Маленькие пузырьки с прозрачной жидкостью, рядом шприцы, вата, бутыль с ещё одной прозрачной жидкостью… Всё это на небольшой металлической тележке на колёсиках, издавших мерзкий скрип, когда Нейтан её нечаянно толкнул. Тележка врезалась в стену, звякнув своим содержимым и отскочив обратно. На стене висел плакат. Странный, как и все прочие картины и фотографии на стенах. На нём была изображена девушка, а помимо… Прескотт отвернулся, не желая больше разглядывать непонятное сборище внутренних органов у изображённой девушки во рту, на её теле, в руках… Она сверлила его спину взглядом и Прескотт поспешил отойти к противоположной стене, к шкафчикам, в одном из которых был алкоголь. Если бы не леденящий страх того, что его здесь поймают, он бы выпил. Огромная площадка для фотосъёмки, дорогая техника… Куча сумок с камерами и лампами для выставления правильного освещения, отражающие поверхности… Компьютер, включённый компьютер с фотографией не осознающей происходящего девушки. Связанной, лежащей, взгляд так же пуст, как и у Макс в последнее время… Таких фотографий много в тех папках, в шкафу. Надо уходить. Как можно скорее, пока никто не пришёл и не увидел его. Надо рассказать, что здесь накачивают девушек, фотографируют, а потом… Что с ними потом? Нейтан даже думать об этом не хотел. Просто убрал папки на место, закрыл шкафчики, быстро зашагал прочь, к лестнице, но кто-то преградил ему дорогу. Кто-то ничего не сказал, но Нейтан слышал, как его назвали по имени. Спросили, что он тут делает. Он не мог ответить, лишь пятился по лестнице вниз, пока его с неё не столкнули.
Крик.
Не его. Нейтан открыл глаза — открытое окно, ночь на улице, в руках уже потухший косяк. В соседней комнате всхлипы. Собственное сбитое дыхание. На ватных ногах он встал с подоконника и вышел с кухни, окунувшись во мрак комнаты, где спала Макс. Если то, что с ней происходило, можно было назвать сном.
— Колфилд! Колфилд! — позвал он, но голос сел, а Макс продолжала неровно дышать, иногда вскрикивая. Нейтан дёрнул её за плечо — девушка вздрогнула и открыла глаза. В них блеснули слёзы, выкатились из глаз, покатились по скулам до подушки. Максин лежала на спине, пытаясь выровнять дыхание и успокоиться. — Закрой глаза и считай. — посоветовал Нейтан. От его голоса Макс вздрогнула, опустила веки и шёпотом начала считать:
— Один… — голос сорвался, глубокий вдох, попытка не поддаваться истерике. — Два… — на выдохе, подбородок дрожал, Макс закрыла лицо ладонями. — Три, — ровным голосом закончила Колфилд, ещё несколько минут прятала лицо, а потом перевернулась на бок и посмотрела на Нейтана. Прескотт понял, что выглядит сейчас слишком испуганным и взволнованным для того, чтобы Макс не спросила, что случилось. А рассказывать о том, что случилось, не хотелось. Поэтому просто ушёл на кухню, надеясь, что сонная Макс ничего не заметила.
Снова сев на подоконник, Прескотт открыл энергетик и достал обычные сигареты — сознание нужно ему сейчас более-менее ясным. Что с ним только что было? Сон? Галлюцинация? Воспоминание?
Затяжка. Ещё одна. Попытки вспомнить детали. Снова закрыл глаза, вспомнил
амбар, пол, люк, лестницу… Своё состояние. Прескотт чувствовал, что это не сон. Не галлюцинация. Это было на самом деле. Затяжка.
Вот причина, по которой его подставили. Владелец того подвала хотел избавиться от него, как от свидетеля. Упрятать за решётку, а самому продолжать накачивать девушек и делать с ними фото. Затяжка.
Следующий вывод — отец знал о том, что там происходит. Поэтому Нейтана не убрали сразу же. Будь на его месте кто-либо другой —живым бы не остался. Наверняка владелец подвала проконсультировался с Прескоттом-старшим, а тот сказал, что с Нейтаном делать. Даже самому Нейтану было интересно, что же с ним сделали. Затяжка.
Прескотт медленно припоминал все детали, которые произошли с ним до этого.
Гнев, обида, желание уйти и не увидеть больше никого из тех, кого знал. Физическая боль. Настойчивое желание побыть одному. Амбар, беспокойные шаги из одной стороны в другую, скулы и зубы сводит от того, насколько крепко сжаты челюсти. Даже здесь нельзя дать себе волю. Только мат сквозь зубы. Звук шагов отличается в одном месте. Под сеном что-то металлическое, что стоило открыть большого труда. Лестница, стены с плакатами, принтер, наркотики в пузырьках… Затяжка.
Новый круг, попытка вспомнить того, кто толкнул его с лестницы. Нейтан понимал, что знал того человека. Не понимал, кого именно, но определённо того человека знал, потому что испуг и разочарование были именно теми чувствами, которые он испытывал тогда. Затяжка.
Всё снова.
Стук закрываемого окна, аккуратное прикосновение к пальцам, забирающее что-то у Нейтана. Прескотт открыл глаза. Перед ним стояла спина Макс, выбрасывающей окурок в бутылку из-под энергетика. Окно закрыто, за окном солнце и спешащие на работу люди. На кухне Колфилд, разбивающая яйца в сковородку. Сил держать глаза открытыми не было. Нейтан опустил веки и на этот раз не спустился снова в подвал. Он погрузился в темноту. Буквально провалился в неё, прямо как Алиса в кроличью нору.
— Эй, Нейтан, — шёпотом позвала девушка, слегка толкнув Прескотта. Тот еле-еле открыл глаза. — Завтракать будешь?
Нейтан промолчал и заставил себя встать с подоконника. Всё тело затекло и теперь жутко болело. Опустив рукава рубашки, Прескотт вышел с кухни и заперся в ванной. Прямо перед ним было зеркало, а в зеркале огородное пугало. Глаза Нейтана были красные-красные, в мешки под ними можно было сложить все новые запчасти для машины, остальное лицо было непонятного жёлтого цвета, а руки судорожно тряслись, пока Прескотт пытался умыться. Холодная вода взбодрила и выбесила одновременно — холодная же, сука. Более-менее проснувшийся, он вернулся на кухню, где Макс уже сидела за столом и доедала остатки пиццы.
***
Макс сидела в царстве пустых бутылок из-под энергетиков и пыталась не заснуть. Она снова смотрела в одну точку и думала о том, что произошло, происходит и произойдёт в ближайшем будущем. На улице — день, у Колфилд в сознании — полярная ночь. Всё было слишком запутано и непонятно, сколько бы девушка ни пыталась найти логическую связь между одним действием и другим, у неё не получалось. Её жизнь была словно плохо написанная книга, в сюжете которой путался сам автор, а потом вдруг вспоминал, что хотел сделать, но момент был уже упущен, поэтому что делать с судьбой Колфилд дальше, он не знал. Нейтан ушёл, захватив с собой пару энергетиков и спросив размер одежды Макс, и, конечно же, должен был вернуться только совсем поздно. Если бы в жизни Максин всё было хорошо, то она непременно не находила бы себе места, умирала от скуки, но сейчас девушка не помнила уже, когда в её жизни было всё хорошо, поэтому до возвращения Прескотта ей вполне хватало собственных мыслей.
Вернулся Нейтан вечером, сбросил пакеты на пол и заперся в ванной. Колфилд пыталась разглядеть содержимое пакетов сквозь них. Это было несложно, так как на всех пакетах были написаны марки одежды. Пиздец шопоголик, шесть часов прошлялся. Макс постучала в дверь ванной. Шум воды стих.
— Ты голоден?
— Хуёлоден! — скорее в шутку, чем со злостью, и снова шум воды.
***
Колфилд с головой ушла в роль домохозяйки Прескотта на вечер. Одежда была постирана, развешена, убрана на полки в шкафах. Если бы Нейтан был дома, он смог бы поужинать, потому что теперь ужин приготовила Макс, но он выгреб последние энергетики, взял пару пачек и ушёл, сказав, что вернётся через несколько часов. И вот Макс ждала его, сидя на кухне в час ночи и пытаясь не заснуть, хотя спать хотелось — проснувшись от очередного кошмара в четыре утра, заснуть обратно она не смогла, да и боялась — Нейтан спал, а значит, не мог её разбудить. Она снова и снова просматривала список, но теперь была твёрдо уверена, что все из него учатся в Блэквелле.
Прескотт пришёл в половине второго с кучей каких-то коробок и мешков. Прежде чем Макс успела предложить ему свою помощь, всё было свалено в угол и покрыто толстым слоем мата.
— Я сейчас вернусь. — бросил Нейтан и снова вышел. Макс вернулась на кухню, чтобы подогреть ужин. Спустя несколько минут Прескотт вернулся с ещё какой-то кучей коробок и снова ушёл. Вернулся с пакетом энергетиков и пива. Колфилд к этому времени уже подумывала заглянуть внутрь, но, зная больную фантазию Нейтана, не решилась.
Прескотт открыл энергетик, зажал самокрутку в зубах, поджёг, сел на подоконник.
— С хуя ли не спишь? — тихо спросил он, взяв самокрутку в руки и открывая окно. Нейтан агрессивно дёрнул за ручку, а та осталась у него в руках. — Да блять…
— Тебя ждала.
— Нахуя? — с искренним интересом спросил Нейтан. Нет, серьёзно, зачем было ждать его возвращения? Что она, маленькая? Сама лечь спать не может? Прескотт дёрнул за оконную раму и распахнул окно настежь. Выдохнув, он снова зажал самокрутку в зубах и принялся приделывать ручку на место.
— Там в микроволновке подогретая паста.
— Мне нахер не нужна твоя забота, Колфилд, — выдохнул Нейтан и снова затянулся. Макс лишь спокойно возразила:
— Конечно, ты не нуждаешься в моей заботе. Ты ведь в порядке, — Нейтан её игнорировал, а Колфилд это бесило. Прескотт вёл себя настолько необъяснимо, а Макс уже настолько запуталась в своей жизни и без него, что не выдержала. — Ты не спишь ночами, потому что боишься кошмаров, не можешь проводить ночи без наркотиков, потому что боишься мира, при этом ты пытаешься уберечь меня от этого состояния, а сам отказываешься от помощи! Ты слишком горд для этого или просто глуп? — Нейтан выдохнул и, обернувшись, смерил её равнодушно-холодным взглядом. Макс набрала в легкие воздуха и продолжила. — Твои шрамы на руках не заживают, потому что ты этого не хочешь, ты лишь прячешь их. Ты медленно убиваешь себя, лишь бы избежать этого мира и мира снов. Ты настолько не привык быть не один, что отталкиваешь любого, кто хоть насколько-то видит тебя настоящего. Ты и сам-то себя не знаешь, а узнавать боишься. Без помощи ты просто уйдёшь на тот свет.
— Тебе-то что? — совсем тихо, чуть ли не шёпотом, выдохнул Нейтан и сделал еще одну затяжку. Колфилд вздохнула и встала со стула. Каким бы конченым ублюдком Прескотт ни был, Макс не могла оставить его одного разгребать свои проблемы, потому что сам он с этим не справлялся.
— Разбудишь меня, если что?
— Да.
