Их лето

— Воу-воу! — Туча поднял руки а-ля «сдаюсь», увидев приближающегося Кешу с огромным пышным венком на голове. — Я тут что, нечаянно в деревне моду задал?! — смеялся парень, пожимая протянутую для приветствия руку. Кеша хитро улыбнулся. — Давай, тешь своё самолюбие! — с вызовом кивнул он. Кеша надеялся, что Туча и сегодня наденет венок. И не прогадал. — А вещь, между прочим, — сдвинул венок со лба большим пальцем, — полезная: от солнца защищает. Действительно, денёк выдался не лучше вчерашнего. Над деревней стояло невыносимое марево, не было даже намёка на ветерок. Ноздри неприятно жгло изнутри тёплым прогретым воздухом. Время, когда утро и полдень не имеют чётких границ, — самое лучшее время для загара. Именно поэтому парни негласно решили не обременять себя лишней одеждой, отдав предпочтение лишь шортам. Иннокентий, по примеру Тучи, не стал даже обуваться и уже успел об этом пожалеть. Теперь он переминался с ноги на ногу, стоя на горячей гальке перед домом деда Трофима, ведь именно с этим человеком они решили провести сегодняшний день. Да-а, если б не этот тяжеленный хомут на голове, подумал Кеша про свой венок, гореть мне от волос. Венок на самом деле выглядел достаточно объёмным, чтобы скрывать взъерошенную макушку парня от палящих лучей. В целом он напоминал венок Тучи по набору цветений, только основанием для него служил толстый стебель подсолнуха, а сам цветок выходил семенной серёдкой на затылок. Туча сделал пару оценивающих кругов вокруг Кеши с восторженным лицом. Внезапно Кеша почувствовал какие-то копошения на затылке. — Э-э! — только и успел выкрикнуть он, отпрыгивая от жующего семечки друга. — М-м-м, — Туча прикрыл глаза. — Он не только полезный, но и вкусный! Признавайся, как ты до такой жизни докатился! Решил заняться плетением венков профессионально или как? В голосе Тучи проскользнули ехидные нотки. Лицо светилось озорством, а в глазах жидким золотом разливалось солнце. — Ты слишком хорошего обо мне мнения, — мягко улыбнулся Кеша. — Нет. Просто нашёл ту самую рыжую. Это её рук дело. В конце улицы послышались надрывные попытки мотоцикла завестись, плавно перешедшие в монотонное рычание. Туча на мгновение перестал лузгать семечки, удивлённо уставившись на друга. — Да, — горько усмехнулся Кеша, припоминая абсурд ситуации. — Знал бы ты, как он мне достался… Рёв становился всё громче, и вот мотоциклист пронёсся мимо ребят с кучей детей в люльке, оставив после себя недвижимую завесу пыли. С недовольной миной Кеша размешивал перед лицом пыльный воздух, пятясь подальше от дороги. Туче и самому не хотелось дышать этой сухостью, поэтому он уверенно взял парня за локоть белыми пальцами и оттащил под небольшую тень Трофимовой черёмухи. Здесь и воздух казался более влажным, и молодая трава радовала стопы живительной прохладой. Под окнами светиться не хотелось, да что уж теперь. Кешу одолела приятная неловкость от лёгкого прикосновения Тучиных пальцев. Ничего не изменилось, подумал он, у тебя всё такие же холодные руки. — Расскажешь? — Туча подошёл ближе, чтобы услышать, наверняка, пикантные подробности. Прохлада куда-то исчезла. Кеша подался в воспоминания минувшего вечера. В голове отчётливо возник образ жены известного на всю деревню охотника, а именно, как та самая жена, Тамара, бежала за Кешей с топором. Были там и мужики, которые так кстати завезли в магазин водку и быстро уговорили амазонку Тамару положить топор на землю. А ведь всего этого могло и не быть, если бы не рыжая. Клубничный коктейль ей, видите ли, подавай, иначе никакого венка. В магазине как назло был только молочный. А ближайший огород с клубникой принадлежал Тамаре, которая, как позже выяснилось, оказалась той ещё тунеядкой и именно в этот день устроила себе выходной. «Башня ваша водонапорная никуда не убежит, а последить за ней я и из дому могу», — как она любила говорить. Но благодаря Кеше она поняла, что следить за своим огородом гораздо веселее. Кеша не оценил её энтузиазма. Такая шумиха — и всего из-за пары ягод. Не, не серьёзно. Рыжая быстро поняла, что с коктейлем что-то не так. Знал ведь: мельче резать надо, сокрушённо думал Кеша. Так девчонка оказалась не пальцем деланная: венок получился тяжёлым из-за стебля подсолнуха, который она срезала всё у той же Тамары. — Более того, приказала носить подсолнухом наперёд! — Кеша распахнул напряжённую пятерню перед лбом. На этом моменте Туча закатился звонким хохотом, который, прежде чем зазвенеть, надломился. За свои девятнадцать Кеша не встречал человека, обладающего более заразительным смехом. И не заметил, как, смеясь, сгибался пополам вместе с Тучей не столько из-за вчерашней ситуации (из-за неё хотелось, скорее, плакать), сколько потому, что смеялся Туча. — Ну и?!. — из Тучи слышалось какое-то непонятное бульканье, в котором Кеша едва ли мог различить настоящие человеческие слова. — Чё не носим-то?.. Подсолнухом наперёд! — парень протянул руки к злосчастному венку, и ему почти удалось ухватиться за цветочное кольцо, как вдруг Кеша перехватил его тонкие запястья. С лёгкостью вырвавшись из шершавых дружеских ладоней, Туча забежал Кеше за спину, и уже хотел было осуществить задуманное, но запнулся о выставленную назад босую ногу. Он непрочно вцепился в Кешины плечи, чувствуя, как вот-вот отпустит и полетит по касательной. Полетел бы, если бы Кеша не обернулся и не поймал Тучу за шею, поддерживая твёрдой рукой под спиной. — Здорова, касатики! — скрипнув деревянной калиткой, появился дед Трофим. Кеша чувствовал, как на плечах из-под Тучиных пальцев вот-вот расцветут фиолетовые синяки. Сейчас весь Кешин мир сузился до светлых ресниц и морщинок вокруг глаз, до потрескавшихся бледных губ и разбрызганных по лицу комариных укусов. На губах Тучи ещё теплилась ребяческая улыбка, а глаза дико уставились на нежно улыбающегося в ответ Кешу. — Я держу, — чуть слышно произнёс Иннокентий. — Чё, развлекаетесь, касатики? С утра пораньше, да? — поинтересовался дед, проходя мимо. — Здрасти, — кивнув, поздоровался Кеша. — Здравствуйте, — сдавленным голосом отозвался Туча, не сводя глаз с Кеши. Он попробовал выпутаться из длинных Кешиных ног, но опять чуть не завалился. Тучу искренне возмущала собственная неуклюжесть. А на шее всё ещё ощущалась большая тёплая ладонь… — Вы имейте в виду, — дед Трофим сделал угрожающую паузу, хитро щуря правый глаз, — у меня в подвале ружьё всегда заряжено… — А вы как всегда при параде? — задал наводящий вопрос Кеша. Он внезапно подсёк Тучу и, не позаботившись о том, насколько мягко тот приземлился, побежал к старику. С энтузиазмом пожал тому морщинистую руку. Трофим одобрительно похлопал Кешу по крепкой шее, притянул к себе и вжался сухими губами в гладкую щёку парня. — Эта деревня никогда не видела меня в купальных плавках, сынок, — сквозь кряхтящий смех сказал он. — Так что думаю придержать это зрелище до лучших времён, — Трофим отстранился, любовно глядя на Кешу ярко-синими глазами и демонстрируя здоровую, нежно-молочного цвета улыбку. Какое бы время года ни стояло на дворе, старик всегда одевался в свою рыбацкую накидку и болотники. Но сегодня, дабы укрыться от солнца, надел ещё и советских времён кепарик. — Ну иди сюда, сметана! — ласково подозвал Тучу дед. Парень, до недавнего времени сидевший в траве и наблюдавший за трогательной встречей, подскочил и вприпрыжку понёсся к старику, захватывая того в кольцо крепких объятий поверх рук. Трофим тут же начал корчить смешные рожи из-за колосков и травинок, что лезли в глаза. Туча резко отстранился. — А почему это я сметана? Ну-ка объясни! — он смешно вытаращил карие глаза, пытливо заглядывая в лицо деда. — Ну как же? — усмехнулся Трофим. — Какой пацан был! Богатырь! — он затряс жилистыми кулаками в воздухе. — А это что за?.. Красна девица… — Но-но! — погрозил пальцем Туча. — Смотри! — он демонстративно сжал пальцами мигом вздувшийся бицепс на левой руке, с вызовом поглядывая на старых приятелей. От напряжения за хрупкой на вид ключицей образовалась ямочка. — Ох! Ох! — даже густая борода не могла скрыть умильной улыбки Трофима. — Бое-е-ец! Вижу я, что ни жиринки. Бабки моей на тебя нет… — Да ладно тебе, дед, — вступился за Тучу Кеша, зажимая тонкую шею друга в локте, — он у нас теперь мягкий только внутри, — и больно ущипнул Тучу за щёку. Трофим рассмеялся от души, ласково потрепав Тучу по плечу. — Ох-ох-ой, — старик утёр выступившие на глаза слёзы. — Ладно. Пошли комаров кормить. Трофим понял, что поход за грибами провалился, когда Кеша с Тучей, смеясь и толкаясь, убежали далеко вперёд. Досадливо покачав головой, он крикнул им, чтоб держались берега. Ответом ему был искрящийся двухголосый клич. Старик ещё постоял пару минут, закатывая тяжёлые хрустящие рукава накидки. Бросил пристальный взгляд вслед уносящимся чёрным пяткам, и сердце его нежно сдавила радость. Свои дети давно перебрались в город, навещали редко, а в последнее время и вовсе забыли о нём. Получалось, что на это лето роднее этих двоих у деда Трофима никого нет. Да и те убежали. «Всё бегут куда-то… Нимфы лесные», — усмехнулся старик, близоруко щурясь вслед белым точкам спин. — Как думаешь, он обиделся? — Туча устремил взгляд туда, где они бессовестно оставили деда. — Да ну, брось, — Кеша взял парня за плечо, разворачивая и побуждая бежать дальше. — Всё равно вечером у него грибы чистить: ещё успеем наболтаться. Но Тучу Кешины слова особо не убедили. — Нет, всё-таки нехорошо получилось, — он хотел, было, пойти за Трофимом, но Кеша мигом преградил ему путь. — Да не волнуйся ты! Не заблудится он. Он этот лес как свои пять пальцев знает. — Туча осуждающе смотрел на Кешу и пытался всеми способами обогнуть его. Но Кеша был вездесущ. Пришлось нехотя сдаться. — Да и опаснее грибов здесь никого не водится. Ну, может, только я. Туча не понял, что именно произошло, но его левая щека горела и пульсировала, а под пальцами явно чувствовались следы от зубов. Сам же Кеша пустился наутёк, размахивая Тучиным венком. — Ой, Кеша, беги, — выдохнул Туча и бросился вслед за парнем. Лес ласково купал друзей в своём многоголосии. Лучи набравшего силу солнца, проходя сквозь листву, становились нежнее, разбавляли собой влажный лесной эфир, наполняли его мягким свечением. Огрубевшие стопы зарывались в ворох листьев и тут же выныривали. Бегущие по откосу, ребята влачили за собой шлейф сухой листвы, подгоняемый едва различимым ветерком. На бегу Кеша размышлял, кого ему следует бояться больше: Тучу или комаров. От гильдии преследующих его кровопийц он знал, чего ожидать. Сказать то же самое про Тучу он, к сожалению, не мог. Там, где стоял сейчас Кеша, Туча будет чуть меньше чем через минуту. Этого времени вполне хватит, чтобы аккуратнейшим образом надеть венок на длинную пышную ветку. — Нет! Нет! Нет! — орал подбегающий Туча. Кеша самодовольно гарцевал неподалёку, наблюдая, как Тучу разрывало от негодования: он переминался с ноги на ногу, бросал яростные взгляды в сторону Кеши и раздражённо заправлял за уши отросшие блондинистые пряди, пытаясь высвободить венок из лап ветки. Задел, Кеша виновато прикусил губу, заставил его почувствовать себя слабым и беспомощным. Кеша на самом деле не любил так делать, но вместе с тем, никак не мог объяснить удовольствия от одного только вида Тучи, внутри которого разгоралась нешуточная борьба задетых чувств и внешней непоколебимости. Он неслышно подошёл к Туче сзади. Намного ближе, чем рассчитывал. Медленно провёл взглядом от шеи вдоль по позвоночнику, любуясь двумя родинками под правой лопаткой и мерцающей тенью от листвы на коже. Дышать стало тяжелее. Руки сами потянулись к тонкой талии. Ветер небрежно громко тронул кроны деревьев. Одёрнул. Неимоверным усилием воли. Грубо засунул руки в карманы и шумно выдохнул ненужное напряжение. Надо успокоиться. Туча только недавно поймал себя на мысли, что пытается усмирить шумное дыхание. Уж остро он чувствовал близость стоящего рядом Иннокентия. И без того уязвлённый, Туча всё ещё был зол на Кешу, что не только оправдывало еле заметную дрожь в руках, но и помогало преодолевать её. Кеша, с абсолютно невозмутимым лицом, вышел из-за Тучиной спины и прислонился к стволу лиственницы неподалёку от друга. Краем глаза Туча отметил филигранность профиля, которым природа наделила Кешу. Тонкий нос, чёткий контур губ. И эта едва заметная улыбка… До боли родная. О чём она?.. — Помнится, твоя мать просила нас найти место для пикника, — Туча удивился спокойствию собственного голоса. По взгляду Кеши нельзя было понять однозначно, о чём он думал в данную минуту. Его переполняло множество мыслей, беспорядочно копошащихся в кромешной тьме где-то глубоко внутри. Наконец-то с венком было покончено. Туча выжидающе смотрел на друга, медленно водружая венок на голову. — А чего его искать? — вздёрнул плечами Кеша. Туча вопросительно приподнял брови, но Иннокентий, не обратив внимания, уже шёл вперёд. Туча не мог избавиться от ощущения зуда в лёгких. Шли молча. Что-то было неправильным в этом молчании, и Туча отчаянно пытался понять, что именно. В воздухе пахло солнцем и помятой ногами травой. Туча шёл, любовно окутанный лесом, но эта любовь вскоре опостылела. Он не переставал бросать на Кешу виноватые взгляды, и его всё сильней разрывало от ненавистного зуда внутри. Парень держался по правую руку от Кеши, отставая на полшага. Вроде бы рядом, но совсем далеко… Всё должно было быть не так. Сердце билось где-то в горле. Ещё мгновение, и Туча утонул бы в трясине собственных мыслей, как вдруг налетел плечом на внезапно остановившегося Кешу. — Пришли. Туча глубоко вдохнул и оживлённо посмотрел по сторонам, стараясь сбросить с глаз пелену ненужных тревог. Они стояли на небольшой возвышенности, кругом теснились деревья, неподалёку был слышен шум воды. Только сейчас Туча заметил, что всю дорогу они шли по тропе, и она всё ещё вела куда-то. Спустившись пару метров по пологому откосу, ребята очутились у края реки — на уютном глинистом пятачке. Стопы тут же заныли от блаженства, касаясь прохладной глины. Крохотный полуразвалившийся пирс неподалёку, казалось, взывал к Тучиной памяти всем своим жалостливым видом. Туча вопросительно оглянулся на Кешу: здесь было довольно тесно даже для двоих, а о том, чтобы приводить сюда компанию, и речи быть не могло. Тогда зачем? Он продолжал смотреть в серо-синие глаза, но они были настолько тёмные, что Туча отчётливо видел собственное отражение. Шум воды сделался более настойчивым, пытаясь заполнить собой всего Тучу, чтобы уж наверняка задеть одно важное для обоих воспоминание. — Да быть не может… — обернувшись на реку, одними губами произнёс парень. Ветер легонько всколыхнул длинные, нависающие ветви ив, что плотной стеной обрамляли берег. Солнце серебрило поверхность реки, бросая хаотичные, непрерывно сменяющие друг друга блики на кожу. Туча заворожено смотрел на несущуюся в сторону деревни реку, кружащих над поверхностью оводов, мальков под ногами и не верил своим глазам: ничего не изменилось. Это было их тайное место. Опешив, он сделал шаг назад и натолкнулся спиной на Кешу. Тот немедля захлопнул его в объятья, словно огромный мягкий капкан. — И что стоим? Пошли купаться. Сердце Тучи бешено заколотилось. Он непроизвольно вцепился в Кешины руки. Парня больно кольнула саркастическая нотка в голосе друга. — Я не полезу в воду, — Туча выдавил нервный смешок и сильнее сжал пальцы. — Я после того раза в водоёмы ни ногой, — голос предательски дрожал, — даже в ванную… Не могу спокойно… — Туч, — Кеша одним грубым движение развернул Тучу и опасно приблизился к его лицу, буквально приковывая к себе взглядом, — смотри на меня, — сопротивляться настойчивости в голосе Кеши было бессмысленно. — В том, что случилось, — моя вина. Я виноват: не заметил, поздно спохватился. Если бы я вытащил тебя раньше, ничего бы этого не было. Туча отрицательно мотал головой, пытаясь вставить хоть слово. Как вдруг Кеша до хруста костей сжал его в объятиях, и все слова, что готовы были вот-вот сорваться с кончика языка, насухо прилипли к нёбу. — Ничего не говори, — у Тучи волосы на затылке встали дыбом. Голос друга покровительственно звучал над самым ухом. Поражённый новизной близости, Туча замер. Кого здесь и в правду следовало бы приободрить, так это Кешу. Туча едва касался ладонями спины друга. А если мне понравится… вот так вот прикасаться к тебе?.. Собственное сердце билось так громко, мысли — все до одной — в ладонях. Поэтому парень окончательно растерялся, когда был подхвачен на руки, и Кеша понёсся прямиком в воду, звонко шлёпая ногами. Венки полетели в траву. Как только Туча понял, что именно задумал Кеша, его лицо сменило несколько выражений: лёгкое разочарование, боль предательства, ярая ненависть, агония, воинственная непоколебимость перед неминуемым. Даже орать от страха нормально не получалось — голос то срывался, то терял силу. В это же время Кеша орал от восторга и детского ликования. Вода ещё толком не прогрелась от полуденного солнца, поэтому с каждым шагом, спускаясь всё глубже, Кеше было труднее сдерживать переполняющие его эмоции. Туча вздрогнул, когда вода шаловливым всплеском коснулась стоп. Секунда, и без какого-либо предупреждения Кеша выбросил Тучу на самую середину реки. От страха Туча не успел задержать дыхание. Не подумав, вдохнул под водой. Ноздри невыносимо защипало, и лицо болезненно исказилось. Вода заполнила рот, а нос резко выпустил пару упругих струек драгоценного воздуха. Он неуклюже двигал руками, пытаясь всплыть, но вместо этого просто пенил воду на поверхности. Это была самая настоящая борьба за жизнь, и шум, вызванный ей, под водой был стократ мощней. Поэтому Туче всё трудней было сохранять спокойствие. Сквозь прищуренные глаза он наблюдал, как в зеленоватой воде кружился поднятый со дна ил. Это показалось занятным и ненадолго отвлекло парня. Но вскоре Туча почувствовал, как что-то окольцевало его рёбра, и вот он уже на поверхности. Кеша стоял по ключицы в воде, прижимая к себе Тучу, и пульсирующими движениями сдавливал его грудь, помогая хорошенько прокашляться. Бледный, Туча бросил на Кешу такой отчаянный взгляд, будто только что на войне побывал, и тут же забрался на него, обхватив ногами его талию. Испуганно оглядывая поверхность воды, Туча со всей силы обнимал Кешу за голову. Вот, опять Иннокентий заставил его чувствовать себя зависимым. Туча зло сжимал волосы на затылке Кеши и шумно дышал, чувствуя, как вот-вот сорвётся на друга. — Тихо-тихо, — теперь, находясь в относительной безопасности, Туча не заметил, как в суматохе поднял волны, которые буквально топили Кешу. Иннокентию с трудом удалось сделать небольшой шаг к берегу, легонько подбросив Тучу в воде, отчего Туча только сильнее прижался к нему. — Не бойся. Смотри, тут уже не такое быстрое течение, как тогда. — Да я не течения боюсь, Кеш, а тебя, — Туча отстранился, заглядывая в лицо друга в надежде увидеть там хоть каплю раскаяния. Кеша потупил взгляд и лишь крепче обнял Тучу за талию. Да что ты за человек такой?!. Туча поджал губы, тяжело вздохнул и по-матерински любовно провёл по Кешиным волосам. Кеша запрокинул голову, вопросительно глядя на друга. На что тот незамедлительно продемонстрировал пару травинок в пальцах и принялся выпутывать остальные. Тонкие, с ярко выраженными костяшками пальцы оставляли на лице Кеши мимолётные прикосновения, ласково перебирали прядки, заставляя сердце сжиматься от сладостной истомы. Некогда светлые волосы вились до плеч потемневшими от воды волнами. Из-за этого лицо Тучи казалось бледнее, чем обычно. Мягкая, округлая линия скул — пожалуй, последнее, что ещё напоминало Кеше того самого Тучу из детства. Поэтому он, не отрываясь, с необъяснимой жадностью смотрел на друга, чтобы запечатлеть в память эту милую сердцу деталь. Светло-карие глаза стали на пару тонов темнее, что придавало Туче вид заядлого собственника, который с гордостью и извращённым удовольствием любовался своим самым лучшим экспонатом. Он плавно скользил взглядом по лицу Иннокентия, и лишь изредка встречаясь глазами с парнем, тушевался, но виду не подавал: ему было неловко находиться под таким пристальным наблюдением. Кеша это заметил. Кеше это нравилось. Иннокентий провел по бедру парня и, качнув тазом, постарался теснее прижаться к Туче пахом. Туча посмотрел на Кешу тем самым взглядом, когда видишь всё и не видишь ничего. Он не заметил, как его руки плавными массирующими движениями оглаживали плечи и спину Кеши. У Тучи не получалось расценить собственные действия как желание согреть. Или разогреть… В то время как глубоко внутри, где-то ближе к низу, пульсировало неудержимое желание касаться, трогать и прижимать к себе. Отвердевшим членом он чувствовал возбуждение Кеши, и от этого взгляд его становился всё более рассеянным. Кешу волновали прикосновения друга. Он медленно обвёл взглядом бордовые губы, и дышать стало вовсе невмоготу. Туча то и дело прикусывал нижнюю губу, от чего та своей припухлостью стала ещё желаннее. Массирующие движения становились настойчивей, напряжение в паху изводило Тучу, ком в горле делал каждый вдох горьким. На секунду Туча почувствовал себя совершенно беззащитным, но уже было плевать. Он тонул в серо-синих глазах, любовался длинными тёмными ресницами, пятнышками от заживших прыщей, что проступили на бледном лице. Осмелев, Туча гладил сильную Кешину грудь напряжёнными пальцами. — Знаешь, а может, в этом есть смысл, — еле выдавил Кеша то ли потому что замёрз, то ли потому что сдерживал себя. Он провёл рукой вверх по спине парня и запустил пальцы в волосы. Туча охотно подался вперёд. — В чём? — для Тучи уже ни в чём не было смысла, кроме как быть рядом с Кешей, ощущать его всей кожей. Он прикрыл глаза, ласково боднув Кешу. — Бояться меня. — Глупый, — хмыкнул Туча и неторопливо притянул Иннокентия обоими руками. Влажно чмокнув его в верхнюю губу, он добавил: — В этом нет необходимости. Сквозь довольную улыбку Кеша поцеловал парня в подбородок, вовлекая в долгожданный поцелуй. Он был немного удивлен настойчивости Тучи. Тот, будто оголодавший птенец, вбирал в себя Кешины губы, выпускал с мокрым звуком и вновь прижимался к ним, но уже сильней. Тучу возбуждало то, насколько властно и крепко Иннокентий держал его за шею, не позволяя отстраниться. Впрочем, это и не требовалось. Кеша уверенно ласкал горячие губы, поддевая языком и нежно прикусывая. Сжимая под водой упругие ягодицы парня, он срывал с его губ сдержанные стоны. Но когда Туча начал охотно тереться стояком о стояк Кеши, последний растерялся, будто и не девятнадцать ему вовсе. Ни тому, ни другому шорты не позволяли насладиться близостью в полной мере, но обжигающие дыхания, настойчивые поцелуи и ток по телу от прикосновений компенсировали это. Кеша глотал ртом воздух, перед глазами чистое небо, ивы: всё кружилось как карусель. Туча воспользовался паузой и, спустившись ниже, начал покрывать шею парня многочисленными поцелуями. Прижимался губами, посасывал, легонько прикусывал покрытую мурашками кожу. Вскоре Туча заметил, что Кеша сам охотно подставлялся под поцелуи, намекая не останавливаться. Это заинтересовало Тучу, но вместо того, чтобы целовать, он с издёвкой посмотрел на Кешу и, больно схватив того за волосы, запрокинул ему голову. В кои-то веки Туча ощутил себя на пике положения. Сладкое чувство, что от него кто-то зависит, вскружило ему голову. Кеша смотрел на парня из-под полуопущенных ресниц, и во взгляде его Туча прочёл испепеляющее изнутри желание, покорность и мольбу. Возбуждение внизу живота заныло с пущей силой, когда Туча понял, что в эту самую секунду Кеша наступал на горло собственной гордости. Тогда, заметив в его глазах искру укора, Туча мягко улыбнулся и, медленно приблизившись, с тихим причмоком поцеловал парня за ухом. Чтобы хоть как-то притупить овладевшую телом дрожь, Кеша не больно укусил Тучу за плечо и тут же оставил на месте следов укуса пару невесомых поцелуев. Туча решил доставить другу ещё больше удовольствия и игриво провёл кончиком языка по кромке уха. От неожиданности Кеша вжал голову в плечи, издав жалобный стон, чем вызвал удовлетворённую улыбку Тучи. Парень вобрал в себя мягкую мочку и, не торопясь, стал посасывать, доводя Кешу до исступления. Играл с ней, как с леденцом, пока уши Кеши не покраснели целиком. Тонкая ниточка слюны тянулась от припухлых губ Тучи, когда Кеша впился в них грубым поцелуем. Он чуть быстрее стал двигать тазом, отчего трение между ними становилось всё приятнее. Поцелуи становились всё глубже. Туча запустил пальцы в мокрые Кешины волосы и плотнее вжался в чужой рот. Перед глазами у обоих кружили цветные пятна. Тугие напряженные языки сталкивались, обхватывали друг друга, выскальзывали и сплетались вновь. Это была отчаянная борьба за первенство, в которой не нашлось ни победителя, ни проигравшего. Шум воды заглушал прерывистые дыхания. Туча нечаянно укусил Кешу за нижнюю губу, когда рука того приспустила резинку шорт, высвобождая напряжённый член. — Ке-ша, стой. Кеша. — Туча был слишком слаб, чтобы сопротивляться. — Потерпи, родной, — Кеша по крупицам собирал рассудок воедино, чтобы вернуть способность произносить слова. — Ещё немного. М-м. Возьми мой. Туча обессилено уткнулся носом в шею парня. Скользнув рукой вниз по подкаченному животу, он проник в шорты, вытащил сочащийся смазкой член и взял в тесное кольцо у самого основания. Всё было как в бреду. Зарываясь щекой в мокрые русые волосы, Кеша изнемогал, когда Туча медленно водил большим пальцем по головке его члена. Он даже и представить не мог, что будет так счастлив. Мысли в голове неслись нескончаемым потоком, путались и вспыхивали, когда к горлу подступал очередной стон. Тогда Кеша крепче обнимал Тучу, чьё рваное дыхание обжигало кожу. Каждую секунду Туча умирал и вновь возрождался: Кешины ласки сводили его с ума. Заметив, что Туча начал толкаться в руку, Кеша сквозь стиснутые зубы приказал не двигаться. Опустившийся на пару тонов голос вызвал в Туче трепет и благоговейное подчинение. Но теперь его тело нетерпеливо извивалось. Он выгнулся, теснее прижавшись к Кеше и обняв того за шею свободной рукой. Хотелось стонать как последняя шлюха. Останавливало лишь знание того, что на реке хорошая акустика. Чтобы стало хоть капельку легче, пришлось закусить кулак. Из глаз брызнули слёзы. Пара стремительных движений руками, и оба, дрожа, беспомощно вжались друг в друга. В ушах шумело, сердце заходилось. Кончили почти одновременно. Восстанавливая дыхание, они безмятежно обнимались, не спеша, плавными заботливыми движениями окупывая друг другу вспотевшие спины. Туча удобнее устроился на Кешиных бёдрах, скрестив ноги за его спиной. Набравшее силу солнце растворялось в воде миллионами осколков, что резали глаза светом, заставляя жмуриться. Устало припав щекой к голове парня, Туча выдохнул последнее напряжение, и его дыхание сделалось еле слышным. Он любовно поглаживал Иннокентия по спине, и мурашками по коже пробегал каждый Кешин вдох и выдох. Печальными глазами Туча смотрел за поворот, куда уходила река, и чувствовал себя как никогда полным, законченным. Как же долго я к тебе шёл. Кеша, будто уловив настрой Тучи, положил голову на его плечо и затаился, прислушиваясь к чему-то. Теперь мир звучал для него иначе. Звучал не против него, а вместе с ним. Впервые Кеша осознал, насколько одинок был до этого дня. Постоянно со всеми, и одновременно — ни с кем. А сейчас он держал на руках любимого человека, обнимал, запутывал пальцы в русых волнах, и на душе так спокойно, будто в его руках весь мир. На мгновение сердце сжалось от страха при одной только мысли, что он может потерять всё это, потерять Тучу. Потерять себя. Кеша поцеловал парня в скулу, ласково заправил прядь волос за ухо и прижался носом к щеке, вдыхая его запах. Волосы Тучи пахли хвоёй. Туча охотно отозвался на Кешины ласки и, обхватив его лицо ладонями, прильнул к губам парня, оставив неуловимый поцелуй. Кеше показалось непростительно мало. Ладонь мягко легла на затылок, и Кеша привлёк Тучу для очередного головокружительного поцелуя. Оба упивались его сладостью. У Кеши разрывалось сердце от той нежности, которую он испытывал к Туче. Он влажно ласкал его мягкие губы, чувствуя на щеках тепло родных ладоней. Ощутив уже знакомые приятные потягивания внизу живота, Туча нехотя прервал поцелуй и выпрямился, положив руки Кеше на плечи. — А знаешь?.. — игриво спросил он. — Всё-таки есть то, чего нам действительно стоит бояться. — Серьёзно? — усмехнулся Иннокентий, саркастично изогнув бровь. Туча согласно покачал головой. На его лице расцвела загадочная улыбка. — Ружьё. В ответ на вопросительный Кешин взгляд Туча охотно пояснил: — Ружьё Трофима. Помнишь? — Точно, — Кеша страдальчески закатил глаза. — То, которое всегда заряжено, — пробормотали хором оба и засмеялись. А ведь Трофим до сих пор ходил где-то по лесу… Видел ли, слышал он их: ребята искренне надеялись, что никогда не узнают этого. Кеша не видел в деде какой-то серьёзной опасности, но и списывать со счетов не торопился. — Главное, чтобы не как у Чехова, — легкомысленно изрёк Туча, гладя Кешу по волосам. — А что там у Чехова? — Суть в том, что если в начале пьесы упоминалось ружьё, то в последнем акте оно обязательно должно выстрелить. Иначе в нём не было никакого смысла. — Надеюсь, из нашего деда плохой драматург и патроны у него холостые, — отшутился Кеша и с Тучей на руках побрёл в сторону берега. Может, дед Трофим и не силён в драматургии, но судьба-злодейка на этом поприще лучшая. И тогда Кеша мысленно взмолился, чтоб если она и выстрелит, то пусть двоих — одной пулей.