Вселенные бесконечны

Альфред понял, что ему нужно искать новых друзей. Он только что проводил Кику домой, и был, конечно, ужасно рад за него, хоть и не выражал это так громко, как обычно, потому что вокруг была куча врачей, только и ждущих его маниакальной стадии. Да и к тому же, парень явно выписался ненадолго, учитывая, как он минут пять шагал туда-назад у дверей, чтобы выйти с нужной ноги и, вероятно, соотнести это с дыханием, или вроде того. Хах, повторять одно и то же, одно и то же десятки раз? ОКР - одна из самых скучных вещей в этом мире. Хотя кататонический ступор все же хуже. Да и вообще, Кику был классным, но слишком тихим и безынициативным. Ал и сам стал унылым и патологически сдержанным (по меркам Альфреда Джонса, разумеется), хотя дело, скорее всего, было не только в японце. Необходима была компания поярче. Альфред еще перекидывался парой слов с доктором Байльшмидтом при встрече в коридоре, но кроме этих встреч они не пересекались с тех пор, как его поменяли на доктора Байльшмидта старшего, потому что возникшие между Алом и Гилбертом приятельские отношения, по их словам, не шли на пользу терапии. Вообще, ситуация была странной. Альфред был почти уверен, что никогда раньше не сталкивался с необходимостью заводить друзей. Они всегда были. Или всегда появлялись сами. Но здесь-то окружение было весьма специфичным. Кстати об этом. Был еще Тони. Но это вообще совсем-совсем не то. - Чувак, ну пожалуйста, я очень хочу покурить! - умоляющим тоном протянул он и выпятил нижнюю губу для убедительности. - Ты знаешь гребаные правила, придурок, и я тебе не чувак, - закатил глаза санитар. - Убирайся и приходи в свое время. Мне некогда стоять над тобой. - Я реально в состоянии покурить без присмотра! Серьезно, пожалуйста! Да многим это разрешено - никто и не заметит. - А ты не будь маньяком, и тебе тоже разрешат, - с дебильной ухмылкой сказал тот. Это задело Альфреда и он не остался в долгу: - Йоу, ты не слишком-то вежлив! Вы все, итальяшки, такие? И я не маньяк - у меня маниакальное поведение! Ты вообще понимаешь разницу, блин? - Нахрен иди! - проворчал санитар и сам удалился, что-то бормоча на итальянском. Как таких вообще берут работать с психически нестабильными людьми? Он вечно доводит бедного латвийца, как его там, до истерики. Однажды этому Варгасу кто-нибудь откусит ухо, о да. Немного походив взад-вперед, напевая под нос мелодию из трех нот собственного изобретения, Ал плавно развернулся на пятке и пошел к лестнице. Он совсем не хотел нарушать правила. Он правда старался делать все, как надо. Но покушаться на святое! На вредную привычку, которая маленькими порциями все больше сливается с тобой, пока на кончике сигареты сгорают минуты твоей никому не нужной старости - привычку, к которой, кстати, Альфред был совершенно равнодушен до больницы. В общем, он решил нарушить правила. Детектор дыма в том туалете вечно был сломан, но никого это особенно не волновало. Насколько Ал знал, на втором этаже о-очень давно не случалось ничего более или менее плохого. Это был этаж избранных - самых спокойных, безопасных, короче, “адекватных” пациентов. Только там можно было пользоваться туалетом без присмотра, и некоторые с первого и третьего этажей порой там бывали. Несколько сигарет у Ала было, это даже не было запрещено, пока он не мог их зажечь. Оставалось лишь найти зажигалку, и наибольшие шансы на это были в том самом “укромном месте” со сломанными детекторами. Он легкой походкой вошел и бесшумно закрыл дверь, к чему его приучали в больнице очень долго. Внутри уже кто-то был. Парень, вальяжно развалившийся на раковине поднял на него такой хмурый взгляд, будто Альфред обломал ему каждую радость до единой на пару лет вперед. “Осторожно, чувак, твои брови сейчас задавят твои глаза”, - НЕ сказал он, разумеется, тоже благодаря выработавшейся с огромным трудом привычке. Хотя это уничтожающее, втаптывающее в грязь выражение лица явно не могло принадлежать кому-нибудь эмоционально-лабильному. - Йоу, - дружелюбно улыбнулся Альфред. И улыбнулся еще шире зажженной сигарете в его скривившихся губах. Парень был очень худым, с тускло-светлыми волосами и синяками под глазами, что было довольно привычной в этих стенах внешностью. - Ты что-то хотел? - резко кинул незнакомец. - Одолжить у тебя огоньку? - заискивающе улыбнулся Ал и подмигнул. - Ну разумеется, - “только хер тебе” говорило его лицо. - Дружище, я не хочу проблем, я просто правда хочу покурить, - сказал Альфред голосом, предположительно вызывающим сочувствие. - Обещаю тебе, никто не узнает. Тот смотрел на него раздраженно, но уже не так категорично. Похоже, ему было плевать на правила. Но его смягчившийся было взгляд опустился с лица Альфреда ниже, и тут же широкие брови сошлись у переносицы. - У тебя ожог от сигареты! - чуть ли не выкрикнул он. Альфред выдохнул отчаянное “черт”, вспомнив про закатанные рукава. - Ему лет сто, - без особой надежды протянул он. - Ага, блин. А ты не тот биполярный на принудительном? Лучше отойди от меня, - парень спрыгнул с раковины, в его позе читался намек на агрессию. Руку с сигаретой он отвел почти себе за спину. Как обычно. Даже дома никто не вел себя с ним, как с опасным сумасшедшим, зато в этой больнице каждый псих считал своим долгом смотреть на другого, как на еще большего психа. Что ж, блин, такое? Вспышка упрямства, и Альфред решил, что во что бы то ни стало добьется своей чертовой заслуженной сигареты, пусть придется сделать что-то еще более неправильное. Этот придурок заслужил. - Ладно, - вызывающе сказал он. - Ну, давай, отведи меня к администрации, раз уж поймал с поличным, офицер! Давай-давай, чего стоишь? Как он и ожидал, парень застыл, только смотрел на него еще более озлобленно. - Так и знал, - усмехнулся Альфред. - Ты тоже не с этого этажа. Сам не хочешь попасться. Тот все так же не двигался с места. Его плечи устало опустились, а губы были сжаты в тонкую линию. - Я ничего не сделаю, - раздельно произнес Альфред, выставив вперед ладони с растопыренными пальцами. - Меня просто задолбало, что каждый судит меня по тому, что моя палата не на гребаном втором этаже, а каждый врач смотрит на меня такой: “хм, так-с, еще не началась маниакальная стадия?” И поговорить не с кем! Я здесь, чтобы мне стало лучше, а все только делают и делают выводы по одному взгляду на меня, а я просто хочу выкурить сраную сигарету, и ты мне дашь это сделать, потому что нет вообще никаких причин, чтобы мне это было нельзя, хотя всем и похрен! Его отработанное спокойствие исчезло еще в первой половине, но его собеседник не кинулся к двери, не принял оборонительную позу и даже его взгляд был уже не яростным, а удивленным. Его зеленые глаза, большие на худом бледном лице, смотрели почти мягко. Потом он вдруг прикрыл их, сделал затяжку и усмехнулся. - М-м, понимаю. Он не попытался кого-то позвать, не стал издеваться и унижать Альфреда. Просто опять присел на раковину и похлопал по керамической поверхности рядом с собой, приглашая его сесть рядом. Старенькая зиппо оказалась в руках американца, и между ними завязался разговор обо всем и ни о чем, свободный и долгожданный, как первая затяжка. - Понимаешь, Артур, кто угодно из школы, колледжа, с футбола... да любой чувак по-соседству. Все всегда были не против поболтать или потусить, а вечером остаться или уйти домой. Это было для веселья, для хорошего настроения. Никто не выставлял проблемы, которые должны, как бы, оставаться в глубине. - Ага, компания здесь странная и скучная до смерти, - согласился его новый знакомый. - В коридорах только и разговоров что о таблетках и их побочных эффектах. Так бы и застрелился, если б мог. - Альфред кинул на него обеспокоенный взгляд, и Артур добавил: - Нет, я не из этих. - Я был как-то в другой больнице. В детской. Ну, мне было семнадцать. Там было почти как в школе. Если… ну это, не смотреть на… этих, совсем больных детей. - Я был только здесь. Уже третий раз. ...Зачем? - спросил он у пола и пожал плечами с таким недоумением, что Ал рассмеялся. Докурив все, что было, они вышли и лениво зашагали по коридору с руками в карманах, продолжая непринужденно болтать. - Знаешь, я тут понял, что первый раз слышу в этом дурацком месте британский акцент! - сообщил Ал, запрыгивая на лестницу. Акцент гармонично дополнял проявившиеся в их разговоре ворчливость и придирчивость Артура. - А ты вообще способен подняться по всем этим ступенькам, чувак? - поддразнил его Ал. - Выглядишь ужасно больным! - Эй, поосторожней с такими словами, - тот, конечно, уже понял грубоватый юмор в стиле Альфреда Джонса. - Вдруг я сейчас в своей палате буду долгими часами незаметно жечь свою кожу зажигалкой, чтобы притупить душевную боль от твоих слов? Такой шанс всегда был, и Ал, если честно, расслабился и позволил себе не бояться обидеть кого-то впервые с тех пор, как его приучили думать о чувствах других пациентов. - Не-а, ты - точно нет, - усмехнулся он, перепрыгивая через ступеньки. Раньше получалось лучше. - Ты не знаешь, что со мной, - британец дразняще изогнул огромную бровь. Ал и правда не знал. Он казался нормальным парнем с мерзким характером. Слишком много едких комментариев наготове, но не видно явных проблем. Он не совсем уверенно откинул вариант с пограничным расстройством и с депрессией, а потом забыл об этом... Альфред привычно свернул на третий этаж, а Артур шагнул на следующий пролет. И оба нерешительно остановились. А ведь точно, этот англичанин не с его этажа… И он не буйный, чтобы быть на пятом. И не умственно отсталый… - Эй, ты же не из наркологии? Глаза Артура сузились, он скрестил руки на груди. - У тебя что, с этим какие-то проблемы? - Возможно? Не знаю, - Ал сжал губы и нервно дернул плечом. Повисло неловкое молчание. - Так ты… да? Артур пожал плечами, угрюмо глядя сверху вниз. - Черт, почему ты не сказал? - это прозвучало обвиняюще, не успел Альфред подумать. - Почему должен был? Альфред чувствовал раздражение и глупость от того, как он неловко стоял, сверля глазами стены и ощетинившегося парня. Весь его облик стал каким-то провоцирующим. - Не люблю зависимых. - О, да? - хохотнул Артур. - Не люблю психов и лицемеров! Счастливо! - он издевательски помахал ему и гордо направился наверх, на ходу посмеиваясь: - Не любишь, значит, когда к тебе предвзято относятся? Вот чертов идиот... Альфред не успел опомниться. Приобрел и тут же потерял собеседника, с которым можно было высказываться прямо - почти забытое наслаждение. Не то, чтобы ему хотелось с ним теперь говорить. Просто всю жизнь его окружали торчки, и ни один учитель, ни один член семьи даже не сомневался, что он станет таким же. Но он надул их всех. Он стал парнем, который скидывает полицейскую машину с обрыва в реку вместе с собой внутри. Но о том разговоре с Артуром он успел пожалеть позже. Это было слишком грубо, признался он себе. Этот чувак, по крайней мере, лечится. Третий раз. А еще Альфред был благодарен ему за реакцию на свою неожиданную тираду. За то, как он его тогда принял, что ли. А потом, последняя его фраза… была справедлива. Извиниться определенно стоило. Правда следующие несколько их встреч в коридорах Артур презрительно смотрел мимо него, и раскаянье куда-то делось. В итоге их контакт надолго ограничился средним пальцем Ала после того, как его взбесил Варгас, а ухмылка британца оказалась рядом очень некстати. Но он мучительно скучал. Пару раз он задумывался, что этому сердитому, эксцентричному алкоголику (как он выяснил позже) и подавно должно быть кошмарно среди местной скуки и безумия. Он, наверно, на стену лезет. Так что возобновление их общения, сначала скованного и недружелюбного, но потом все более легкого, было неизбежно. - Это что, только мне одному очевидно? Нас нельзя держать вместе. Если мы хотим поправиться, нам надо быть среди нормальных людей, а друг от друга, наоборот, подальше. С кем-то мне говорить нельзя, потому что от этого, типа, мне станет хуже; с кем-то говорить нельзя, потому что это, типа, я сделаю им хуже… - Альфред говорил и загибал пальцы. - Хлопнешь дверью - спровоцируешь чей-нибудь припадок; пошутишь - кто-нибудь плачет и ищет лезвие; громко засмеешься - к тебе бегут врачи с транквилизатором... Небо было абсолютно серым, двор абсолютно невзрачным, из звуков только ветер. А собственный голос Ала был в последнее время на несколько тонов ниже, такой же низкий, как вечно прохладный голос Артура. Какая же вокруг царила бесконечная тоска. - Я превратился в какую-то тень себя, - Альфред слабо пнул камешек носком ботинка, с противным звуком шаркнув по бетону. - То есть, самые яркие твои черты - крикливость, неаккуратность и полное пренебрежение к чужим чувствам. Ну, не то чтобы это было незаметно. - Иди ты. Ал взял в рот сигарету, и Артур поднес к ней зажигалку. Они сбежали во двор и прятались в нише в стене больницы. - Да ну нахрен, - выругался Артур, глядя в сторону сада для прогулок, и отошел поглубже за стену. - Они теперь что, каждый день вывозят гребаных кататоников? Это было нехорошо, но Альфреду и самому становилось не по себе от одного вида инвалидных колясок с застывшими в неестественных позах людьми. Он старался не смотреть. - Не надо было просто выходить на улицу в неположенное время, - пожал он плечами. - Вышли бы со всеми, не увидели бы ниче такого. - Только красавчиков-анорексиков, - хмыкнул Артур. - А если я вынужден буду еще хоть одну минуту созерцать, как эти обсессивные придурки меряют шагами двор, считают вслух, или трут руки влажными салфетками, у меня самого начнутся обсессии. - Эй, хватит тебе, они же не виноваты, - не очень уверенно сказал Ал, потому что его и самого все это в эти дни напрягало как никогда. - Между прочим, никто из них не выбирал свою болезнь. В отличие от тебя. С Артуром можно было говорить, что думаешь даже на такую деликатную тему. С ним он мог на время позволить себе честность, излишнюю, по мнению многих, но без нее искреннее, дружеское общение для Альфреда было невозможно. Даже больше: для них стали привычны довольно едкие взаимные колкости, иногда почти ссоры, такие необходимые в этих условиях эмоционального застоя. Артур проигнорировал такую провокацию и с безразличием сказал: - А я, если бы выбирал, выбрал бы биполярное расстройство. - Это еще почему? - ошарашенно нахмурился Ал. - Ну как же, там настоящее веселье. Мне, например, никогда не приходилось угонять пожарную машину, или уезжать в тележке из супермаркета от полицейских, - британец с ироничной улыбкой похлопал его по плечу. - Ага, звучит забавно, очень, - Альфред еле приподнял один уголок рта. - Я тогда думал, что помогаю полиции загрести этих барыг, знаешь? Я стащил наверно кило льда, но не для себя, а наоборот... А на самом деле, у меня была маниакальная стадия, мать ее. И я говорил, что потом три месяца провалялся в больнице? А теперь на принудительном лечении, - он помрачнел, - вообще супер. Еще не забывай, депрессивная стадия. И при биполярке тоже бывает кататонический ступор, подумал он, но не сказал вслух. Артур развел руками: что поделать? - Мы оба вынуждены терпеть депрессии, таблетки и недоумков-врачей с их чертовой тупой терапией. Они думают, что первичная проблема в моих детских травмах, - издевательски выплюнул он и покачал головой. - Первичная проблема в том, что моя жизнь невероятно скучна, когда я трезвый. - И ты хотел бы сделать ее веселей даже ценой психоза? - Альфред слегка удивился его откровенности. - Это тупо, - он замолчал, задумавшись. - Да, я знаю, в голову приходит куча тупых мыслей, когда ненавидишь себя. Моя мама из-за такой тупости всю жизнь терпит алкоголика и торчка - моего отца. А я от такой же тупости долго думал, что и сам должен все это терпеть. Даже считал себя виноватым в чем-то там. От всего этого ему захотелось пнуть стену ногой, но желание было слабым. Он не чувствовал в себе энергии для лишних движений, да и какой смысл? Артур отреагировал на большую часть тяжелых слов таким же тяжелым молчанием. - Я знаю, что это тупо, - все, что он, наконец, сказал. Ал в который раз поправил на плечах все норовивший сползти красно-белый бомбер с буквой А. Он любил, выходя на улицу, не надевать длинные рукава под бесформенную и бесцветную больничную одежду, как все, а накидывать любимую футбольную куртку сверху. Она и раньше была немного свободной, но теперь смотрелась на нем, как на девчонке, надевшей куртку своего парня. - Я охрененно похудел, - сказал он, запахивая бомбер. - Ты не выглядишь слишком худым. Должно быть, был жирным, просто необъятным? Я не сомневаюсь, - ответил Артур, особенно милый, как бывало после изредка накатывающей на него откровенности, будто он злился на себя и спешил ее компенсировать. Альфред смерил его оценивающим взглядом. - А вот ты выглядишь хреново. Сколько лет ты вообще пьешь? - блаженные нетактичные вопросы. - Не знаю, - равнодушно хмыкнул тот. - Начал в тринадцать, как и все, да? А по-серьезному в семнадцать. А потом в восемнадцать. И в двадцать три - это был самый долгий перерыв, но он был обречен, потому что... потому что, - он с усмешкой и поднятыми бровями посмотрел на Альфреда. - А потом… ну, с тех пор, вроде… да. - Сколько тебе сейчас? - Двадцать пять. - Чувак, выглядишь старше. Бросай бухать, - шутливо пригрозил он пальцем. Артур выдохнул дым ему в лицо. Потом он вдруг распахнул глаза, глядя за спину Ала. - Так, давай-ка отсюда уходить! - Что такое? - американец постарался сжаться и стать незаметным. - Врачи? Санитары? - Русский псих, - Артур уже ногой тушил окурок. Ал поежился. Хрен знает, что там было с этим молчаливым, странным и огромным русским, но выглядел он реально пугающе, и с этим были согласны абсолютно все. На бедного латвийца и его друзей он действовал хуже визжания Варгаса. Альфред не стал оборачиваться, чтобы увидеть грузный устрашающий силуэт и поспешил убраться вслед за Артуром. - Артур?! Йоу, что ты здесь делаешь? - Зашел в гости. Надеюсь, ты не против, - ни тени вопросительной интонации. - Сейчас, типа, ночь. Тебе нельзя здесь быть, - сообщил ему Альфред с усмешкой. - Уже поздно, никто не заметит, - Артур уселся на его кровать и закинул ногу на ногу. - Ты только говори тише. Справишься с такой задачей? - Ты на моей кровати! - Ну ты же пока не спишь, - развел он руками. Ал плюхнулся рядом с ним. - Нарушаешь все больше правил, да? Если нас поймают, то не отделаемся так легко, как тогда с сигаретами, это я тебе точно говорю, чувак. Блин, да нас за такое точно перестанут на улицу выпускать. Серьезно! О, и визиты запретят! Интересно, нас могут заставить мыть полы? Ну, знаешь, вроде, как общественные работы! - Ты несешь бред, впрочем, мы узнаем, если будешь так кричать. И прекрати шатать кровать. Альфред слегка подпрыгивал, создавая на упругом матрасе волны. - А кровать, вообще-то, моя! Но ему было не жалко. Он был несказанно рад неожиданному обществу друга. - А ты останешься тут на всю ночь? Тот кивнул. - Я же не стал бы ползать по этажам и минут десять прижиматься к стенке, пока Варгас не закончит со всеми ругаться, ради того, чтобы просто сказать тебе “привет”. - О, я уже троих уговаривал откусить этому итальяшке ухо! Почему никто не соглашается? Все вдруг такие адекватные стали! Альфред тем временем встал и принялся перебирать лежащие на столике, на кровати и на полу вещи в попытке немного прибраться, и одновременно чтобы найти, что можно показать Артуру интересного. - Просто не вынесу еще одной ночи в своей комнате, - продолжал тот с холодной хрипотцой. - У соседа паранойя на фоне синдрома отмены, он по ночам царапает ногтями стены. - Ага, - кивнул Ал. - Оставайся тут, сколько хочешь, без бэ. Он сопроводил предложение широкой улыбкой и взмахом руки, вслед за которым с шелестом разлетелась целая гора листочков со столика у кровати. Альфред наблюдал за их плавными, извитыми траекториями, совсем как у настоящих осенних листьев. - Запасаешься туалетной бумагой? - спросил Артур, когда все они опустились на пол. - Я записываю на них свои идеи, - американец опустился на колени и стал собирать, попутно просматривая, мятые обрывки, вырванные страницы из тетрадей и альбомные листы. - Мудрость, она в воздухе, ты чувствуешь? Знаешь… скоро я выйду отсюда, и… Ух, так многим хочу заняться! - Рад, что у тебя хорошее настроение, - Артур скинул обувь, залез на кровать с ногами и растянулся на постели. - О да! Я чувствую себя супер! - Ал спихнул бумагу в кучу и придавил ее футляром для очков. Футляр кое о чем напомнил. - Помнишь, как мне позавчера разбили очки? Третий раз, блин! Если когда-нибудь вернусь в психушку, то только в линзах! Но я не вернусь, как же! - Ну… надеюсь. Он обернулся, чтобы улыбнуться Артуру, который лежал на боку и смотрел на него. - Мне правда сейчас хорошо, - Ал вернулся на кровать и перелез через вытянутые ноги англичанина ближе к стенке. - Только не думай, что это мания. Я правда в порядке. Я всегда был таким, это норма для Альфреда Ф. Джонса! Артур усмехнулся, а Альфред продолжил говорить, хотя его друг, вроде, и так все знал. Ему просто очень хотелось высказать это. - Это больница сделала меня вялым и скучным. Блин, да у меня месяцами было это чувство, это ожидание, как будто депрессивная стадия начнется вот прямо сейчас. Сейчас ты ляжешь и будешь лежать неделями, и все вокруг вздохнут с облегчением. Это место именно на это и рассчитано. На апатичных овощей. Мне было реально очень грустно. Знаешь, приходит в голову: а нафиг что-то делать? Нафиг что-то хотеть? Он вытянул ноги поверх ног Артура; тот попытался вырваться и отвоевать верхнюю позицию, но Альфред придавил ступнями его лодыжки. - Кстати, я говорил, что Кику - это мой приятель - он вернулся? Я все время говорил, что он скоро вернется, помнишь? - Я был свидетелем того, как ты с криком “С возвращением, Кику, дружище” пытался задушить… - О, да? - перебил его американец и рассмеялся: - Я сначала его обнял, и только потом вспомнил, что он панически боялся прикосновений, прикинь! Но все обошлось. У него новая фишка: он теперь бесконечно застегивает и расстегивает молнию, знаешь, с этим “вжжжжик”. Когда он приехал, мы сели, там, в общей комнате побазарить, и он как начал мне рассказывать про какие-то научные статьи, которые он читал, про новые лекарство от его ОКР. Про какие-то там серотониновые рецепторы… щас вспомню… 5-HT2C! Про эксперименты на крысах и прочую хрень. Часа два, наверно, не замолкал! И все время вжжик, вжжик! - Чушь. Ты бы не высидел и десяти минут. Артур скомкал одеяло и положил себе под плечи. Пока Ал говорил, он следил за его активной жестикуляцией с каким-то мечтательным видом и расслабленной полуулыбкой. Непонятно, слушал ли он. - Вообще, вам надо познакомиться с Кику, - решил Альфред. - Я тебе говорил, не люблю я этих психов, - зевнул британец. - Меня любишь, - ответил Ал с широкой ухмылкой. Артур закатил глаза и покачал головой. - Да! Ты же сам приходишь ко мне. Признай, ты подох бы со скуки тут без меня! - Ну, тебе, я вижу, напротив, достаточно весело самому по себе, - тот небрежным жестом указал на разбросанные листки, исписанные большими округлыми буквами. - Не-а, совсем не так весело, как с тобой. Они оба замолчали. В голове мелькали образы, такие яркие, эмоциональные, что Альфред то хмурился, то хихикал себе под нос. Он пытался решить, чем из этого повеселить Артура, но, кинув на него взгляд, обнаружил его лежащим с закрытыми глазами. - Эй, ты не спишь? - Что? Нет, - покачал тот головой. - А не хочешь? Потому что я - нет. Могу хоть всю ночь тебе что-нибудь рассказывать! - Вся ночь меня устраивает, - на его губах появилась какая-то меланхоличная улыбка. Когда его ничего не злило, его голос был таким непривычно мягким, даже мелодичным (Ал прямо видел, как Артур смешно надулся бы, скажи он это вслух). Только что хотелось встать и начать шагать или даже прыгать по комнате, но вместо этого он остался сидеть, слегка покачиваясь. Он устремил взгляд на Артура, который так и не открыл глаза, и задумался. - У меня еще один приятель здесь есть, Тони, - сказал Альфред в конце концов. - Угу? Он пока точно не знал, как собрался продолжить. Просто возникла смутная, но очень правильная ассоциация. - Ну, у него шиза… Это, так вот. Хочешь знать, что он мне сказал однажды? - Хочу ли я знать, что тебе сказал шизофреник? - Да не, у него ремиссия, - рассмеялся он скептическому тону британца. - И он правда нормальный чувак. Только рисунки стремные рисует. - Если у него ремиссия, что он здесь делает? - Некуда идти, - пожал Ал плечами. - Хотя вообще-то… он любил говорить, что он пришелец… знаешь, этот серый гуманоид… мы даже играли с ним, типа я космонавт, и... - он почесал затылок. - Я так и не понял, он прикалывался, или у него все-таки не ремиссия. Ну неважно. Он, э… Тоже грустил очень. Как я раньше. Я точно не знаю, но у него, кажется, вообще никого нет. Представляешь? На лице Артура было пусто. Полное спокойствие, безразличие. Алу ужасно хотелось, чтобы он посмотрел на него, наконец. - Так вот, он сказал, что самое страшное, это то, что с шизой он никому не нужен. Это правда, нас всех судят по этим дурацким диагнозам, я это знаю! А он больше всего не свете хотел бы, чтобы его просто кто-то любил, кто угодно. Вот. - Все этого хотят, Альфред, - мрачно сказал Артур. Он все-таки открыл свои глаза. Но, поймав взгляд американца, беззаботно добавил: - Кроме меня. У меня есть любовь. - Скотч или эль? - укоризненно вздохнул Альфред. - М-м, сложный выбор, - дразняще протянул тот. Когда бы они не коснулись этой темы, поведение англичанина ужасно огорчало его. Бесило. Арти был умным, и классным, и… всяким таким! - Хватит тебе! Я уже говорил, ты отличный парень, и твоя жизнь может быть крутой и интересной и без бухла! Тот не отвечал, только устало покачал головой. Альфреда это начинало злить. Ведь он правда о нем заботился. Он одним прыжком переместился с лодыжек Артура на его колени, лицом к лицу, и навис над ним. Англичанин вздрогнул и уставился на него в недоумении. - Я тебе докажу! - решительно заявил Ал и негромко засмеялся, предвкушая. - Вот выйдем отсюда, и я тебе докажу! Артур сощурился и недоверчиво усмехнулся. А Ал вдруг в полной мере ощутил, что депрессия отступила. Вместе с ней - безразличие с бессилием. Одно за другим, к нему возвращались ощущения, которые делали его самим собой. Энтузиазм, энергия, уверенность, и прямо сейчас, с бедрами Артура между его коленей, с почти касающимися друг друга кончиками их носов, его тело пронзило и переполнило сексуальное возбуждение. Срок принудительного лечения истек. Доктор Байльшмидт и другие врачи настоятельно рекомендовали, просто уговаривали остаться, но Ал был непреклонен. Так что он вышел на свободу, абсолютное счастье выплескивалось из него через края. К тому же началось лето. Он пообещал всем, кого встретил в последний день в больнице, что никогда, ни за что не вернется. В другое время он бы, возможно, пожалел о чем-нибудь. Но не в то время. Зачем усложнять? Хочется - делаешь. Делаешь, потому что хочется. А уже в следующую минуту хотеться может полностью противоположного. Так что лучше попытаться угнаться за желаниями и получить удовольствие от сумасшедшей гонки, чем жалеть; раз уж жалеть, возможно, придется о каждой предыдущей минуте. Но Альфред не особенно думал обо всем это тогда. Он гнался. Он хотел и делал. А Артура это более, чем устраивало. Он ушел, не закончив лечение. И теперь в своей безумной гонке Альфред тянул его за собой. Все сохранилось в памяти настоящим водоворотом: чувственный опыт без рационального содержания и четких границ. Только вечно нужно было больше. Еще ярче и громче. Артур много смеялся. Его смех запомнился. Не угрюмо-ироничный, как раньше. Он живой. Еще ярче и еще громче, чем все остальное. “Если в жизни что-то не получается, попробуй выпивку. Будешь удивлен тем, насколько тебе станет пофиг!” Но у Альфреда все получалось, и ему и так было пофиг. А запах виски чудесно сочетался с Артуром. И он становился еще веселей, правда, ему и правда становилось пофиг. Кажется, даже на Ала. Но того это не могло расстроить. Смех, поцелуи со вкусом спирта, секс, часто под наркотой. Не только с Артуром. Тот иногда с ним из-за этого ругался. Однажды, или, может, не однажды, ударил его кулаком в челюсть со всей силы, но Ал почти и не почувствовал, для него любая ссора была забавой. А Артуру позже становилось пофиг. Воздух был пропитан горько-сладкими запахами и энергией. Всегда было, куда спешить. Но однажды Альфред проснулся, зная, что они идут за ним. Они хотели вернуть его в больницу, теперь навсегда. Запереть в комнате без окон, обездвижить, завязать глаза и заткнуть рот. Он закричал от ужаса и понял, что должен немедленно бежать. Он вылез прямо в окно, сбежал по пожарной лестнице, и казалось, с каждой гремящей ступенькой они приближались. И какого хрена Артур смеялся, когда бежал вместе с ним?! Ал еще долго ждал, что они придут. Когда Альфреду было плохо, когда он был готов кричать от ужаса, Артур продолжал пить, и оставался так же весел. Только он все чаще блевал, прижимал ладонь к груди и с трудом вставал на ноги. Но потом он пил больше, и все снова становилось хорошо. В один вечер Альфред разбил все его бутылки - пустые и полные - об стены. Он что-то кричал, а его руки потом были в крови. Они тогда сильно подрались, но ничего серьезного. Только у поцелуев был вкус крови. Они все время бежали, то к идеям Альфреда, то от его паранойи, и в какой-то момент оказались где-то слишком далеко. Денег уже давно не было, и чего только не придет в голову в таком случае. Ничего хорошего, когда один из них псих, а другому все пофиг и постоянно нужны большие дозы алкоголя. Артур - пьяный или не очень, соглашался на любую его идею. Это лето было не лучшим для восточного побережья. Атлантика напустила на него сразу три урагана. Власти призывали к эвакуации, но Ал уже точно не знал, что на самом деле понимал в то время. Возможно, воспоминания смешались с тем, что он узнавал позднее. В то время это было далеко и его не интересовало. Люди покидали прибрежные районы, и только они двое двигались в противоположном направлении: на юг и к морю. “Давай поедем прямо навстречу урагану!” Сейчас, Артур был трезв, или, точнее, более-менее трезв - по-другому теперь не бывало. А Альфред сейчас не бежал навстречу ураганам. Он сидел, прижавшись лбом к коленям, в комнатушке мотеля, за который они заплатили неизвестно чем. Медленно он поднял голову и посмотрел на Артура, сидящего напротив. Потом посмотрел на свои руки и приложил ладони ко лбу. И покачал головой. - Ты… - он снова покачал головой. - Артур, ты видел, что я веду себя ненормально! Все это время! Почему ты ничего не сделал? Не остановил меня? - Не так уж и ненормально. - Нет! Очень ненормально! Я... господи, я захотел поехать в ураган! Мы ходили по районам, из которых все эвакуировались! А если бы это было торнадо, то ты бы тоже?.. А… ах… Аааааааааа! - он ударил ладонью стену, а рычание перешло в отчаянный крик. - Хватит тебе, ураган вовсе не так опасен. Людей эвакуируют не поэтому, - британец все время говорил как-то без выражения. Может быть, ему стало пофиг навсегда? - Да дело, черт побери, не в этом! Мы… мы такого наделали... - Ничего такого… - Не хуже того, за что я был на принудительном! Блин, мы чудом сбежали тогда от берегового патруля, но если бы нас поймали в таком состоянии в опасной зоне, у нас были бы такие проблемы! Меня бы на всю гребаную жизнь засунули в больницу! А тебя - в тюрьму!.. - Ты преувеличиваешь… - Артур закатил глаза. - ...И правильно бы сделали! - закончил Ал, не слушая. - Да мы в последнее время только и делали, что убегали или от полиции, или чтобы не платить… и воровали… ох, черт! Они долго устраивали вокруг себя хаос, а сейчас, после драк, после параной, после того, как они бесконечно и безрассудного подвергали себя опасности, Артур не выглядел удивленным. И раздраженным он не был, и спорил лениво. Будто этот разговор не был для него неожиданным. Досадная неизбежность. Ах, черт, почему Алу вообще сейчас не было похрен на него?! Англичанин смотрел на него устало и молчал. - Тебе нужен не я, а кайф, - сказал Альфред. К нему вдруг пришло спокойствие. И горечь. Он посмотрел на Артура, а тот прочитал его взгляд и ответил похожим. Потом губы британца сжались, он нахмурил брови и зло сказал: - Нет, мне нужен именно ты! Ты, такой, как есть, если ты еще не заметил. - Это не я! Это психоз, - Альфред опять хотел закричать, но его голос сорвался, и закончил он с усилием. - Я даже не помню большую часть. Что мы делаем на другом конце страны? Я помню мы по каким-то крышам бегали... В машине ехали, ты за рулем, и ты тогда был в говно. Это то, что тебе нужно? Артур вздохнул. Он, вроде бы, захотел встать, чуть-чуть приподнялся, но остался на месте. Движение было еле заметным, его поза не изменилась, но он будто упал. Он прижал два пальца к тощему запястью - в последнее время он часто это делал. Его руки мелко тряслись. Ал тоже хотел встать. Уйти от него как можно дальше. Но опять надолго уткнулся лицом в колени. - Такой, как есть, - выплюнул он. - Я для тебя идеальная пара с моей биполяркой, да? - он поднял голову и вызывающе посмотрел на Артура. - Тебе, наконец, весело - то, что ты сам никак не можешь сделать со своей жизнью. А когда меня переклинивает, и я боюсь чего-то до смерти, тебя ведь это тоже устраивает, да? Потому что я без тебя никак. А когда у меня начнется депрессия, ты опять будешь рядом, будешь моим другом, как тогда, в больнице. Будешь чувствовать себя на моем фоне не таким дерьмом и будешь ждать нового веселья, да? Такой, как я есть - просто супер для тебя. Артур на этот раз раскрыл рот, собираясь что-то сказать. Но снова ничего. Но по крайней мере, он больше не выглядел, будто ему пофиг. - А я не хочу быть таким! - закричал Альфред. - Но я уже не знаю, какой я без болезни. И ты… - он почувствовал тяжесть. В голове, во рту, во всем. - Ты... Он поднял взгляд на Артура. Тот ожидал продолжения, будто удара: готовясь к боли и одновременно к самообороне. Ал снова отвел глаза и покачал головой. - Блин, Артур, я ненавижу такое говорить... Может, это и не твоя вина, но… ты делаешь все хуже. Он снова посмотрел и на мгновение увидел, как густые брови болезненно изогнулись, но британец быстро тряхнул головой и слабо, невесело рассмеялся. - Я хотел вернуться к нормальной жизни, - пробормотал Ал. - Я понятия не имею, не представляю теперь, смогу я, или нет... Артур вскинул голову и посмотрел на него горящими глазами. Ал в этот момент подумал, что тот хочет его в чем-то уверить, что-то пообещать ему, но от этого стало еще страшней и безнадежней. Ему это было не нужно. Наверно, он угадал, и его мысли отразились на лице. Потому что Артур опять остановился и вместо слов выдавил из себя несколько отрывистых смешков. Альфред встал на ноги. Пока он поднимался, ему показалось, что прошла вечность, что несколько раз он чуть было не начал двигаться назад, вниз. Но вот он стоял почти прямо. - Ты просто используешь меня. Но я не исправлю твою жизнь. Я не смогу тебе помочь. Мы только делаем друг другу хуже. Ему не грустно было уходить от Артура, по крайней мере, сейчас - ему грустно было, его злило, что он вообще его встретил. Почему он потратил столько времени, зачем так старался, если вдруг появляется человек, который так легко утаскивает его на дно?! - Жаль. Мне понравилось уничтожать друг друга вместе с тобой, - сказал Артур с ничего не выражающей улыбкой, и опустил глаза, как будто насовсем. Ала сковало это неловкое чувство, когда не понимаешь, близкий перед тобой человек, или чужой. И все слова звучат по-идиотски. - Я надеюсь, э… ты вылечишься. Артур в который раз рассмеялся и Ал горячо добавил, хотя сил у него осталось лишь на тень эмоции: - У тебя зависимость… да от чего угодно. От бухла, от меня… - Тогда какая уже разница? - пожал плечами Артур, не дождавшись других слов. Он больше не смотрел на него, а теперь совсем закрыл глаза. Альфред хотел было сказать что-то, но на этот раз он сам беззвучно открыл рот, а заговорил вместо него Артур: - Уходи уже, Альфред. Ты все это слишком затянул, становится скучно. Он говорил обыкновенно. Тоном, который Ал привык слышать от него с самого начала их знакомства год назад или около того. Но глаз он не открывал. Он стоял, а британец сидел, снова по привычке считая пульс. Пауза затянулась. Ал немного повернулся к двери, оценил, сколько ему придется сделать шагов. Потом вернулся взглядом к лицу Артура, но оно не изменилось. - У нас обоих нет денег… - Их все время нет уже давно. Ты как-нибудь справишься. - А ты? Тебя уже начинает ломать. - Какая разница, - повторил он. Альфред смотрел на него еще пару мгновений, чувствуя, что должен остаться и что-то сделать, хотя бы сказать ему пойти в больницу, но разве это имело значение? Он кивнул и вышел из комнаты. Куда-то. Назад. Вперед. Наверно, домой и опять в больницу. Ему не нужен человек, который принимает его таким, какой он есть. Ему нужен кто-то, кто примет его только изменившимся. Но зачем кому-то тащить его вверх, кроме него самого? Он так и не увидел глаз Артура. Он вообще с тех пор его больше никогда не видел.