Вселенные бесконечны

Они встретились на первой из вечеринок в честь окончания семестра. У обоих это был второй год в колледже, и, конечно, они видели друг друга раньше, возможно, перекидывались парой слов, но в тот вечер они по-настоящему познакомились. Альфред за последний месяц побывал уже на четырех пьянках, которые заканчивались жуткими беспорядком и похмельем, так что к тому времени он уже подустал и от косяков, и от громких Гилберта, Антонио и остальных, и от девчонок и пьяного секса, постоянно прерываемого теми же Гилбертом, Антонио и остальными… Поэтому он, наверно, и обратил внимание на английского студента, который медленно потягивал пиво и разговаривал с Кику. Вскоре он остался один. Артур был из тех, кого не назовешь красивым, но что-то в них есть, если посмотреть подольше. На его бедрах хорошо смотрелись классические джинсы; расстегнутая рубашка и майка под ней тоже были ничего: "Fuck you, you fucking fuck". Сразу видно, кто тут повидал жизнь. Альфред просто подошел и сказал “Привет”. Артур не помнил его имени, но помнил фамилию. Альфред наоборот. Они завели этот легкий, приятный разговор, который возникает между незнакомыми людьми с этиловым спиртом в роли катализатора. Альфред поделился тем, что думает о шумных бухих вечеринках и шумных бухих одногруппниках. Нет, он не говорил ничего плохого, лишь то, что его это не слишком прикалывает, и, хотя он почти все время участвовал в подобном, это было искренне, по крайней мере сегодня. Артур рассказал, как его огорчает перспектива провести все лето в Штатах, но, попробовав что-то из светящегося стаканчика, прервался, чтобы поговорить о том, насколько отвратительным ему кажется этот коктейль. И Альфред смеялся. Ему самому нравился взрывная сладость смешанных алкоголя и газировки, но от этого англичанина он другого и не ожидал. Они переместились на диван и продолжили общаться. Получалось очень легко и весело, даже Артур скоро стал широко улыбаться и смеяться довольно громко. На него обратил внимание Ловино и выразил недовольство не вполне понятной причины. Забавно, потому что с Альфредом у них недавно произошла точно такая же перепалка, разве что выражения Артура были куда красочней. Хотя, у итальянца, наверно, такое с кем-то каждый день. Довольно пьяная Лиз присела к ним и, пожмякав Альфреда за щеку, спросила, не поцелуются ли они с Артуром, чтобы ее порадовать. Американец спросил у нее, кто это будет сегодня: Гил или Родди, на что в ответ получил шуточный удар девичьим кулачком, по силе почти равный нешуточному мужскому. Смеющийся Артур спросил, не одолжит ли она ему свое средство защиты и нападения, а Лиз ответила, что она-то знает: на самом деле он просит сковородку, чтобы опять попытаться что-нибудь приготовить, а значит, никогда в жизни. Альфред рассказал, как в прошлом году работал в столовой колледжа, чтобы покрыть часть стипендии, и выразил профессиональную уверенность в том, что еда Артура не может быть хуже, чем там. Тот вроде было одновременно и доволен, и раздражен. Он становился все более грубым и эксцентричным и ругался все больше. Он почему-то наводил на мысль о британских панках прошлых десятилетий. О да, он бы среди них был своим. По ночам. А днем пил бы чай и вышивал крестиком, или что они там делают, с английской королевой. Они переместились на пол в коридоре, потому что тусовка дошла до той точки, когда на диван каждые пару минут кто-то падал или прыгал с разбегу. Артур засунул сразу две сигареты в рот и, закурив, протянул одну Альфреду. Ему это понравилось. Он начал кидать в него пустыми стаканчиками, которые были там в изобилии после того, как Ловино обстреливал ими Антонио. О, британца это не впечатлило, и он незамедлительно продемонстрировал это и руками, и ногами. “Они же, черт возьми, грязные, как…!” - (лучше не обращать внимания на это сравнение). Хохоча, Альфред упал на пол. Он и так полулежал, прислонившись к стенке, так что ничего страшного, но пьяные жесты и мимика Артура были хороши. Он, кажется, недавно думал о том, что в таких людях можно заметить что-нибудь интересное, присмотревшись? Ох, а что будет, если обратить на них действительно много внимания! Например, то, как стал Артур запрокидывать голову примерно после шестого напитка. Или то, как он смотрел из-под бровей. Широкие брови были на удивление подвижны, хотя из-за них он почти все время казался недовольным. Что было дальше? Много чего. Насыщенного, яркого, эмоционального, но, по-видимому, наполняющегося смыслом только когда ты пьян. Потому что потом трудно было сказать даже о чем были их разговоры, хотя они оба не дошли до состояния, в котором начинаются проблемы с восприятием и памятью. Но, как бы там ни было, они окончили ночь в постели. Альфред совершенно не планировал такого делать, но в тот момент он даже заставил себя потерпеть немного дольше, чтобы прийти туда, где их никто не потревожит, чем обычно не очень заморачивался в таких случаях. И ему почему-то захотелось еще сильнее нарушить привычный порядок действий, сделав минет. Кто вообще делает минет, когда вы пьяны и решили и потрахаться с тем, с кем, скорее всего, не стали бы делать этого трезвыми?.. Точно не те, с кем обычно спал Альфред. А ему понравилось. Это, конечно, было бы слишком долго, потому что оба выпили достаточно, и он уже подумывал перейти к более интересным для собственного тела действиям, когда Артур сам потянул его за волосы, заставляя оторваться и приблизиться к его лицу. Он тяжело дышал, его щеки покраснели, и он грубо сказал Альфреду “перестать страдать фигней и начать уже нормально трахаться”. Они встретились следующим днем, точнее, вечером. Артур немного нервничал, ожидая их встречи, он не знал, к чему готовиться. У них не было этого пробуждения, когда один уходит, пока второй спит, потому что часов в семь утра старосты общежития всех подняли на ноги и разогнали. Они оба были в сознании ровно настолько, чтобы добраться до своих комнат и улечься спать еще на полдня. Сбежал ли бы американец до его пробуждения, если бы мог? И вот он смотрел на Альфреда, стоящего у выхода из общежития. Парень был ожидаемо помятым и вялым, как и он сам, только ему это придавало своего рода привлекательность. Небрежная прическа, щетина, ленивая поза, нечаянно открытая ключица под съехавшей футболкой - он казался чуть-чуть доступнее, как будто ты заглянул в его личную жизнь. Альфред заметил его, и Артур решил не тянуть и заговорить с ним, использовав немного напускной уверенности. Ведь ничего особенного не произошло, и если американец не хочет с ним после этого разговаривать, то лучше разобраться с этим поскорее и забыть. А вот если хочет, то на этот случай у Артура было приготовлено смущение, от которого никуда не деться. Альфред встретил его дружелюбно. Ему, казалось, тоже было немного неловко. Артур сказал, что собирался на улицу пройтись - голова побаливала, Альфред сказал, что ему нечего делать и предложил составить компанию. Он ярко усмехнулся в ответ на улыбку, которую почему-то не смог сдержать британец. Общежитие казалось пустым, большинство выпили больше, чем они, и пока не выползали из комнат. Вчера общение было легким и стремительным из-за алкоголя, сегодня - поначалу немного неловким, но потом тоже легким и расслабленным из-за похмелья и тишины вокруг. И то, и другое позволило им не притворяться и узнать друг друга неестественно быстро и, что ли, близко. Без формальностей, сложностей и обмана обычного знакомства. Еще Альфред сказал, что обычно пьет больше, но рад, что не выпил вчера. Артур тоже был рад, что не выпил больше. Очень рад. Еще немного, и все могло бы стать настоящим позором. Вслух он этого, конечно, не сказал, потому что не знал, как будут восприняты эти слова в свете того, что произошло между ними. Они не говорили об этом, пока Альфред не спросил, взъерошив волосы на затылке, не напрягает ли его это. Напрягает? Хм, нет. И они продолжили болтать на другие темы, медленно двигаясь по небольшому парку на территории кампуса. Альфред рассказывал о том, что было ему интересно. О том, что временами он погружается в учебу с головой, поражая непривычно высокими результатами, но часто у него пропадает и интерес к ней, и вера в ее пользу. О том, что иногда сутками не выходит из комнаты, глотая одну за другой книги по астрофизике, теории струн, информационным технологиям или эволюционной биологии - в голове, правда, мало что оставалось, признался он, усмехаясь. Как-то он разобрал компьютер своего отца, а потом успел десяток раз попрощаться с жизнью, собирая, и у него даже получилось. Отец, конечно, подозревал что-то, но доказательств не было; компьютер, правда, стал вскоре себя странно вести. А однажды он украл из школы сигнализацию, чтобы собрать какую-то штуку. Он говорил о том, что немного завидует тем, кто не бросается в крайности и знает, чего хочет, например, своему близнецу, который играет в хоккей и учит математику. Еще, конечно, Альфред любит фильмы, инопланетян и путешествия по стране. Почему Артур всего этого ожидал? Они в тот вечер, который казался каким-то неправильным утром, зашли к Кику, и тот предложил опробовать его новую приставку, что Альфред воспринял с энтузиазмом, а Артур сделав вид, что воспринял - он не чувствовал себя в праве портить им удовольствие. Меньше всего он ожидал, что американец заметит, что ему некомфортно, и, игнорируя заверения, что все отлично, заставит его сказать, чего ему самому хочется. Это было очень странно. Артур обычно был вынужден идти на компромисс, если ему что-то не нравилось в компании, ну, или это превращалось в конфликт, после чего он наслаждался своими делами без других людей. В итоге они решили смотреть фильм на большом экране японца. Как он не боялся, что кто-нибудь в этом общежитии его разобьет? И как этого еще не случилось? Было весело, Кику показал им довольно специфическое японское кино и совсем не обижался на какие-либо комментарии. Ему самому нравилось сравнивать такие непохожие культуры. Это привело к тому, что они принялись обсуждать другие фильмы. Как Альфред мог не смотреть Космическую Одиссею?! Увлекаться космосом и не знать классики? Артур тоже получил от него кучу рекомендаций. Они даже продолжили разговаривать на улице, когда поняли, что Кику пора оставить одного. Хотелось спать, но еще сильнее хотелось продолжить разговаривать с Альфредом. Артур до сих пор не очень верил, что он оказался на этом месте. Он замечал симпатичного однокурсника раньше, возможно, у него иногда проскальзывали какие-то мысли на его счет - из тех мыслей, на которые мы даже не обращаем внимания, но он никогда всерьез не представлял, что они будут в каких-либо отношениях. Не потому, что он считал себя ужасным, нет. Просто… он с ним? очень уж далеко их миры были друг от друга. Как-то слишком невероятно. Но вот они увлеченно разговаривали, после того, как вчера переспали. Было ли то, что Артур сейчас чувствовал, слишком глупым? Альфред проводил его до комнаты, когда оба почти засыпали, и американец даже предпринял неуверенную попытку по-дружески обнять его на прощание. Артур понял, что этот жест рискует остаться непонятным соприкосновением предплечий, и решился податься навстречу. Альфред незамедлительно обнял его как следует в ответ. Англичанин засыпал с улыбкой этой ночью. На следующий день они с позднего утра смотрели Интерстеллар, пару черных комедий и фильмы Тарантино. Они ходили поесть в кафе и прогулялись вечером около железной дороги. В обычной ситуации, если бы Артуру нравился человек так сильно, он бы первое время не проявлял свой характер полностью - он знал, что он у него не очень приятный. Да и его вкусы отличались от вкусов большинства. Он, конечно, давно не стеснялся быть собой, просто не выставлял всего напоказ, если хотел построить с кем-то хорошие отношения. Но между ними двоими как все началось, так и продолжалось: Артур никогда так не наслаждался собственной откровенностью. Следующим вечером их ожидала следующая вечеринка, конечно, не такая масштабная - от первой надо было отдохнуть. Они решили сходить туда выпить немного пива, а потом вернуться к кому-нибудь в комнату. Так они и сделали, вернулись. В постель. Не сразу, разумеется. Альфред сначала его поцеловал и сделал это как будто впервые. А Артур как раз перед этим немного с сожалением, но в основном радостно размышлял о том, что будет здорово быть друзьями. Ха-ха, не вышло. Он не мог, не хотел отказываться, но все же подумал: “Почему так быстро?” Ну, раз так, то наверно Альфред был готов. Ну, или для него это был просто секс. У них было несколько раундов обычного секса, никакого орального на этот раз. И Артур жалел, что у него сейчас нет его пьяной раскрепощенности, как в прошлый раз, ведь, несмотря на то, что он, наверно, делал все то же самое, он не мог перестать думать, о том, как он выглядит, как звучит его голос, и что думает Альфред. Не мог перестать думать до определенного момента, потом мыслей не осталось. Той ночью они спали каждый в своей комнате, все-таки у обоих были соседи. Альфред пожалел о том, что поспешил тогда. Дружба с англичанином могла быть лучшим, что с ним случалось, но теперь он не мог не думать о… Ну, пора было задуматься о том, что это значило. К этому времени у него уже должен был быть четкий ответ на вопрос кто они друг другу. Но Артур, к счастью, не спрашивал, да и никто не спрашивал. Но вдруг не спрашивал он потому, что сделал какой-то вывод сам? Это немного беспокоило: может, в таком случае это все-таки надо было обсудить, чтобы не было недопонимания? Но что обсуждать-то? Альфред сам не знал, чего хотел. Ему было хорошо с ним. Но он не мог не замечать, как Артур на него смотрит, как он себя с ним ведет. Он знал этого парня совсем недолго, но было очевидно, что он к нему относится совсем не так, как к другим. Все эти придирки и споры, а потом эта легкая улыбка. И все бы ничего, Альфреду он нравился таким, ему нравилось обнимать его и держать за руку наедине, но он уже не был подростком и не мог позволить себе относиться к такому несерьезно. Каждый раз, видя счастливую улыбку британца, Альфред чувствовал страх и вину. Он не был уверен, что оправдает его ожидания, и ему было стыдно за свои сомнения. Ощущение было, будто он ему врет. А он не хотел ему врать и не хотел его подводить. Господи, ну зачем он переспал с Артуром опять? Неужели он думал членом, а не головой? Хотя это самообвинение было несправедливо. В тот первый раз (не самый первый, а первый трезвый) Артур сам накинулся на него после пары поцелуев, стягивая их футболки, и Альфред просто чувствовал, что правда хочет этого, что это хорошо и правильно. Все эти мысли появились после. А теперь пути назад к дружбе не было: если бы он прекратил спать с ним сейчас, это точно стало бы затруднительной ситуацией, из которой не вышло бы уже вообще ничего хорошего. А пока Артур был доволен, и, раз другие варианты были хуже, Альфред решил оставить все как есть. Эти мысли не давали ему покоя, он стал ужасно нервным наедине с собой, а иногда и с Артуром. Он думал о серьезных отношениях и о том, что происходит с людьми, которые начали их в двадцать лет, не успев слишком многого попробовать, понять, чего они хотят. Альфред хорошо знал себя и свое непостоянство. К тому же, Артур ведь англичанин. Он наверняка захочет вернуться на родину, а не следовать за Альфредом и его порывами. Да и вообще… хочет ли он, чтобы этим человеком был парень? Это накладывает большие ограничения. А самое ужасное, что Артур ведь от него ничего не требовал - буквально ничего! Не просил объяснения переменчивому настроению, не говоря уже о каких-то обязательствах. Вообще не было причин считать, что он задумывается о таких вещах. Так почему задумывался Альфред? Возможно, потому, что рядом с этим англичанином он забывал обо всем и готов был раскрыть ему всю свою душу. Они были вместе считанные дни! Почему Артур заставлял его чувствовать себя так свободно, что позже он пугался собственной открытости и беззащитности? Почему этим утром он отказался от предложения первокурсницы попить кофе? Просто кофе с девушкой, это даже не означало, что у него в ближайшее время был бы секс - не настолько он был крутым. А вот общество другого человека явно пошло бы на пользу. Он рассказывал Артуру все на свете, кроме своих сомнений, конечно. А тот почти не говорил о себе - только о музыке, о книгах, о феях, об Альфреде, но не о своем прошлом, не о шраме над бровью и не о сигаретных ожогах на предплечье. И смотрел на него так, что Альфред либо чувствовал, что не может принять то, что хочет дать ему этот человек, либо боялся, что сам хочет дать ему что-то, чего отдавать нельзя. Артур вошел, бесшумно закрывая за собой дверь, и сказал, что он выглядит уставшим. Альфред ответил смешком и фразой без особого смысла. Артур заметил потом, что он не только уставший, но и подавленный. Почему-то он ни о чем не спрашивал, а сел рядом с Альфредом на край кровати и взял его за руку. Даже скорее обнял его за руку. Не наваливаясь на него, не сжимая - никакой навязчивости. Но вот его взгляд, пусть и направленный в противоположную стену... Артур поднялся и потянул Альфреда за собой. Они стояли лицом к лицу и смотрели друг другу в глаза, а потом Артур опустился на колени и неуверенно, взглядом прося позволения, взялся за пряжку его ремня. Наверно, Альфред должен был его остановить? Но он закрыл глаза и почувствовал, как его штаны и трусы спустили до колен, а потом как прохладная рука сделала несколько движений, прежде чем ее место занял рот. Альфред старался не опускать взгляд, все равно Артур вряд ли смотрел на него. Но позже он не выдержал и посмотрел и встретил взгляд зеленых глаз снизу вверх… Он не сдержал стон. И, как будто все было недостаточно плохо, именно тогда дверь с грохотом ударилась об стену и в проеме появился его сосед. Он, конечно, сразу исчез и даже не сказал ничего, кроме “Эх”, но все равно Альфред впервые захотел провалиться под землю, от того, что его застали за этим занятием. Артур просто съежился, и после того, как дверь уже захлопнулась, он еще какое-то время будто пытался спрятаться. А потом продолжил в удвоенном темпе. А еще, похоже, на его зеленой футболке-поло потом осталось пятно… Ужасно стыдно. Он сидел в своей комнате один. Он проводил Артура до его комнаты почти в двенадцать, потому что тому полночи не давала спать компания Гилберта. Альфред хотел, чтобы он выспался. Он вообще хотел, чтобы у него все было хорошо, чтобы британец не смотрел так на кого-то, кто не может ему ответить тем же. Так отчаянно, беззащитно и… Может быть, Артур будет так когда-нибудь смотреть на кого-то другого. Да, скорее всего, будет, а еще будет так же легко целовать кого-то в щеку за просмотром фильма, почему бы и нет, - он пожал плечами, как будто кто-то мог его видеть. Но на самом деле от этой мысли было очень неприятно. Альфред схватился за голову и прошелся туда-сюда по комнате. Открыл окно и подставил лицо ночной прохладе. Они могли бы стать близкими друзьями. Но эти отношения причиняли больше беспокойства, чем радости, даже не начавшись. Альфред успел попрощаться со многими вещами, которые он любил, со свободой. Но Артур не может значить для него так много. Не значит, он это знал. Люди не влюбляются так быстро; британец не был кем-то особенным, но Альфред отчего-то чувствовал, что увязнет в нем, если не остановится. Вот только зачем страдать из-за того, чего даже нет? Альфред долго думал. Он порылся в ящике стола и нашел приглашение на следующий семестр в Эм Ай Ти. Он вновь просмотрел листок, прочитанный им раньше сотню раз, и увидел то, что его интересовало: у него было еще несколько дней на то, чтобы дать ответ. Отказ с благодарностью был готов и ждал, пока его отправят, но американец тянул до последнего просто на всякий случай, ведь такого шанса больше не будет. Он плюхнулся на кровать и почувствовал под собой какой-то комок. Его постель не была особенно аккуратной, и он это знал и без постоянных замечаний англичанина. Он достал из-под себя скомканный чек из кафе недалеко от кампуса и развернул. Двойной американо, вишневый пирог, шоколадный маффин и зеленый чай. Артур выглядел забавно с шоколадом на губах, а еще они были тогда очень сладкими. Альфред смахнул бумажку на пол. Он не собирался принимать приглашение, потому что был привязан к дому, к друзьям. Но разве прямо сейчас он не был обеспокоен тем, что боялся потерять свою свободу и выбор? Потерять себя в другом человеке? А Эм Ай Ти… это круто. Там учится Мэтт, по которому он так скучал. Там новые возможности и интересные вещи. Вот решение, о котором он не пожалеет. Он знал, конечно, что может получиться и наоборот. Но ведь лучше сделать, чем не сделать, верно? Хотя сделать в этой ситуации - это бросить Артура, или не бросать? В любом случае, он хозяин своих чувств и сможет справиться с сожалением о том, чего не было. Почему-то его не оставляло ощущение, что он встретил этого парня не вовремя. Он с удовольствием выяснил бы, что бы вышло, если бы они встретились позднее, будь у него вторая жизнь. Но эту, единственную, он проведет, следуя за своими желаниями, а не за другими людьми. А Артур с его растрепанными волосами, кожаной курткой и пугающе глубокими глазами… Пусть в этой жизни это останется приятным эпизодом. Боже, он все еще видел этот взгляд во время минета. Один раз, всего один, они заснули в этой кровати вместе. Американец просыпался среди ночи, потому что спать с кем-то было ужасно неудобно. Артур, видимо, просыпался тоже. Альфреду запомнилось, как среди ночи тот что-то сонно пробормотал и назвал его по имени. Такими могли бы быть его ночи. Ведь все равно ничего не получилось бы. Только потерянное время, боль, измены и немного более циничное отношение к жизни. Своим решением он спасет от этого и Артура. Он правда этого очень хотел. Вот только почему-то теперь все его тело цепенело, а в животе что-то сжималось от мысли, что он должен сказать ему об этом. Альфред перешел в Массачусетский Технологический и, по-видимому, решил не ждать с переездом. Это было не очень далеко, практически соседний штат, но какая разница? Пусть хоть другая планета. Артур узнал об этом даже не от него. Ему об этом осторожно, еще более вежливо, чем обычно, сказал Кику, пока Альфред избегал его, как будто он стал бы за ним гоняться. Если бы американец подошел и сказал ему об этом, он бы его искренне поздравил и еще, возможно, не чувствовал бы себя, как использованная и выброшенная на помойку вещь. Если бы он только поговорил с ним... Они были вместе так мало, что это даже не считалось, и хотя непрошенные мечты то и дело появлялись в голове, Артур ни на что не рассчитывал. То, что он не играл роли в принятии этого решения, было абсолютно нормально. Но то, как Альфред закончил это! Это нельзя было вот так растоптать и забыть, пусть даже для Альфреда это не было и четвертью того, чем было для него. Как плохо было от того, что он был один в чужой стране. Некуда было пойти, а он хотел сейчас лишь тишины и одиночества. Гилберт, Франциск и Антонио, завидев его, тут же начинали заваливать его вопросами и “успокаивать”, каждый на свой лад. Черт, и хоть ненадолго выйти из комнаты и оставить его одного никому в голову не приходило. Просто смешно, но от того, что не так давно его застали с членом Альфреда во рту, было, казалось, в разы хуже. Да и сам Альфред еще не уехал, он был где-то здесь... Ну уж нет. Никто не увидит его чувств. Он сидел в каком-то дворе спиной к стене около мусорных баков. Откуда-то из-за угла доносились голоса с интонациями неблагополучных районов, а он периодически доставал по сигарете и давал ей сгореть, сделав всего пару затяжек. В пустой голове крутилась песня, которую они слушали вместе. Он чувствовал себя больным. Как жаль, что он вообще переспал с ним тогда по пьяни. Американец бы сбежал утром без слов - теперь он точно знал. Он должен был проснуться один. А все, что произошло после той первой ночи… это просто случайность, которой не должно было быть. Но почему Альфред так улыбался, так смеялся вместе с ним, пытался испачкать его мороженым, почему называл его “Арти” и шептал это во время секса, если это ничего не значило? Потому, видимо, что люди так делают. Развлекаясь, забывают о чужих чувствах. А ведь именно рядом с чудесным американцем он почувствовал себя настоящим. Он хотел бы следовать за ним, потому что чувствовал, что Альфред может изменить его жизнь, изменить его самого к лучшему. Он не винил Альфреда. Ему ведь самому совсем не удалось скрыть то, как он влюбился. Наверно, это выглядело ненормально. Вся эта открытость, настоящие мысли и чувства. И то, как он отсосал ему в последний вечер перед тем, как Альфред начал его избегать… Каким же он был жалким. Артур знал, что он был романтиком. Никогда никому не говорил об этом, но всю жизнь мечтал о единственном человеке, с которым бы они были по-настоящему близки - о второй половине. Но он был и реалистом: он встретит подходящего человека, но это не будет любовью с первого взгляда. Это будут взаимоотношения, строящиеся всю жизнь. И чем более зрелыми будут они оба, тем больше шансов на успех. Так почему ему так хотелось, чтобы именно с этим американцем у него все получилось? Надолго. Черт, возможно, навсегда! Но теперь-то уже нет. Не в этой жизни.