Вечное лето

У Шиба Кайена, определенно, удалась жизнь. Отпрыск знатного рода, он с отличием окончил Академию Шинигами и почти сразу стал лейтенантом знаменитого капитана Укитаке. Аристократическое происхождение и высокая должность открывали ему доступ в лучшие дома Сейретея, и вскоре лейтенант удачно женился на красивой и умной девушке, окончившей Академию двумя годами раньше него. Молодые жили душа в душу, служили в одном отряде и мечтали о ребенке — чего еще желать? Кайену завидовали, злые языки не обходили вниманием ни то, что род Шиба долгое время находился в опале, ни ориентацию капитана Укитаке, которую напрямую связывали со столь стремительным продвижением юного симпатичного Шиба по служебной лестнице. Кайен лишь смеялся и отмахивался. Так оно и шло, пока буквально на голову ему не свалилось семейство Кучики. Девочка по имени Рукия затронула в его сердце такой потаенный уголок, о котором он не подозревал и сам. Худенькая, неказистая, пыльным комочком скатившаяся к нему под ноги, она была такой трогательной и вместе с тем бесстрашной и полной достоинства, о котором сама не подозревала. Так получилось, что Кайен рос и жил в окружении сильных женщин. Такими были его мать и сестра, такими были однокашницы в академии, его жена оказалась из той же самой породы. Рядом с ними — обладательницами привлекательной внешности и мощной духовной силы — он всегда был равным среди равных. А эта маленькая Кучики… Ее хотелось защищать, дарить конфеты и милые пустячки, ей хотелось рассказывать забавные истории и греться в восхищении и преданности, струящихся из ее ясных глаз. Кайен вздохнул. «Птица», как он звал Рукию, стала в последнее время занимать очень много места в его мыслях и, он опасался, в сердце. Жена еще в самом начале сказала ему, что не против второй супруги, но он достаточно хорошо знал женщин, чтобы не обольщаться по этому поводу. Второй проблемой стал Кучики Бьякуя. Другом Бьякуи Кайен никогда не был — да и никто не был, кроме этого провинциала Абараи, что появился в Сейретей около года назад. Однако отношения у них были скорее приятельские, чем никакие, да и Укитаке-тайчо постоянно волновался за наследника Великого клана, коего воспитывал с детства. Подмена Пустых, в которой подозревали никого иного, как мачеху Бьякуи Шидзуку-сан, стала поводом к негласному расследованию, и с согласия Кучики-старшего капитан поручил его своему лейтенанту. Счастливчик Кайен ныне попал в трудную ситуацию. Одно дело — построения, отчеты, обучение новичков и даже самые сложные и опасные миссии, — обычная солдатская работа. И совсем другое — вмешательство в подковерные игры могущественной аристократической семьи… Тут как бы при голове своей остаться. Идея Ямамото-сотайчо о принятии Бьякуи и Ренджи на предпоследний курс Академии пришлась как нельзя кстати — в закрытом, живущем военным укладом учебном заведении у злоумышленников, кто бы они ни были, будет намного меньше шансов навредить наследнику. Эти соображения он и высказал сиятельному Гинрею-доно на днях и теперь дождаться не мог решения Совета клана Кучики. Но при любом раскладе, до отъезда мальчишек в Академию оставалось еще целое лето. Жаркое и опасное лето. — Кайен, ужин готов — долетел до террасы голос жены. Тянуло чем-то уютным и вкусным, вечерний воздух звенел цикадами. — Иду, дорогая, — отозвался Шиба и вошел в дом. — Шиба Кайен, говоришь? — глаза у Шидзуки-сан прищурены, смотрит она пристально и недобро — у любого бы под таким взглядом мелькнула мысль: «Не дай боги иметь такого врага!» Но старый слуга спокоен. Шидзуку он знал еще босоногой девчонкой, бегавшей по бесчисленным переходам некогда роскошного, а ныне почти необитаемого господского дома. Он был одним из немногих слуг, кто остался с семьей и во дни ее упадка, и теперь имеет право не бояться. Что бы ни случилось, он выполнит свой долг и останется верным до конца. — Да. Этот шинигами зачастил в поместье, сблизился с тамошней молодежью. Поговаривают, он ухаживает за одной дальней родственницей, Кучики Рукией. — Вот как? — тонко подведенные брови Шидзуки иронично приподнялись. — Но ведь всем известно, что Шиба счастливо женат, разве нет? -Говорят так же, что он собирается жениться во второй раз… — На этой невзрачной девочке? На сиротке сомнительного происхождения, бесприданнице? Чепуха. Ну, а как здоровье наследника и этого Абараи? -Поправились без последствий и уже продолжают учиться. До отъезда в Академию им надо многое наверстать… -Академия? -Да. Главнокомандующий предложил обоим поступить в Академию и стать шинигами. И Совет клана дал разрешение. И… еще ходит слух, что Абараи и Бьякуя — не просто друзья. Слуги неоднократно видели, как Абараи утром выходит из спальни наследника… Шидзука удовлетворенно кивнула: — Спасибо, Оги. Можешь быть свободен. Глаз с Акиры — сама не спускай. И только когда старик вышел, плотно закрыв за собой сёдзи, она позволила себе улыбнуться. — Акира! — позвала она и в комнату вошел ее сын. Шидзука оглядела юношу со смесью нежности и разочарования. Тот, на кого она делала ставку в своей игре, в козыри совершенно не годился. Тихий, чувствительный мальчик со дня нападения на брата потерял покой и сон, и ходил бледнее тени. Он замкнулся в себе и отдалился, перестав, как это бывало прежде, с детской доверчивостью выкладывать матери свои мысли, надежды и мечты, и в его обращении к ней все чаще сквозил страх. Сын становился ненадежным союзником, и Шидзука понимала, что бремя власти над Великим кланом определенно было непосильно ему. «Но что за беда, — думала она, глядя на его тонкое, девически красивое лицо– если за ним буду стоять я?» — Я слушаю, матушка, — тихо проговорил Акира, не поднимая глаз. — Утром ты возвращаешься в Сейретей, — не допускающим возражения тоном проговорила она. — Нечего сидеть тут, как виноватый. Поклонись деду и брату и веди себя так, будто ничего не случилось. — Не случилось? Бьякуя и его друг чуть не умерли из-за меня. А мой несчастный слуга, которого я сам послал на смерть… Матушка, дорогая, — Акира упал перед ней на колени, уткнувшись лбом в сложенные руки — я не хочу становиться наследником! Только не такой ценой. Даже если так случится, что Бьякуя нас вышлет — мы ведь не останемся без крова и не протянем руку за подаянием! Просто будем жить тихо, как сейчас, вместе… Может быть, я даже женюсь, и у тебя появятся внуки… — Замолчи, глупый ребенок, — холодно прервала его мать. Акира поднял на нее страдающие, полные слез глаза. -Нет, выслушай меня, прошу! Надо все рассказать деду Гинрею, повиниться и попросить прощения. Я не смогу жить с таким грузом на сердце! — А если тебе прикажут сделать сэппуку? — вкрадчиво улыбнулась Шидзука. — Я это сделаю, — неожиданно твердо ответил Акира и во взгляде его она увидела решимость. — А если меня велят бить палками, на твоих глазах переломают твоей матери все кости — ты сможешь спокойно смотреть на это? Глаза Акиры погасли. Удар попал в цель. Что бы ни происходило, мальчик скорее убьет себя, чем подвергнет опасности мать. — Вот об этом и подумай, сынок. Никто не должен ничего знать. А я обещаю тебе — с моей стороны твоему брату ничего больше не угрожает. В голосе ее было столько искренности и тепла, что сын не выдержал — бросился в ее объятия и разрыдался так, словно у него рвалось что-то внутри. Она привычно гладила его шелковые волосы и вздрагивающие плечи и думала о том, в кого он у нее — такой… Ни в нее, ни в отца. Вот Бьякуя — тот копия покойного Соджина. Та же стать, та же сила, та же решительность. — Все, соберись, милый, и забудь обо всем. Я совершила ошибку, но все живы. Семье твоего слуги я пошлю денег. Собери вещи и выезжай на рассвете. И помни, что жизнь твоей матери в твоих руках. Акира покинул ее, успокоенный. «Ну что же… я не солгала ему, — я на самом деле больше не буду вредить наследнику. За меня это сделают другие. Люди так высоко ценят свои слабости!» И эта мысль заставила Шидзуку улыбнуться снова.