Стокгольмский синдром

Выкрашенные в цвет нержавейки стены травмпункта способны перевести в уныние даже самого сильного человека. Хадсон Хорнет считал себя таковым, но не мог отрицать, что от долгого ожидания и его железные, закаленные в многочисленных соревнованиях, нервы начинают проигрывать этой серой невозмутимости стены. Он находился здесь уже более двух часов, сломанный нос ужасно болел, доставляя неудобства, но его все никак не желали принимать. - Вас вызовут, сэр. – вот и все, что ему неизменно отвечала медсестра, к которой он подходил. Пересохшее, горящее огнем горло требовало потушить разыгравшийся внутри пожар, но он мог пить только через трубочку. Купленная в автомате банка кока-колы злорадно ухмылялась ему с тумбочки напротив. Сколько раз он уже подносил ее к лицу, запрокидывал голову, силясь отпить хоть немного? Но все, что ему удавалось почувствовать – пульсирующая боль и хлещущая кровь из носа. Этот урод Миллиган умудрился сломать ему перегородку. Здоровенный будет синячище. - Разрешите глотнуть? – этот голос прозвучал сбоку так неожиданно, что в очередной раз предпринявший попытку попить мужчина, вздрогнул всем телом и облился. - О, простите. Я не желал вас пугать. Рядом с ним опустился симпатичный молодой человек в разодранном смокинге и с вывихнутой ногой. «Чего только не насмотришься в травмпункте.» - подумал Док и протянул ему колу. - Да забирайте хоть всю банку, молодой человек, - добавил он и поморщился. – Все равно я могу пить только через соломинку. - Кто сломал вам нос? – молодой парень невозмутимо осушил банку, смял и с места кинул в мусорное ведро. Попал. - Это было недопонимание. – Док рассеяно проследил за безупречным полетом банки в мусорное ведро. Больше всего на свете ему хотелось попасть наконец к врачу, чтобы доктор наконец занялся его сломанным носом, поэтому следующий вопрос молодого человека рядом он не расслышал. - И кто кого недопонял? – интересуется юноша. Яркие черные глаза скользят по телу мужчины, и Хорнет чувствует себя так, будто в него целятся из пистолета. По телу начинают бегать мурашки, и он вынужден повернуться к собеседнику в анфас. Сидеть в профиль становится… страшновато? - Ч-что? – выдавливает он, сглатывая. – Что вы сказали? - Я спросил, кто кого недопонял? – юноша чуть приподнимает брови как будто в любопытстве, и чуть вытягивает раненую ногу. – Вы напавшего? Или он вас? Док снова сглатывает. Забавно, ему даже не приходит в голову спросить у неожиданного собеседника, где он умудрится так поранить ногу. Черные глаза напротив гипнотизируют своим глубоким взглядом, затягивая внутрь. Уголки губ кривятся в странной ухмылке, которая в любой момент может превратиться в оскал. Хадсон Хорнет, знаменитый гонщик 50-х, неоднократно выигрывавший престижный кубок Золотого Поршня, любимец многих девушек того времени, сверкавший силой своей харизмы на гонках, вдруг стал испытывать трудности с подбором слов. - Понимаете, моя жена… - бормочет он, имея ввиду свою подругу Луизу Нэш, и как-то весь сжимается под этим прожигающим взглядом. – Она… Юноша внимает каждому слову. Засасывает их, как черная дыра. - Когда я вернулся домой из больницы… разбился на гонке. В аварию попал… Луиза открыла мне дверь и отдала чемодан с моими вещами. А когда я попытался было оттолкнуть ее и пройти внутрь, Кёрти Миллиган, мой спонсор вдруг вышел из спальни. В одних трусах… – Док глупо улыбается, стараясь совладать с собой. – Я… наверное, я пристыдил его… перед Луизой, знаете… и он сломал мне нос. - Пристыдили его? – парень рядом приподнимает бровь в наигранном изумлении. – Он переспал с вашей женой, сломал вам нос, а вы пристыдили его? Док глупо кивает, внезапно чувствуя неприятную дрожь в руках. Ладони стали холодными и мокрыми. Такого с ним никогда еще не случалось. Может быть это последствия травмы? Не мог же этот безымянный юноша нагнать на него такого страху? И кстати, почему он до сих пор не спросил, как его зовут? - Вы понимаете, - юноша вдруг придвигается к нему и кладет руку на плечо, чуть сжимая. Косит заговорщицки черным глазом. – что человек, которому вы позволили сломать вам нос, следующим шагом сломает вам хребет? Понимаете, мистер Хадсон Хорнет? Мне нужен всего один ответ: да или нет? - Мистер Хорнет! – медсестра уже давно зовет его. – Вы идете или нет? Мистер Хорнет! Я сейчас вызову следующего! - Да! Да! – Док вскакивает, стряхивая руку юноши со своего плеча. И тотчас замирает, понимая, что сказал. – О, чёрт… Медсестра уводит его, а юноша остается странно улыбаться ему с железной скамейки ожиданий. Уже много позже, во время одной из тренировок в Гран Каньоне, когда Молния Маккуин в очередной раз улетит на своем Корвете в кактусы, Док подъедет к нему, сам спустится в овраг, откроет дверцу Шевроле, помогая парню выбраться, и скажет то, что Молния запомнит на всю жизнь: - Обдумывай каждый свой крутой поворот. Чтобы не закончить жизнь в колючках.

***

Ночь. Ветер. Холод. Рев мотора и два жутко ярких прожектора фар, прорезающих ночь. Скалящаяся хромированная решетка и черные напружиненные шины – лапы готового к броску зверя. Крик сам собой рождается в горле, но длинная зловещая фигура уже протянулась зловещей тенью через весь гараж. А потом глухой удар чего-то тяжелого по затылку и полнейшая темнота. Снова. И снова. И снова. Сознание плавало в море приглушенного джаза где-то у его правого виска. Малейшее движение, даже попытка, отдавались жуткой пульсирующей болью в голове. Её эпицентр располагался на затылке, там, располагалась внушительных размеров шишка, а откуда боль волнами разливалась по всей голове. Мысли разбегались по пустому, заполненному одной лишь тупой болью, пространству, не желая показываться, но Маккуин смутно понимал, что находится в неудобном скрюченном положении на заднем сидении машины. Или в багажнике.Удостовериться, где именно находится: на заднем сидении, или же в багажнике, он не мог. Шапка, которую кое-как одел на него похититель закрывала глаза. Все тело от долгого лежания в одной позе свело. Неприятные мурашки вгрызались в кожу. Суставы сводило судорогами. В горле пересохло. Несчастному истово хотелось перевернуться на другой бок, но стянутые прочной изолентой за спиной руки и ноги не позволяли особо шевелиться. При особенно активной попытке пошевелиться, несчастный гонщик застонал в голос, на сколько позволял заклеенный той же изолентой рот. Клей от скотча плотно припечатался к губам, и их теперь чуть саднило. Музыка, тем временем, подозрительно стихла. Это заставило Молнию напрячься. Похоже, он дал знать о своем пробуждении похитителю. - Проснулся, парень? – донесся до него насмешливый, насквозь пропитанный сарказмом голос Джексона. – Ну доброе утро. Как чердак? Не трещит? Маккуин возмущенно сверкает глазами. Впрочем, какого-либо эффекта это не дает. Шторм видит только внушительную шишку на затылке Молнии, которая точно не добавляет ему угрозы к образу. - Ты любишь ABBA? – как ни в чем не бывало продолжает Шторм. – Чего молчишь, малыш? Обиделся? А может есть хочешь? «Единственное, чего я хочу,» - зло подумал Молния. – «так это чтобы ты замолчал. И еще таблетку Эдвила.» - По пути заправок будет немного, так что ты бы ускорился с решением. Знаешь, я терпеть не могу терять где-либо время, так что мы остановимся только если моя крошка захочет поесть. У Молнии в голове сотни вопросов, которые он, безусловно, хочет задать. Только вот рот заклеен. Шторм кидает веселый взгляд в зеркало заднего вида. - Чего возишься, малыш? – спрашивает он, подмигивая в зеркало. – Хочешь пи-пи? Извини, придется пока потерпеть. – он хихикает в кулак. А потом добавляет леденящим душу голосом. – Если найду на двери Берти хоть пятнышко грязи, будешь вылизывать. Собственным языком. Все ясно? Помычи, если понял. «Не дождешься.» - думает гонщик, вжимаясь в сидение сильнее. Но в следующую секунду замирает. Что-то холодное и цилиндр образное ласково гладит его за ухом. От этого прикосновения, его сердце ухает куда-то вниз. - Я сказал тебе помычать, если понял, – ласково повторяет Шторм, перебирая дулом пистолета золотистые кудри. – Ты ведь не хочешь, чтобы в тебе появилась дополнительная дырка? Внезапно ночную тишину разрезал визг полицейской сирены. Темнота вокруг окрасилась синими и красными огнями. Молния почувствовал это даже через плотную, натянутую на глаза шапку, от которой, кстати, его голова уже взмокла. Его сердце радостно затрепетало. В следующее мгновение завизжали тормоза, машина резко взяла вправо, смещаясь к обочине. Маккуина по инерции повело вперед, и он, неготовый к внезапному торможению, жалобно замычал, инстинктивно вжимаясь лицом в сидения, чтобы не упасть. - Хороший мальчик! – дуло пистолета потрепало его белокурые пряди. – Будешь хорошо слушаться, и Салли, а также Мэтру, Крус ничего плохого не будет. А вот если не будешь… Послышался звук отстегиваемых ремней. Молния чувствовал, как липкий противный пот стекает по шее. Ему кажется, что он слышит шипение полицейской рации, приказывающее водителю опустить стекло и включить аварийки. Пистолет смещается от затылка к уху, оглаживает, чуть надавливает, просовывая дуло прямо в ушную раковину. Молния возмущенно шипит, дергаясь и дрожа в своих путах, а Шторм, склонившись над ним, задает ему всего лишь один вопрос, заставляющий Молнию перестать даже дышать: - Ты знаешь, что Салли Карерра нашла другую Наклейку? Потому что старая вышла из моды… Стук костяшек пальцев о стекло водителя. И неприятный свет яркого ручного фонарика в окно. Молния жмурится, но больше не дергается, замирая в неудобной позе на сидении. Глаза начинают слезиться, а пульсирующая боль в голове лишь набирает обороты. Когда он выберется… нет, если он выберется. Он просто обязан поговорить с Салли. Черт возьми, их остановил дежурный полицейский! Если бы только Маккуин как-то мог дать ему понять, что он заложник в краденой машине… Но Шторм ясно дал ему понять, что правила игры здесь устанавливает он. Бесшумно опускается водительское стекло. Молния ворочается, силясь повернуться к водителю лицом, но, увы, ремни, которыми он пристегнут к сидению, крепко держат. Изолента на руках и ногах не позволяет отстегнуть их, а куртка, которой прикрыто его тело, скорее всего, не даст офицеру полиции разглядеть истинное положение дел. Так что он лишь бестолково сучит ногами, пыхтя и зря тратя силы. - Офицер Грин, – слышит он голос патрульного, судя по всему девушки. - Ваши документы, пожалуйста. - Добрый вечер, офицер, – Молния готов поклясться, что Шторм обворожительно улыбается. Возможно даже выглядит чуть удивленным. - А в чем дело? Я разве превысил скорость? Приятный такой, ласкающий слух бас. Маккуин невольно чувствует проходящую по телу дрожь от звука этого голоса. Вот этот же человек, что сейчас любезничает с дамой, минуту назад дал ему понять, что убьет всех, кто ему дорог, если он вздумает вести себя плохо. Просто идеальный маньяк. - Выйдите из машины. О, судя по всему, девушка – крепкий орешек. Но Маккуин не позволяет себе на что-либо надеяться. Джексон удивленно смотрит на девушку и открывает дверцу. - Как пожелаете, мисс Грин. - И ваш пассажир тоже. - Простите, мисс, но он не может. Его уже ноги не держат. Напился, бедолага. Маккуин возмущенно сопит сквозь куртку. Пытается высвободиться, ворочается, бешено сучит ногами по сидению. Да сейчас, ноги его держат! Да сейчас он напился! Свет от фонарика патрульной бьет прямо в глаза, причиняя дополнительные мучения к его мигрени. - А почему у него связаны ноги? И, - девушка явно заглядывает в салон, – заклеен рот? «Сейчас он убьет ее», - почему то решает Маккуин. Но Джексон вновь ошарашивает его, мило смеясь. - Вы не представляете себе, офицер, какой он буйный! Песни горланит, дерется, брыкается. На силу усадил, – Шторм разводит руками и притворно смахивает пот. – Если я его развяжу, мы вдвоем с вами с ним не сладим. Девушка хмурится, всматриваясь в связанного Молнию, потом отходит от окна. Открывает протягиваемые документы на машину и водительское удостоверение. Её глаза расширяются, едва она видит имя. Она резко переводит фонарь, светя прямо ему в лицо, от чего он жмурится. - Мистер Шторм?! – Молния морщится на заднем сидении от этого фанатского визга. - К вашим услугам, мисс Грин, – Джексон расплывается в ухмылке, шутливо кланяясь. И добавляет со смешком: – Распишусь на всем, кроме штрафа. - Ах, мистер Шторм! Какой штраф! Извините, пожалуйста, простите… проезжайте скорее! - Что вы, мисс Грин. На таких девушек, как вы не жалко тратить время. Молния чувствует, что его вот-вот стошнит от передоза лести, а также переполняемой ярости. Как? Ну как это проходимец умудряется всех водить за нос? - Вот и все, малыш, - хихикает Шторм, садясь в машину, – едем дальше. Так что можешь еще поспать. «Да пошел ты», - думает Молния и прижимается лицом к сидению, силясь унять клокочущую ярость, которая усиливает головную боль. А Шторм как на зло делает музыку только громче, да еще и подпевать начинает, на удивление попадая в такт. Молния шипит, увы, не имея возможности заткнуть уши, и чувствует, как начинает сходить с ума под этот оглушающий бесконечный блюз.