимающе хмыкнула. Как же он ещё молод. Совсем мальчишка. Упёртый, прущий напролом, самоуверенный, жестокий и эгоистичный, как все дети, — это, в конце концов, и сделало его лидером, — но всё-таки мальчишка. — Ты ведь его не хотел, правда? — догадалась я. — Не хотел этого ребёнка. — Не говори того, чего не знаешь. — Да чего тут знать-то? Майк стал бы ему лучшим отцом, чем ты. Всё время путался под ногами, пока Мелисса его не выперла. Совсем извёлся. А вот где околачивался ты? Ну, раз ты утверждаешь, что это всё-таки твой ребёнок… — Дрейк открыл рот, но я продолжила, не дав ему вклиниться в мою изобличительную речь: — Ты его не хотел. Почему бы просто не признать это? — Тебе так нравится считать меня подонком, да? Щёки запекло, и озноб от бессонницы прокатился по усталой спине. Я зевнула, поёжившись, и с подчёркнутым безразличием передёрнула плечами. — Это просто данность, Дрейк. Другие лидерами не становятся, тем более в таком нежном возрасте. Дрейк смотрел на меня так открыто, разведя в стороны загорелые натруженные руки; такой безоружный и неуязвимый, готовый к любым моим обвинениям. С глазу на глаз. Я могла высказать ему всё, что о нём думала, но не могла предъявить ему ничего, чего бы он сам о себе не знал. — Мне всё равно. Кто я такая, в самом деле, чтобы осуждать тебя за это? Я тоже не хочу детей. Одни роды чего стоят… Никогда не буду заниматься сексом. Если, конечно, кто-нибудь не наладит производство презервативов… Можешь всех предупредить — у меня всегда под подушкой нож на случай несанкционированных проникновений. Я не шучу, — от усталости, кажется, сломался фильтр между языком и мозгом. — Не то чтобы это была такая актуальная информация, но буду иметь это в виду, — Дрейк усмехнулся и окинул меня оценивающим взглядом. — А что, были поползновения? И не раз. Я встряхнула головой и поправила съехавший на затылок пучок волос. — Тебя так это удивляет? Даже как-то оскорбительно. Его лицо вмиг посуровело, и от недоброго взгляда захотелось забиться под крыльцо. — Плохо, что не удивляет. Не хочу, чтобы мой сын жил в мире, в котором ножи под подушками у женщин ни у кого не вызывают удивления. — Поздняк метаться, — я развела руками. — Об этом надо было думать девять месяцев назад.

***

Два дня спустя Руки давно были чистыми, а я всё мыла и мыла их водой из канистры, оттирала ладони до скрипа. Казалось, кровь въелась в капиллярные узоры, и нужно содрать кожу, чтобы от неё избавиться. Ополоснув лицо, я завинтила крышку и побрела в бунгало, подобрав полупустую канистру с земли. Внутри было душно, пахло прелым тряпьём и жжёным парафином, и спёртый воздух висел ощутимой завесой. В серых сумерках угадывалось худое тело Дженнифер в складках простыни; она не спала. Сын ворочался на её полной груди, сладко причмокивая в полусне. — Сколько времени? — сонно поинтересовалась Дженнифер, поправив подушку под спиной. — Не знаю. Часа три, — наугад брякнула я, забравшись в плетёное кресло с протёршейся на сиденье тряпичной обивкой. — Ты плохо спишь, — заметила она. — Поспишь тут, — отмахнулась я. — Этот твой Дрейк обещал пустить меня на прокорм мертвякам, если что-то случится с его сыном. — Правда? А я думала, это было твоё решение — остаться ненадолго… От безысходности. Лорел была права: на этом острове негде спрятаться и бежать отсюда — некуда. — Нужно убедиться, что с мальчиком всё в порядке. Дети теперь, сама знаешь… — начала было я и спохватилась: детская смертность явно не значилась в топе животрепещущих тем, которые следует обсуждать с молодыми мамами. — Не бери в голову. С вашим Томасом всё будет хорошо. Вы оба молоды, мальчик крепкий и… красивый. Явно не в отца, — я попыталась пошутить. — Я в шоке от того, что у Дрейка мог родиться такой симпатичный ребёнок. Это точно его сын? Честно говоря, откровенно страшненький. Не в отца. Дженнифер вздохнула и сложила губы недовольным бантиком. — Он не так плох, как ты о нём думаешь. — Да уж, лапочка, — огрызнулась я. — Я рассказывала тебе, что он убил мою подругу? Показательное такое шоу… — Рассказывала, — перебила меня Дженнифер. — Я думала об этом, и здесь нет никакой логики. Это совсем не похоже на Дрейка… — Да неужели? Слава об этом психе с манией величия и садистскими наклонностями гремит по всему острову. Это правда, что он казнил лично всех людей, приговорённых к смерти? — Правда, — нехотя признала она. — Но должна быть причина. Своим пристальным взглядом Дженнифер, казалось, ещё немного и просверлила бы дыру у меня во лбу. Прячась от её назойливых глаз, я запрокинула голову и принялась с деланным интересом разглядывать дощатый потолок. А затем прикрыла веки. Перед глазами всплыло серьёзное лицо Лорел, и мучительно закололо в подреберье. Мне всё ещё хотелось прорыдаться, а слёз всё не было. Их никогда не бывает, когда они так нужны. Глаза казались песочными, будто сетчатка высохла, и под веками натягивались колючие линзы. — Ты его любишь, и я понимаю, почему тебе так хочется его оправдать, Дженнифер… — Я не понимаю, почему тебе так хочется его обвинить. Я поднялась с кресла, перед бессонными глазами накренилась комната, расцвечиваясь всполохами искр, и пришлось опереться на стену, чтобы удержаться на ногах. — Дело не в моих чувствах к Дрейку. Просто я хорошо его знаю и точно тебе говорю: убивать вот так — не его стиль. Ты не думала, что твоя подруга могла быть заражена? — У неё был иммунитет, — отрезала я. — Он не мог так поступить, должна быть причина… — продолжала гнуть своё Дженнифер. Я метнула в неё холодный взгляд, заставив умолкнуть. — А кто сказал, что её нет? Дрейк Майерс мне отомстил. Самое простое объяснение — самое верное.