Crosses

      Что происходит с сознанием человека, когда оно перегружено информацией? Компьютеры зависают, беря себе перерыв для того, чтобы упорядочить данные, разложить всё по полочкам, у них есть достаточно времени, им дают отключиться и посмотреть на вещи свежим взглядом, но что делать человеку? Жизнь не останавливается, соображать надо быстро, но сил организовывать этот забег мыслей, от победителя в котором зависит восприятие ситуации, нет. А что же эмоции? А их уже так много, словно их нет вовсе. — Ты живой, ты живой, ты живой… — радостно шептала Макс, прижимая друга к себе крепче, боясь, что тот сейчас растворится. Слушала его успокаивающий голос, чувствовала его аккуратные прикосновения, вдыхала его запах, чувствуя себя так комфортно, словно всё позади, а тот страшный сон, которым являлась её жизнь после побега из Блэквелла, закончился. — Конечно, куда же я денусь, ты чего… — усмехался Уоррен, обнимая девушку и гладя её по голове, стараясь насладиться этим моментом на всю оставшуюся жизнь, ведь кто знает, что будет с ними дальше. Максин напряглась и отпрянула, будто бы обожглась, и с подозрением посмотрела Грекхему в глаза: — Как ты меня нашёл? — Просто спросил у нужных людей, — усмехнулся Уоррен, разглядывая Макс и сравнивая её с тем образом, который сидел у него в голове всё это время. Жизнь потрепала её, но она всё такая же красивая, что хочется забрать себе и не отпускать ни к кому больше. — Кто ещё знает? — Я и Виктория, успокойся, эй, — Грекхем осторожно взял её руку и сжал, надеясь этим подбодрить её. Но паника во взгляде никуда не исчезла. Как Чейз об этом узнала? Почему Уоррен скрылся? А не сдаст ли Ви их кому-нибудь ещё? — Послушай, мне небезопасно находиться на улице, я в соседнем доме квартиру занял, буквально пять минут до неё идти, давай там я всё расскажу, ладно? — Но я обещала Нейтану… — замотала было головой Макс, выхватывая свою руку, как Уоррен мгновенно охладел и крепко взял её за локоть. — Он тебе не друг, — серьёзно сказал он. У Максин мурашки побежали от его тона. Почему не друг? А тот, кто перед ней — друг? — Послушай, я тебя очень прошу. Я не просто так сбежал, чтобы найти тебя, я хочу помочь, — ласково и мягко, заглядывая девушке в глаза, прошептал он, стараясь прочитать во взгляде путающиеся мысли Колфилд. Если ей правда хотят помочь, зачем препятствовать этому? Уоррен ведь никогда не причинит вреда, он всегда заботился, помогал… Да и тут всё становится ясным: он сбежал, чтобы найти её, чтобы полиция не смогла сидеть у него на хвосте, чтобы Макс была в безопасности. Он что-то знает? В таком случае, он правда поможет ей? Она выберется отсюда и заживёт прежней, нормальной жизнью? — Да, пойдём…

***

      Уоррен был прав — поход до его квартиры занял меньше пяти минут, он зашёл буквально в соседний подъезд, попросив Макс прикрыть лицо капюшоном — на случай, если камера всё же работает. Четвёртый этаж, маленькая квартирка с матрасом на голом полу и газовой плитой с одной комфоркой. Из остальной мебели лишь несколько тумбочек, крючки на стенах вместо шкафов, а с потолка свисают одинокие лампочки. Далеко не роскошь Прескотта, но Максин, если честно, было плевать. — Откуда у тебя эта квартира? — Ну… Она не совсем моя… — замялся Уоррен, почёсывая затылок. — Просто замок у хозяев ненадёжный, они тут, судя по слоям пыли, бывшим здесь до моего прихода, редко бывают, так что я решил одолжить это место ненадолго. Я здесь только ради тебя, и я надеюсь, что после нашего разговора ты послушаешь голос разума и уедешь со мной. — То есть ты ради меня выкрал целую квартиру? — улыбнулась Макс, делая вид, будто её ни капли не напрягают слова о её возвращении в тот мир. Но юноша явно сумасшедшим не был, а значит имел все основания полагать, что Колфилд теперь в безопасности. Боже, наконец-то. — Не украл, а одолжил на время, — поправил девушку Уоррен, любуясь ей. Любопытствуя, Максин разглядывала буквально каждый сантиметр пустых стен и смотрела куда угодно, лишь не на него. — Послушай, у нас мало времени, я боюсь, как бы Прескотт не вышел тебя искать. — Почему ты его так боишься? Он помог мне, — в недоумении обернулась Макс, всё же взглянув на юношу, и испугалась. Уоррен пытался себя контролировать, но губы искривились в неестественной улыбке сами собой, руки сжимали голову, пытаясь вернуть хоть какой-то контроль. — Ты правда думаешь, что он помог тебе?       Макс неуверенно кивнула, не зная, как можно объяснить поведение её друга. Он же пришёл сюда, чтобы спасти её, почему же ей кажется, что всё стало только хуже? — Макс, кто из твоего окружения принимает наркотики? — Уоррен опёрся на подоконник, прислоняясь затылком к холодному стеклу. Макс молчала, не понимая, к чему Грекхем ведёт. Она слишком боялась понимать это. — Как удачно он тогда стоял на парковке, ты не думаешь? Какое счастье, что у него есть квартира так далеко от города, где никто вас не найдёт! — юноша выдержал паузу, чтобы дать девушке осознать сказанное и принять это. Она смотрела в пол, сжимая рукава слишком большой для неё толстовки и пыталась не заплакать, потому что тогда истерика накроет её с головой, а думать сейчас надо трезво и не допускать логических ошибок, которые могут привести к неверному шагу. Вот только аргументов в защиту Прескотта не находилось. — И зачем ему это всё надо? — Полагаю, ему нужна была ты. — Зачем?       А в голове те снимки, тот амбар, тот подвал, те папки с именами девушек… Она должна была быть следующей, так ведь? Поэтому он ей помогал? Он ведь только запер её в четырёх стенах своей заботой, сделав девушку полностью своей. А она, наивная, считала, что это по доброте душевной… — Ты не представляешь, как я за тебя волновался! Из Блэквелла пропадают девушки, ты сама сбежала, да ещё с этим ненормальным…       Нейтан никогда ничего не просил взамен, лишь заботился-заботился-заботился. Она ведь тогда ещё не понимала, зачем ему это надо, а теперь всё так красиво уложилось в одну отвратительную картину. — Кто знает, что у него в голове?       Уоррен говорит, и говорит, и говорит, сил слушать его нет. Стоять на ногах — тем более. Вытерев толстовкой стену, Макс сползла по ней и, прижав колени к груди, закрыла голову руками, будто бы Уоррен собирался её ударить. — Макс?       Она-то думала, что нашла того, настоящего, который всё это время прятался за маской, а получилось, что маска там не одна вовсе, и разобраться в них некому, даже сам Прескотт не может, поэтому и сходит с ума. — Что с тобой?       Действительно, что со мной? — Может, воды?       Колфилд помотала головой из стороны в сторону, надеясь тем самым отогнать от себя навязчивую панику, уже прилипшую к её ногам и не дающую пошевельнуться. Она засасывала её, как болото, как зыбучие пески, как наркотик, от которого не получаешь удовольствия. — Макс, я тебя прошу, поехали, нас там никто не найдёт, ты успокоишься…       Здесь меня тоже никто не должен был найти. — Мы всё обсудим и решим, что делать дальше, ладно?       А зачем? — Давай, вставай, — Грекхем аккуратно потянул её за локоть наверх, заставляя подняться на ноги, отряхнул побелевшую со спины толстовку и, взяв Максин под локоть, вывел её из квартиры, делая вид, что не замечает её отсутствующего состояния.       Куда мы?       Голосовые связки не подчинялись, язык не шевелился, да и желания сказать что-либо не было. Какая разница, куда и зачем? Там тоже вряд ли будет безопасно, так что какой смысл строить себе снова какие-то иллюзии на счёт происходящего? Зачем говорить себе, что всё будет хорошо, если ты уже по уши в дерьме, из которого точно не вылезешь? Лифт, писк двери открывающегося подъезда, старая и побитая машина, припаркованная с другой стороны дома, под деревьями, где никто не видит. — Макс, ты меня слышишь? — Уоррен усадил её, пристегнул и не мог отделаться от ощущения, что на пассажирском сидении сидит маникен, а не живая девушка. — Всё будет хорошо, слышишь? Уже через час мы будем далеко-далеко отсюда, всё будет в порядке.       У Нейтана успокаивать получалось лучше. — Всё будет хорошо, веришь?       Нет. — Конечно, — выдавила из себя Макс вместе с настолько фальшивой улыбкой, что Уоррен лишь сильнее нахмурился — не так он себе представлял спасение принцессы из логова дракона. Но жизнь не сказка, так что какая разница. Лишь бы уехать отсюда. Двигатель зажужжал, и машина тронулась с места.       Двор они покинули за считанные секунды, дальше — пыльная дорога, окружённая деревьями и абсолютно пустая, будто никого больше не существует. Только стайка чёрных птиц вдалеке напоминала о том, что жизнь всё же идёт своим чередом.       Приехали. Теперь уже и лучшему другу не верим. Кому тогда верим? Может, тому, кто, по сути, похитил тебя?       Макс восхитилась пейзажем, если бы могла, но красивая арка из сосен расплывалась за пеленой слёз и превращалась в темноту, в которую Уоррен увозил её.       Видимо, да. Вот только почему ему доверия больше, чем Грекхему? Почему Прескотт сразу не оставил её в том подвале и не сделал запланированное? К чему всё это притворство, если можно было давно с этим покончить? Зачем этот цирк?       Надо вернуться. Он не мог так долго и правдоподобно лгать. Он просто не способен был всё это выдумать, потому что это же Нейтан Прескотт — убитый жизнью юноша, просто пытающийся найти опору хоть в ком-то, а не злостный маньяк. Так ведь? — Куда мы едем? — На дачу к другу, он поможет. — Что за друг? — Ты мне не веришь? — Ты слишком много темнишь.       Уоррен лишь рассмеялся на это и ненадолго повернул голову в сторону Макс: — Слушай, ты моих друзей лучше меня знаешь, как думаешь, у кого из них есть дача? — Верни меня к Нейтану. — Зачем? — Грекхем напрягся, сильнее сжав руль — костяшки на руках побелели, взгляд заметно охладел, юноша поджал губы и забегал глазами по сторонам, словно пытаясь найти что-то. — Я хочу к нему. — Макс, если я тебя сейчас верну ему, вряд ли кто-то из тех, кто любит тебя, увидит тебя снова, — дрожащим голосом попытался было вразумить Уоррен, и девушка понимала, что он абсолютно прав. — Прошу, пожалуйста, останови.       Уоррен послушно свернул на обочину и остановил машину, отстегнул ремень и вышел на улицу. Пару раз глубоко вздохнув, он подошёл к двери Максин и открыл её, присаживаясь перед Колфилд на корточки. — Ну что такое? — Он не мог так поступить, — тихо прошептала Макс, закрыв лицо руками. Нейтан — хороший, милый, заботливый, немного больной, но это ничего страшного, она ведь может помочь ему встать на ноги, начать терапию, она готова быть рядом независимо от его отношения к ней, лишь бы только контролировать его состояние и быть окружённой его заботой, на которую он тратит последние силы. — Макс, мне правда очень жаль, — мягко произнёс Уоррен и встал, чтобы отстегнуть ремень на ней и дотянуться до её волос — провести по ним рукой, успокаивая, прижать девушку к себе и попытаться найти правильные слова, вот только что говорить человеку, на которого давит вся тяжесть предательства? Факт того, что в этом мире есть мудаки, никак не успокоит, а лишь испугает, ведь перспектива встретить очередного предателя ни капли не радует. Максин по сути хоронила того Прескотта, до которого докопалась за время своего побега. Оказывается, такого никогда и не существовало. Если после смерти действительно существовавшего человека остаются воспоминания, то что остаётся после смерти того, кто никогда не существовал? То место в сердце, которое он всё время занимал, ощущалось разрастающейся дырой, затягивающей в себя всё хорошее, что ещё может случиться.       Пожалуйста, верните его мне, верните, пожалуйста. — Тише, Макс, Тише, я понимаю, но мы едем туда, где безопасно. Там никто тебе не навредит, а тебя перед полицией мы легко оправдаем, ты вернёшься в Блэквелл и всё вернётся на круги своя, обещаю, всё будет так, как раньше.       Раньше, может быть, Максин и хотела, чтобы было как раньше. Сейчас ей просто хочется вернуть всё, как было до появления Уоррена. Почему не так, как было до появления наркотиков? Потому что там не было Нейтана. — Я хочу к нему, — прошептала Колфилд, еле контролируя свой голос. Чуть больше эмоций — и он сорвётся. — Макс, ты больше не вернёшься от него!       Боже, да мне плевать! — Пожалуйста, не оставляй меня, я так долго пытался найти тебя…       Уоррен прав. Это эгоистично — отбирать себя у любящих людей ради непонятной прихоти. Но тогда Нейтана посадят, да? Всё вскроется, и он сядет? Что будет с ним в тюрьме? А как же его психическое состояние? Его запрут в психиатрической лечебнице? Но он ведь заслужил это, разве нет?       Нет, подождите, нихуя. — Он не мог. У него было столько возможностей покончить со мной, и он не воспользовался ни одной. Это не он, — взяв наконец себя в руки, твёрдо ответила девушка, не в силах поднять взгляд на Уоррена, который, казалось, считал, что его подруга сошла с ума. — Макс, ну ответь мне: какая такая состоятельная семья может договориться с полицией для того, чтобы тебя даже не пытались найти? Ты для него — лёгкая добыча, — Уоррен взял лицо Макс в свои руки и аккуратно приподнял его, заставив смотреть Колфилд себе в глаза. Боже, какая же она уставшая и заплаканная… Ёбанный урод Прескотт. Это всё из-за него. — Он ведь абсолютный псих, ему только в радость с тобой играться!       Макс снова закрыла лицо руками и уткнулась в колени, снова стараясь спрятаться от жутких аргументов со стороны Уоррена. А как же эти бессонные ночи, чтобы спасти её от кошмаров? А как же та поездка в притон, где он вполне мог подговорить обдолбанного посетителя написать список из имён, случайно пришедших на ум? А как же тот поход в магазин, фильм, шоколад, зачем это всё? Откуда он достал те снимки? Куда он уезжал тогда, когда вроде бы был в магазине? — Это не он, — только и смогла выдохнуть Макс. — Почему не он? У тебя есть хоть один аргумент в его защиту? — Он заботился обо мне. — Приехали, блять, — тяжело вздохнул Грекхем и замолчал, не зная, как на это реагировать. Вроде и самому больно, потому что, кажется, он только что сломал безумно дорогого ему человека, а с другой — спас, потому что эта привязанность из-за фальшивой заботы привела бы её в могилу. — Макс, это не делает его невиновным, ты же понимаешь? — как можно мягче снова попытался вразумить девушку Уоррен, а та как будто всю свою жизнь на эти слова потратила. Колфилд застыла, не зная, сказала ли правду, или так, на эмоциях. В любом случае, это уже точка невозврата — назад Уоррен её явно не пустит, да и возвращаться бессмысленно, ведь взаимности она точно не дождётся. — Поехали, куда ты там хотел…       Уоррен послушно сел в машину и тронул с места, иногда кидая обеспокоенные взгляды на подругу — кажется, окончательно разбитую. Если все эти месяцы она медленно раскалывалась, то теперь совсем погибла, судя по пустому взгляду, дрожащим губам и заходящимся в непонятных изгибах пальцах. Тишина была настолько оглушающей, что в ушах звенело, а затянутое тёмно-серыми тучами небо ослепляло своим светом. Они куда-то сворачивали, постоянно ехали по лесу, и вот вдалеке появился небольшой двухэтажный домик из дерева. Такой, будто в сказке — окружённый тёмными деревьями, из трубы которой валил дым, в маленьких окошках горел свет, кажущийся таким тёплым и уютным, а сам участок был обнесён хлипким деревянным забором, краска с которого давно слезла, придавая даче вид заброшенности и старости. — Макс, приехали.