Побег от цикличности

      Двенадцатый час сопровождался гробовой тишиной в доме семьи Плезант. Королева ночи держала в руке включённый фонарь. Она желала зажечь свечи на столике рядом с кроватью, но, к сожалению, спичечных коробков поблизости не оказалось, как и зеркала в комнате. Лилит стала рядом с открытым шкафом, охватывая взглядом свой скудный и мрачный гардероб. И в голове даже проскочила мысль надеть тёмно-серое платье, что Мэри-Сью купила ей на день рожденья. На том недопразднике в качестве гостя присутствовала её тётя, Дженнифер Барбо, со своим мужем, имя которого девчонка давно позабыла. Это платье висит в шкафу не по воле ночной королевы. Это лишние воспоминания о вечере позёрства Мэри-Сью перед Дженнифер. Цель её матери состояла лишь в прикрытии аутсайдерства своей неизбранной дочери.       Неприязни к такому фестивалю у Лилит оставалось достаточно. Но всё же та надела платье, а потом только осознала: насколько это идиотская идея. Решено было пойти в типичном повседневном «наряде»: в платье, но уже в чёрном и кожаном, в высоких сапогах, а также с колье и браслетами, на которых слегка поблёскивали шипы от свечения фонаря. На голове, как обычно, серебристая заколка, собравшая передние пряди. И на это потребовался целый час непродуктивного размышления. Среди отличий разве что более толстый слой чёрной помады.       Бесшумно спускаться со второго этажа по лестнице, что не особо скрипит, — не слишком трудная задача. Бесшумно отворить дверь — напротив. Однако миновать стены дома удаётся. Автомобильные фары освещают дворик, украшенный цветами, лестничный спуск и тропинку, ведущую к дороге. Лилит садится рядом с Гансом на переднее сидение, распускает волосы и кладёт серебристую заколку в бардачок. А внутри свет весьма слаб, и сбегающая едва ли способна увидеть выражение лица темнокожего парня. Он объясняет, что они отправляются в северо-западную часть Плезантвью, туда, где расположен пляж. Лилит запросто ориентируется в этом городке. По будням после школы она редко сразу приходит домой. Конечно, разрешения ей не дают, и за это часто влетает, но бунтарку наказаниями, что и так появились бы без повода, не напугать.       Дорога занимает чуть больше пяти минут. Дальше дружеская парочка идёт вглубь леса с фонарями, а Ганс несёт в руках ещё и покрывало, которое расстилает на землю, как только они останавливаются. Лилит буквально падает на это покрывало, и её взору открываются космические просторы. Луна ещё растущая — для ночной королевы это хороший знак, ведь полнолуние опасно: оно порождает чужеродную ауру вокруг. Книги по эзотерике — одна из самых ярких страстей Лилит, открывающая виденья других миров. Год назад она проводила спиритический сеанс в ванной со свечами у зеркала, вызывая дух Беллы Гот, небезызвестной таинственной женщины, фото которой можно было увидеть на упаковках из-под молока. Сеанс оказался безуспешным. После того, как Лилит рассказала об этом Гансу, уже лежавшему рядом, она услышала хохот с его стороны: — Удивительно, что тогда тебя не застукали! Тогда б вышла весьма странная картина. — Да, особенно, если бы припёрлась Анжела. Она б минимум неделю мне припоминала о моём сумасшествии, увидев спиритическую доску.       Спустя несколько секунд Лилит почувствовала, как Ганс взял её за руку, как ткань его джинсов коснулась её оголённой кожи на ногах — привычная дистанция разорвана. Но ей это только понравилось, и более умиротворённая аура начала окутывать ночную королеву. — А если серьёзно… Как ты думаешь: Белла жива? — прошептала она с нотками наивности. — Не то чтобы я верил в силу спиритических сеансов, но да, — его голос тоже затих до шёпота. — Склоняешься к версии с похищением инопланетянами? — Именно! Нельзя недооценивать родственные связи сестричек Гонгадзе, которые ещё и в сговоре с Доном Лотарио. — В сговоре с Доном Лотарио? — Мой отец мне так сказал. Я ему доверяю, хоть и знаю, чем обусловлена его ненависть к Дону. — Я думаю, Кассандра когда-нибудь поймёт, какую ошибку она совершает. — За несколько минут тело Лилит успело покрыться мурашками. Погода давала знать о том, что осень сменяет лето. И она несмело прижалась к Гансу, положив голову ему на плечо. — Я доверяю тебе, Дример, а значит и твоему отцу тоже!       Его взгляд оставался недоумевающим в первые несколько секунд. Впервые Лилит заметила эту манящую синеву в его глазах и услышала звуки сверчков вместе с морским прибоем. Ей хотелось оказаться ещё ближе к нему, когда ближе уже недопустимо, когда дрожь нарастала от прохлады, когда желание пробудилось в ней — в совсем не романтичной натуре, которая показательно для самой себя воротилась от мелодрам, что для неё были «очередными розовыми соплями для ванильных дур».       Но нельзя не поддаться, когда тёплые губы неуверенно накрывают твои, пленив плавными движениями. Нельзя неуверенно не ответить таким же неумелым танцем уст, а потом не думать, всё ли оказалось правильным в твоих неумелых движениях. Нельзя подавить желание улыбнуться, а потом открыть глаза и гордо взглянуть на чёрную помаду, размазанную на его губах. Нельзя, потому что больше она не может противиться самой себе. Уже не может не принять что-то помимо сторонней неприязни и не стать желанной или даже нужной. Целая минута проходит в понимании совершённого, в понимании того, что это явь и никак иначе.       Её глаза уже закрыты, а пряди, что кажутся золотыми при лунном свете, слегка щекочут его лицо. Лилит всё ещё дрожит от холода, а у Ганса не найдётся джинсового пиджака как в очередной сопливой мелодраме, да и стук в её зубах явно не вписывается в сценарий такого кино. К тому же, сам он мёрзнет ничуть не меньше. — А я бы хотела, чтобы Кассандра стала моей мачехой, — не зная к чему произносит Лилит и потом опасается того, что это может как-то испортить момент. — Ты знаешь, она приходит к нам иногда в гости. Я многого не знаю о ней, но это не так важно, потому что самое главное — она лучше, чем Мэри-Сью. — Сказанное заставляет подумать о том, лучше ли Кассандра, чем покойная Дарлинг. И такая мысль несомненно вызывает стыд.       Но Ганс спокойно кивает, принимая ночную королеву в согревающие объятья. И она уже лежит на боку, уткнувшись носом в его грудь, и пытается согреть колени о джинсовую ткань. — Холодно? — взволнованно спрашивает Дример. — Уже меньше. — Ты хоть в носках? — Ммм… ты так заботишься обо мне? Да, конечно. — А какие они, твои носки? — вопрос задаётся Гансом уже более непринуждённо. — Правый носок красный, а левый синий. Оба из синтетики. — Ты в разных? Серьёзно? — Парень усмехается. — В тех, что нашла в последний момент в шкафу. Слава Создателю за то, что у меня было открыто окно. Тогда бы я вообще не додумалась надеть их. — Лилит хохочет над самой собой от сказанного вместе с Гансом. — А ты в них? — Нет, в этот раз Создатель не уберёг меня. — Это печально. Давай я тебя согрею! — Ночная королева обвивает парня рукой, ещё плотнее прижимаясь к нему.       И ощущение уюта не может покинуть её в последующие пару часов. Их глупая болтовня о каких-нибудь компьютерных играх, о фильмах, о глубоких снах (да о чём угодно!), их молчание, не создающее неловкости, их взгляд, устремлённый в звёзды, их почти что греющие объятия, их смех; всё случившееся кажется таким… правильным. Таким, каким должно было быть.       Но рано или поздно приходит время расставаться. Лилит идёт пешком, несмотря на уговоры Ганса поехать на машине. В прошлый раз и так чуть не засекли из-за автомобильного шума. Оно ей надо?! Позже ночная королева узнаёт, что лучше бы согласилась. Тогда бы не застал по дороге домой какой-нибудь коп, и мамаша не гнала бы на неё с такими проклятиями, что сердце в пятки уходило. Спящий человек, которого ни с того, ни с сего разбудили в четыре часа утра и так устрашает, но если это Мэри-Сью, то могилу вырывать себе уже можно. И конечно же, её осуждающий взгляд не пропустит запутанные волосы на голове. По словам мамы, это причёска «а-ля после жаркой ночи». Но объясняться бунтарке незачем. Лилит спокойно уйдёт в свою комнату, случайно громко хлопнув дверью. И её будут преследовать возгласы: «Я тебе щас попсихую!». Но ей уже почти наплевать: слипающиеся веки и ватные от усталости ноги дают о себе знать. Да и Мэри-Сью тоже долго не протянет. Утешать себя тем, что «побег того стоил» не приходится. И в последнюю минуту перед погружением в сон греет мысль лишь о том, что не расставаться с кроватью в субботу можно куда дольше, чем в другие дни.