Кофешоп-AU

С концом сессии дышать стало гораздо легче, причем всем. Груз ответственности и страх что-то не успеть приносили не так уж много удовольствия, так что по их исчезновению вряд ли кто будет скучать. Тем не менее, все закончилось (на какое-то время), и позади остались многие поводы для волнения, оставляя место новым. Между Алексом и Джоном нарастала какая-то неловкость. Это невозможно было объяснить словами, просто иногда были эти странные паузы, глупые шутки, после которых возникало молчание, или неловкости, взявшиеся непонятно откуда. Иногда это выглядело так, словно они встретились впервые, и не знают, о чем говорить. Но порой даже в их первую встречу не было так неловко. Впрочем, ими эти моменты трактовались как угодно, но не как надо. Джон, который, в принципе, относительно давно признался сам себе в наличии каких-то... чувств и принял их, виртуозно переводил стрелки и менял причины и следствия, убеждая себя, что абсолютно любая реакция, имеющая шанс на то, чтобы трактоваться как какая-то толика ответных чувств, ими не является, а является чем-то другим: начиная от простой задумчивости, заканчивая тем, что Джон сделал что-то не так (даже если раньше все было так). Сторонним наблюдателям очень хотелось зарядить себе ладонью по лицу, а заодно и им, чтобы перестали игнорировать очевидное. Такими темпами, до нового года оставалось совсем немного времени, и по большей части Алекс проводил эти дни в своей комнате, за книгой в приятной компании себя (и иногда не столь приятной Берра) или за работой. Да и вообще все это «новогоднее настроение» казалось каким-то надуманным, ведь сам Гамильтон не сильно-то его и чувствовал. Да, красиво, да, нарядно. Ну а дальше-то что?.. Никакого Санты для Алекса не стало лет с десяти, когда единственная кандидатура на его роль покинула пределы их дома, и из-за нехватки средств на существование о подарках, украшениях и подобной праздничной ерунде не было смысла даже думать. Так что ни особой радости, ни предпраздничного трепета не ощущалось, ровно как и какой-либо потребности в этом. Алексу никогда не надоедала компания его книг, разбавленная интернетными дебатами, но иногда надо было размяться и подышать свежим воздухом. Конечно, это было не совсем его личное волеизъявление, тут не обошлось без дружеских пинков заботы со стороны некоторых личностей, ведь, цитата: «Алекс, ты не можешь просидеть все каникулы в общежитии!». Ха! Он чувствовал себя недооцененным. Так или иначе, бессмысленным прогулкам туда-сюда по улице, раз уж на то пошло, он предпочитал чуть более осмысленные визиты к друзьям. На улице шел легкий снег, который даже не всегда успевал упасть на землю, не растаяв. Идя по слегка припорошенной дороге, Александр смотрел под ноги. Было морозное утро, большинство людей либо находились дома, занимаясь своими делами, либо отсыпались за прошлые и будущие бессонные ночи, либо работали (несмотря на приближающиеся праздники и каникулы у молодежи, работу взрослым никто не отменял, ведь так?). И даже если Алексу встречались лишь отдельные гуляки, которых невесть что вытянуло на улицу в такую рань, все казалось более... живым? Это, бесспорно, была лишь игра воображения, и Гамильтон просто ранее не обращал на происходящее вокруг такого внимания. Довольно быстро в поле зрения появилась знакомая вывеска, давно воспринимавшаяся равноценно вывеске "Дом, милый дом". В довольно широких теплых окнах можно было разглядеть, что посетителей не было, но зато вместо того, чтобы, как обычно, за стойкой стоял один силуэт, Гамильтон увидел сразу всех троих друзей, занимавшихся... чем-то? Не терзая себя вопросами, Александр спокойно вошел в помещение, где активность шла полным ходом: Геркулес с Лафайетом старательно развешивали что-то яркое по стенам, а Лоуренс наблюдал за всем этим процессом из-за стойки, с наигранно-важным видом что-то вещая. Не отрывая взгляда от мужчин, увлеченно ровнявших украшения, Гамильтон подошел к Джону, которого явно веселило происходящее. - Что здесь происходит? – поинтересовался Александр, нехотя отрывая взгляд от парочки и переводя его на Лоуренса, который продолжал любоваться на общих друзей. - Подготовка к Новому году. Нам чуть не влетело за то, что мы этого не сделали раньше, но мы кое-как смогли оправдаться перед Дж-Вашем. Теперь делаем это в ускоренном режиме, - он пожал плечами, все-таки кинув быстрый взгляд с улыбкой, полной ребячьей радости, в сторону друга, и возвращая его обратно к украшениям. Чуть поодаль послышался приглушенный недовольный голос Лафайета: - А если бы ты помог, мой друг, то мы бы управились с этим еще быстрее! - Я помогаю своим независимым мнением дизайнера, Лаф, - нарочито-лениво ответил Джон, с бессовестно проскальзывавшими в голосе нотками веселья, - кто, как не я, скажет вам, что куда стоит повесить, и насколько криво оно висит? - Не забывай, что у меня тоже есть опыт в дизайне интерьера, Джон, и, боюсь, что побольше твоего, - проворчал Маллиган. - Так уступи место попрактиковаться молодым! – рассмеялся Лоуренс. - Я тебе это запомню, Джон, - вряд ли Геркулес собирался становиться таким злопамятным, но голос звучал убедительно, хоть и совершенно беззлобно. Наблюдая за подобными моментами, Александр посмеивался, в душе чертовски радуясь, что судьба свела их всех в одном месте. На некоторое время повисла относительная тишина, прерываемая лишь шуршанием мишуры, звуком передвигания и распаковывания картонных коробок, и шутливыми перепалками Лоуренса с Лафом и Герком, в которые время от времени мог вступить Гамильтон, чисто шутки ради поддерживающий или слегка корректирующий Джона. Когда через несколько минут со всем этим безобразием было покончено, и несправедливо принужденные к труду Лафайет и Маллиган освободились и смогли разместиться у барной стойки рядом с Гамильтоном и Лоуренсом, каждый по нужную сторону, Лафайет решил спросить то, на что у Джона вряд ли хватило бы сейчас духу. - Алекса-андр, - он оперся локтями на столешницу, с улыбкой смотря на своего друга из-под приопущенных век, - как ты собираешься праздновать Новый год? Хоть вопрос и был ожидаемым, ничего особенного Алекс на него ответить не мог. - Думаю, я проведу его как... обычный день? Я довольно давно перестал праздновать новый год, или по крайней мере чувствовать его «дух». - Как же так, mon ami! - улыбка на лице француза мгновенно превратилась в удивленно-возмущенное выражение, - Это прекрасный праздник, и он должен быть проведен в кругу близких! Когда я был во Франции со своими друзьями, мы обязательно собирались вместе и гуляли по ярко украшенному городу, и это было прекрасно. Ты не можешь провести его как обычно, и к тому же один! Знаешь, с некоторых пор у нас собрался клуб одиночек, которые остаются одни на праздник, и если никто не против – а я не думаю, что кто-то будет против – мы приглашаем тебя на нашу собственную корпоративную вечеринку. Да, ребята? – в ответ на это немного зависший Лоуренс активно закивал, а Геркулес сказал свое добродушное «конечно», после чего Лаф продолжил, - monsieur Джордж разрешил нам взять это помещение на новогоднюю ночь, оно будет закрыто. Конечно же, при условии, что мы не натворим здесь беспорядка. Ты же понимаешь, что отказы не принимаются? - Ох, ребята, это очень мило, правда, но я даже не знаю… - Алекс, пожалуйста! - Лоуренс, поддавшийся какому-то порыву и быстро проникшийся идеей провести праздник с Александром, теперь отчаянно нуждался в том, чтобы уговорить его, - Ты так влился в наш коллектив, без тебя будет совсем не то. То ли потому что его просили те, кто просил, то ли из-за каких-то непонятных даже самому Алексу причин, долго его уговаривать не пришлось, и, немного посмотрев на своего друга – чуть дольше, чем оно того требовало для полной уверенности – он быстро сломался. - Ладно, ладно. Хорошо, я иду, - в жесте поражения подняв руки, сдался Александр. - Parfait! Тогда я напишу тебе ближе к тому и скажу все точнее, - радостно отозвался Лафайет, донельзя гордый собой.

***

Буквально через пару дней после этого разговора, Алекс осознал, что на новый год люди обычно дарят подарки, и приходить на первый совместный праздник просто так было как-то некрасиво. Мозг умело отлынивал от своей прямой задачи думать над этим и в ответ на вопрос, который Гамильтон задавал себе бесчисленное количество раз, выдавал очень продуктивное ничего. Что, черт возьми, люди дарят на праздники? Было страшно подарить что-то слишком простое, но на что-то шикарное банально не хватало средств. Джон. Джон-Джон-Джон. Что может понравится Джону? Он рисует. Он любит природу. Может, какие-то художественные материалы?.. Господи, это так избито, и Александр был более чем уверен, что Джон сможет сам купить себе краски - или любые другие материалы - и выберет их еще лучше, чем это смог бы сделать Алекс. Казалось, что это самый сложный вопрос в жизни Александра за последнее время - даже с Адамсом в итоге чувствовалось, что разобраться было легче. В процессе мысленного биения головой об стену, Гамильтону не раз приходила идея написать Джону и спросить его самого, но она каждый раз отбрасывалась в сторону как глупая и слишком прямолинейная. По крайней мере до того момента, как Александр не понял, что он в полнейшем тупике. Тогда он нехотя потянулся к телефону, неуверенно открывая контакт Джона и, то стирая, то набирая слова вновь, написал: АГ: Джон, привет. Я бесконечно извиняюсь за такой прямолинейный вопрос, но что бы ты хотел на новый год?.. Я не имею ни малейшего понятия, что мог бы тебе подарить. Некоторое время телефон молчал, и Александр успел несколько раз обдумать и пожалеть, что написал это сообщение. Ответ пришел через несколько минут: ДЛ: Алекс, не стоит, серьезно. Мне хватит того, что ты придешь на вечеринку :) Это было очень мило, и Гамильтон даже расплылся бы в улыбке, если бы это не означало то, что его проблема не сможет продвинуться к своему решению хотя бы на капельку. АГ: Джон, ты не помогаешь! ДЛ: Прости, но мне и вправду ничего не нужно. Всем что-то нужно! Почему именно этот человек из всех решил, что ему ничего не нужно? Алекс просто не мог придти с "ничего не нужно". Почему Джон такой сложный?... Расстроенно закрыв окно чата с Лоуренсом, даже не ответив, Александр некоторое время бессмысленно взирал на список контактов, ненадолго выпав из реальности и усиленно задумавшись. Буквально несколько мгновений спустя его озарила идея, которую он незамедлительно решил воплотить в жизнь. АГ: Мне нужна твоя помощь. ЭС: И тебе привет, Алекс. :) ЭС: Что случилось? АГ: Ребята пригласили меня на Новый год, и, я думаю, я должен что-то подарить им. На счет Лафайета и Геркулеса, кажется, у меня есть идеи. Но что подарить Джону? ЭС: Давай думать. Самое очевидное - что-то художественное, он же рисует. Из своего опыта общения с художниками, они всегда рады таким подаркам. АГ: Но это так избито, Элайза! Краски или что-то вроде того тоже было первым, что пришло мне в голову. Но я бы хотел, чтобы этот подарок был чем-то более... не знаю, выделяющимся? Необычным? ЭС: "Художественное" не ограничивается одними "красками или чем-то таким", Александр. ЭС: Просто подумай над чем-то прилегающим к этой теме? Не знаю, есть же так много всего: какие-то художественные вещи, книги, картины. Абонемент, на крайний случай, тоже работает. Еще ты говорил, ему нравятся черепашки?.. АГ: Вместо абонемента с таким же успехом можно сказать ему: "ну купи себе что-нибудь от меня". АГ: Но ты подбросила мне идею, спасибо, я подумаю над этим. АГ: А про черепашку стоит запомнить. ЭС: Не за что, Алекс. Надеюсь, у тебя все получится, и ты завоюешь его сердце ;) АГ: Элайза, я не завоевываю его сердце! ЭС: Конечно. От этого "Конечно" скептицизмом веяло за милю. Хотелось верить, что Элайза так шутит, но в конечном итоге он знал, что она на полном серьезе поддерживает его в этих отношениях. И не то чтобы Алекс был когда-либо против, ему нравился Джон, и, чего таить, он мог время от времени в качестве простого любопытства (честно!) рассматривать его как романтический интерес, но... с отношениями так много проблем. Признаться себе в симпатии - это прямой путь к миллионам сердечных страданий и терзаний. К тому же, теперь Алекс знал, что сам Джон втянут в какую-то любовную интригу с Мартой и неизвестной. Плюс, откуда Алекс может знать ориентацию Лоуренса?.. Его реакцию? Лезть во всю эту неизвестность самому, а потом еще и разгребать последствия, не очень-то и хотелось, поэтому когда сзади Александра стояла милая Элайза, доброжелательно подталкивая его в эту пропасть, было довольно сложно держать себя в руках и перестать задумываться о Джоне в таком плане. Тяжело вздохнув, он отложил телефон и устало потер лицо. По крайней мере, основная проблема более-менее начала двигаться с мертвой точки. ...И проблема стала почти полностью решенной, когда Гамильтон обнаружился перед дверью художественного магазина. Снаружи магазинчик выглядел ничем непримечательно, но внутри Алекса ждал рай творческого человека, который он сам, к сожалению, оценить не мог. Впрочем, уютная атмосфера и гостеприимность не остались незамеченными. Помещение было ужасно маленьким, практически половину всего пространства занимали витрины и полки с товарами. Здесь было всего лишь одно широкое окно, которого не хватало, чтобы обеспечить хорошее освещение в зимний период, когда естественного света становилось меньше. От этого спасали приятные лампы, окрашивавшие все в желтоватые оттенки, делая обстановку еще более приятной глазу. Миловидная женщина, сидевшая за прилавком, встретила Александра, как и всех заходивших, взглядом и добродушно улыбнулась, обозначая, что его заметили. Она знала свою работу хорошо, как и знала свою клиентуру, поэтому вела себя доброжелательно и уютно, привлекая постоянных покупателей именно отношением, но в то же время и не была чересчур навязчива, чтобы не смущать более замкнутых художников. Гамильтон критично оглядел прилавки, в поисках того, что ему нужно, но вокруг все еще были краски, кисти, карандаши и непонятные приспособления для, вероятно, чего-то. Поэтому, недолго колеблясь, он подошел напрямую к прилавку. - Здравствуйте, - он лучезарно улыбнулся женщине, - мне нужно что-то, что можно подарить другу, он художник. - Что ж, чем он рисует? - спросила она, мысленно уже перебирая варианты для совета. - Нет-нет, я не хочу дарить краски, это слишком избито. - Из своего опыта могу сказать, что все художники рады краскам. Александр не смог удержать тихого смешка, почувствовав, как сказал бы Лаф на своем божественном французском, déjà vu. - Знаете, мне говорили точно так же. Но нет, я все еще хочу чтобы это было что-то чуть более необычное, полезное и напоминающее. - О чем? - Обо мне, конечно, - с гордостью объявил Александр. Немного рассмеявшись, женщина оставила кассу, обходя локальные завалы поступивших товаров. - Что ж, у меня есть пара вариантов...