Bonnie & Clyde

«Спишь? Хёк.» Блять, да конечно же Чихо спит, потому что уже гребаных два часа ночи, а Хёк никак не может выкинуть его из головы. Минутное помешательство, слабость в собственных глазах, и вот Квон уже три минуты катается по небольшой кровати, пытаясь задушить себя одеялами, ибо какого хрена? «Нет» Короткий ответ, и Хёку от этого становится только хуже. Лучше бы Чихо спал, а на утро бы ответил что-то типа «ты дурак?» или бы не отвечал вовсе. Но У так не делает, отделывается простым «нет», а после этого тупое молчание, давящее на Квона, и тот так и зависает над клавиатурой. «Тебе вставать рано». Чихо пишет это спонтанно, не думая. У них вообще все всегда спонтанно и всегда через надписи, через сообщения. Чихо клюет носом, но только греет в очередной раз чайник, потому что этот текст нужно закончить, потому что на хуке он не ложится под бит так, как хотелось бы, хотя все кореша из андеграунда оценили. Они ничего не понимают, думает У, пытаясь выбросить из головы сонного, в пижамных штанах Хёка, слишком неправильного в домашнем уюте Хёка. «Как и тебе. Если уложишься спать — я лягу тоже» Хёку кажется, что это похоже на глупые «ты первый бросай трубку» у парочек, что только начинают встречаться. Квону слишком стыдно, но в голове только Чихо, поэтому пальцы сначала набирают текст, а только потом он думает. «Я занят. Так бы с радостью» У откидывается на спинку кресла, и то неприятно скрипит. Парень настолько явственно ощущает чувства Хёка даже через телефон, что самому становится дурно. Оба понимают чего хотят друг от друга, но признаться в этом — совсем другое. «Я тебя отвлекаю?» Хёку так хочется, чтобы Чихо ответил «да», потому что этот разговор определенно должен закончиться, но он понимает, что ответ «да» его расстроит. Чихо смотрит на сообщение с минуту, потому что в действительности он забросил работу уже на пятнадцать минут и спать меньше от этого не хочется. И У приходит в себя только тогда, когда слышит гудки в телефоне и хрипловатый из-за долгого молчания голос Хёка. — Да? — Нет, ты не отвлекаешь, — Чихо судорожно пытается придумать тему для разговора, пока жамкает и без того сомкнутый лист, и не понимает зачем позвонил. — Хорошо, — Хёк делает небольшую паузу, — да, очень хорошо. — Я хочу тебя видеть, — Чихо говорит обдуманно, но уши краснеют, а еще с каждым словом что-то ранит прям по грудной клетке. — И я тебя. — Завтра, на месте. — Во сколько? — Хёк, кажется, забывает дышать, делая лишь выдохи при разговоре. — В четыре, — Чихо хотел бы раньше, чтобы солнце грело открытую кожу Хёка и опаливало его волосы. — Конечно, — Квон хочет спросить, но У отвечает за него: — Если что, то это свидание, — он бросает трубку быстрее, чем Хёк ловит в конце комнаты свое выпрыгивающее сердце и шумно дышит в подушку. Чихо не может делать такое с ним, потому что Квон не влюбляется так быстро, потому что ему в принципе нравятся девочки, а у Чихо мужской, абсолютно не сладкий, одеколон и слишком крепкие (до хруста костей, Хёк уверен) объятия. Парень засыпает с мыслью, что возможно он очень даже не против такого расклада, заранее посылая Чихо «спокойной ночи». У отвечает, борясь с желанием отправить сердечко, и так и не заканчивает текст.