Глава XXII. Сияй или умри.
Едва завидев поднявшихся на борт людей, SТР-3-13 явно обрадовался: размахивая руками, он принялся нарезать круги вокруг гостей. Однако, заметив рану Рикки, Стэп страшно перепугался – бессвязно лопоча, он умчался в неизвестном направлении и вернулся увешанный медпаками. - Мастер, позвольте заняться вашими ранами!.. - Я сам займусь его рукой, - Рюноске отобрал у дроида медпаки. Пожалуй, резче, чем от него можно было ожидать. Рикка посмотрел на дроида и произнес, стараясь выглядеть как можно строже: - Капитан Окуй будет нашим спутником. Освободи для них с Рюноске каюты и приготовься к отправлению на Коррибан. - К-как прикажете, Мастер! – замигал лицевыми светодиодами дроид. – Господин капитан, прошу сюда! Цубаса молча ответил ему ничего не выражающим взглядом и поплелся следом за Стэпом. Рикка шагнул было за ними, но Рю схватил его за запястье. - Твоя рана, - напомнил он. – Сначала она. Плечо действительно болело, но Рикка и думать о нем забыл. Как будто напоминая о себе, ожог заныл с новой силой. Рюноске потянул его за собой, в личную каюту Лорда – разумеется, он не раз бывал здесь и прекрасно ориентировался на этом корабле. Оказавшись в кабинете, Рю нашарил нужные кнопки на панели у двери, заставив появиться уже знакомые Рикке софу со столиком. Рикка, верно истолковав кивок, поспешил усесться – почему-то он чувствовал, что Рюноске взвинчен до предела, а оттого решил не спорить с ним. Попытавшись поднять рукав, он был неприятно удивлен: ткань свитера прилипла к телу, отрываясь от раны лишь с лоскутами кожи. Скривившись, Рикка оторвал рукав и снял с себя свитер, оставаясь полуобнаженным. Рю поймал его за раненную руку. И хотя ситх был явно зол, его руки действовали осторожно и мягко, очищая рану от вплавившихся в нее волокон, обрабатывая её обеззараживающим раствором и нанося лечебный состав. - Это было очень неразумно с твоей стороны, - после напряженного молчания наконец проворчал Рюноске. Рикка, чувствуя, как разряжается атмосфера, виновато улыбнулся: - Прости, я действовал не задумываясь. - Это тело ведь принадлежит не только тебе, пожалуйста, помни об этом в следующий раз, - пробормотал Рю и, внезапно смутившись, отвел взгляд. Рикка, по-птичьи склонив голову на бок, окинул его заинтересованным взглядом. - Ты настолько им дорожишь? - Они с Тенном мне как семья, - Рикка заметил, как покраснела шея Рюноске. – Я не хочу потерять кого-то из них. - И тем не менее, Тенна ты спокойно отпустил на Тайтон, - заметил Рикка, на его губах появилась тень улыбки. - Тенн хотя бы в своем уме, - выпалил Рю и тут же осекся. – Т-то есть… - По крайней мере теперь я знаю, что ты думаешь, - рассмеялся Рикка. – Не волнуйся, это вполне объяснимая реакция. - Меня беспокоит твой план, - решился признаться Рю, поймав его взгляд. – Я, конечно, на себе испытал то, как ты можешь управлять этим телом и его возможностями, но после этой стычки в ангаре… - Рюноске покачал головой. – Мне начало казаться, что мы летим на верную гибель. Он обмотал рану Сэры тонкой и легкой тканью (повязка на удивление плотно прилегала к коже, но не мешала движениям) и виновато опустил глаза, будто ожидая, что его сейчас отругают. Рикка молча рассматривал своего собеседника, разминая руку. Он понимал, что Рю беспокоится за другого Рикку и хочет защитить это тело от его глупых и безрассудных действий. Однако… - Именно для этого я и взял тебя, - холодно ответил Сэра. – Чтобы ты защитил меня до того, как я смогу вернуться и вернуть это тело законному владельцу. Чтобы ты научил меня всему, что может мне пригодиться и подсказал, как мне себя вести. Я не собираюсь прятаться где-то, поджав хвост, пока мои друзья страдают. - Я… - Рюноске, прикусив губу, замахал руками. – Я не имел в виду ничего такого. Я понимаю, я уже вижу, - он вздохнул. – Я говорил о том, что нам предстоит много работы: в твоем нынешнем состоянии лететь на Коррибан – самоубийство. - Что ты предлагаешь? – смягчившись, спросил Рикка. Ему было действительно тяжело так говорить со столь дружелюбно настроенным Рю, но другого выхода он не видел – перед глазами все еще стояли расплывающиеся в дали космоса очертания «Намахагэ». Он не мог вернуться ни с чем, заставив их так беспокоиться. - Хм… - задумавшись, Рюноске потер подбородок и начал пристально рассматривать Рикку. – Наверное, самой большой твоей проблемой является именно сражение. Поведение... в принципе, близко к тому, что можно было ожидать от брата Рикки. Хотя ты умело его изображаешь… - Рю замолчал и, будто сомневаясь, стоит ли ему это говорить, пробормотал: - Брат улыбался гораздо реже, но куда искренней. Услышав эти слова, Рикка замер, поймав себя на том, что собирается весело улыбнуться, чтобы сгладить свою ледяную тираду. Хмыкнув, он протянул руку и взлохматил волосы Рюноске. - Я тебя понял. Я постараюсь. Но ты ведь понимаешь, - Губы Рикки не дрогнули, однако в глазах его сверкнула усмешка. – Я улыбаюсь не для того, чтобы кого-то обмануть. - Рикка… - Сэра заметил, как зрачки ситха расширились от удивления, но Рю быстро взял себя в руки: - Эту комнату можно использовать как тренировочную, мы с братом часто здесь сражались… - Хорошо. Но сначала… - Рикка оглянулся на дверь. – Мне нужно поговорить с Цубасой. - Как скажешь, - Рюноске свел руки перед собой и поклонился. Затем он снял куртку, оставаясь в одной рубахе из черной, легкой ткани. – Я подготовлю комнату к тренировке. Не задерживайся, пожалуйста, у нас и так времени в обрез. - Это важнее, - отрезал Сэра спокойно. Он поднялся на ноги и взял майку, висевшую на спинке стула, на котором сидел Рю. – Я приду, когда закончу. -… Да, - кивнул Рю после некоторой паузы. Рикка быстрым шагом покинул кабинет Лорда.***
Цубаса с интересом рассматривал каюту, в которую его привел дроид. Она была маленькой, даже крошечной, но имела вполне удобную кровать-полку и некое подобие шкафа. Как пояснил STP-3-13, эти помещения использовались в качестве кладовых, но он подготовил их специально для гостей своего хозяина, незадолго до посадки на Руусане. «Для пары ночей сойдет», - подумал Окуй, усевшись на матрас. У него не было клаустрофобии, и эти комнатки уютно напоминали ему место для размышления, которое он оборудовал на собственном корабле. Помещения на корабле Лорда ситхов хорошо проветривались, система регуляции температуры поддерживала бодрящую прохладу. Цубаса не знал, чем может здесь заняться, но пока и не особо об этом задумывался – впервые за долгое время в голове было пусто и тихо. Возможно, стоило пообщаться с дроидом – тот показался ему забавным малым. Однако, стоило ему лишь посмотреть на дверь, как та отъехала с тихим жужжанием. Цубаса вздрогнул - на «Намахагэ» двери открывались с легким шорохом. На пороге стоял Рикка. Окуй вскочил на ноги: тело двигалось само, эта реакция была совершенно непроизвольной. Рикка молча смотрел на него доли секунд, а затем направился к нему стремительным шагом и, по-прежнему не говоря ни слова, обнял. - Р-Рикка? – Цубаса вздрогнул – в его глазах появился страх. – Т… ты прочел мои мысли? - Мне это не нужно, - ответил Сэра, чувствуя охватившую друга мелкую дрожь. Он крепче схватил его за плечи, прижав к себе и стараясь унять этот несвойственный Цубасе трепет. – Я не знаю, что творится в твоей голове, но я чувствую, что у тебя на сердце. Пожалуйста, Цубаса… - его голос задрожал. – Я не хочу видеть тебя… настолько разбитым. Цубаса понял, что очертания комнаты стали нечеткими, размытыми, будто подчиняясь стиснувшему его грудь чувству. Окуй чувствовал, как уголки рта против его собственной воли поползли вниз, вертикальные морщины залегли между бровями. Моргнув, он ощутил, как по щекам потекли горячие слёзы. Скривившись, Цубаса ткнулся лицом в плечо друга, не позволяя видеть себя таким. Его пальцы сжали ткань майки Сэры. С трудом подавляемые чувства хлынули потоком, но он просто цеплялся за стоящего перед ним Рикку, всхлипывая от боли, разрывающей грудную клетку. Тёплая рука легла на его спину. - Ты больше не один, - прозвучало над ухом Цубасы. – Мы будем с тобой. - Рикка, - выдавил тот, подняв покрасневшие глаза на друга и отступив на шаг. Он прищурился. – Нет. Ты просто не знаешь, что я сделал. - Верно, - печально улыбнулся Сэра. – Я ничего не знаю. Если ты не скажешь – и не узнаю. - У тебя ведь есть это чтение мыслей… - возразил Цубаса. - Даже если бы я и мог узнать, что с тобой произошло, я бы не стал этого делать, - закрыв глаза, со вздохом покачал головой Рикка. – Если ты не расскажешь мне сам, я не стану настаивать. Но я буду рядом, чтобы поддержать. Прикусив губу, Цубаса рассматривал стоящего перед ним друга, взвешивая все «за» и «против». «Я не хочу, чтобы ты отвернулся от меня, когда узнаешь, каким человеком я здесь стал» - услышал Рикка полный боли голос в своей голове. Во взгляде Цубасы мелькнул этот затаенный страх, но в его образе сохранилось его обычное упрямство. Рикка протянул руку и коснулся его щеки, почувствовав, как Окуй вздрогнул. - Я приму любое твоё решение, Цубаса. Ты – это ты, кто бы что ни думал. Виновато улыбнувшись, Сэра опустил руку и отвернулся. - Прости, - произнес он, собираясь покинуть комнатку. - Постой, Рикка, - услышал он за своей спиной. Обернувшись, Сэра увидел потупившего взгляд Цубасу. Он сжал кулаки и выглядел очень напряженным. - Я… я не рассказывал это никому… - выдавил Окуй прерывающимся, хриплым голосом. – О том, сколько я здесь… и что делал. Мне нечем гордиться, и я безумно боюсь, что… я увижу отвращение в твоих… в ваших глазах. Рикка молчал, позволяя Цубасе выговориться. Он сел на кровать и похлопал по месту рядом с собой, позвав друга присесть рядом. Сэра знал, что их ждет тяжелый, длинный разговор. - По правде говоря, я солгал, когда сказал, что очнулся на Нар Шаддаа, - признался Окуй. – Но я действительно считаю ту планету отправной точкой своего путешествия, поэтому, ну… наверное, я не сильно приврал. Именно там я понял, что где-то здесь, где-то в этой галактике находитесь и вы… - вздохнул он. – Ладно, начну по порядку. Первым, что Цубаса увидел, открыв глаза в этом мире, был светло-зеленый потолок. Он растерялся, ведь ни в одном из известных ему помещений не было такого. Какое-то время Цубаса лежал, силясь сообразить, где находится, а затем попытался сесть. Однако, к его изумлению, тело не слушалось и казалось окаменевшим – Цубаса был не в силах и руку поднять. Кроме того, он чувствовал, что что-то с ним было не так, но не мог сообразить, что именно. Прислушавшись к собственным ощущениям, Цубаса заметил непривычную слабость и тихую, ноющую боль во всей левой части тела. Даже дышать было тяжело. Попытавшись пошевелиться, он застонал от резкого спазма, заставившего его скрючиться – и обратил внимание на свой голос: необычно тонкий, детский. - Кто-нибудь… - простонал он этим пугающим голосом. – Здесь есть кто-нибудь? Он услышал чьи-то торопливые шаги и взволнованное дыхание. - Молодой господин очнулся! Гере, зови доктора Жамита и предупреди хозяина, - скомандовал незнакомый женский голос. - Да, госпожа, - отозвался девичий голосок. Над Цубасой склонилась пожилая женщина с суровым лицом, но добрыми светло-голубыми глазами. В её выражении Цубаса смог прочесть беспокойство, хотя она всеми силами старалась не выдавать его. - Молодой господин… - ласково позвала она. – Как вы себя чувствуете? - Левая часть… болит, - пожаловался Цубаса. – И где я? Кто вы? Стоило ему задать волновавшие его вопросы, лицо женщины потемнело. Прикусив губу, она коснулась его руки, но Цубаса ощутил это легкое прикосновение словно через слой ткани. - Вы… вы ничего не помните? – спросила она тихо. - А что я должен помнить? – осторожно поинтересовался Цубаса. Происходило что-то странное, и он не собирался раскрывать свои карты. - Доктор Жамит сказал, что во время взрыва вы сильно ударились головой, - произнесла она шепотом. – Наверное, поэтому вы ничего не помните. - Взрыв? – похолодел Окуй. – Какой взрыв? - Возможно, не мне вам это рассказывать, - покачала женщина головой. – Сейчас сюда прибудет ваш батюшка и все объяснит. - Марида! – двери в комнату с треском распахнулись и Цубаса услышал голос своего отца. – Марида, это правда?! - Господин, - женщина отпрянула от кровати, на которой лежал Цубаса и поклонилась. – Он очнулся. - Слава богам! – отец приблизился к кровати. Он выглядел куда моложе, чем Цубаса его помнил. – Я так боялся за тебя! - Папа… - хотя Окуй старался говорить более бодрым голосом, из уст все равно звучал предсмертный хрип. – Что случилось?.. Лицо родителя помрачнело. Он обернулся назад, на женщину по имени Марида, а затем снова поглядел на сына. - Значит, ты все-таки ничего не помнишь. Жамит говорил, что такое возможно, но я не верил… - пробормотал он себе под нос, но Цубаса все услышал. Встрепенувшись, отец продолжил, уже громче: - Ты парень взрослый, я могу тебе рассказать… На нас напали. Кто-то заложил в мой спидер взрывное устройство. Если бы не наши союзники… вряд ли мы с тобой разговаривали бы сейчас. Тебя спас твой друг. - Погоди… о чем ты сейчас говоришь? – похолодел Цубаса. – Союзники? Кто на нас напал? - Ты и этого не помнишь, - огорченно вздохнул отец. – Хорошо, давай так. Что именно ты помнишь? – он уселся на кровать, положил свою большую и теплую ладонь на руку Цубасы. Окуй понял, что не только голос был детским – по сравнению с отцовской его кисть была просто крошечной. - Я помню… - захрипел Окуй, стараясь говорить как можно четче и громче. – Тебя. Маму. Сестрёнку. Но кроме этого… наверное, только своё имя? – закончил он с сомнением, начав подозревать, что даже в этом ошибается. Но ведь этот человек – его папа, верно? - Это уже хорошо, - улыбнулся отец. – Цубаса, я тобой горжусь. Ты такой сильный. В какой-то момент все треволнения оставили его. Тепло, исходившее от руки отца, его улыбка, тихий, ласковый голос, позволили ему почувствовать себя в безопасности. Однако резкая боль в левом боку бесцеремонно вернула Цубасу к реальности. К реальности, в которой все было не так. - Отец… - выдавил он. – Расскажи. - Ты как будто повзрослел, - рассмеялся тот и, замолчав, стал рассматривать лицо Цубасы. Нахмурился. – Возможно, ты еще мал для этого… Но у тебя есть право знать, почему ты так сильно пострадал. Как ты знаешь… Если ты помнишь, - поправил себя отец, осекшись. – Несколько лет назад на наш мирный Альдераан пришла война. То, о чем говорил отец, казалось Цубасе безумной нелепицей – ведь, если верить его рассказу, мир далёкой-далёкой галактики был более, чем реален. Та самая планета, что была разрушена выстрелом из супероружия существовала, и они находились на ней прямо сейчас. Империя ситхов и Республика воевали между собой, и их конфликт затронул Альдераан. Имперцы вторглись на эту планету и захватили королевский замок, взяв Королеву и её семью в заложники. Они разбомбили с орбиты многие селения и города. Республика сумела спасти Королеву Пантир и даже вытеснила Империю с Альдераана. Однако политическая ситуация с каждым днем становилась все хуже и хуже. Никто из альдераанской знати не мог смириться с тем фактом, что Империя так спокойно ворвалась в самое сердце Республики и с легкостью захватила планету. Они ставили это в вину руководству Республики и требовали усилить защиту Альдераана. Но Республике было не до альдераанцев – война бушевала по всей галактике, конфликты разгорались то тут, то там. Им не хватало ни сил, ни ресурсов. Среди аристократии появились сторонники Империи, решившие, что Республика оставит их в трудный час. - Я знаю, это довольно глупо, - покачал головой отец. – Но мы можем сдаться и выжить, чем цепляться за Республику, которой нет до нас дела. - Ты хочешь перейти на сторону Империи? – хрипло спросил Цубаса, округлив глаза. Исходя из того, что он знал раньше и только что услышал – это была не самая удачная идея. - Я просто хочу, чтобы мы выжили, - покачал отец головой. – Не так уж и важно под чьим гербом, - вздохнув, он продолжил рассказ. После того, как республиканцам удалось выбить Империю с Альдераана, местные власти неожиданно поняли, что освободители аппетитами не сильно отличались от захватчиков. Стало больше криков о равенстве и справедливости, но на деле из жителей стали выжимать оставшиеся соки во имя текущих и будущих сражений… побед Республики. Кроме того, уязвленная гордость политиков требовала сатисфакции - они хотели вступить в войну, требуя от престолонаследника и своих представителей в Сенате занять радикальную милитаристскую позицию. Они забыли о том, что планете был нанесен тяжелый удар, как в социально-экономическом, так и в экологическом плане. Многие граждане едва сводили концы с концами, лишившись всего во время нападения, но непривыкшие к военным условиям альдераанские аристократы просто не замечали этого. Была задета их гордость, и они были готовы финансировать войну вместо того, чтобы стараться спасти своих сограждан. С тех пор прошло немало времени, реконструкция шла полным ходом, но Республика стала проигрывать в сражениях. Требовалось все больше ресурсов, все больше людей. Называя это «кампанией по защите основ Республики», их обирали и все больше втягивали в конфликт. - Даже так… - прошептал Цубаса. – Помогать Империи – это не выход. - Ты был со мной на встречах с представителями Империи, - вздохнул отец. – Хоть и не помнишь этого, но ты частенько вмешивался в мои дела, вещая с точки зрения разума, незамутненного всей этой мишурой взрослых, - вспомнив что-то, он тепло улыбнулся. – Они сказали, что не имеют ничего против простых людей и пообещали не вмешиваться в дела граждан. - Разве ситхи могут на это пойти? – выдавил Цубаса, чувствуя, как начинает болеть голова. – Они просто хотят эту планету, разве нет? - По крайней мере, они не врут об этом, - покачал головой отец. – Ладно, мои причины и мысли могут подождать. Я хочу, чтобы ты знал: нас спасли имперцы. В то время, как союзники Республики попытались меня убить. - Что?.. – поначалу Цубаса даже не понял значениях этих слов. Он испуганно вытаращился на отца. – О чем ты?.. - Хватит об этом, - отец поднял руку. – Отдыхай, набирайся сил. Ударная волна от взрыва устройства, заложенного в спидер отца, сломала большую часть костей в левой части скелета Цубасы. Как он выяснил, ему было одиннадцать лет (что не мешало окружающим воспринимать его как семилетнего несмышлёныша), и тело целиком и полностью соответствовало детскому. Однако, благодаря местным технологиям лечение прошло на удивление быстро – уже через неделю он мог самостоятельно ходить. Правда, родители не позволили ему напрягаться и предоставили невероятный вариант кресла-каталки, парящий над землей и управляемый с помощью пульта. Позже он узнал, что одно ребро и лучевую кость ему заменили на металлические, но никакого дискомфорта Цубаса не ощущал, поражаясь силе здешней медицины. Окуй старался не думать о том, что именно с ним произошло и занял выжидающую позицию, решив для начала узнать как можно больше. Он ждал и собирал информацию – о мире, об окружающих людях. Родители были совсем такими, какими он их помнил, но здесь они оказались альдераанскими аристократами, владевшими несколькими крупными фабриками. Сестрёнка в этом мире вдруг стала старшей, а некоторые чуть более дальние родственники сменились местами – братья отца вдруг оказались братьями матушки и наоборот. Цубаса осторожно искал своих друзей в этом мире, стараясь не привлекать лишнего внимания. Незнание мира он смог списать на амнезию, что было довольно удобно. Люди вокруг – работники фабрик, слуги, учителя сестрён… старшей сестры, друзья родителей с радостью рассказывали ему как все устроено, даже сложные вещи вроде дроидотехники и истории Альдераана, списывая все на детскую любознательность. Цубаса же старался впитать в себя все знания, до которых мог дотянуться, понимая, что они обязательно пригодятся. Особенно его интересовала текущая политическая обстановка. Обладая сознанием взрослого человека, он понимал, что именно задумал отец, чего он хотел от Империи и что собирался предложить. С точки зрения ребёнка, которым он притворялся, Цубаса, как достойный сын, должен был радостно поддерживать папу в любых начинаниях. Но, будучи достаточно зрелым ментально, он видел, к чему это могло привести. Впрочем, Цубаса видел и то, что отец ввязался в эту авантюру небезосновательно, а имея вполне реальные шансы на успех. Он был молод, харизматичен и влиятелен и с легкостью мог убедить любого оппонента в своей правоте. Умом Цубаса понимал, что это небезопасно, но решил, что вмешиваться пока рано. И… совсем скоро произошло нечто, кардинально изменившее его взгляд на этот мир. Это случилось через год после того, как он очутился здесь, тихой летней ночью, в семейном особняке. Цубаса пробрался в кабинет отца для того, чтобы продолжить изучение заинтересовавших его книг по истории технологии энергетического оружия. Досада от того, что, попав этот мир, он не мог взаимодействовать с Силой была сильна только первые пару месяцев, а потом он понял, что многие технологии позволяют достаточно смекалистым и разумным людям противостоять джедаям и ситхам. Цубаса смутно осознавал, что рано или поздно необходимость в этом появится, а потому хотел быть готовым ко всему. Сидя с фонариком под рабочим столом отца, он с любопытством перелистывал страницы. Цубаса с трудом понимал многие моменты, никогда прежде не интересуясь машинами и оружием, но, имея неплохую базу и развитую логику, начал потихоньку разбираться во всем этом, в случае затруднений советуясь с окружавшими его взрослыми. Сейчас его заинтересовал так называемый «бластерный газ» и принцип его работы. «Если бы в нашем мире существовало что-то подобное», - подумалось ему, - «то люди уже давно разнесли бы планету к чертям». Если разобраться, Цубаса никогда не сомневался в том, что не принадлежит к этому миру. Он помнил песни, которые написал Шики, движения, которым его научил Рикка и улыбки, на которые удавалось развести Дая. Его сознание совершенно точно не принадлежало ребёнку, и Цубаса был на две сотни процентов уверен, что не сошел с ума. Проблема заключалась лишь в том, что, заяви он об этом миру, его наверняка объявят умалишенным. Неожиданный грохот, донёсшийся со стороны родительской спальни, заставил Цубасу подпрыгнуть и пребольно приложиться затылком об стол. Он услышал голоса и решил спрятаться в секретере, недавно привезённом из ремонта и имевшем достаточно большие отделения. Крышка секретера была деревянной, узорчатой, поэтому через отверстия Цубаса мог наблюдать за тем, что могло бы происходить в комнате. Ему нравилось это укрытие и уже пару дней у Цубасы чесались руки хотя бы раз его использовать, а потому он без задней мысли запрыгнул на полку и улегся там. Однако что-то было явно не так. Спустя несколько минут совсем рядом он услышал шаги людей – и их было гораздо больше, чем должно находиться в особняке. Крики родителей заставили его сердце сжаться. Дверь в кабинет выбили мощным пинком, затем в комнату вошел человек в черной броне. Из-за своего положения Цубаса не мог видеть лица этого человека (он не мог даже ручаться за то, что он был человеком), но отлично слышал его низкий, глубокий голос. - Ведите их сюда. - Есть! – ответил ему женский голос. Мужчина прошелся по комнате и, остановившись перед книжным шкафом в противоположной стороне комнаты, провел рукой по корешкам книг. Цокнул языком. Послышались шаги. Мужчина прошел к рабочему столу отца и уселся на него. В комнату ввели родителей и сестру – Цубаса узнал мамину ночную рубашку и спину отца. Их поставили на колени в центре комнаты двое людей в таких же черных доспехах. Цубаса увидел бластерные автоматы в свете луны и с трудом удержался от крика. Он укусил себя за руку, силясь не оборонить ни звука. Мужчина равнодушно спросил: - Где мальчишка? - Мы пока не нашли. - Когда закончим, сожгите все к хаттам. У нас нет времени искать еще и эту личинку, - бросил мужчина, а затем обратился к стоящим перед ним. – Господин барон, куда мог подеваться ваш сын? - Иди к черту, ублюдок, - выплюнул отец. - Хорошо, - согласился тот и, вытянув руку с бластером, выстрелил. Затем звук повторился. И вновь. Тела родителей и сестры упали на холодный пол и исчезли из поля зрения. Наступила тишина, а время замедлило свой ход. Кровь, потёкшая из прокушенной кисти, смешалась со слезами. Больше всего на свете Цубаса хотел выпрыгнуть из укрытия и убить эту мразь, но боль напомнила, что сейчас он всего лишь слабый мальчишка. Мужчина хмыкнул и, щелкнув зажигалкой, бросил её на письменный стол. Цубаса видел, как лепестки пламени спешно пожирают разложенные там бумаги. Конечно, этого не хватило бы, чтобы спалить весь особняк, но Цубаса был уверен, что этим этот мудак не ограничится. Это был лишь символический жест. - Разнесите это место в щепки, - приказал он. - Но как же мальчишка? – спросила женщина. - Расставь по периметру наших людей и убедись, что никто, я повторюсь, никто не покинет этого поместья. Кроме того… соседние дома… избавьтесь от них тоже. - Как прикажете. Эти твари не собирались делать все тихо. Наоборот, они планировали уничтожить все селение, лишь бы скрыть свою истинную цель. Три человека чеканным шагом покинули кабинет. Цубаса лежал на полке, с трудом соображая. Времени у него было мало, но он не представлял, как улизнуть из дома, не попадаясь никому на глаза. Мысли со скрипом, неуклюже ворочались в голове. Особняк могли сжечь, но выше была вероятность того, что его взорвут. И секунды уходили. «Подвал», - мелькнула в голове мысль. Там находилась мастерская отца, с несколькими секретными комнатами, не отмеченными ни на одном чертеже поместья. Там находились некоторые не совсем легальные разработки, которыми отец занимался втайне ото всех – Цубаса как-то проследил за ним, заинтересовавшись, куда папа ходит по утрам. Разгадав шифр на автоматическом замке, он без труда проник в одну из комнат, обнаружив что-то вроде бункера с бронированными стенами – на случай, если что-то из работ выйдет из строя и взорвется, взрыв будет локализован только в этой комнате. Цубаса хотел верить, что это верно и в обратную сторону. Окуй так же хотел верить, что сумеет выбраться из-под завалов… но об этой проблеме он будет думать, когда она появится на горизонте. Выскочив из секретера, Цубаса бросился бежать, не сумев и взглянуть на тела родных. Сжимая кулаки, Окуй бегом добрался до лестницы и спустился в подвал и всем весом навалился на скрывающий тайную дверь шкафчик с винами. Сумев его отодвинуть, он быстро набрал пароль на панели – их с сестрой дни рождения, разделенные на мамин, - и забежал внутрь. Взрыв не заставил себя ждать – Цубаса едва успел закрыть за собой дверь, как металлическую пластину составлявшую её основу, покорёжило ударом невероятной силы. Детское тело было слишком легким: Окуй отлетел и врезался в массивный рабочий стол, сбив дыхание. Свет в комнате погас. - Перехожу на автономное питание, - сообщил равнодушный механический голос и свет в комнате вновь зажегся. – Включаю систему жизнеобеспечения. Согласно внешним датчикам, температура за пределами зоны обслуживания выше допустимой. Вычисляю параметры пользователя… Господин Цубаса, пожалуйста, в целях вашей безопасности пройдите в центр мастерской. Судя по всему, отец догадывался, что Цубаса может попасть в эту мастерскую и внес его данные в ИИ своего помощника. Одна лишь мысль об этом будто разрушила плотину сдерживаемых чувств. Цубаса скрючился на полу и горько заплакал. Он сидел на холодном полу, обняв колени, потеряв счет времени. Прокручивая в голове происходящее раз за разом, слыша предсмертные вскрики родных, он проклинал себя за беспомощность. Цубаса ничего не мог поделать. Ничего. И понимание этого разрывало сердце, уничтожая душу. Фактически, эти люди не являлись его настоящими родителями, хотя и были похожи на них как две капли воды. Но боль в груди никак не утихала, сводя его с ума. - Мама… папа… - шептал он, глядя в пустоту. – Сестрёнка… Слёзы уже не текли. Когда Цубаса открыл глаза, то понял, что уснул, совершенно вымотавшись. Он не знал, сколько времени прошло. - Что происходит снаружи? – спросил он хриплым, треснувшим голосом. – Отчет. - Пожар, охвативший то, что осталось от поместья, погас. С момента взрыва прошло пять часов. Живых людей в радиусе километра не наблюдается. Оптимальные действия – успокойтесь и ждите помощи, господин Цубаса. - Заткнись, - буркнул Окуй, поднимаясь на ноги. Он решил оглядеться и подобрать что-нибудь, способное разнести расплавившуюся и покорёженную дверь. Не станет же он сидеть сложа руки? В этой комнате находились преимущественно чертежи и небольшие детали, нуждающиеся в усовершенствовании. Цубаса узнал гироскопы для стабилизации новых дроидов-вездеходов. Он увидел и контейнеры для бластерного газа, присоединенные к какому-то устройству. В другое время он бы заинтересовался этими вещами… но не сейчас. Внимательно оглядев все приборы, Цубаса был вынужден признать – он не в состоянии выбраться отсюда самостоятельно. Прежде чем компьютер оживился, прошло еще два часа: - Молодой господин, прибыли республиканские корабли. Судя по всему, они ведут спасательные работы. - Очень вовремя, - проворчал Цубаса. – Ты можешь подать им сигнал о том, что я здесь? - Как прикажете. В течение следующих полутора часов на место прибыли спасатели и вызволили его из-под завалов. Когда Цубаса вышел на поверхность, то увидел вокруг лишь сгоревшие обломки домов, некогда составлявших тихий, маленький посёлок Томинн. Огонь перекинулся на рощу неподалёку, и там до сих пор бушевал пожар. Царила леденящая тишина – даже животные, казалось, покинули это мёртвое место. - Это просто чудо, что ты выжил, - лепетала полноватая девушка-врач, обрабатывая его царапины. – Эта атака имперцев… - Имперцы? Это были имперцы? – переспросил Цубаса, схватив её за руку. - Конечно, а кто еще? Твой папа ведь занимался дроидами для Альдераана и Республики? – закивала она, смахнув с глаз каштановые кудри. – Империя наверняка держала на него зло. - Лакена, умолкни, - раздраженно одернул её мужчина-врач. – Еще ничего не ясно. Он подсунул Цубасе под нос респиратор с резко пахнущим газом. Спустя мгновение Окуй потерял сознание. Он очнулся в палате, пахнущей лекарствами. Присоединенные к нему приборы мерно пищали, выводя на дисплеи полученные данные о его состоянии, а рядом стоял медицинский дроид. Скосив глаза, Цубаса увидел зашторенное окно – через щель между завесами в комнату проникал солнечный свет. Он лежал и думал о произошедшем, глядя в потолок. Думал над словами, которые услышал от той женщины. «Империя держала зло» - это категорически противоречило тому, что говорил отец и тому, что происходило на встречах в его кабинете. Пока Цубаса продолжал играть маленького несмышлёныша, ему пару раз удавалось оставаться в кабинете барона, притворившись спящим. Мало кто воспринимает всерьёз детей. Он слышал о тайных сделках, встречах и договорах, которые отец заключал с Империей. Он был им полезен и вряд ли они решили бы так просто от него избавиться. Не сходилось. Но тогда кто? Кто-то из противоборствующих Домов? Его устранили как оппозиционера? Аристократия не стала бы марать руки еще и поселком. Кто-то хотел скрыть свою цель, не постояв даже за такой ценой. Хотя он старался мыслить трезво, перед глазами все равно всплывали моменты той ночи. Невидимая рука сжала сердце, Цубаса с тихим всхлипом закрыл лицо руками. За дверью палаты послышались шаги. Вытерев глаза, он заморгал и коротко выдохнул, успокаивая себя. Он не должен знать, что произошло с родными. Он просто ребёнок. Напуганный и растерянный ребёнок. Двери открылись, впуская в палату гостей. Впереди шел человек в белом медицинском комбинезоне и Цубаса узнал доктора Жамита, наблюдавшего его семью. Жамит жил в Альдере, приезжая в Томинн, к ним, только по зову барона. Это был седой, сухопарый человек с голубыми глазными имплантами со встроенными в них сканерами. У него были холодные руки, резкие, грубые движения и доброе сердце. - Цубаса, мальчик мой! – Жамит бросился к нему и обнял. – Как я рад, что ты жив! - Доктор! – улыбнулся Окуй. Он не хотел задавать следующий вопрос, но обязан был. – А… где папа с мамой? - Мальчик мой… - помрачнел Жамит. Покачав головой, он с трудом выдавил. – Ты один выжил… - Что?! – голос Цубасы сорвался на крик. – Я вам не верю! – Окуй попытался вскочить с кровати, но сильные руки врача удержали его. – Отпустите меня! Папа! Мама! Эта сцена была невыносима для него самого, но она была нужна. И… сейчас он мог не подавлять рвущиеся наружу эмоции. Цубаса чувствовал, как по щекам текут слезы, срывал голос в плаче. Ведь он был всего лишь ребёнком. - Капитан, - обнимая мальчишку, Жамит посмотрел куда-то поверх его головы. – Боюсь, сегодня лучше все отложить. Цубаса быстро обернулся – в дверях стоял высокий бритый забрак в броне республиканского офицера. Рога на его голове располагались в виде венца, черные клановые татуировки выделялись на светло-коричневой коже. Пронзительный взгляд зеленых глаз внимательно изучал Цубасу. Он махнул рукой и кивнул. - Как скажете, доктор. Это может подождать. Один звук этого голоса заставил Цубасу вздрогнуть. Он не мог не узнать глубокий тембр ублюдка, погубившего его родных. - Капитан Тэко Аури, - представился забрак с улыбкой. – Второй Альдераанский дивизион. - Лейтенант Кину Ия, - представилась невысокая блондинка, стоявшая рядом с ним. Разумеется, её голос Цубаса тоже узнал. Он вытер слезы и нахмурился, успокаиваясь. По-детски серьёзным голосом спросил: - Вы можете поймать тех мразей? - Цубаса, - шикнул на него Жамит, скорее по привычке – иногда он ловил его на сквернословии и очень злился. – Сейчас не подходящее время… - Конечно, - перебил его забрак. – Но для этого нам нужна твоя помощь. Нам нужно, чтобы ты рассказал нам все, что знаешь о той ночи. - Если это как-то поможет… - кивнул Цубаса, притворяясь, будто снова подступают слёзы. На деле же, он увидел происходящее с кристальной ясностью. Эмоции перестали туманить рассудок, а боль стихла. На её месте душу жгло другое, незнакомое чувство. – Дядя капитан! - Дядя? – обомлел Тэко, но затем усмехнулся. – Ладно, пусть так. Чего? - Вы же сильный? - Ну, в какой-то степени, - смутился забрак, когда помощница за спиной хмыкнула. – Почему это тебя так интересует? - Я хочу попросить вас научить меня драться! – выпалил Цубаса, старательно изображая несмышлёныша. Он решил втереться в доверие офицеру, а затем выведать, из-за чего были убиты его родные. Но для этого ему нужно было подобраться очень близко к этому ублюдку. - Хм, - забрак задумчиво потер шею. – А для чего тебе это? - Я слышал, что это… на нас напала Империя! – выпалил Цубаса. – Я хочу отомстить им! Он увидел, как глаза забрака зажглись одобрением. На губах капитана появилась слабая улыбка, но он тут же скрыл её, закашлявшись. - Для начала необходимо провести расследование, - покачал он головой. – Мы не уверены, что это были имперцы. - Я могу чем-то помочь? – шмыгнул носом Цубаса. - Твой врач настаивает, чтобы мы повременили с этим, - развел руками Тэко. – Мы придем завтра, а до того времени, постарайся прийти в себя. - Как скажете, дядя капитан! – Цубаса важно надулся и отсалютовал ему. Забрак снисходительно хмыкнул. Когда звуки шагов военных стихли, Окуй обернулся к сидящему рядом Жамиту и тихо произнес: - Доктор, можно вас попросить?.. - Что-то болит? – встрепенулся тот. Он положил руку на запястье Цубасы, проверяя пульс. - У меня к вам просьба, доктор, - покачал Цубаса головой. Прикусив губу и задумавшись, он еще сильнее понизил голос, так, чтобы его слышал только сидящий рядом человек. – Станьте моим опекуном. - Что?.. О чем ты?.. – удивился Жамит. - Вы ведь были другом моего отца, верно? – продолжил Цубаса едва слышно. – Никто не удивится. Кроме того, до моего совершеннолетия вы сможете использовать активы семьи и финансировать свои исследования. Разве не прекрасно? - Все-таки твой отец был прав. Ты очень необычный ребёнок, - вздохнул Жамит. - Будь я обычным, мы бы с вами не разговаривали, доктор, - отрезал Цубаса, наверное, чуть резче, чем хотел. – Пожалуйста. - Ты знаешь, кто это сделал? – обеспокоенно свел брови Жамит, вглядываясь в его лицо. - У меня нет доказательств, - пожал плечами Окуй. – А словам напуганного и контуженного мальчишки никто не поверит. - Но почему ты решил рассказать об этом мне? – продолжал недоумевать доктор. - Вы – единственный человек, которому я могу верить, - просто ответил Окуй. – Кроме того, вы ничего не теряете, получив опекунство. - Это так, но… - Жамит с опаской обернулся на дверь палаты. - Вы тоже поняли, кто за этим стоит, - догадался Цубаса с горечью в голосе. – Но пока у них нет повода убивать и меня. - Я в долгу перед твоей семьёй, - наконец произнес Жамит после минутного раздумья. – И тебя я сызмальства знаю… Но только пообещай мне, что не будешь мстить этим военным. - Я похож на идиота, доктор? – невесело усмехнулся Цубаса. – Для этого мне, ребенку, пришлось бы вызвать ручного демона… - Кого? – не понял доктор. - Да так, мысли вслух, - помахал рукой Окуй. – Лучше скажите мне вот что… можно ли присоединить к моему телу какой-нибудь датчик, который будет ретранслировать показания моего организма на приёмник, находящийся в другом конце планеты? Гипотетически? - По правде говоря, после того случая, год назад, твой отец распорядился поставить такое устройство, - Жамит моргнул глазными дисплеями. – В протез лучевой кости в твоей левой руке мы поместили особый передатчик, основанный на технологии вынужденного резонанса*. К сожалению, барон не успел доработать приёмник, и максимум, на что способен этот прибор - передача данных о биении сердца. - Этого хватит, - покачал головой Цубаса. – Вы будете знать, что я жив, чтобы со мной ни случилось. Как далеко доходит сигнал? - Насколько мне известно, эта технология может охватить практически всю галактику. Но при этом, из-за её недоработанности, мы не в состоянии отследить датчик… - Я все равно не собираюсь куда-то пропадать, - хмыкнул тот. – Просто если вдруг мне придется отправиться на Корусант для дачи показаний… - Ты, гляжу, уже все продумал, - нахмурился Жамит. - Нет, я до сих пор не знаю, как мне теперь жить, - признался Цубаса, прикусив губу. – И куда мне деть эту боль в груди. - Сколько бы ты ни храбрился, ты все еще ребёнок, - улыбнулся Жамит, похлопав его по плечу. – Ладно, давай поглядим на твоё состояние, а потом ты поспишь. Несколько дней Цубаса пробыл в больнице, и капитан Тэко навещал его, попутно записывая все показания. Лечебница находилась в трех часах езды от Альдеры, но капитан приезжал каждый день – могло даже показаться, что забрак проникся симпатией к мальчику. Однако Цубаса чувствовал ложь и холод, которые исходили от офицера. Когда Окуй доказал, что вполне здоров, Жамит добился от главы больницы разрешения временно поселить Цубасу в жилом блоке врачебного персонала. Доктор оформил все бумаги и власти официально признали его опекуном юного наследника барона. И вот однажды, гуляя по территории больницы, Цубаса растерянно глядел на голубое небо Альдераана, неволей сравнивая его с родным. Он сидел на дереве, радуясь тому, что никто его не видит за роскошной кроной изумрудных листьев. Краем глаза он заметил движение – лейтенант Кину стремительным шагом двигалась вдоль забора прочь от главного входа в больницу. Тэко оставил её присматривать… следить за Цубасой. Спрыгнув с ветки, Окуй последовал за ней, держась на расстоянии и стараясь не высовываться. Он не сомневался, что забрак дал ей какие-то особые указания… Лейтенант огляделась и направилась в сторону одноэтажных складских помещений. Пару дней назад Цубаса, стараясь занять себя, от скуки излазил те места вдоль и поперёк, поэтому точно знал, как остаться незаметным, следя за ней. Он залез на стоявшее рядом дерево и пролез в окно, в котором не было стекла – видимо, его выбили довольно давно, а вставить новое так и не удосужились. Окно было чердачным. Пол помещения под крышей был сделан из деревянных досок, что поразило Цубасу до глубины души, когда он впервые их увидел. Люди всегда пользовались дешевыми подручными материалами, в какой бы эпохе, в каком бы мире они бы ни жили. Слышимость была не ахти, но все-таки какая-то. - Капитан. - За тобой никто не следил? – настороженно спросил Тэко. - Как будто здесь кто-то станет этим заниматься, - фыркнула та раздраженно. – Тут на всю больницу два сторожа да три дроида. - Тем не менее. Мы должны оставаться начеку, раз совершили такую ошибку. - Гри и Таллок опростоволосились, так пусть они здесь и тухнут! – возмутилась лейтенант. – Этот мальчишка просто невыносим! - Что такое? – Цубаса, вжимавшийся в доску ухом, был готов поклясться, что забрак хмыкнул. - Он слишком любопытен и без устали трындит! – выпалила женщина. – Ненавижу таких детей. - Мы не можем ничего сейчас с ним сделать, иначе попадём под подозрение. Уж поверь, полковник за такое по головке не погладит. - Какие будут указания? - Нельзя оставлять все, как есть, - после некоторой паузы услышал Цубаса. – Ты, кажется, до сих пор общаешься с Киелем? - Так точно. - Свяжись с ним. Я не позволю Империи ступить на эти земли вновь. Цубаса лежал на пыльном полу чердака, старательно прислушиваясь к звукам снизу. Он услышал шаги и скрип двери – кажется, лейтенант умчалась исполнять приказ. Забрак шумно вздохнул и выругался. - Хаттское отродье… Я заставлю тебя страдать! – Цубаса услышал глухой удар, а потом что-то с грохотом упало на пол. Тэко быстрым шагом покинул склад, со всей дури приложив дверью о косяк. Окуй прикусил губу. Исходя из того, что он услышал, они не могут тронуть его в открытую, но это не помешает им нанять кого-то для грязной работы. Нужно будет быть как можно более осторожным. Весь следующий месяц Цубаса старался не оставаться в одиночестве. При любой возможности он лип к любому из Республиканских военных, притворяясь заинтересованным в их технологиях, оружии и техниках рукопашного боя. Таллок, один из подчиненных Тэко, даже научил его простейшим приемам самообороны и периодически тренировался с ним. Таллок был человеком с Кореллии, простым и недалёким, но очень верным и патриотичным. Если бы Цубаса не знал, что Таллок тоже был в особняке той ночью, возможно, он даже мог бы проникнуться симпатией к этому парню. Возможно. Обвести кореллианца вокруг пальца не составило труда, но его напарник, тви’лек Гри поначалу посматривал на Цубасу со скрытой враждебностью и подозрением. Впрочем, пустив в ход всё своё обаяние, Окуй таки сумел растопить ледяное сердце солдата – тот даже согласился учить «мальчишку» стрелять из бластера. Гри был занудным и ворчливым, но очень преданным Республике военным. В тот день было солнечно и тепло. Цубаса даже не думал, что Тэко решится на такое. Таллоку и Гри было приказано сопроводить наследника барона в Альдеру, в Министерство Юстиции. Они отправились на республиканском транспортном корабле, вместе со многими официальными и гражданскими лицами, так же направляющимися в Альдеру. Среди них были и дети. Изнутри спидер больше походил на рейсовый поезд или трамвай – стоячих мест не было, все пассажиры сидели. Окуй, воспользовавшись своим видимым возрастом, уломал сопровождающих уступить ему место у окна. Проплывающие мимо пейзажи Альдераана в чем-то перекликались с природой его родного мира. Однако мелькающие вдали килликские насыпи – курганы исчезнувшей (или вроде бы исчезнувшей) расы инсектоидов, пугали Цубасу до жути. Стоило ему представить, что насекомые, сумевшие возвести такие огромные «дворцы» все еще где-то существуют**, ему делалось дурно. Звон разбившегося стекла отвлек Цубасу от неприятных мыслей. Одно из окон вагона было разбито, а по полу покатился какой-то металлический цилиндр. Цубаса почувствовал резкий эфирный запах и ощутил, как в голове помутнело, а тело тяжелеет. Солдаты слишком медленно среагировали на цилиндр – Цубаса увидел, как бластерный выстрел прошил череп Таллока, а вибролезвие разрубило Гри: человек, сидевший рядом через проход, выхватил меч и атаковал. Расправившись с ними, он двинулся по салону, разрубая остальных взрослых. Горячая кровь Гри стекала по щекам Цубасы, но он не мог ничего сделать – его парализовало, а сознание гасло. Окуй ощутил, как сильные руки схватили его за шкирку, подняли, а затем стиснули его подбородок, приподняв голову. Он увидел перед собой слегка вытянутое, бородатое бледное лицо, покрытое татуировками. Один глаз, левый, был заменён на имплант с ярко-алым стеклом окуляра, а склера здорового была черной, в то время как радужка завораживала ярким синим цветом. Мужчина без всякого интереса рассматривал Цубасу, но затем, приглядевшись, цокнул языком: - Какая расточительность. Эй, вы там! Хватайте все, что можно продать и грузите на наш корабль! Цубаса ужаснулся, увидев, как мимо тащат молодую девушку и мальчишку лет пяти. Он попытался ухватить ускользающее сознание, но резкий удар по затылку лишил всякой способности к сопротивлению. Окуй с трудом помнил следующие несколько дней – не потому, что находился без сознания, а потому, что не испытывал тогда никаких эмоций. В какой-то момент он осознал, что его и окружающих пленников накачали транквилизаторами, лишив желания и способности сопротивляться. Много позже Цубаса выяснил, что это был специальный наркотик кратковременного действия, широко используемый работорговцами для доставки товара на рынки: он не вредил мозгу раба, не портил товар. Покупатель сам, если захочет, может перевести своего слугу на более тяжелые вещества. К счастью, хатт, купивший Цубасу за две тысячи кредитов, не стал так далеко заходить. Хатт по имени Нар’Дааг был небогатым, но хорошим механиком, ему нужны были рабочие руки. Узнав, что Цубаса обладает некоторыми познаниями в области техники, он не поскупился и забрал к себе самого дорогого раба. Киель Аридо, наёмник, продавший Цубасу Картелю, постарался выручить за него как можно больше, снабдив работников Базара всей доступной ему информацией. Республиканский капитан наверняка приказал убить всех на том корабле, но Окуй даже в таком, овощеобразном, состоянии понял, что наёмник ослушался указаний Тэко, решив заработать на живом товаре. Аридо производил впечатление жадного, расчетливого человека, способного отстреливать животных вымирающего вида только для того, чтобы подороже продать последнюю особь. За то время, что Цубаса находился вместе с другими пленниками находился на его корабле, он не услышал от наёмника ни слова – Аридо относился к нему как к товару и не считал нужным разговаривать с вещью. С другой стороны, хатт, который его купил, вел себя иначе – он постоянно шпынял Цубасу за медлительность и непонятливость, но, как ни странно, это помогло тому полностью избавиться от остаточного действия наркотиков. Несмотря на рабский ошейник, висевший на его шее, Окуй начал огрызаться и ворчать в ответ, что Нар’Даага только забавило. Этот грязно-желтый хатт был хитрым, малоприятным слизняком, любившим приложиться к бутылке, и сыграть партию-другую-третью в сабакк***. Играл он из рук вон плохо, что позволило Цубасе даже выиграть у него право ходить без ошейника, с одним лишь идентификационным браслетом, просто парализующим, но не наносящим серьёзный физический ущерб рабу. Впрочем, Нар’Дааг жил и работал на космической станции, с которой все равно было не сбежать. Когда способность трезво и четко мыслить вернулась к Цубасе, он твердо решил или выиграть, или отработать свою свободу у хатта. Где-то с полгода он упрямо двигался к своей цели, попутно научившись пилотировать скайспидеры простых моделей (и те, что можно было использовать на борту станции), но затем в очередной раз убедился, что в этом мире ничего не идет так, как планируешь. Нар’Дааг проиграл всё своё имущество, в том числе и Цубасу, хатту по имени Цибралла Баргон. Этот бледно-лиловый хатт с женской личностью**** был в разы больше Нар’Даага – гораздо больше и тучнее. Цибралла была главой малочисленного, но влиятельного клана Баргон, тесно сотрудничавшего с Биржей и являвшегося членом Совета Старейшин. Она приказала привезти всё имущество проигравшегося механика в её особняк на Нар’Шаддаа. Цубаса, полагавший, что хуже быть уже не может, понял, как ошибался, стоило ему предстать перед ней собственной персоной. В мастерскую Даага ворвались наёмники в мандалорских доспехах и увели всех работников. Цубасе сказали, что у него сменился хозяин, и снова надели на его шею рабский ошейник. Его перевезли на Нар’Шаддаа в самые короткие сроки, в особняк… правильнее было даже сказать «дворец» клана Баргон. Разительное отличие Луны Контрабандистов от мирного Альдераана захватило Цубасу, шевельнув в памяти пейзажи ночного Токио. Будь он в другой ситуации, то, возможно, обрадовался бы. Его привели к Цибралле – он до сих пор помнил полумрак приёмного зала и устремлённые на него взгляды её прихвостней. Хатт лежал на своеобразном троне с кучей цифровых панелей, лениво помахивая кончиком хвоста в такт игравшей в зале музыке. Кроме Цубасы, в тот момент к Цибралле привели еще нескольких рабов, и, успев пообщаться с ними, Окуй узнал, что все они оказались здесь совершенно разными путями. Тут был мальчишка с Кореллии, которого продали в рабство родители, девчушка-тви’лек с Рилота, которую похитил мандалорец-педофил, девочка-забрак, потерявшаяся на Нар’Шаддаа и девочка-родианка, сбежавшая из дома. Рассматривая детей, хатт что-то спрашивала у своих людей, время от времени цокая языком. Она говорила на хаттском, который Окуй тогда еще не понимал. Конечно, за полгода работы на Даага он узнал пару фраз, но тот хатт предпочитал общаться на всеобщем.И затем Цибралла уставилась на него. То, как она рассматривала его, заставило Цубасу передернуться. Хотя он слышал от Даага, что хатты «не интересуются низшими созданиями», сейчас Цубаса молился о том, чтобы это было правдой. Внимательный, изучающий взгляд серо-голубых глаз хатта пронизывал и вызывал неприятное ощущение наготы. Цибралла щелкнула языком и, подняв толстую трехпалую руку, поманила его, снова произнеся что-то на хаттесе. Замершего Цубасу грубо толкнули вперед. Маленький и легкий, он упал перед троном, но тут же поднялся на ноги, выпрямившись и упрямо подняв голову. - Ты не понимаешь хаттский, человеческая личинка? – насмешливо спросила Цибралла на всеобщем. – Человеческий ум настолько слаб? - Я никогда его не учил, - осторожно ответил Цубаса. - Хм… Повернись, - приказала Цибралла. – Кругом. Стараясь не придавать значения возникшим в голове опасениям, Цубаса подчинился, решив, что так будет безопаснее. Хатт мерзко хихикнула. - Из тебя вырастет прекрасный экземпляр. Со временем… Отправьте этих двоих… - она указала хвостом на Цубасу и мальчишку с Кореллии. – К Дарго. Пусть позаботится об их развитии, - она вытащила сизый язык и облизала подбородок с противным влажным звуком. Под «развитием» подразумевалось изучение хаттского языка и своеобразное… введение в жизнь на Нар’Шаддаа. Дарго также был хаттом, сыном Цибраллы. Этот хатт со светло-зеленой кожей вел дела с Биржей и курировал дела клана в трущобах. Цубасу и Ибара (мальчишку с Кореллии) он назначил заниматься доставкой спайса на средние уровни, но Окуй, даже прекрасно понимая, чем это для него чревато, отказался и притрагиваться к наркотикам. К его удивлению, его не убили: позже он узнал, что Цибралла дала на его счет особые инструкции. Впрочем, Дарго этот порыв все равно не оценил, и Цубасу несколько дней истязали люди клана Баргон, прямо на глазах у хатта. Однако Дарго это быстро наскучило из-за того, что Окуй твердо решил, что не закричит и не доставит этому мерзкому слизняку удовольствия. Тогда хатт отправил Цубасу на самые нижние этажи, заниматься сбором металлолома и сломанной техники, годной для переработки – Баргон также занимались изготовлением дешёвого оружия. Это была самая черная и неблагодарная работа из всех, что мог найти для него Дарго. Стоит ли рассказывать о тех условиях? Копание в грязи, постоянные стычки с другими рабами и оборванцами, рыскавшими в округе в поисках товара, за который можно хоть что-то выручить. Бойцы Биржи периодически спускались на эти уровни, чтобы потренироваться в стрельбе по живым мишеням. Питаться удавалось не всегда, да и спать было негде. Спустя пару месяцев такой жизни Цубаса обнаружил себя лежащим в тёмной комнате разрушенного здания, находящегося в самом сердце Свалки, одного из нижних ярусов. Стараясь не обращать внимания на ноющие от боли и усталости мышцы, не слышать жалобные вопли желудка, он смотрел в зияющий провалом потолок, на отражения неоновых огней города и думал о том, чем занимался все это время. Все, что он делал прежде, сводилось к желанию перетерпеть происходящее и… вернуться к беззаботной жизни? Найти друзей, которых могло и не существовать в этом мире? Он никогда не считал этот мир, это тело своими, никогда не переживал происходящее по-настоящему. Он никогда не воспринимал себя как часть того, что с ним здесь происходило. Удобно было думать, что, дистанционируясь от здешних проблем, он сводит их на «нет». Удобно, но глупо. Если продолжить в том же духе, он, без сомнений, умрёт. Он, Окуй Цубаса? Не бывать этому. Сжав кулак, Цубаса с трудом сел и уставился на полуистлевшее одеяло из рубатовой ткани. Он уже сумел дважды избежать гибели – с помощью смекалки и/или благодаря удаче. Сейчас только они могли стать его оружием в борьбе с этим миром, больше надеяться было не на что. Прежде всего он должен выжить. … Впрочем, одного этого было мало. Цубаса собирался жить и наслаждаться сегодня, не оглядываясь на вчера и не тревожась о завтра. Ведь сейчас его жизнь могла оборваться в любой миг. Окуй уже пытался связаться с Жамитом, но сигналы всех устройств фильтровались Картелем, связаться с территориями Республики с простых коммуникаторов не представлялось возможным. Как он выяснил, для этого требовались особые передатчики, которыми владели только военные, но идти к республиканцам он не спешил. Имперские войска же занимали другие части планеты – добраться до них в то время, как ошейник на шее запрещал ему даже покидать ярус, возможным не представлялось. Это значило, что ему просто требовалось избавиться от этих ограничений. Дарго ввел систему издевательских поощрений для раб(отник)ов «Свалки» - чем больше сырья ты соберёшь, тем больше кредитов ты получишь. Кредитами ты можешь выкупать дополнительные километры радиуса действия своего ошейника. Если будешь хорошо трудиться, то, возможно, сумеешь подняться на другой ярус, где за тобой уже никто не охотится. Замечательно, неправда ли? Цубаса плевать хотел на эти километры и кредиты. Ему нужна была свобода, поэтому он решил связаться с Дарго снова. Он предложил своему мучителю спор. Хатт любил развлечения, а потому не отказался, хотя и не обещал полной свободы – лишь замену рабского ошейника на идентификационный браслет, как тот, что он носил у Даага. В обмен на это Цубаса пообещал разобраться с бойцами Биржи, что подразумевало захват или уничтожение их перевалочного пункта на этом ярусе Нар’Шаддаа. Заключив такое пари, Окуй почувствовал, как сердце бьётся чаще – он больше не жил чужой жизнью, притворяясь кем-то другим. Он рисковал собой и, упиваясь этим, дышал полной грудью, не оглядываясь, пусть даже с этим раздражающим ошейником на шее. Первым делом Цубаса разузнал о том, кто именно и почему спускается на эти этажи: в основном это были новички, только завербованные бойцы, никто из которых раньше не стрелял в живую цель. Именно для того, чтобы они к этому привыкли, их отправляли сюда, отстреливать ненужный хаттам мусор. Кстати говоря, сами хатты ничуть не беспокоились по этому поводу. Эта ситуация позволяла им держать Биржу в своих должниках и называть такое сосуществование взаимовыгодным. Кроме того, выяснилось, что не редки случаи и обратных стычек – рабы нападали на биржевских и зачастую это вело к летальному исходу для последних. Даже больше: на территории свалки господствовала группа рабов, заполучивших оружие этих горе-стрелков. Они назвали себя «Коготь» и брали со всех здешних трудяг определённый процент в обмен на защиту от Биржи. Цубаса избежал их внимания просто потому, что был одиночкой, с которого многого не возьмешь. Однако он знал, что рано или поздно окажется в поле их зрения. Ему пришлось научиться быстро бегать и долго драться, заводить связи с полезными людьми и забывать пропавших. Ему приходилось обманывать и красть, пренебрегая чужими желаниями и стремлениями, медленно, но верно убивая в себе что-то важное. Цубаса это понимал… и все же не имел права останавливаться. Тем не менее, это совсем не значило, что все это время он был один. Незадолго до заключения договора с Дарго, Цубаса, бродя по закоулкам в поисках деталей, наткнулся на группу людей, избивавших мальчишку его возраста. Не желая создавать себе лишние проблемы, он собирался малодушно улизнуть, подтвердив перед своей совестью готовность стать хуже. Однако, стоило ему сделать шаг прочь, как душа, наплевав на возражения разума, стремительным порывом отправила тело в бой. В итоге те люди избили и его, но и сами целыми не остались – Цубаса уже тогда начал использовать не самые честные приемы в бою, атакуя всем, что попадется под руку. Лежа в грязи и снова ощущая боль, он смеялся, глядя на неоновые отблески с верхних ярусов. Мальчишка, которого он спас, лежал рядом, недоуменно таращась на Цубасу. Окуй успокоился только когда услышал жалобное урчание желудка мальчика. Пошарив по своим карманам, он достал смятую пачку вяленого мяса горнта, смахивавшего по вкусу на говядину. За несколько часов до этого Цубаса как раз получил паёк от надзирателей Дарго и собирался растянуть его на всю неделю. «Будет день, будет пища», - рассудил он и протянул еду товарищу по несчастью. Мальчишку звали Яма’то, он был наполовину человеком, наполовину катаром. В общем и целом, он казался совершенно обычным, пусть и довольно тощим пареньком двенадцати лет, но кошачьи уши и вертикальные зрачки вызывали раздражение у многих отчаявшихся и озлобившихся рабов. После гибели его матери-человека на поле боя почти шесть лет назад, будучи еще маленьким, Яма’то был взят в рабство победившими военными и, спустя долгие годы оказался на Нар’Шаддаа. Катары***** считались плохими рабами и потому, чтобы перестраховаться от будущих проблем, Цибралла сбросила его вниз, на Свалку. Другие рабы видели в нем соперника и «мерзкую ошибку природы», а потому парень всегда был изгоем. Цубаса стал первым человеком, протянувшим ему руку помощи, и Яма’То, даже будучи катаром лишь отчасти, чувствовал себя в долгу перед ним. Цубаса, поначалу боявшийся связываться с кем-то, очень быстро привязался к «этому коту». Яма’То оказался умным, хитрым и довольно приятным в общении. Кроме того, являясь наполовину катаром, он имел преимущество перед обычными людьми в силе и ловкости, хотя это не спасало его в случаях, когда противников оказывалось больше двух. Они не раз спасали друг друга в передрягах, а затем, много месяцев спустя, умудрились выполнить свою часть договора с Дарго. Находившийся на Свалке перевалочный пункт Биржи периодически подвергался нападениям недовольных рабов и «Когтя», а потому был неплохо защищен. В старом двухэтажном здании из бетона и проржавевшей дюрасталевой обшивки находилось несколько бойцов, вооруженных тяжелыми бластерными автоматами, пулемётами и даже ракетницами. Разумеется, для детей, которыми они тогда являлись, разрушить или захватить это здание грубой силой не представлялось возможным. Но Цубаса не собирался сдаваться так просто. Он подстроил нападение «Когтя», слив ложную информацию их людям, а сам, появившись в самый последний момент, помог паре выживших офицеров Биржи скрыться. Разумеется, такое поведение раба хаттов вызвало у них подозрения, он сильно рисковал, но Цубаса, используя всё своё актёрское мастерство, равнодушно рассказал о том, что «Коготь», получая кредиты за защиту, ведет себя не лучше Биржи. О том, что его родителей и друзей перестреляли, когда те отказались платить. Для пущей убедительности он даже заплакал. Бандиты Биржи оказались благодарной публикой, и лапша на их ушах была размещена мастерски и художественно. Его пожалели, обогрели и накормили, а сам Окуй мысленно извинился перед Яма’То, который остался на территории «Когтя» следить за передвижениями их бойцов. В благодарность за своё спасение недалёкие бандиты предложили ему остаться с ними, но Цубаса отказался, указав на свой ошейник: будучи рабом, он не мог присоединиться к Бирже. С тех пор он еще несколько раз забегал к ним, втеревшись в доверие настолько, что ему позволяли оставаться в помещении в одиночестве. За это время ему удалось изучить помещение, графики дежурств, а также планы прибытия новых бойцов. Для атаки он выбрал промежуток между отбытием «опытных» и прибытием «новичков» - в эти несколько дней на Свалке было наименьшее количество людей Биржи. Он собрал небольшие глушители сигналов, похожие на те, что использовали Вооруженные Силы Республики, и разместил их в здании, чтобы они мешали передачам по крайней мере пару часов. Цубаса позаботился о том, чтобы на базе никого не было – разузнав о рейде «Когтя», он передал информацию Бирже, посулив возможность уничтожения всей группировки разом. Все-таки тогда он не собирался становиться убийцей. План сработал – биржевские рванули на место встречи всей толпой, оставив охрану на двух боевых дроидов – им всем хотелось разделаться с наглыми проходимцами «Когтя». Цубаса, заложивший в здании несколько гранат и пару взрыв-пакетов снаружи, связался с Дарго и, насмешливо хмыкнув в коммуникатор «Наслаждайся зрелищем», взорвал базу. Хатт не только выполнил своё обещание, он также отослал Цубасу наверх, назад к своей к матери. Он даже не стал возражать насчет компании Яма’То, а лишь раздраженно помахал хвостом, отсылая их прочь. Окуй ошибался, полагая, что худшее позади. Цибралла не хотела его отпускать и не намеревалась давать ему какие-либо поблажки. Она не стала надевать на него ошейник, но заменила его на рабский браслет другого типа, летального действия. Каждые 22 часа такой браслет вводил яд в тело раба и для того, чтобы остаться в живых, узник должен был получать противоядие от своего хозяина. Противоядие нужно было принимать не позже, чем через 10 минут после отравления, любая задержка приводила к смерти. Цибралла разрешила ему свободно передвигаться по подконтрольным хаттам секторам, прекрасно зная, что спустя треть суток Нар’Шаддаа Цубаса будет вынужден вернуться в её дворец. Цибралла сняла с него ошейник, но при этом, как бы это странно ни прозвучало, посадила на короткий поводок. Яма’То, возможно, повезло чуть больше. Его отправили сражаться в уличных поединках, тотализатор которых принадлежал клану Баргон. Развиваясь чуть быстрее чем люди, Яма стал неплохим бойцом. Ему не стали надевать ядовитый браслет, ограничившись парализующим. Большую часть времени Цубаса занимался торговлей, благодаря природному обаянию заключая выгодные и исключительные сделки. Цибралла увидела его талант после того, как отправила работать в лавку подержанных дроидов, и решила использовать его на полную катушку. Купцы из разных систем стремились обмануть «хаттского мальчишку», но в итоге сами оставались в дураках. Но даже принося Баргонам большие деньги, Цубаса не получал особых привилегий, чаще ночуя на улицах, нежели в её дворце. Потому что каждый раз, когда он приходил за противоядием к Цибралле, превращался в кошмар наяву. Вспоминая о тех моментах сейчас, Цубаса содрогался в отвращении и ужасе, спрашивая себя, как не сломался в те дни. Возможно, его вела вера, возможно – злость, но сам Цубаса подозревал, что только упрямство не давало ему сойти с ума. Хаттов не привлекали представители других рас, но Цибралла получала особенное удовольствие, устраивая рабам оргии в своём приемном зале. От участия в таких вакханалиях Цубасу спасал возраст тела, но Цибралла заставляла его наблюдать за происходящим, сидя рядом с ней. Она приказала давать ему плетей каждый раз, когда Цубаса отворачивался или закрывал глаза. Возможно, именно тогда в нем зародилась эта новая жестокость. Цубаса старался как можно меньше времени проводить во дворце и не попадаться хаттам на глаза – вместе с Яма’То они блуждали по темным проулкам, стараясь найти хоть какой-нибудь способ сбежать с этой планеты. Тогда… тогда Нар’Шаддаа и стал для него точкой отсчета. Он встретил мальчишку с именем и лицом Яэгаши Кенске. Стоило Цубасе поговорить с этим парнишкой, никаких сомнений не оставалось – со всеми поправками на возраст и окружающий мир, это был тот самый Кенске, которого Окуй знал. Это небольшое, но шокирующее осознание перевернуло его отношение к этому миру во второй раз. Где-то в этой галактике жили… возможно, выживали, все остальные. Возможно, кто-то из них, как и Цубаса, помнил о прошлой жизни. Возможно, кто-нибудь знал, как вернуться обратно. И Цубаса не мог тратить своё время впустую. Объединившись с несколькими рабами, он создал то, что в последствии назвал «Гермес», рассказав своим доверенным друзьям о том, что с ним произошло. Разумеется, Джен, девочка-миралука, и Кен сперва ему не поверили, но ведь известно, что дети лучше чувствуют такие вещи, чем взрослые. Совсем скоро у них не осталось и тени сомнения в том, что он не врет. Так Цубаса возглавил небольшую банду начинающих контрабандистов. Окуй понимал, что освободиться от Цибраллы будет непросто. Кроме того, стоит им разобраться с ней, Дарго получит полную власть над их следящими устройствами. Нужно было разом разобраться со всем кланом Баргон. Вспоминая об этом, Цубаса сожалел о том, что не нашел другого способа освободиться. Но в то время, в тот самый момент, это казалось наилучшим вариантом. Видя творящуюся перед носом несправедливость, зная о страданиях, через которые проходили ближние, он не мог трезво мыслить. Цубаса настолько привязался к окружающим его ребятам, настолько погряз в насилии, что однажды переступил черту. Когда этому телу уже исполнилось четырнадцать лет, его руки обагрились чужой кровью. Это произошло внезапно и очень быстро. Банальное нападение на Джен и Кена в подворотне обернулось потасовкой, и только Цубаса имел достаточно сил, чтобы защитить остальных. В какое-то мгновение его сознание помутилось, и он пробил череп тому бандиту. Он не помнил ни лица, ни даже расы нападавшего. Только кровь на своих руках и одежде. Единственная мысль в голове была ужасна, она отдавалась эхом в груди: «Я не сделал ничего плохого». Это была опасная мысль, но именно она помогла ему уничтожить клан Баргон и заполучить долгожданную свободу. - Избавившись от гнета, я связался с доктором Жамитом. Я использовал деньги хаттов для того, чтобы купить себе корабль и начать дело на Луне Контрабандистов, - стараясь не смотреть на собеседника, рассказывал Цубаса сиплым голосом. – Затем я отправился путешествовать по галактике… И скитался много лет. И когда я уже потерял надежду найти хоть какую-нибудь зацепку, я встретил Дай-чана. Точнее – Дая из этого мира. Он был казался мрачным, нелюдимым, но он был нашим Дай-чаном, пусть даже без всех общих воспоминаний. И, знаешь, Рикка… тогда я действительно испугался. Рикка крепче сжал ладонь Цубасы, что держал на протяжении всего монолога друга. - Я понял, что совсем не рад этой встрече, - голос сорвался. – Я жалок, да? – Рикка почувствовал, как Цубасу охватила дрожь. – Я столько лет стремился к этому, но где-то по дороге я потерял себя. Я старался убежать от этого мира, но так сильно в нем погряз. Я не мог принять такого себя. Я… я внезапно осознал, что не помню лиц родителей. Забыл их голоса. С тех пор, как я попал сюда, я должен был, я был вынужден бороться, и у меня не было времени жалеть о людях, встречах и прошлой жизни. Я свихнулся бы, думая обо всем этом. Поэтому я начал забывать. Так спокойней, знаешь ли… но… это страшно, - Цубаса сглотнул. – Мой собственный голос в моей голове не устает задавать вопросы. Сколько у меня осталось тех воспоминаний? Насколько я остался собой? – он скривился, будто эти вопросы, прозвучав вслух, причинили ему еще большую боль. – Сколько во мне меня? Могу ли я называть себя «Окуй Цубаса из SolidS» или я уже «Окуй Цубаса с Альдераана»? Прошло столько времени, Рикка! Я… - он уже не старался сдерживать слезы и просто плакал. – Делал отвратительные вещи, жил по варварским законам… Я жил с мыслью, что безумен не я, а окружающий меня мир. «Я не сделал ничего плохого, просто оказался здесь». «Я не сделал ничего плохого, просто старался выжить». «Я не сделал ничего плохого, просто мне нужны были деньги на дальнейшие поиски». Эти моральные уступки сделали из меня монстра, которому не место рядом с вами. Тогда я не знал, что мне делать. Бежать ли от Дай-чана или постараться напомнить ему о себе?.. Или, быть может, подружиться с ним снова?.. Пока меня раздирали эти противоречия, я и сам не заметил, как привязался к нему. Я старался защитить Дая, как будто он был тем другом детства, которого я никогда не смог бы бросить. А потом… - губы Цубасы тронула слабая улыбка. – После взрыва на Оссусе, он вспомнил. Вытаскивая его из-под завалов радиостанции, я проклинал себя за то, что не смог его уберечь. Я доставил его в медцентр и каждую секунду молился, чтобы Дай выжил. И когда он пришел в сознание, он назвал меня по имени, спросил о вас. Я не могу передать словами, как я был счастлив в тот момент. Я поклялся самому себе, что никогда больше не буду сомневаться и не совершу ничего, за что мне будет стыдно перед вами. Я так облажался, - Цубаса закрыл лицо руками. Не дав повиснуть тишине, Рикка встал с кровати, а затем опустился перед Цубасой на колени. Положив свои руки на ладони, за которыми Цубасы скрывал своё лицо, он мягко произнес: - Цубаса, пожалуйста, посмотри на меня. Послушай. Когда Цубаса убрал руки, Рикка улыбнулся ему. Забота, которую Окуй увидел в его глазах, согревала душу. Тихий, ласковый голос отдавался в самом сердце. - Мысли и чувства определяют человека в не меньшей степени, чем поступки. То, как ты переживал те, или иные события, что думал и чувствовал при этом – все это создает тебя. Ты совершил много ошибок, но эти твои слезы… - Рикка протянул руку и кончиками пальцев аккуратно снял слезинку с его щеки. – Эта твоя боль… Они настоящие. Они твои, и говорят сами за себя. Ты – хороший и очень сильный человек, Цубаса. Пройдя через все это, ты остался собой и не потерял своё сердце. Ты сияешь так ярко, что я начинаю по-черному завидовать, - Рикка лукаво прищурился, взлохматив волосы Цубасы. – Ты – это ты, и мы любим тебя. Правда! Я очень люблю тебя, Цубаса. - Рикка… - Окуй растроганно улыбнулся и потер свою щеку. - Но знаешь, ты меня очень разозлил, - внезапно в голосе Сэры зазвенела сталь. - А?! – испуганный неожиданной сменой тона, Цубаса даже подпрыгнул. - Это твое «не место рядом с вами» и прочий бред, - отчеканил Рикка, нахмурив брови. – Ты и вправду считаешь нас настолько узколобыми? - Я… э… ну… - пролепетал Окуй, отводя взгляд. – М. Извини. - То-то же, - засмеялся Рикка. Он снова протянул руки к лицу собеседника и, осторожно притянув к себе, коснулся своим лбом лба Цубасы. Зажмурившись, он горячо прошептал: - Спасибо за то, что выжил, Цубаса. Спасибо за то, что беспокоился. Спасибо за то, что искал нас… - Резко распахнув глаза, Сэра посмотрел прямо на Цубасу. – И прости за то, что пришлось страдать в одиночестве. - Рикка, - вконец смутился Окуй. – Не делай такое несчастное лицо. Я… уже в порядке. Он был безумно счастлив, понимая, что все это время зря боялся. Страх, кипевший в нем все это время, исчез, растворился без следа в тепле, заполнившем душу. Слова Рикки, его голос будто стерли из памяти Цубасы то, где они находились, и то, что с ним происходило последние одиннадцать лет. - Рикка-мама, - рассмеялся Цубаса, бросившись ему на шею. – Как же мне не хватало твоей доброты! Ты – лучший! - Ошибаешься, Цубаса, - едва слышно произнес тот, отведя взгляд. Выражение его лица вдруг стало сосредоточенным и отстраненным. Удивленно вытаращившись на друга, Окуй заметил то, на что не обращал внимание последние несколько минут – плясавшие в глазах Рикки яркие золотые искры.