Человеческая единица

      — Как у вас получилось выбраться на свободу?       — Старые трюки бывшего политика.       В этот раз головы не взрывались, а весёлые отклики не обрывались так резко. Они заканчивались постепенно, пока последний двойник, которого Игараси знал в своей прошлой жизни, не позвал его за собой. Шо не пошёл — посмотрел на протянутую ему руку, потом перевёл взгляд на лица идентичных ему товарищей и покачал головой.       Как же — вот так просто, не найдя главного ответа на свой вопрос?       За всем этим наблюдал Вертиго, стоя в стороне и освещая путь к «братьям»: он медленно водил огромным футуристическим фонарём из стороны в сторону; на лице его не было никаких эмоций — в данном месте и в данное время он был только безмолвным наблюдателем.       На какой-то момент Шо хотел всё бросить и пойти с ними. Эта притягательная мысль грела его душу большую часть его путешествия, мол, если он будет на грани смерти, то пусть всё остальное зависит не от него. Но последние события: от опасного героизма до понимания всей ситуации, от осознания, насколько важна Ёсикава до истории с группировкой «Акумэцу» изменили представление о смерти и вернули былое желание жить.       Ведь он нужен для чего-то.       Ведь он такой же, какими были ОНИ.       И поэтому его руки опустились; он только виновато улыбнулся в ответ всем «копиям», на что получил одобрительный жест с их стороны. Они всё понимали до малейшей детали.       Потому сейчас Ёсикава везла его в полуобморочном состоянии к месту встречи с Шиной. Рулить было трудно — сказывалось ежедневное нервное напряжение, а состояние Шо оставалось критическим; на её глазах повторялась картина из прошлого, где Игараси уже был на грани жизни смерти и спасся ценой нескольких потерянных лет и смертью другого человека. И сейчас Нэо думала, что если она не успеет, то это будет полностью её вина.       Старика на резких поворотах бросало в сторону, но он молчал, иногда с опаской глядя на своего спасителя, ещё реже — нервно смеясь. Чтобы как-то успокоить Нэо, он пытался объяснить ей, что есть шансы остановить кровотечение, но сделать это стоило бы в больнице. Однако, по причине того, как они выбрались из своего заточения, в данный момент обратиться в больницу — означало выдать себя. И в следующий раз у них бы точно не получилось выбраться. В то же время Шина кричала в трубку, что Игараси можно спасти, что она нашла нужный туннель и именно то место, где была когда-то; она знала, как выкрутиться из этой ситуации.       Нэо верила, потому что у неё не было других вариантов, хотя она несколько раз собиралась завернуть в сторону ближайшей клиники.       — С ним будет всё в порядке; такие парни, как он, не умирали от подобных ран.       Однако Нэо это не успокоило. Чтобы отвлечь себя от страшных мыслей она стала задавать вопросы бродяге, изначально расспрашивая о том, как у них получилось выбраться.       Как они вообще оказались в руках якудз? Как Шо получил такую рану? Как смогли выбраться оттуда?       Старик отвечал аккуратно, но на последний вопрос только уточнил то, что заявил раннее.       — Но вы же политик. Верно? Даже как-то не верится, — Нэо развернула машину и погнала дальше, — хотя мне ваше лицо показалось даже… знакомым.       — Это приятно, что после всех изменений меня всё ещё могут узнать. Я был премьер-министром, Мурасе.       — Мурасе, Мурасе, Му-ра-се, — разложив слово по слогам, Нэо ещё несколько раз повторила это, прежде чем прошептала, — Шинтаро.       Шо застонал — рана продолжала напоминать о себе. Одежда, подложенная под тело, слиплась от крови и перестала представлять собой хоть какую-либо ценность.       — Подожди, Шо, подожди совсем немного, — Нэо еле сдерживала слёзы; лишняя влага могла помешать водить машину, да и плакать было ещё слишком рано. Игараси пока жив.       — А что его ждёт там? — Мурасе, оторвав от одежды ещё кусок ткани, приложил его к ране. Бледный Игараси медленно дышал и не проявлял никакой активности — постепенно жизнь утекала из его тела в небытие.       — Я не знаю, но я верю, что Шина может ему помочь, — она на мгновение замолкла, задумавшись, — как смогла помочь мне.       — Хорошо, надеюсь, мы будем вовремя.       — Мы почти на месте.       Шина не отключалась ни на минуту — говорила о том, что всё будет хорошо, уверенно твердила, что на этот раз не даст Шо умереть, а в моменты, когда ей нужно было спешить, несла какую-то ересь не задумываясь. Почему-то девушка была уверена, что её голос, как и голоса тех, кто находился в машине, не дадут Игараси забыться вечным сном, и поэтому нужно было болтать, болтать и болтать. Желательно, безостановочно. Поэтому Нагасава останавливалась только чтобы вдохнуть больше воздуха в лёгкие или продиктовать Нэо правильный путь. Найдя то место, в котором они договорились встретиться, Шина с Куро спешили, чтобы максимально облегчить дальнейшую дорогу.       Лестницы и переходы между канавами оставались главной проблемой.       Когда машина подъехала, Шина сорвалась с места и в несколько шагов очутилась рядом, попутно всматриваясь в каждое боковое окно. Увидев Шо, она быстро открыла дверь, и только потом немного успокоилась, заметив, что Игараси всё ещё дышит. Сколько лет заточения в собственных обвинениях, сколько лет, растерянных на задворках памяти?       Господи, сколько прошло времени с их последней встречи?       И пусть этот Шо был другим — не заводила её класса, не лентяй с последней парты и даже не борец за справедливость. Это всё равно был тот самый Шо, которого она звала в своих снах.       Когда Мурасе стал дёргать её за плечи, она очнулась. Тогда же она услышала голоса Нэо и Куро, заметила, как вокруг неё все двигаются, словно в безумном танце, каждый выполняя то, что ему предначертано изначально. И только она, оставшись в своих мыслях, стояла рядом или даже в центре этого движения, наблюдая за тем, как мир вокруг продолжает жить и забирать чужие жизни.       Надо было спасти Шо.       Куро уже успел вытащить его из машины, и вместе с подоспевшим Шинтаро они потащили парня до места, отмеченного символом. Когда-то это сделала Шина, чтобы ничего не забыть; чтобы помнить самое главное и изредка приходить туда, водя рукой по холодной поверхности «стены». За ней хранилось чудо — подарок от Шо, уже ушедших в забвение.       Нэо не отходила ни на шаг, поглядывая из-за спины за происходящим. Взяв Нагасаву за руку, она потянула её к подземному туннелю, один из выходов которого был как раз перед ними.       Шина не сразу заговорила, и в течение нескольких минут они шли молча, слушая только своё прерывистое дыхание. Лишь потом Нагасава задала главный вопрос:       — Как ты их нашла?       За что получила невнятный ответ. Нэо путалась, не могла правильно составить фразу и жутко нервничала, из-за чего некоторые слова из её уст оставались несогласованными со сказанным ранее.       Однако суть Шина всё-таки уяснила и даже не поверила тому, как всё удачно сложилось.       Ей просто повезло? Просто повезло наткнуться на Шо после стольких поисков?       Растерянно глядя на дрожащую Нэо, Шина хотела верить её словам, но такая странная случайность вызывала у неё недоумение. А потом она просто помотала головой, избавляясь от сомнения, ведь, если подумать, и то, что найдётся живой Шо — было невероятным событием.       Может, самому Игараси суждено очнуться и справиться с наследием «Акумэцу»? Может, в этом и есть его предназначение?       Но Шине было легче думать, что судьба тут не при чём — невероятные совпадения и только.       — Я сама не верила. Сначала не поверила. А тут они. Он и этот человек, Мурасе. Они были вместе, но я сразу всё осознала. Ты понимаешь? — с надеждой взглянув на Нагасаву, женщина взяла её за обе руки.       — Да, понимаю, — Шина посмотрела в глаза Нэо и слабо улыбнулась, — теперь всё будет в порядке.       Взглянув в сторону раненого, она сглотнула ком в горле и только сильнее сжала чужие ладони.       — Осталось совсем немного, — повторяя всё тише и тише. — Осталось совсем немного.       — В какую передрягу ты снова влез, Куро? — бормоча себе под нос, парень, не уменьшая темп, продолжал тащить Игараси. Основная масса чужого тела ложилась на его плечи, и поэтому сквозь усталость и недовольство он продолжал двигаться. Одежда вся взмокла, кое-где появились пятна чужой крови, но Куро не думал об этом, только тащил и тащил в условное место, размышляя лишь над одним вопросом.       «Что ты здесь делаешь, Куро?»       Помогаешь своему другу и напарнику спасти этого парня? Для чего? Почему бы не отвести его в больницу, где ему окажут настоящую помощь? Почему? Почему?       Почему ты так твёрдо решил следовать за ней, Куро?       Пустые вопросы, на которые он не может ответить. Ни сейчас, ни, возможно, позже, когда случится какое-нибудь чудо, о котором твердит Шина; которое бы спасло этого парня.       Куро, может ты просто хотел почувствовать это на себе — влияние чего-то невероятного, которое можно потрогать руками и на чью судьбу можно влиять собственными силами? Будучи обычным ребёнком в обычной семье, всё невероятное, что у тебя было — это твои интересы, твой максимализм, достигший своего пика в период появления людей, «которые могли бы изменить Японию».       Ты так верил в это, Куро. Ты так хотел верить, что то, о чём говорила Шина, было правдой, и в твоих руках то, чем ты когда-то восхищался.       Перед тем как исчезнуть в глубинах обычной жизни.       Стиснув зубы, Куро проклинал в мыслях всё, что приходило в голову, но с таким же напором продолжал нести ослабшее тело.       Ненадолго придя в сознание, Шо попытался разглядеть, что впереди, но не вышло, однако ощущения, что он не один и ему помогают двигаться дальше, пусть и подобным образом, не покидали его. И, прежде чем снова потерять сознание, он прохрипел «спасибо».       На что Куро хмыкнул и попытался ускориться.       Пора было доказать, что он может выйти за рамки скучной обыденности.       — Вот она! — Шина сорвалась с места, отпустив Нэо и оббежав остальных. Остановившись, она осветила стену, провела пальцами по холодному кирпичу, а потом положила ладонь на почти исчезнувшую букву, которая была доказательством её слов. Всё ещё придерживая в руках Шо, Мурасе и Куро расположились напротив, Нэо тут же подбежала проверить перевязанную рану. Кровотечение было гораздо слабее, чем в момент, когда она наткнулась на цель своих поисков.       Мурасе еле сдерживался, чтобы не свалиться — ноги почти не держали, да и таких приключений в его жизни уже не было слишком давно. За всё это время основным его занятием стало бродяжничество, и он даже привык к покою и дружеской атмосфере, которая была в их небольшой общине.       Здесь всё было как-то по-честному и искренне, и хотя немаленькая часть населения также осталась на улице без средств существования, Мурасе больше ни к кому не пытался примкнуть.       В конце концов, жизнь расставила всё по своим местам.       — Шо, ты слышишь меня?       Раненого опустили на пол. Стена была на расстоянии вытянутой руки, и, если для контакта ему нужно физически повлиять на «возможную комнату», то они это ему предоставят.       — Шо, пожалуйста, услышь меня.       Где-то глубоко в сознании Игараси слышал Шину, там, в полной темноте, больше похожей на непроницаемую клетку. Но он не мог пошевелиться; даже лишний вдох для него был испытанием, а окружение представляло собой вязкую субстанцию, которая облепила его тело. Эта вязь была сущностью всего: слов, действий, эмоций и мыслей, боли и разного рода качеств и отношений, которые успел прочувствовать Шо за короткий промежуток времени его свободы.       — Мнимая свобода, правда?       Вертиго разговаривал. Голос его был неизвестен Игараси, но в то же время парень был уверен, что слышал его раньше. Может быть не он сам, а те десятки и сотни других, с кем он теперь был прочно связан.       Окружение почему-то давало шанс разговаривать. Но первое же сказанное слово исчезло в глубинах этой непроницаемой черноты. Собравшись с силами, Шо проорал во весь голос, но и это исчезло в никуда, однако, вызвав реакцию со стороны собеседника.       Шо Вертиго смеялся.       — Ты знаешь, что такое вера в человечество, Игараси? Ты знаешь, что такое вера вообще? — Шо видел Вертиго только боковым зрением, но этого хватило, чтобы заметить главное: несмотря на смех и разговоры, лицо Вертиго не выражало никаких эмоций. Настолько близко он смог посмотреть ему в глаза — такие же непроницаемые, как окружение вокруг.       — Меня создал человек, который верил в тебя, — его тело задвигалось, и он смог оказаться прямо напротив Игараси, — меня создал человек, который верил в будущее, поставив меня в нелёгкое положение. Он вынудил меня верить в то человечество, которое разрушило наши надежды — нашу общую надежду. Наш Антарес. Вертиго снова смеялся:       — Но ты только проснулся. Ты ещё молод, глуп и даже не понимаешь, что я пытаюсь до тебя донести. Шо хотел поспорить, но новые слова также увязли в пространстве, и сколько он не пытался объяснить симбиоз его и других, сколько не пытался доказать, что все их эмоции, вся их искренняя вера, которая исчислялась в огромных количествах, теперь существует только в нём, все слова исчезали, не доходя до собеседника.       Он открывал рот в беззвучном крике; пытался двигаться: зашевелить руками, «подплыть» ближе, чтобы тот мог прочитать всё по губам или прочувствовать.       Ведь они так похожи — герои законченных историй, вырванных из общей повести; личности, которым дали цели, силы и шанс, чёртов единственный шанс жить дальше и…       Выполнять своё предназначение.       — Шо Игараси, ты хочешь жить?       Сколько раз ему задавали этот вопрос на протяжении его короткого путешествия? Сколько ставили его в то положение, когда ему оставалось выбирать только жизнь? Сколько?       — Я спрашиваю тебя, ты хочешь жить? — голос Вертиго звучал так громко, что закладывало уши. Он повторялся снова и снова, пока Шо не попытался в последний раз проорать десятками исчезнувших голосов:       — ДА!       И на этот раз его голос звучал везде — разорвал вязкую субстанцию и дал возможность дышать полной грудью. Шо Вертиго усмехнулся, глядя на лицо Игараси:       — Тогда пойдём, — и направился вверх; поплыл куда-то далеко-далеко, где объявилась маленькая точка света, ведущая, скорее всего, на новый уровень или даже на поверхность в дебри реальной жизни. В тот же момент к Игараси вернулись силы его самого и тех других, кого он знал только по слиянию памяти и возможностей. Вместе с Игараси другие Шо тоже готовились выйти наружу. Они также хотели жить, будучи кусками одной личности.       Игараси поплыл вперёд к источнику света, который постепенно увеличивался в размерах, пока не превратился в огромную искрящую дыру. Было это его спасением или окончательным освобождением от бренного тела — Игараси уже ответил, поэтому без каких либо сомнений полностью погрузился в этот свет и исчез в нём,       Очнувшись в реальности.       — Отпустите, — хриплый твёрдый голос ввёл Куро в замешательство, и, когда Мурасе отпустил подопечного, тот ещё стоял несколько секунд, не понимая, что происходит. Когда и он убрал руки, освобождённый Шо приблизился к стене и положил на неё ладонь. Преграда задребезжала, а в очертаниях кирпичной кладки стали видны «двери» — прямая полоса, делящая кирпич пополам.       Нагасава сглотнула ком в горле, вспоминая события дня, когда ей было суждено умереть.       Шо что-то прошептал, прежде чем механизм начал работать, и «Фантазия», настоящая совершенная машина, ответила ему, родному Шо, который должен был положить начало изменениям в мире.       И продолжать менять его.       Заскрипели механизмы и начали своё действие. Двери открылись, и свет небольшой комнаты ослепил его, заставив улыбнуться перед окончанием тяжёлого пути…       …и началом его новой жизни.