Bonnie & Clyde

«Квон Хёк» Чихо пищит, когда находит ответ на парапете, сползает по стене, а потом дает себе звонкую пощечину. У идет в школу, пытается додумать строчку для куплета, но в голову лихорадочно вбивается «Квон Хёк. Его зовут Квон Хёк», и все попытки остаются тщетными. Это глупо, но игра продолжается, поэтому У весь день ходит на взводе, а потом отпрашивается с занятий пораньше и бежит на место, потому что там он. Парень не беспокоится о своей успеваемости, он даже не уверен, что Дин будет на месте, но дух захватывает от одной мысли о их встрече. В голове крутятся обрывки квоновых улыбок, его сдвинутые брови и губы, наверняка мягкие, выпускающие сигаретный дым. Чихо переживает, что не оставил ответ, поэтому мнет края своей огромной толстовки и ускоряет шаг. — Хёк? — У цепляется за оголенную руку, которая старательно что-то писала, а потом резко начала тереть еще не высохший маркер. Имя Квона нежится на языке, будто так и должно быть, будто нет глупой ситуации, возникшей между ними, будто они хорошие друзья детства, будто они абсолютно гетеросексуальны. — Чихо? — конечно же Чихо, думает Хёк, но все равно переспрашивает. — Как дела? — У хочет разбить себе голову, потому что нет ничего более банального. Он все-таки подходит ближе, чувствуя жар тела Хёка: какого хрена он осенью в футболке? Зико пытается найти остатки сообщения, которое Квон писал, но находит только черные разводы. Это бесит, но это так мило, что не выходит даже попытаться разозлится (не на Квона, на себя) — Хуёво-стабильно, — Хёк достает сигарету, зажимает ее губами, просто поворачивает голову и молчит. У пытается игнорировать собственное желание закурить (почувствовать сигаретный смог на губах Хёка), поэтому пытается нащупать зажигалку в карманах джинс. — У тебя? — наконец выдыхает Квон, когда Чихо находит ее и подносит к хёковой сигарете, а тот делает затяжку, выпуская дым куда-то в сторону. Это теперь их своеобразный ритуал, и что-то в груди неприятно щемит из-за мыслей об этом. — Что ты писал? — любопытство распирает Чихо, и он готов прижаться к лицу Квона вплотную, чтобы, заглянув в его глаза, все прочитать. Но он лишь трется задницей об парапет, улавливая мурашки на обнаженной хёковой коже из-за дуновения холодного ветра. — Ничего, — Квон щурит глаза, будто играется, но в душе борется с поглощающим смущением. — Как скажешь, — У пожимает плечами, ведет взглядом по Хёку, чтобы он чувствовал холодными пальцами, даже краешком языка, его заинтересованность, чтобы пододвигался ближе, ибо Чихо гораздо теплее, чтобы начинал тушеватся, когда У молчит слишком долго. — Номер. — Что? — Я хотел узнать твой номер, — Квон тушит сигарету, нервно давя ее носком обуви, а потом улыбается непринужденно. Так странно, думает он, но не может перебороть собственные смешанные чувства. — И узнать, когда ты точно приходишь. У берет маркер, тот, что Хёк оставил рядом, и тянется к чужой руке. Чихо задерживается, чтобы всего на секунду провести по ней, пожать нежно, а потом пишет на ребре ладони свой номер. — Звони в любое время, — Чихо отвлекается на время, потому что обещал прийти домой к четырем, поднимается и подмигивает Хёку. — Рад был встретится, одевайся теплее. У спешит удалиться, задыхаясь от быстрой ходьбы и рвущегося наружу сердца. Квон курит слишком много, тщетно обещая завтра же бросить, вбивает номер в телефонную книжку и сидит минут десять над выбором смайлика. За последние шесть часов ему хотелось позвонить трижды, и Хёк осознает, что в этой игре ему не выиграть.