Завышенная цена

Дождь усилился, небо заволокли набухшие, словно мокрая вата, тучи. Черные полосы на мокром асфальте, вперемешку с затяжным скрежетом покрышек и мелькающей мимо вереницей дорожных фонарей – благо кроме их серебряного седана на дороге никого не было. «Форд» заскользил, всё равно, что прибавившая в весе балерина, не рассчитавшая сил для бризе: бочком, несуразно прокатываясь вдоль трассы. Тормозной путь затянулся, унося машину в кювет. И вдруг все резко оборвалось, даже пропитанный запахом стертых покрышек воздух и тот замер. С расширенными от испуга зрачками, стиснувши зубы, Рихард продолжал сжимать мокрый от пота руль, уставившись вперед, на орошенное каплями дождя лобовое стекло. Он чувствовал, как где-то глубоко внутри, за грудной клеткой, совершаются ритмичные сокращения, отдающиеся гулом в сознании. Ему показалось, что он видит все: как разветвляется аорта, а красная, жидкость распределяется дальше по артериям, устремляясь по мелким артериолам в тонкие, словно сеточки, капилляры, спеша в венулы. Он словно прочувствовал себя вывернутым наизнанку. -Ты как, живой? – сухая ладонь Ландерса прикоснулась ко лбу Круспе. Он склонился ближе, вглядываясь в побледневшее от испуга лицо. Этот гадёныш Ландерс лишь пьяно усмехнулся, убедившись в том, что Рихард дышит, и как ни в чем небывало откинулся обратно в глубокое сидение, окосело рассматривая салон и что-то бурча про «нелетную нынче погоду». -Мудак, блядь! Ты нас чуть не угробил! – Мужчина схватил Пауля за грудки, рванув на себя со всей силы. Он был готов вытрясти из него всю дурь. Стереть эту клоунскую улыбку к чертовой матери. Какого хера он сидит, развалившись и лыбиться во все тридцать два?! Он чуть было их не угробил! - Тупой идиот! – Рихард вмазал ему пару раз кулаком прямо по ухмылявшейся физиономии: наотмашь, крепко сжатым кулаком, при этом держа левой рукой за шею. Но Ландерсу было все нипочём. Он напоминал игрушечную собачонку с трясущейся головой. Продолжал безропотно виснуть в сжимающих его руках, даже не зажмурившись, только упираясь ладонями в широкую, рельефную грудь. В завершение Рихард заехал контрольным прямиком по носу — так сказать, для закрепления результата. – Мы ж могли разбиться! Где-то там, на мерцающем небе, оставила свой след яркая молния, разрывая его на две неровные половины. Загремел гром: он заглушил поток брани, которым разразился Рихард. Злоба и желчь душили, пока сам он остервенело дергал ослабшее тело из стороны в сторону: - Сукин сын… – Круспе обессиленно выдохнул, прикрывая глаза и выпуская тонкую трикотажную ткань водолазки. Одному Богу было известно, сколько они проторчали в машине: оцепеневшие, каждый пялившийся в свою точку. Затем, когда Круспе потянулся чтобы выключить чертово радио, лепечущее что-то на местном диалекте, лидер-гитарист заметил багровые следы на некогда белоснежной майке. Он перевел взгляд на Ландерса. Лицо мужчины напротив было измазано кровью, стекающей вниз, к подбородку. Коротышка шмыгал носом, неуклюже вытирая кажущийся бесконечным поток грязным рукавом. - Сейчас, стой… Тут где-то были салфетки, я точно помню… - Рихард лихорадочно выкидывал всякое барахло из бардачка: помятая карта, пустая коробка из-под Мальборо, презервативы, собачий мячик… Все ворохом посыпалось прямо под ноги. Когда он поднял глаза, сжимая в руках заветную пачку «Zewa» – Ландерса и след простыл. Его ссутулившийся силуэт, увязающий в размокшем песке, направлялся к пляжу. Рихард смотрел на него сверху вниз, осторожно сжимая переносицу перепачканными в крови указательным и большим пальцами, параллельно пытаясь оттереть засохшие следы на щеках и подбородке. - Прости, приятель… Я погорячился. - Не парься, я всё равно хотел тебя об этом попросить. – Пауль аккуратно, но уверенно отодвинул руку Круспе в сторону. - Не понял, о чем это ты? - Молодец, что это… Ну, что врезал мне. – Он усмехнулся, опуская глаза вниз и куда-то в сторону. - Пускай это и странно звучит, но… - На какое-то время Пауль замялся, закусив нижнюю губу. Похоже, его лихорадило: он мелко дрожал. Рихард положил ладонь на плечо мужчины: -Пошли давай… Поехали домой. -Мне будто бы полегчало. Круспе изумленно заморгал: он не понимал, как Ландерсу могло стать легче от побоев. Рихард приблизился, слегка склонив голову к лицу собеседника. Внезапно Пауля скрючило так, что бедолага повалился на колени, судорожно ухватываясь за мокрый песок . От неожиданности Рихард отскочил в сторону. Пауля буквально вывернуло наизнанку. Какое-то время Круспе бесцельно разглядывал сгорбленную в три погибели фигуру, содрогающуюся от коротких спазмов. Затем флегматично засмолил, спрятавшись под капюшон куртки. Им повезло, и «Форд» завелся без осложнений, но на обратном пути они осторожничали и не набирали больше сорока. Мобильник разрывало от звонков и сообщений, а на одной из остановок, когда Пауля опять потянуло блевать, Рихарду пришлось выслушать красочную тираду Линдеманна. Собственно, Круспе слишком устал, чтобы хоть как-то отреагировать на тиллевское «Ну и мудаки же вы… ебланы. Но хорошо, что живы». Он сидел полностью голый. Капли холодного душа стекали вниз по позвоночнику, устремляясь к пояснице, огибая ягодицы и наконец, впитываясь в хлопковую простыню. Мужчина согнулся над невысокой прикроватной тумбой, скрупулёзно разделяя симметричные полоски белоснежного порошка. Глубокий вдох и медленный, плавный выдох – прямо как на приеме у кардиолога. Вдох. Легкое, едва уловимое покалывающее онемение слизистой носа. - Господи Боже… - Мужчина прикрыл глаза, судорожно вытирая ноздри от следов кокаина, параллельно запуская кончики пальцев в рот и втирая мелкие песчинки в десны. – Боже… - блестящий от слюны язык тщательно исследовал подушечку указательного пальца. Рихард откинулся спиной на кровать, зарываясь головой в одеяло. Он занюхал две дорожки сразу, хотя еще перед отъездом в Испанию клялся и божился, что больше никогда не прикоснется к этому дерьму. Да, он замутил себе прямо по приезду, выцепил дилера в ночном клубе Барселоны, но, черт возьми, даже не думал прикасаться к коксу! Купил просто чтобы было, так сказать, про запас. И ведь не прогадал! Сегодня выдался именно тот самый «судный день» для его нервов. Круспе буквально забежал в комнату, быстро залез под ледяные струи душа, а после судорожно выпотрошил ящик, отыскав среди носков заветный пластиковый пакетик. Круспе вальяжно раскинулся на мокрых простынях, обдуваемый холодным воздухом из кондиционера. Он лежал в позе распятого Иисуса, зажав тлеющую сигарету между зубов и отрешенно рассматривая потолок. В его разомлевшем от наркотика мозгу был полный штиль и тишина. Только где-то вдалеке маячила брошенная Паулем фраза: «Мне будто бы полегчало». О чем это он говорил? Может, просто, оттого что нажрался? Вот и начал нести всякий бред… Хотя нет, было что-то в его взгляде... В потемневших, тоскливых глазах, которые он тут же поспешил отвести в сторону. Это бы уже не тот старина Ландерс, он сильно изменился за последнее время. И Рихард чувствовал, что сегодня подобрался как никогда близко к истине. Так близко, что ящик Пандоры наконец-то попал в его руки. Круспе поднялся с кровати, перед этим раздавив бычок в банке из-под «Колы-Лайт». Накинул банный халат, прихватил мобильник и как можно тише спустился вниз. Он пробирался по кромешной тьме, освещая дорогу слабым свечением экрана, идя на ощупь к комнате звукозаписи. Да, он хотел трахнуть Пауля. Все еще, даже спустя год. Именно за этим он поперся в пропахший потом и дешевыми духами бордель - он намеревался завалить засранца. Даже недавно, на трассе, он колотил этого придурка не потому что они чуть было не попали в автокатастрофу — просто не мог больше терпеть этот осоловелый пьяный взгляд из-под опущенных ресниц. То, как Пауль развалился в непосредственной близости, нагло поправляя хозяйство в заметно давящих джинсах. И как коснулся его лба, якобы невзначай склоняясь ближе к сухим, потрескавшимся губам, опаляя кожу горячим и хмельным дыханием. Рихард аккуратно извлек гитару, положил ее на колени, оглаживая гладкую лакированную поверхность. Пальцы соскользнули к струнам, шаловливо теребя их.Мужчина прикрыл глаза, притянув малышку ближе к себе так, чтоб гриф касался влажной груди в вырезе халата. Он прекрасно понимал, что из этого ничего не выйдет, своей игрой он моментально перебудит весь дом. Но это еще не запрещало фантазировать на тему новых гитарных рифов. Пауль стал для него навязчивой идеей. Постоянно рядом, на расстоянии вытянутой руки, так что сложившаяся ситуация напоминала минное поле. Хотя иногда Рихарду и удавалось не замечать Кнопку. Но потом все повторялось, как назло, в каком-нибудь узком коридоре, нос к носу, и он нехотя вдыхал знакомый аромат его кожи. И это служило запуском механизма, неотвязной необходимостью плестись следом, выглядывать из-за угла, пока Ландерс прижимал к себе эту рыжую русалку Ариэль. Он и не заметил, как начал наигрывать что-то на гитаре. Ожесточённо, яростно дергая струны, так, что они жалобно застонали под силой крепко прижимающих пальцев. - Ты почему не спишь? – Пауль стоял на пороге, босиком, переминаясь с ноги на ногу. В правой руке он сжимал высокий стакан, левую спрятал в карман пижамных штанов. - Да так… Появилась парочка идей, решил попробовать, пока не забыл. - Ясно. Про то, что было сегодня, точнее уже вчера… Круспе отвернулся. У него слегка тряслись руки, и говорил он быстрее обычного. Еще не хватало, что бы Ландерс что-то заподозрил. - Пауль, забей. Проехали.– Он стал торопливо прятать гитару в чехол. – Подумаешь, ну перепил малость, со всеми бывает. - Ты не понял. – Свободная рука Пауля сжала дрожащую ладонь Круспе. Хмель уже вышел из него. Пауль вообще имел особенность крайне быстро отходить, стоило только проблеваться. Его невысокая фигура, освещаемая одинокой лампой в дальнем углу комнаты, смотрелась непривычно выше и мощнее.- Помнишь то местечко, где ты меня застукал пару недель назад? - Ты про бордель? – Круспе опасливо покосился на руку Ландерса, все так же крепко державшую его, но только уже за запястье. - Да, бордель…Не помню как его там... Короче, если будет желание, то приходи туда завтра, часам так к десяти вечера. Рихард собрался было открыть рот, но вместо этого только кивнул растворяющемуся в тени силуэту. Скрипнула застёгивающаяся молния чехла, щелчок выключателя лампы. Он поднялся с дивана, ловя себя на мысли о том, что уже не может дождаться вечера следующего дня.