Nirvana

      В самолёте Томми почти всё время молчал, погружённый в свои мысли. Он ненавидел высоту и плохо переносил путешествия по воздуху, но сейчас не думал даже об этом. Адам старался не лезть к нему лишний раз с разговорами и только обнимал за плечи, просто делясь своим теплом. Томми не отталкивал Адама, не пытался отстраниться, но и не стремился в эти объятия, находясь сейчас где-то в своём мире, в который Адам надеялся получить доступ с течением времени. Но спустя несколько часов полёта почти в полном молчании, Томми внезапно заговорил, всё также продолжая смотреть куда-то в одну точку: — Мою самую первую гитару… Fender… подарил мне отец, когда мне было двенадцать. Я тогда загорелся идеей научиться играть на гитаре. И на день рождения папа принёс мне гитару и самоучитель. Это был его подарок. Когда у меня впервые получилось сыграть самую первую песню, которую я выучил по самоучителю, я играл для него… — Томми опять замолчал, судорожно сглатывая, и Адам понял, что тот снова сдерживает подступающие слёзы. Ламберт лишь сильнее прижал к себе своего Pretty Kitty, не говоря ни слова, просто давая понять, что он рядом, и готов слушать Томми и помогать ему пережить каждый из этих болезненных минут, часов и дней. Справившись с собой, Томми продолжил, — Мой отец тот человек, на которого я всегда стремился равняться… Когда он заболел… около полутора лет назад, и ему сделали первую операцию, мы все решили, что теперь все будет хорошо, но потом… — Томми делал паузы, чтобы вдохнуть. Было видно, что говорить ему тяжело, но выговориться необходимо, — …Потом начались метастазы… отцу сделали еще несколько операций, но в конечном итоге врачи просто развели руками, сообщив, что продлить его жизнь как-то значительно может только ремиссия. На какое-то время она вроде бы наступила, но около полугода назад процесс снова пошёл. Когда мы с тобой привозили Этту, папу как раз отпустили домой из больницы на несколько дней. До этого момента так плохо, как сейчас, ему ещё не было, — Томми закрыл лицо руками, стараясь глубоко дышать и не сорваться, — Я был уверен, что успею вернуться из тура… — Томми… — Только и смог вышептать Адам, целуя Kitty в макушку. За последние сутки это действие стало для него чем-то вроде ритуала, способа показать свои чувства к Томми и сопереживание. — Адам… я знаю, это неизбежно… но я не могу представить, как буду жить дальше, зная, что его больше нет… — Томми издал короткий всхлип и закрыл лицо, чтобы Адам не видел его таки прорвавшихся слёз. Из всего этого сбивчивого рассказа гитариста, певец понял, что своего отца Томми Рэтлифф, практически, боготворит. Злясь на себя за то, что ничем не может помочь, и на законы мироздания за то, что в этом мире существует смерть, Адам уложил Томми к себе на колени и запустил ладонь в его густую шевелюру, поглаживая со всей нежностью, на какую он только был способен. Так они и просидели до самого приземления в аэропорту ЛА. Томми снова замолчал и до конца пути не говорил больше ни слова. Из аэропорта они отправились сразу на автобус до Бёрбанка, не теряя время на заходы домой. И были там уже к вечеру. На пороге их встретила заплаканная, но мужественно державшаяся Дия, рассказав, что в ЛА Рона в этот раз не повезли, и он находится в онкологическом отделении местной больницы. Врачи говорят, что у них есть еще пара-тройка дней, и, развернувшись прямо на пороге, Томми помчался в больницу к отцу, уговорив Адама остаться дома с его мамой. Дия пообещала, что они поедут к Рону чуть попозже, а сейчас, пока у него Лиз, Дие нужно быть дома с Бриджит. Адам не стал спорить, дав Томми возможность побыть наедине с отцом, и остался с Дией и Бриджит. Дия не задавала Адаму лишних вопросов, хотя и была удивлена поначалу его появлению здесь вместе с Томми. Но будучи проницательной, как и любая мать, она всё поняла, решив, что ещё найдёт время поговорить об этом с самим Томми. А пока Адам развлекал загрустившую малышку Бриджит и поддерживал беседу с Дией, ожидая возвращения Лиз из больницы и возможности поехать туда, чтобы быть рядом с Томми Джо.       Лиз вернулась через пару часов, и, увидев Адама, даже обняла его. Ей сразу понравился этот высокий брюнет с ярко-голубыми глазами и душой ребёнка. — Томми с папой сейчас… он хочет остаться с ним на ночь. Мам, я не думаю, что тебе стоит ехать к папе сегодня. Его состояние пока стабильно, Томми сообщит, если что-то изменится, — Лиз присела рядом с матерью на диване и обняла её. Кажется, чувствуя обстановку, царившую в доме, даже Этта сидела тихо на своём месте и не пыталась втянуть в игры с собой ни Бриджит, ни Адама, которого была крайне рада видеть. — Ну тогда я поеду к Томми… — Адам раскланялся и, получив от Лиз подробное объяснение, как добраться до больницы и найти Томми в ней, уехал туда. Договориться с врачами, чтобы его пропустили к Рону, не составило труда и, заглянув в палату, он увидел Томми, склонившегося на стуле над спящим отцом. Блондин сидел, держа отца за руку, очевидно, пребывая в своих мыслях, и Адам приблизился к нему совсем неслышно, но зная, что Томми уже почувствовал его присутствие. — Ему сделали укол… этих наркотиков, которые снимают боль… он только сейчас уснул… — Томми поднял глаза на Адама и вымученно улыбнулся, очевидно, пытаясь показать этим, что рад видеть Адама, но почти сразу снова поник, переведя взгляд на спящего отца. Адам молча взял Томми за руку, в безмолвном жесте прося позволить остаться здесь с ним, и Томми лишь кивнул. Так они и просидели всю ночь вдвоем у постели умирающего Рэтлиффа-старшего, а утром в больнице появились Дия, Лиз и Бриджит, как выяснилось позже, как раз вовремя, чтобы успеть попрощаться, потому что Рон умер спустя всего несколько часов после рассвета.