4 psychopats

Промерзлый ветер на том пустыре, где была расположена тюрьма, отлично прочищал мозги и закалял выносливость. Свежесть и тишина лесополосы, в которой пряталась лечебница, внушала спокойствие и умиротворение даже несмотря на сожаления, которыми было пропитано это место. Сожалениями и жалостью, что могло бы звучать тавтологией, но по сути оказывалось безобидными синонимами. Безобидными — как и все люди, что были под надзором психиатров и медсестер, которые обеспечивали комфорт и бережное обращение даже самому сложному пациенту. Боб думал: если бы Банди удалось обмануть всех и прикинуться больным, страдающим от диссоциативного расстройства личности, подобно Билли Миллигану? Если бы он поступил на лечение в такую вот клинику, как бы персонал относился к нему? Были бы люди столь же бережны в обращении и заботливы, как велит медицинская этика? Ха. Вот уж отличный соцопрос бы вышел. Кеппел затушил сигарету о бортик урны у ворот больницы, окинул взглядом здание лечебницы в последний раз, осмотрев широкие ветви ухоженных деревьев… А хотел бы он отдохнуть от безумной жизни, проводя время в компании настоящего безумия? Тогда, быть может, его проблемы мигом бы показались ему несущественными перед лицом реальной трагедии… Билли Миллигану нельзя участвовать в этом деле. Совершенно точно нельзя. Ему, привыкшему к тепличным условиям, бросаться в самое жерло событий, завязанных на убийствах, насилии и корысти, было подобно самоубийству. Те успехи, которых достигли врачи, собирая Билли «воедино», на протяжении нескольких лет — возможно, даже стольких же лет, сколько велись поиски убийцы с Грин-ривер — могли откинуть Миллигана к началу. Расколу, который приведет к очередной Смуте. Должен же хоть один человек сохранить себя. Не потерять в этом аду. С остальными, возможно, уже все потеряно. По крайней мере, думает Кеппел — с одним точно. И потом он вспоминает, что на кону еще одна жизнь. Знакомство, которое детектив тщательно откладывал в конец списка дел и событий. Он не знал, почему. Возможно, все дело в том, что последним участником этого безумного проекта была женщина. Женщина, с историей которой все еще более непонятно, чем с историей Миллигана. Возможно, самый загадочный элемент их композиции. Белый экран. Выдернутая страница книги. Двойное дно в шляпе фокусника, откуда норовит выпрыгнуть белый кролик. Все в его голове сводится к белому цвету. Сомнительная ассоциация. Цвет, который означает слишком многое, будучи простым. Амелия Гиллис была не так проста, как всем казалось. Или так не казалось никому, а Боб лишь хотел думать, что эта девочка теряется, блекнет на фоне таких контрастных психопатов? О ней не было известно ничего, кроме новостных хроник Флориды и отчасти заголовков в газетах Чикаго. На это и был расчет: чтобы серийный убийца не узнал ее, не знал ее, не подозревал ее. Зачем были нужны остальные? Для фарса и постановки, для помощи в расследовании понимании психологии и почерка убийцы. Все с самого начала выглядело глупой затеей. Но разве кто-то будет слушать Роберта Кеппела? Он такой же раб системы, выполняющий указания начальства. И если для этого нужно пересечь несколько штатов… Он это сделает. Пересечет четверть Соединенных Штатов, чтобы оказаться во Флориде. Да и кто бы ни хотел побывать в Майами? Отдохнуть — да, может быть. Но не приехать по работе, которая заключалась даже не в том, чтобы поднять реальной зелени на стартапах. Путь Боба Кеппела лежал в изолятор для душевнобольных преступников. Рядом был напарник. Дейв Райхерт был парнем неплохим. Дело Грин-ривер и Теда Банди заметно поменяло его мировоззрение и повлияло на душевное состояние. Он справился, но взамен получил большой стресс и разочарование — в системе, работе, моральных установках. Тед искусно провел свою психологическую игру, сломав Кеппелу моральный дух его протеже. Но Райхерт не сдавался. — Дейв, хочу предупредить, пока мы не вошли в здание. — Боб остановил Райхерта за плечо, потупи взгляд в пол. Продолжил: — Там, за решеткой, девушка, которая очень опасна. Даже я не знаю, чего от нее ожидать. Тогда с Тедом ты был… на взводе. — Боб! Я помню это… Все будет нормально. Я контролирую себя. — Да-да, я верю. Но все же, послушай: что бы она ни говорила и ни делала, не подходи слишком близко и не бери в голову ее слова. Говорят, эта Амелия — тот еще дьявол. — Она девчонка. Я старше ее, Боб. И не такой уж несимпатичный. — Дейв ухмыляется, сводя разговор в шутку. Не умеет принимать критику, хотя послушно ее выслушивает. Роберт вздыхает, поджимая губы, слабо кивает и поддерживает дверь, позволяя напарнику пройти. После нудной проверки пропусков, удостоверения личностей и выдачи бейджей посетителей, их проводят по длинным коридорам с обветшалыми стенами, на который, видимо, не дает спонсирование штат или попросту не следит за рефинансированием средств. На этих людей всем наплевать. Не то, что в лечебнице Миллигана. Такой контраст, вызывающий мурашки. Они проходят несколько отделений прежде, чем свернуть в нужный пролет в отдельном крыле здания, совсем отличающийся от остальных. Он не такой мрачный. Просто пустой. Темно-зеленые стены, кое-где вспухший линолеум и ультрафиолетовые лампы для мух. Тяжелые металлические двери, подобно тюремным, на автоматическом управлении по картам персонала. — Когда будете выходить, господа, опустите карточку в этот замок, и двери разблокируются. И, главное, не нарушайте границы решеток. Кто знает, что эти ненормальные учудят. — Голос медработника ровный и безразличный. С таким пренебрежением говорить об узниках, подумал Кеппел, не просто кощунственно, а грубо. Когда он успел стать таким гуманистом, поди разберешь. Но о преступниках можно либо плохо, либо эмоционально, но не с таким презрением, будто там звери в клетках, в конце концов. Райхерт и Кеппел прошли внутрь, и их виду открылась совершенно иная планировка коридоров. По бокам широкого прохода были клетки с непробиваемыми стеклами с прорезанными дырками для воздуха. С каждой клеткой уровень защищенности клеток был все сильнее. Роберт не обращал внимания на крики и провокации уголовников-шизофреников, пытающихся привлечь к себе внимание. О, они знали, что здесь делали и за что сидели. Карцер для социально опасных личностей с аффективными припадками и прочими отклонениями. Едва ли здесь находились какие-то серийные убийцы. Эти люди просто опасны, их девиации были деструктивны. Дейв Райхерт неосознанно вжимал голову в плечи и морщил лоб в попытке побороть неприязнь и страх. Нет, он не боялся этих людей. Как заметил Боб еще пару месяцев назад — Дейв боялся безумия, которое от них исходит. Первобытную энергию, не подавляемую сознанием. Слишком воспитанный, слишком эмоциональный, Дейв питал романтизированные чувства к работе детектива, не допуская ранее и мысли, что дела могут оказаться отвратительно зверскими. Роберт никогда не питал таких надежд. Ему нравилось изучать и понимать то, на что способны люди без моральных ориентиров. В конце коридора была еще одна заблокированная дверь, особняком выделяющаяся в этом помещении. Боб опустил карточку в считыватель, и замок поддался. Свет лампы над подобием прихожей ударил в глаза, но показал то, что находилось в комнате. В большой кубической клетке посреди пустого пространства поперек кушетки лежала девушка, забросив ноги на железные прутья и свесив голову вниз, да так, чтобы волосы в беспорядке разметались по полу и она могла играть с ними, перебирая пальцами. И что было самым удивительном в этой картине — в другом конце комнаты было расположено окно. Привилегия для подобных мест. Шаги двух пар чужих ног выдернули ее из дремы. Амелия прислушалась, задержав дыхание, и только когда двое мужчин подошли близко к клетке, распахнула глаза, уставившись на нежданных гостей с королевской надменностью. Боб подавил усмешку, Дейв растерялся, не зная, на чем остановить взгляд. Сорочка заключенной задралась выше колена, лямки бегали по плечам вслед за движениями женских рук. Амелия не говорила ни слова, продолжая наблюдать за гостями. Кеппел решил нарушить молчание: — Здравствуйте, Амелия. — Я думала, никогда не решитесь. — Промурлыкала она, повела плечиком и опустила одну за другой ногу, перекатившись на живот. Подперла подбородок ладонями, перевела взгляд на Дейва. — А ваш друг всегда такой молчаливый? Райхерт встрепенулся, подобрал челюсть и сказал: — Добрый день. Эмм… Я — детектив Райхерт, а это мой коллега — детектив Роберт Кеппел. — Он салютовал шляпой и снял ее, сжав в пальцах в попытке скрыть нервозность. Она была милой. Даже слишком милой для такого послужного списка преступлений. — Вы извините меня, господа, я тут немного… — Амелия хихикнула, глубоко вздохнула и провела ладонью по простыне. — Под транквилизаторами. Представляете? Под транквилизаторами, а у меня хреновая толерантность к наркотикам… Зверство. — Твой лечащий врач, доктор Смит, в курсе? И продолжает накачивать тебя медикаментами? — Не беря во внимание ее саркастичный тон, Кеппел все же проявил заинтересованность. Ну, на самом деле, вопрос стоит того, чтобы на нем остановиться. — Да он говна кусок, детектив Кеппел, — задорно откликнулась Гиллис и расхохоталась, но также быстро успокоилась, внезапно посерьезнев. — Хм, твое имя мне знакомо. Дааа, плевать. И в этом было главное различие между четырьмя преступниками и общением с ними. С женщиной разговор затягивался надолго и не всегда соответствовал теме беседы. Поэтому нужно было срочно уводить тему в нужное русло. — Мы хотели поговорить об одном деле. В котором, вероятно, может потребоваться твоя помощь. Внимание Гиллис сфокусировалось на Роберте в то же мгновение, как он произнес это. Она не поверила своим ушам. А если и поверила, то не поняла, как может быть связано ее заключение здесь с детективами, которые явно не принимали участия в ее деле ранее. Роберт понял это, поэтому продолжил, убедившись, что девушка его слушает: — Полиция и ФБР ищет преступника. Детектив Райхерт расскажет тебе подробнее о деле, если ты согласишься на сотрудничество. Одни из условий: ты выйдешь на свободу, но под присмотром наших людей в штатском. С тобой в компании, назовем так, будут три человека… весьма специфичного профиля. Если все удастся, то я обещаю помочь в пересмотре вердикта судей. — Рождество вроде бы не скоро, — ухмыльнулась Амелия, приподнявшись на кровати. Выпрямилась, сложила руки на коленях, и скептически посмотрела на мужчин. — Почему я? — А почему нет? — Откликнулся Дейв, вызвав у девушки удивленный вздох. Дерзко. Она в ответ улыбнулась шире, обратив внимание на него. Несколько секунд молчания, внимательных взглядов молодых людей, устремленных друг на друга. Дейв молчал, с вызовов подойдя ближе к решетке, и Амелия отзеркалила его действия. Она нарушила молчание первой: — Ты думаешь, что я сижу здесь, готовая согласиться на любую авантюру с непонятным исходом, потому что мне нечего терять? Или потому, что я связана с криминалом больше любой среднестатистической девушки и могу быть отличной приманкой? Что вы задумали, подвергнуть риску людей, которые обречены? — Амелия раскусила их план, не потеряв и минуты лишнего времени. Просто взглянула в самый корень проблемы и раскусила правду, не заставляя объяснять ей происходящее. Райхерт, может, и был весьма посредственным детективом, но в психологии женщин на удивление хорошо разбирался. — Вы скажете мне, с кем я буду работать в этой… команде? — Чуть пренебрежительно спросила Амелия, все еще не доверяя гостям. — Не сейчас. Ты все узнаешь по факту, сейчас же требуется лишь согласие. И тогда ты сможешь покинуть стены этой лечебницы. — Смотри-ка, Райхерт… — Интригующе протянула она, упираясь одной рукой в решетку, а второй указывая на стену с окном. — У меня есть окошко, через него я вижу мир и солнышко. Я смотрю на тебя, — повернулась, встав с ним лицом к лицу. — И вижу пустые обещания взамен на риск своей жизнью. Дейв поджал губы. Как долго эти преступники будут пытаться манипулировать им и держать за эмоционального дурака? Он не сделал ничего, чтобы дать догадаться о своей эмоциональности. Почему тогда Амелия наезжала на него, а не на Кеппела? Вечно спокойный, уравновешенный мужчина ответил бы на ее вопросы конкретнее, чем он. Дейв просто… Черт подери. Оглянулся на Боба, который не проявил ни малейшей заинтересованности в беседе и ждал от него каких-то решений. Вверил решения в его руки. Райхерт снова обернулся к Амелии, подсознательно копировав ее движения — уперся рукой в балку — и сжав пальцы на железных прутьях. — Тед Банди. Джеффри Дамер. Билли Миллиган. — Отчеканил Дейв имена каждого по отдельности, не сводя с глаз девушки своего взгляда, ждущего достойной реакции от нее. — Чье-то из этих имен тебе известно? Амелия замерла, ослабив хватку, и чуть подалась назад, хлопая ресницами. Это шокировало. Не иначе, чем безумие, иначе и не объяснить. Она знала все имена из названных Райхертом. — Как… такое возможно? — Спросила она, сцепив руки в замок на линии изгиба бедра и всматриваясь в пол, будто бы на нем были выбиты все ответы. Амелия все еще не могла поверить своим ушам. — Нет ничего невозможного. — Подал, наконец, голос Кеппел, надевая шляпу и двигаясь вдоль прутьев. — Мы не хотим терять время, Амелия, поймите правильно. — Можно часами сидеть тут и задавать друг другу вопросы, получая скомканные ответы, а можно поставить подпись, переодеться и выпить с нами капуччино в ближайшем кафе. — Дейв снова перехватил ее внимание. Голос Кеппела убаюкивающий и успокаивающий, Амелии определенно нравился. Голос Райхерта чуть нервозный, но бархатный, а улыбка очаровательная и такая… типично американская. Она, кажется, доверяет обоим. Из всех людей, что окружали ее за последний год, только эти двое были милы с ней и обходительны, как будто бы она и правда была слабой женщиной, а не психопаткой и преступницей, в которую каждый норовил бросить камень. Если они и были грешниками (а они были), то хотя бы не притворялись. У Райхерта было кольцо на безымянном пальце, и он позволял себе флиртовать с ней. Кеппел… закрытая книга. Крепкий орешек. Но в морщинах, разрезающих его лицо, и грустных глазах она видела усталость и сомнения. Только вот, что он ставил под сомнение? Ее внутренний радар на людей определенно показывал хороших парней, тем веселее казалась Амелии перспектива сотрудничества теперь. Она весело улыбнулась, отпрыгнула от решетки, вытянула вперед пальчик и ответила: — У меня будет только одна просьба. А, нет, две… Первая — моя фамилия уже давно не Гиллис, а Пэмберли. Представляйте меня этой фамилией. А вторая — я буду латте. Дейв ухмыльнулся, а Боб закатил глаза с еле заметной ухмылкой. Невыносимая женщина. Хотя и кажется пока самой спокойной из всех. Экзальтированной и кривляющейся немного, но карьера циркачки, артистки и супруги одного из серьезных наркобаронов ближайшего побережья не могли пройти бесследно. Райхерт отдал ей бумаги с делом, документ на подписание и день на ознакомление и принятие решения. Вечером они встретят ее в холле тюрьмы, если Амелия примет положительное решение. Кеппел вышел на улицу в чуть приподнятом настроении — Дейв разглядел это в его микромимике, по морщинкам вокруг глаз, намекающих на задумчивое, но хитрое настроение их владельца. Это не могло не радовать. Боб большую часть времени был занудным и подавленным, и Райхерт даже не сомневался в причине этой загруженности. И то, что сейчас начальник размышлял о чем-то хорошем, а не предавался меланхолии, приятно грело душу. За кружкой пива в ближайшем питейном заведении, прикрывая глаза рукой от палящего солнца, Дейв все же спросил о моменте, который удивил его еще в камере Пэмберли: — Почему ты дал мне раскрыть карты перед ней и рассказать о команде? Иногда, подумал Кеппел, Райхерт такой тупой. Он улыбнулся напарнику, сделал глоток пенного. Конечно, он не обзывается. Боб часто ловил себя на том, что умиляется непосредственности детектива и этой недалекости в мелочах, которые бросаются в глаза. Но из всех остальных протеже, он заслуженно считал Райхерта достойным. Достойным такого сложного дела. — Тут все просто. Разложи-ка поведение этой девочки с самого первого движения. Давай. Это твой конек. Но абстрагируйся от гендерного аспекта. — Ммм… Она была раскрепощенной. Это первое, что бросается в глаза. — Начал Дейв, на что получил одобрительный кивок Кеппела с призывом продолжать. Времени у них в запасе было предостаточно, как и пива в кружках. — Будто не стеснялась и не боялась того, где она, в чем она одета, как выглядит в наших глазах. То есть, да, она сказала про транки, которыми ее накачали, но… Она сама по себе открыта. Фокусировка на собеседнике. Движения плавные. Мне показалось, что она пыталась заигрывать с нами. Все это должно привести меня сейчас к какому-то выводу, но, черт, я упускаю что-то еще. Боб Кеппел тихо засмеялся в кружку, по-доброму взглянул на детектива. Пояснил: — Давай же, все на поверхности. Ты все верно сказал. Она общительна, она как рыба в воде в любом диалоге и в любой ситуации, а еще она тактик. Не стратег, иначе бы не оказалась за решеткой. Амелия сильный тактик. Но самое важное другое: за кокетством и театральностью она сканирует нас насквозь. Чаще всего — успешно. — Кеппел отсалютовал кружкой, передавая бразды правления диалогом Райхерту, который начал сопоставлять два плюс два. Ведь ответ на свой вопрос еще не получил, но Боб грамотно указал ему на то, что он упустил. — Ох… — выдохнул Дейв, откинувшись на спинку стула. Посмотрел на Боба с неким восхищением, когда начал догонять суть. — Ты считаешь, она будет их лидером? Роберт пожал плечами, скромно улыбнувшись. — Как знать.