Пламя перемен

      Затишье, наступившее после нападения на Красный Фонтан, было странным. Все вокруг словно впрок старались насладиться спокойствием, выстраивая отношения с пикси, восхищаясь Авалоном и вернувшимся, изрядно похорошевшим Палладиумом, и, конечно, портя жизнь другим обитателям Алфеи. То Амарил со Стеллой сцепятся, то несостоявшиеся Винкс примутся искать подтверждение о том, что Авалон некий древний монстр из легенд, хотя насчет того, что он монстр, были очень даже правы, то сам Авалон предложит Блум помощь. Особенно напрягало это настойчивое внимание профессора: то на уроке вызовет, то посетует на её несдержанность и предложит поговорить и посоветует медитации, а то и вовсе предложит разобраться в себе и семейном древе, аргументируя это тем, что это поможет лучше понять свою магию. Вследствие такого интереса преподавателя, другие ученицы принялись ворчать, что Блум совсем зазналась и вообще, какого черта ей так везет, ведь другим столько внимания, как ей, не перепадает. Сама хранительница Пламени с радостью бы открестилась от всего этого внимания, заперлась бы в библиотеке и училась магии, а не участвовала в социальной жизни школы. Ей общения с Флорой хватало, и Дарси, делившейся своими мыслями и впечатлениями — ведьма устроилась на подработку в один из баров Магикса. В остальном же все было благополучно: занятия, среди которых новый предмет под руководством лично Гризельды, и мелкие неурядицы, которые можно было спустить на тормозах. И всё бы ничего, но чем больше времени проходило, тем больше нервничала Блум — отсутствие точных сроков не давало возможности морально подготовиться. Единственное, что она знала, так это то, что из Красного Фонтана первым украдут часть Кодекса, следом из Облачной Башни, куда их направят его охранять, затем из поселения пикси и, в последнюю очередь, из Алфеи. Каких-то мелких деталей она не помнила, будучи уверенной, что ничего серьезного случиться не должно. Думала она так ровным счетом до того момента, пока телефон не начал настойчиво вибрировать во время факультативного занятия Уизгиса — она таки уломала его проконсультировать по артефактам.       — Да поднимите уже трубку, — заворчал Уизгис, видя, что фея совершенно не сосредоточена на занятии, — кому-то видимо жизненно необходимо с вами поговорить.       — Простите, профессор, — вежливо произнесла фея, поспешно отвечая на звонок и недовольно шипя в трубку: — Чего тебе?       — На Красный Фонтан напали, — первое, что произнес Ривен, и у Блум что-то ёкнуло внутри — слишком уж у парня холодный и сдержанный голос был. — Украли часть Кодекса. И… Скай мертв.       Блум молчала, а специалист не спешил еще что-либо говорить. Просто потому что не знал, что сказать в такой ситуации. Пусть они со Скаем не были друзьями, но он уважал его как соперника. К тому же, быть гонцом плохих вестей было не самым приятным делом, но уж лучше он сам сообщит об этом до того, как весть разлетится.       — Мисс Блум? — заметивший неладное Уизгис обратился к ученице, побледневшей и замершей, и даже испугался, когда она перевела на него стеклянный взгляд голубых глаз. Маленький профессор тут же подскочил к фее, по пути отсылая Фарагонде записку с просьбой срочно явиться и захватить с собой Офелию — мало ли что. Всё же Блум невероятная фея, и сильное потрясение может обернуться не менее сильным магическим всплеском.       Сама девушка слышала, что преподаватель с ней говорит, но слов не могла разобрать. В голове была только одна мысль: облажалась. Испортила всё, что могла. Боялась, что разбила хорошую пару? Так не там надо было бояться. Почему из головы вылетел такой важный момент? Ну да, все ведь выжили, всё хорошо по канону. По канону, который она сломала раз и навсегда, еще тогда, явившись в этот мир с пинка Дракона и решив, что будет жить так, как пожелает, творить что вздумается и плевать на связи с людьми. Будет сильной и независимой, такой, какой всегда себя считала и хотела быть. И чего добилась? Скай, который ни в чем не виноват, погиб из-за неё.       — Блум! — маленькая ладошка с удивительной силой приложилась к щеке девушки и фея наконец-то осознанно среагировала.       — Это я виновата, — прошептала она, ощущая, как по коже побежали дорожки из слез, а к горлу подступает ком, мешающий дышать. — Я не хотела…       Чувство вины накрыло разум, не оставляя возможности здраво оценить ситуацию и попросту повторять, что это её вина.       Она не любила Ская, не считала его другом. Он был просто персонажем, который своей бесхребетностью раздражал во время просмотра оригинала чуть ли не больше остальных героев мультфильма. Когда познакомилась с ним лично — стал просто парнем, который не вызывает симпатии и мешается под ногами. К тому же, Блум и сама неплохо справилась с препятствиями, не полагаясь на силу любви и дружбы. Да, выехала на знаниях о будущем, но ведь именно ей предстояло их применять. Да, немного лажала в процессе, но всё продолжало идти так, как необходимо. А что теперь? Пусть Скай и не был своим человеком, но он был нужен, по крайней мере для снятия проклятья с Домино. Но прямо сейчас, Блум было чисто по-человечески жаль его, умершего из-за её халатности и наплевательского отношения.       «Если их не будет рядом со мной, то и не пострадает никто», — самое ошибочное решение, которое было ею принято. Девушка не желала брать ответственность за других людей, считая, что стоит их отрезать от канона и всё — заживут, при этом совершенно позабыв, что именно оригинальная Блум спасала их жизни. Именно она должна была быть там.       В голове как назло всплывали моменты оригинала, которые были упущены.       Неважно, что оригинальная Блум смогла спасти Ская благодаря силе своей любви, применив к нему магию невероятной мощи. Нынешняя Блум могла хотя бы попытаться. Но не сделала ничего. Отгородилась. Заперлась в своём маленьком коконе из желания пройти этот путь как какой-то квест и зажить тихо мирно в какой-нибудь глуши, наслаждаясь собственной значимостью. Какая же глупость!       — Что происходит?! — в кабинет, распахнув двери с такой силой, что они впечались створками в стену, влетала Фарагонда, за которой семенила Офелия с аптечкой наперевес. Уизгис, совершенно растерянный и не представляющий, что делать, посмотрел на директрису как на спасительницу всего мира. В несколько шагов подойдя к ученице, Фарагонда оценила её состояние и содрогнулась в ужасе, не представляя, что же могло довести девушку до такого состояния.       — Пойдите прочь! — шикнула Офелия, заметив лица любопытных учениц, заглянувших в кабинет, и захлопнула дверь. — Что произошло?       Фарагонда даже не смела предположить, что привело девушку в такое состояние, а Уизгис, присутствующий в кабинете с самого начала, лишь пожал плечами.       Сама потрясенная фея не находила сил взять себя в руки и осмыслить произошедшее рационально. Мысли назойливо крутились вокруг того, что она ничего не сделала, хотя могла. Как ей вообще пришло в голову то, что она привыкла к этому миру, если только о собственной шкуре и заботилась, позиционируя себя как самодостаточную личность, на деле являясь не более, чем трусихой.       Очень некстати голову подняла совесть, подняв доселе совершенно неочевидный для девушки вопрос:       «Ты только сейчас это поняла? Только когда умер тот, кого ты знала лично? Лицемерка! Этот вопрос тебя не волновал, когда ведьмы забрали Пламя и убили множество ни в чем не повинных жителей! А ведь ты знала, что так будет! Но что ты сделала? Ничего! Пошла простым путем, возомнила себя всесильной! Наплевала на всех, кроме себя!»       Осознание того, сколько всего она отрицала, воспринимая этот мир как мультик, а людей как массовку, необходимые жертвы для продолжения истории обрушилось неподъемным грузом на плечи феи. Она ведь и их могла спасти, просто скрутив ведьм. Так какая из неё героиня? Да, она не считает себя святой, но никогда не думала, что пала столь низко. Когда она перестала ценить жизни других людей? Почему поняла это только сейчас?       Взгляд упал на собственные трясущиеся руки — сплошь измазанные кровью.       Фея заорала так, как никогда раньше — горло тут же сдавил спазм и пронзительный крик превратился в хрип за доли секунд, пока девушка отчаянно пыталась стереть с рук следы своей халатности, лишь больше размазывая.       — Офелия! — Фарагонда ухватила девушку за руки, не понимая, что происходит. Что могло такого случиться, чтобы потерять рассудок за несколько минут? Как она могла этого не заметить? Ведь из ничего не случаются такие срывы.       Медсестра быстро вколола фее препарат, отсчитывая секунды до момента, когда он подействует.       — Блум! Блум! Приди же в себя! — приказным тоном повторяла директриса, отмечая как движения феи становятся слабее.       — Это всё моя… вина… — просипела сорванным голосом девушка, прежде чем уткнуться лбом в плечо Фарагонды и отключиться.       — Какого Даркара здесь…       — Мадам! — в класс забежала Гризельда, запыхавшаяся и весьма шокированная. — На Красный фонтан напали! Часть Кодекса украдена и… Есть погибшие…       Женщина прикусила щеку, пытаясь сдержать рвущиеся с языка ругательства. Теперь многое стало на свои места.       — Вот как, — холодно произнесла директор и, осмотрев затихшую Блум, принялась раздавать указания. — Блум в лазарет. Я к Саладину. После ужина проведём педсовет. Учеников к этому времени успокоить и выехавших в город вернуть в школу.       Все трое присутствующих беспрекословно принялись выполнять порученное, надеясь, что всё уладится.       

***

      Блум давно не видела снов, что уж говорить о кошмарах — редких гостях её разума. Они ей практически не снились до смерти, а после так и вовсе — мозг был перегружен новой информацией и событиями, которые необходимо было уложить по местам. Выуживая из памяти воспоминания об оригинальном мультфильме, многие детали опускались. Была лишь общая линия сюжета с особо важными моментами и теми, которые особенно полюбились, со временем вовсе стерев многие незначительные детали, которые, как оказалось, могут сыграть злую шутку. Что уж говорить о том, что из своей прошлой жизни она вынесла не так много, как ей казалось. Она знала кем была, именно что знала, не замечая, что почти ничего не испытывает к своей прошлой жизни, словно это её не касалось, напротив, радуясь — она наконец-то сбросила оковы, стала той, кем чувствовала себя до того, как смирилась с серостью и обыденностью мира.       Особенная…       Никакая не особенная!       Девчонка, возомнившая о себе невесть что лишь потому, что посчастливилось переродиться, знать о новом мире крохи информации и обладать огромной мощью. Да кто она вообще такая? Случайно выдернутая Драконом душа, не более. Не мог же он кропотливо выбирать ту, кто заменит владелицу тела? Благородную, смелую, решительную, идущую вперед несмотря ни на что. Что такого должно было случиться, чтобы заменить давшую слабину душу с огромным потенциалом на неё? Трусливую, слабую и эгоистичную. Чем же она лучше?       Кошмар, повторяющийся по кругу уже в который раз лишь больше вгонял в отчаяние: драконья пасть раз за разом смыкала челюсти полные зубов за её спиной, погружая мир в кромешную тьму, которая вновь вспыхнет пламенем, породившим Дракона, гудящего «ты меня разочаровала», прежде чем всё вновь обратить в тьму.       — Я не хотела! Я не хотела этого! Не просила меня спасать тогда и возлагать всё это!       Новая жизнь, казавшаяся благословением, обернулась кошмаром. Раз за разом словно убеждающим: надо было идти знакомой дорогой, не строить из себя свободолюбивую, высокомерную, зазнавшуюся творительницу судеб. Она не имела никакого права менять историю, но посчитала что раз её сюда забросило, значит, это надо было сделать. С чего она это взяла? С того, что это мультфильм? Её больное воображение? С того, что это теперь её жизнь?       — Точно… Это моя жизнь! Ты сам забросил меня сюда! Моя, слышишь, ящерица?!       Пасть в очередной раз сомкнулась, погружая мир в кромешную тьму.       — Моя жизнь… Моя…       Яркая вспышка пламени, вновь обернувшаяся тьмой.       — Моя…       Дракон, словно издеваясь, в очередной раз захлопнул пасть. Какая еще её жизнь? Пытается усидеть на двух стульях: жить жизнь Блум и творить свою собственную. Это никогда не заканчивается ничем хорошим.       Обагренными руками фея закрыла лицо, не желая видеть очередную кромешную тьму и вспышку пламени, желая убежать, скрыться от всего мира и самое главное — от самой себя.       Только, куда убежать от своего сознания?       — Что мне делать? Я уже всё испортила.       Она не стремилась быть хорошей для всех: героиней, святой, мессией, но и злом во плоти не была. Пыталась просто жить, вести холодный расчет.       — Я никогда не была стратегом… Я никогда не хотела себе такой судьбы! Я не просила возлагать на меня эту ношу! Все ошибаются!       «Не разочаруй меня».       «Еще рано».       Фразы, которые несут в себе какой-то смысл, недоступный ей. Особенно первая. Она же говорила, что будет жить как хочет. Только не смогла. Всё равно цеплялась за оригинал известной ей истории как за костыль.       — Что же от меня надо? Сжечь этот мир к чертям?!       — Спасти этот мир? Так от чего?!       — Может, убить все живое?!       — Даже если сожгу мир дотла…       — Даже если разрушу чужие судьбы…       — Даже если придется сломать этот мир под корень…       — ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ!       Зубы древнего ящера клацнули перед самым лицом феи, отчаянно сжимающей ладони в кулаки и ожидающей очередного витка пламени и тьмы, при этом смеясь в голос.       — Пошел ты нахуй, ящерица! Я сломаю твой мир до самого основания! Слышишь?! Камня на камне от оригинала не оставлю! Всё, что коснется моей, слышишь, МОЕЙ ЖИЗНИ, люди, королевства, этот чертов мир — перекрою под себя! И плевать на всё! Понял?! Это будут мои и только мои ошибки!       Драконья пасть в очередной раз клацнула зубами, окутывая мир тьмой, на сей раз в последний.       

***

      Открыть глаза и уставиться в больничный потолок было своеобразной нормой. Это вызвало смешок, переросший в громкий смех и кашель, на который тут же примчалась Офелия.       — Сколько… времени прошло?       — Сутки, — буркнула медсестра, принимая из рук пациентки пустой стакан с таким видом, словно с радостью бы её прибила.       — Ясно. Я могу поговорить с директрисой?       Офелия странно на нее посмотрела, словно сомневаясь в адекватности, но кивнула и вышла из палаты. Блум же поплелась в уборную — привести себя в более-менее человеческий облик и заодно обдумать некоторые детали.       Скай мертв. Первый шок прошел, и теперь она была способна посмотреть на ситуацию со стороны, и эта ситуация казалась полнейшим хаосом, от которого хотелось разрыдаться, но несколько пригоршней холодной воды вынудили собрать мозги в кучу и думать дальше. Кошмар, который ей довелось пережить, фея не бралась относить к простым вывертам психики на почве стресса — слишком все было реально. Словно она действительно высказала всё, что было на душе, и наконец-то приняла происходящее не только на словах. Теперь же надо было подобрать нюни и двигаться дальше, включив мозг и не опираясь на оригинал как на истину в последней инстанции. Пошло оно все к черту, хватит, надо разбираться с последствиями натворенных дел.       Выйдя из уборной, первым делом Блум увидела Флору, которая тут же повисла на ней плачущим взахлеб грузом. Успокаивать фею природы пришлось долго и нудно ровно до тех пор, пока соседка не пришла к мысли что надо как-то жить дальше.       — Брендона жаль, он был вообще в другой части школы, когда Ская… — всхлипнула Флора, уже почти успокоившись.       — А что с ним? — Блум не сразу поняла, при чем тут вообще Брендон, но, когда смекнула — в жилах кровь застыла. — Да ну… Нет…       — Я видела, как Стелла рыдала, ну я и спросила, а она наорала на меня, ну и проболталась, что Брендона казнят, как и всю стражу принца, ведшую наблюдение в ту смену.       — Это же… глупо… Они же ни при чем. Это… — «моя вина» застыло на кончике языка, так и не слетев с него. Да, потери будут всегда, но… — Блядь… Ломать так ломать к херам.       — Ты о чем?       — Мозгов у меня может и нет, но зато есть идея! — усмехнулась Блум, приходя в хорошее расположение духа, ощущая, что уж это ей точно по силам. Именно ей, а не Блум, чьё место она заняла. — Нормально всё будет, я разберусь.       — Знаю, просто переживаю. Если что-то надо будет, ты только скажи.       — Спасибо, я это ценю, правда.       Соседка радостно заулыбалась, чувствуя, что влипнувшая в очередные неприятности фея как-то неуловимо изменилась, словно стала серьезней и ближе.       Пришедшая в палату Фарагонда тактично обозначила своё присутствие, покашляв.       — Добрый день, мадам! Я пойду, — пискнула Флора, поднимаясь и спеша к выходу, — увидимся!       — Да, увидимся, — кивнула ей Блум. — Добрый день, мадам.       — Как ты себя чувствуешь?       — Мне куда лучше, спасибо за беспокойство, — спокойно отозвалась фея и у Фарагонды сложилось ощущение, словно она вернулась в день их первой встречи. — И извините за доставленные неудобства, снова.       — Все в порядке, все мы страдаем, когда теряем любимых, — вздохнула женщина, и Блум на секунду впала в ступор. Любимых? — Удивлена, что я поняла? Ох, Блум… Я всё пыталась понять, почему же ты так отталкиваешь людей от себя, а ты взвалила все на себя в попытках защитить окружающих, остались рядом лишь самые настырные. Я, конечно, удивлена, что одной из них оказалась мягкая по характеру Флора, и никак не пойму, как в твой круг затесался Ривен, что уж говорить о Дарси, но надеюсь, ты поняла, что отдалять от себя дорогих людей не всегда лучший выход. Страх их потерять будет всегда.       — Я… понимаю, — выводы директрисы поражали своей абсурдностью, но опровергать их она не стала. — Это будет мне уроком.       — Надеюсь, — улыбнулась Фарагонда. — Так, о чем ты хотела поговорить?       Блум на миг замешкалась, составляя полученную информацию с тем, какая идея у неё возникла. Воплотить её стало бы ещё проще благодаря Фарагонде, ведь женщина сама придумала отличный повод.       — Я бы хотела попрощаться со Скаем, — тихо, но уверенно произнесла она. И пусть это было лишь предлогом для её истинной цели, но это не значило, что, чисто по-человечески, она не хотела посетить его похороны. Всё же Скай сыграл весьма важную роль в её новой жизни, пусть и не совсем такую, как она рассчитывала.       — Это затруднительно, королевская семья вряд ли тебя пустит…       — Вот как. Возможно, меня можно будет включить в какую-нибудь делегацию?       — Блум…       Фея упрямо смотрела на неё своими голубыми глазами, давая понять директрисе, что она не отступит. Не получит добро сейчас — найдет другой способ воплотить задуманное.       — Хорошо, я поговорю с некоторыми знакомыми.       — Я буду у них в долгу, как и у Вас.       — Не надо. Считай, я извиняюсь за свою слепоту к твоему состоянию.       — Спасибо.       Это было странно — Блум словно впервые в жизни принимала чужую помощь. Не искала в этой помощи никакого подвоха, и просила её не из холодного расчета, а потому что искренне хотела кому-то помочь. Опять, правда, не договаривая и пытаясь манипулировать своим окружением, она жаждала утолить своё эгоистичное желание не брать на душу еще одну смерть. Еще одну конкретную смерть, ведь с сопутствующими жертвами, к собственному удивлению, она смирилась.