Человеческая единица

      Информация правит миром, и тот, кто умеет ей пользоваться, заслуживает уважения.       Организация "Акумэцу" владела информацией, которой могли позавидовать некоторые люди, и, имея коллективный разум и возможность чувствовать то, что чувствуют другие, каждый делился полученными знаниями и умениями.       Вместе они представляли собой то проявление чуда, которое желали прибрать к себе военные силы разных стран. Ну, как же? Целая армия клонов, готовая вступить на тропу войны и имеющая при себе арсенал умений и качеств, нужных в условиях дальнего и ближнего боя.       И Шо Игараси тоже обладал этими качествами, но совершенно не умел ими управлять. Они были заперты внутри вместе с памятью, и, если память восстановилась, то умения так и остались недоступны. И на этот раз внутри Шо никто не щелкнул пальцами и не стал устраивать на свежем воздухе драку с летальным исходом.       Их брали вместе, просто потому что решили, что собеседник их находки причастен к событиям, которые случились в подвале одного из домов общей семьи. Их брали живыми лишь потому, что так желал их главарь. О правильности данных действий можно было бы поспорить, но Мацумото хотел лично расправиться с человеком, который причастен к убийству его брата и знает о городе, похоже, гораздо больше, чем он сам.       - Кто же ты такой, Шо Игараси? - Мацумото просматривал записи и документы, которые доставили его люди; сверял их со сводками новостей - небольшим промежутком времени, за который случилось столько убийств, что страшно было представить. Тот год запомнился не только резнёй чиновников – после кровавой акции соседние страны стали испытывать к Японии какой-то нездоровый интерес, произошла неоднократная смена власти, а страхи народа достигли своей апогеи – по стране прошёл ряд волнений, который закончился большими митингами против творящегося в стране беззакония.       Шо Игараси смотрел на Мацумото с чужой фотографии: слегка измятой, но целой; смотрел уверенно и спокойно, тогда ещё даже не догадываясь в какую передрягу попадёт сам и куда затащит других - знакомых и совершенно неизвестных ему людей.       - Кто же ты такой?       Настоящий Игараси сидел рядом, опустив голову. За несколько часов его готовили к тому, чтобы он говорил и при этом никак не мог выбраться из крепких узлов. За несколько часов Шо Игараси прочувствовал вкус собственной крови и познал физическую боль, которая забирала голос и глушила собственные мысли. Однако это не дало положительного результата, ибо парень не умолял остановиться и предпочитал молчать: сжав зубы, терпел, когда его готовили к допросу. Даже хотел выбраться: осторожно развязав руки или вцепившись в чью-то ладонь зубами, но планы так и остались нереализованными.       Глаз заплыл, болела челюсть, жутко жгло в носу; помимо этого, что-то давило в груди и мешало дышать - похоже, немало досталось и рёбрам, и лёгким.       Но он продолжал сопротивляться.       - Брось, парень. У тебя есть шанс на спасение человеческой жизни. А ты ведь из такой организации, которая из-за этого может и себя взорвать, - он пристально посмотрел в сторону пленника, - разве нет?       Только сразу ему ничего не ответили; Игараси повернул сторону вбок и сплюнул на пол, лишь потом высказав своё мнение, впервые за несколько часов «пыток»:       - Понятие справедливого насилия у каждого своё, - и он был прав. Хотя бы в том, что это было достаточно справедливой платой ради сохранения «чистоты» человеческого носителя.       - О, - Мацумото даже усмехнулся, отложив документы в сторону, - тогда, может, объяснишь свою точку зрения? Ты в достаточно невыгодном положении для человека, игнорирующего вопросы.       - Мои ответы что-то изменят? - говорил Игараси твёрдо и чётко: каждое слово, каждое ударение, не смотря на боль и солёный привкус во рту.       - Нет. Но мне интересно. Зато, если ответишь на мои вопросы, у меня будет возможность спасти того бродягу, с которым тебя схватили мои люди, - на одном из его экранов транслировалась небольшая комната. В ней не было ничего особенного, однако именно она стала пыточной для человека, который помогал Шо и отвечал на его вопросы в последнее время.       Увидев его, Шо дёрнулся, но ничего не сказал; даже не взглянул в сторону того, кто стоял за всем этим. Прошло около минуты, прежде чем он ответил:       - Никто не может безнаказанно лишить человека жизни. А самое справедливое наказание в этом случае, - он немного замешкался, размышляя, говорить ли ему всю правду о том мире, который представляли члены организации «Акумэцу» и о которой он узнал не так давно во время слияния памяти десятка, а то и сотни других, - это смерть.       - Жестокое наказание, - присвистнул Мацумото.       - Какое есть.       Разговор зашёл в тупик, и если у одного желание говорить было на первом месте, то второй всячески избегал повторного контакта. Однозначные короткие ответы были хорошим решением, но слабым в этом случае. К тому же, если от него действительно зависела жизнь того старика, то он бы не хотел, чтобы с ним что-то случилось.       Может быть поэтому он всё-таки высказал своё «продолжайте».       И Мацумото, наслаждаясь ситуацией, продолжал. Он задавал разные вопросы: о личности и аварии, группировке «Акумэцу» и как они появились на свет, о городе и о той ситуации, в которую он был вовлечен. Отвечал Шо уклончиво и иногда выдавал «не имею понятия», чем не раз напоминал о пленнике в другой комнате. Игараси терпел, терпел долго, вытаскивая из себя ответы на когда-то свои вопросы и представляя, как ломается уже немолодое тело.       Где-то внутри его головы каждый удар отдавался импульсом по всему организму, принося с собой чужую боль и страдание. И Игараси уже был на грани, когда первая волна вопросов закончилась, и его оставили в покое. Мацумото тогда взял сигареты и даже предложил одну Шо, но тот только покачал головой.       А потом он увидел Вертиго - настоящего Шо Вертиго с его недостатками и качествами в том странном костюме и с тем же выражением на лице, с которым он преследовал Шо всё это время. Он стоял перед ним, перед слабым и униженным, готовым ради спасения чужой жизни пожертвовать своей - стать настоящим героем, которому не нужна маска.       Шо Вертиго на это только качает головой - маски нужны всем. Что-то должно скрывать насилие, иначе никто, и ты сам, не сможет принять в себе две личности одновременно. У кого-то должны быть грязные руки и возможность сохранить тайну себя и тайну своих близких.       И Игараси всё понимает; его взгляд проясняется, а на лице появляется слабая, но всё же ухмылка.       - Слушай, а ты случаем не родственник того ублюдка, чью голову «прибили»? - Мацумото старается не подавать виду, но его сдают собственные руки. Сигарета в руках дёрнулась всего на секунду, но этого хватило для решения дальнейших действий.       - А ты знаешь, что при подобной смерти, мозг ещё не понимает, что случилось, и несколько секунд всё ощущает? - Игараси злится и смеётся: грубо, решительно, совсем не в духе того человека, которым его притащили в это место.       - По-моему тебе пора заткнуться, - каратель давит сигарету с такой силой, что от неё остаётся лишь маленькое пятно; сам он старается даже не смотреть в сторону своего подопытного и спешит уйти, чтобы не дать собственному гневу сделать неправильный выбор. Мацумото всё-таки ещё был слишком молодым и вспыльчивым для того, чтобы получить высокое звание в семье.       - Бежать, даже не услышав правды о собственном брате? Да брось, парень, - сказав это в духе своего противника, Шо посмотрел пристально на своего собеседника, - ты же сам хотел, чтобы он поскорее отдал своё место. Теперь сидишь на всём готовом, а твои люди...       - Замолкни!       - ...лишь слушают тебя в дань уважения этому уроду!       Первый удар достиг его, стоило закончить фразу. Второй следовал сразу за ним, а потом ещё и ещё - Мацумото не стеснялся своих сил и возможностей, за что страдало чужое лицо. Каждый раз, приговаривая о своем уважении к брату, он боялся признать то, что ему стало тошно находиться в его тени и быть на побегушках у близкого человека. Каждый раз, поднимая кулак, он говорил о том, что всё сказанное - ложь, но и с каждым ударом он сомневался в собственных словах ещё больше. А потом Мацумото резко остановился, и не потому, что Игараси потерял сознание, нет; причина была даже не в том, что весь гнев внезапно исчез. Просто на момент ему показалось, что лицо Шо Игараси на самом деле лицо Китагами, которого он так любил и одновременно ненавидел.       И это заставило его остановиться.       Когда Мацумото вытирал от крови руки, в комнате было тихо - Игараси не двигался и практически не дышал. Редкие вдохи были беззвучными, и якудза пристально следил за тем, как бы парень раньше времени не помер.       Его удары не были сильными - Мацумото вообще никогда не обладал той силой, с помощью которой некоторые добивались уважения, но дай ему ещё бы пару лет, и он бы научился пользоваться своими возможностями так, что никто другой не узнает о его слабостях. Сейчас же этот недостаток дал Игараси преимущество - ему не так сильно досталось.       - Кто бы мог... Подумать, - Шо поднял голову и сплюнул на пол. Пробуждение привело к дополнительной боли и каше во рту - кровь смешалась со слюной в таком количестве, что жгло всё горло. Было выбито несколько зубов, но это - небольшая плата за возможное освобождение.       За попытку выбраться из этого ада.       - Ты не послушался.       - В таком случае я могу продолжать… действовать на нервы ещё очень... и очень долго.       - Слушай, - Мацумото не выдержал и, преодолев расстояние в несколько шагов, крепко вцепился в ворот одежды пленного, придвинувшись достаточно близко, чтобы тот хорошо видел его глаза, - ты слишком надеешься, что лишишься сознания и всё закончится, - говорил он чётко, выделяя каждое слово и всё это время пристально глядя на Шо.       Игараси, однако, не сразу посмотрел ему в глаза. Выслушав всё сказанное, он хмыкнул, насколько позволяли мышцы лица.       И только ответил:       - А я и не надеюсь, - и со всей силы ударил его лбом. Большая часть атаки пришла на нос, и Мацумото даже не сразу сообразил, в чём дело, хватаясь за лицо и неловко ковыляя назад. Момент неожиданности сыграл своё дело, и теперь всё зависело от действий нового главаря и возможностей старой личности в новом потрепанном теле Игараси. Слияние памяти привело к слиянию умений, но воспользоваться этим мог только тот, кто понимал, что от этого может зависеть чья-то жизнь.       «Фантазия» подарила Шо того близнеца, о котором говорили в больнице, того близнеца, который чуть не совершил переворот в стране и вдохновлял мирных граждан идти и воевать за свою свободу. Личность всех Шо, сохранённых в недрах целой Системы удалось запустить в один поток и привить к новому созданию, которое провело в прострации несколько лет, даже не представляя, что внутри него развивается и иногда начинает действовать.       Некоторые могли бы назвать это по-иному – «сорвало крышу», но этому человеку, имеющего силы, но не разум или чувства, Игараси так и не смог дать новое имя. Это была, собственно, та самая маска, о которой говорил Вертиго. И теперь они вдвоём, словно в кинотеатре, где идёт немое чёрно-белое кино, сидели и смотрели на то, как руки Шо Игараси выполняли чужие поручения.       Чертова человеческая единица, отвечающая за десятки других таких же.       Следующий удар пришёлся по ноге. Мацумото это подкосило, и он упал на колени, прежде чем новый удар чуть не выбил из него весь дух. Не вышло. Схватив за ногу, главарь резко потянул на себя и готов был её сломать, пока в ход не пошло собственное тело. И если защититься от разных балок и кулаков - не проблема, то умение и скорость сделали то, что не смог бы сделать Игараси лично.       Резко и чётко, сыграв как по нотам, Шо смог лишить противника чувств.       И теперь оставалось только быстрее избавиться от верёвок, найти того самого бродягу и выбраться отсюда без возможных жертв и за короткий промежуток времени. Холодные расчётливые действия сокращали время между сомнениями и слабостями; чужой сгенерированный разум давал возможность действовать без задержек.       Но времени были слишком мало даже для таких чётких действий, и для Игараси сейчас была важна каждая минута, каждая секунда временного измерения.       Когда руки были свободны, он первым делом приготовился к возможной защите - сделал несколько шагов к выходу и, не услышав из коридора каких-либо звуков, слабо приоткрыл дверь. Вне комнаты на данный момент никого не было - удача это или собственное желание босса данной группировки – неважно. Мысль о выживании и дальнейших действиях просто убирала остальные образы без возможности вернуться.       Но мозг продолжал заниматься анализом скудных данных. На мониторе, где был Мурасе, не было номера комнаты, поэтому варианты решений размножались с каждой новой ветвью, ведущей в неизведанный коридор, а первозадачей оказалось получение информации, которую вряд ли смог бы дать потерявший сознание Мацумото. Поэтому, связав его оставшейся верёвкой, Игараси пошарил в карманах в поисках ключей, взял биту, которой его избивали, и отправился искать.       Двигаясь так быстро, насколько позволяло физическое состояние, Шо прислушивался к каждому шороху. Это помогло ему спастись от проходящих мимо людей и даже отыскать нужную дверь. Один шанс из десятка, что ему так повезло. Или ряд обстоятельств, вроде мелкого здания, малого количества народу и эгоизма зачинщика этой «вечеринки».       Господи, лишь бы он успел, лишь бы это было самым правильным выходом из этой ситуации!       Чёрно-белый Вертиго качал головой, пристально наблюдая за дальнейшими действиями; чувство самосохранения в подобных действиях замыкало напрочь, иначе, получив всю информацию и избавившись от оков, нужно было начать поиск выхода, а не жертву обстоятельств. Но Шо был непреклонен в поисках, отдав предпочтение бродячему старику, а не собственной свободе, тем самым отказавшись от самого лёгкого пути.       Эгоисты всегда умывают руки.       Нужная дверь была напротив – раз, два, вдох…       Никакого гостеприимства - несколько ударов по двери, несколько приближающихся шагов, резкий выпад и чья-то больная голова на следующее утро. Их было всего трое - двое обрабатывали, третий стоял на стрёме; он то и получил внезапный удар и приложился головой к стене. Он-то и пострадал меньше всех в этом беспорядке, оставшись с целыми костями и не потеряв ни капли крови.       Второму повезло меньше - он пытался выхватить пистолет, когда Игараси замахнулся для удара. Деревянная бита попала сначала по руке, выбив оружие, а потом прямо по лицу, заставив того потерять равновесие. Прийти в себя он не успел - со стороны прогремел выстрел, и в то же время что-то тяжёлое снова ударило его по голове, пока он не отключился.       Всё это время заложник смотрел на Шо помутневшим взором. Он даже попытался рассмеяться, но вместо смеха выдавил из себя только кашель. Может быть, это послужило причиной, почему третий человек, успевший сделать неудачный выстрел, решил приложить дуло пистолета к его слипшимся от крови волосам.       - Бросай!       Игараси стал медленно подниматься, не сводя глаз с оружия.       - Я сказал, бросай!       Но он не бросил.       Кажется, прошло несколько секунд, который решили весь исход этой ветви истории; кто-то сделал свой выбор, кто-то - не оставил даже возможности выбирать. Цепочка событий, ведущая к множеству концов, соединилась с остальными, превратившись в толстую нить судьбы только с одним возможным финалом.       Шо Игараси был ранен.       Шо Игараси умирал.       Вертиго начал пропадать, как и окружение; картинка размылась и приобрела тёмно-красный оттенок. Собственный кинотеатр, собственная комната разума разваливалась на части вместе с сознанием. Где-то там, далеко внутри, настоящий Шо Игараси боролся и пытался выбраться на свободу - обрести своё тело и возможность управлять им, но когда он очнулся, то увидел только развязанного старика, который переодевался в чужую одежду. Вместе с сознанием пришла и боль - жгучая, дикая; она перестала существовать как что-то неизвестное. Шо понимал, что испытывает, Шо понимал, что внутри его организма сейчас находится пуля, которая забирает его силы. Рука, зажимающая рану на животе, была вся в крови, и небольшая лужа уже набежала под Шо, измазав его одежду.       - И это всё? - Игараси растерянно смотрел на рану, пока его не отвлёк шум, издавна знакомый и не отпускающий его в своих снах. Где-то рядом его звали, и было ли это фантазией или правдой - он ответить больше не мог.       Граница между этими мирами окончательно стёрлась.       И Игараси потерял сознание.