Салатовые светлячки

Когда он посмотрит на нее в первый раз (украдкой, конечно, ведь иначе нельзя), то сочтет её самой красивой девушкой, которую только мог видеть. Ни его сестры, ни служанки, ни чтицы, ни фрейлины, никто во дворце! Кроме нее, конечно, танцующей посреди залы, визави которой её старший брат. Это выглядит едва забавно, ведь брат выше нее почти на две головы, а она всё такая же маленькая, какой была несколькими годами ранее, наверное, но нисколько не смешно, а танцуют они грациозно, не наступая на подол платья или туфли. Его переполняет такое чувство волнения, что биение сердце заглушает скрипки и виолончели, ладони потеют и даже по спине катятся несколько капель пота, а ноздри с шумом вдыхают и выдыхают запахи духов. Танец подходит к концу и репетиция, соответственно, тоже. Гости - все эти принцы и принцессы, герцоги и герцогини, графы и графини, а также ещё невесть кто - аплодируют, явно переборщив с выражением радости и блаженности на своих лицах, и видно, что ждут они совсем не брата принцессы и не её саму, и даже не брата сына короля, и - упаси Господь сказать такое вслух - даже не самого короля! А дофина, всего лишь дофина - избалованного, грубого, эгоистичного, но, несомненно, самого красивого молодого человека, которого только можно сыскать. В залу вбегает запыхавшийся граф, едва не потеряв на бегу парик и изящную, но давно вышедшую из моды туфлю, привлекая внимание всех, кто находился сейчас здесь. - Отказался! Дофин отказался выходить из спальни! Все присутствующие громко ахают, кто-то из придворных дам падает в обморок, слышны возмущения, адресованные в никуда. - Как можно! - Больше нельзя ждать! - Уму непостижимо! - Немыслимо! Брат принцессы полон решимости и готов в эту же минуту ворваться в спальню дофина и просить объяснений, граф в ответ даёт обещание рассказать самому королю о случившемся сегодня, а принцесса вот-вот готова расплакаться: губы ее дрожат, брови сведены к переносице и темные ресницы намокли, но никто этого не замечает - все опять увлечены дофином. - Вы только не плачьте. - решительно говорит он ей, взяв маленькие бледные ручки в свои, пока никто не видит, - Вы только не плачьте... - и больше не может сказать ничего, ибо слова неожиданно быстро забываются от мимолётного взгляда глаза в глаза, после робко отведённого в пол. - Вы не подумайте плохого, - произносит она тихо, заглушаемая голосами, - но, признаюсь, это от счастья. И в кои-то веке в этой зале кто-то вздыхает облегчённо.