***
Они принялись карабкаться по скалам дальше наверх. Их окружил холодный моросящий дождик, и Милли захотелось быть одетой в пушистую зимнюю куртку вместо тонкого безрукавного наряда Десятых миров. Генриетте было ненамного лучше в тяжелых промокших юбках. Однако Милли не останавливалась. К ней вернулся тот самый инстинкт, торопивший ее прорываться сквозь Междумирье. Она собиралась вглядеться в долину, чтобы выяснить, не Двенадцатые ли это миры, но оттуда к ним шел кто-то незнакомый. Милли отступила назад, и Генриетта остановилась позади нее. - Кто это? – прошептала Генриетта. - Я… - начала Милли и застыла. Она резко развернулась, схватила Генриетту за руку и дернула. - Беги! – прошипела она. - Ч-что? – выдохнула Генриетта, когда Милли потащила ее за собой. И снова Милли почувствовала, как что-то пролетело рядом с ее головой. На этот раз – не пуля, а тяжелый камень, который в нее швырнули с помощью магии. В затылке вспыхнула ослепляющая боль. Милли слышала, как Генриетта выкрикнула заклинание, и потеряла сознание – второй раз за этот день.***
- Милли, - настойчиво звал голос. – Милли, очнись. - Пропади ты пропадом! – проворчала Милли. - Очнись, - прошипел тот же человек. – Нам надо быстро убираться отсюда. Милли открыла глаза и увидела мужчину с темной кожей, карими глазами и упругими кудрями светло-каштановых волос, нависшего над ней под унылым каменным потолком. Он прижимал тряпку к ее лбу и был одет в старый зеленый костюм. - Такрой! – воскликнула Милли. – Мордехай, что ты здесь делаешь? - Кристофер, - со слабой усталой улыбкой объяснил Мордехай Робертс. - Он хотел, чтобы я присмотрел за вами обеими, раз уж не могу попасть в Замок, чтобы помочь им. Вообще-то они с Габриэлем потратили добрых двадцать минут на спор об этом. Габриэль хотел, чтобы я связался с его людьми в других мирах Двенадцатой серии, а Кристофер хотел, чтобы я помог вам. Так что я спокойно сказал им, что могу сделать и то, и другое. В настоящий момент мы в Восьмых мирах, но нам надо немедленно вернуться в Двенадцатые. - Где Генриетта? – спросила Милли. - Здесь, - ответила Генриетта, появившись в каменном дверном проеме. – Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы снова бегать по ледяным горам, Милли? Я бы не удивилась, если бы ты слегла из-за этого удара по голове. Просто кошмар был, когда я с помощью магии несла тебя по скалам, пока не появился Мордехай. Я боялась, что сделаю какую-нибудь глупость и уроню тебя со скалы в долину. - Что случилось с человеком, который напал на нас? – поинтересовалась Милли. - Он не единственный умеет швырять камни в людей, - объяснила Генриетта. – Я тут же посылала их обратно в него. Милли поморщилась, когда голова взорвалась болью. - Блестяще, - произнесла она, пытаясь подняться на ноги. Мордехай взял ее под локоть и помог выйти наружу, Генриетта шла позади. Она преобразовала свое платье в теплую рубашку и шерстяную юбку. Милли сделала то же самое и почувствовала, как в голове застучало от слишком сильной сосредоточенности. Она на мгновение обернулась, увидев каменную ферму со следами огня. Она ожидала увидеть дракона, или по крайней мере пахнущих чесноком женщин, но пока они взбиралась в Междумирье, никто не появился.***
Милли нашла Двенадцатый-Б немного пугающим, хотя и призналась в этом Кристоферу только гораздо позже. Там было слишком много машин и слишком много шума, и слишком много людей, спешащих по улицам. А вот Генриетту толпы нисколько не беспокоили, и она уверенно шла за Мордехаем. Оказавшись на подмостках с раннего детства, Генриетта росла в постоянных странствиях, выступая перед сотнями людей в качестве малышки Хетти Хоган – ребенка-акробата. Однако настоящей страстью Генриетты была магия, и она потихоньку училась сама. Так они и познакомились, когда Милли с Кристофером во время летних каникул в тот год, когда Милли исполнилось пятнадцать, сбежали из Замка, чтобы посмотреть приехавший в Лондон цирк. Они возвращались после представления задворками, чтобы срезать путь и не опоздать на поезд в Боубридж, когда увидели позади цирковых палаток Генриетту. Девочка лет четырнадцати с ярко-рыжими волосами пыталась починить с помощью магии порванный костюм. На губе у нее была кровь, а на лице застыло угрюмое выражение. Кристофер никогда не запоминал людей, если не считал их важными, но Милли по рыжим волосам узнала артистку, выступавшую на трапеции, даже без белого грима и ярко накрашенных губ. Кристофер спокойно похвалил магические способности Генриетты, а Милли спросила, что случилось с ее губой. - Видели Силача? – спросила Генриетта. Они кивнули, и она продолжила: - Ему не понравилось мое сегодняшнее выступление. - Но оно было прекрасно, - возразила Милли. Убедить Габриэля взять Генриетту в Замок в качестве студентки не заняло много времени, после того как она продемонстрировала свои магические способности. Хотя вначале, услышав просьбу о том, чтобы взять бедную циркачку, он сказал Кристоферу: - Замок не сиротский приют. Милли и Генриетта стали подругами с того момента, как Милли предложила взять ее в Замок. Обе были непривычны к светскому обществу и его требованиям к женщинам. Элизабет появилась несколько месяцев спустя, и так составилось девичье трио. Конрад к тому времени жил в Замке около года, а Бернарда взяли через неделю после Элизабет. Джейсон же находился там дольше Кристофера – правда, в качестве мальчика на побегушках. Милли на мгновение остановилась у витрины магазина и посмотрела на манекен, одетый в белое платье. Табличка рядом гласила, что это последняя свадебная мода. Оно было без пояса, с прозрачным материалом поверх плотных юбок. Мерцающие бусины украшали верх платья и талию. Хотя Милли находила неприличным так обнажать плечи, на мгновение она представила себя в этом платье, с вуалью, покрывающей лицо, идущей по проходу церкви в Боубридже. Кристофер стоял возле алтаря в черном костюме и белом шелковом галстуке – с той красивой улыбкой, предназначенной только для нее. Генриетта окликнула ее с другой стороны улицы, вырвав из мечтаний. Быстро лавируя между машин, Милли догнала их с Мордехаем, крутя кольцо на пальце.***
- Вестмонт-стрит, тридцать два, - прочитал Мордехай. – Похоже, здесь. Они стояли перед обшарпанным домом с выцветшими золотыми цифрами на облупившейся двери. – Связной Габриэля в этом мире. Генриетта первой поднялась по ступеням и энергично постучала. В течение довольно долгого молчания, которое последовало за этим, Милли думала о том, ответит ли кто-нибудь вообще, и о том, как, должно быть, странно они с Генриеттой выглядят для людей этого мира – в своих шерстяных юбках и с промокшими от сырости Междумирья волосами. Наконец, изнутри послышались шаги, и появилась ужасающе худая, среднего возраста женщина с короткими седеющими каштановыми волосами и приятными голубыми глазами. - Кто вы? – вежливо спросила она. - Мордехай Робертс, мэм, - Мордехай слегка склонил голову. – И Генриетта Хоган и Милли… - он запнулся, как и многие до него. Странно, что Милли до сих пор еще не навязали фальшивую фамилию. - Мама, - позвал голос из дома. – Кто… Молодой человек – вероятно, не старше Кристофера – появился в дверном проеме позади женщины. Милли подумала, что женщина и ее сын не сочетаются со своим домом. Женщина была величавой, а ее сын красивым – такой злодейской красотой. - О, ты не одна, - произнес он с улыбкой, соответствующей злодейской внешности. - Да, Джеймс, - ответила женщина и обратилась к Мордехаю: - Я слышала о вас. Но вначале – нет ли у вас чего-нибудь для меня? - Конечно, - Мордехай повернулся к Милли: - Покажи ей кольцо Кристофера. Милли неохотно протянула руку, и женщина изучила ее. «Это уже слишком, - подумала Милли. – Они могли бы придумать нормальный знак, вместо того чтобы заставлять меня демонстрировать мое обручальное кольцо! Стоп! Я должна была сказать ему! Проклятье! Когда я видела Кристофера в том сне-который-не-был-сном, я должна была сказать ему, что выйду за него замуж! Грр». Милли едва не заворчала вслух, но сдержалась, когда женщина кивнула и позволила им войти. - Джеймс, сделай нам чаю, дорогой, - попросила женщина, провожая их из темной прихожей с низким потолком направо, в маленькую гостиную. Вокруг маленького кофейного столика стояли четыре шатких деревянных стула. На выцветших голубых обоях висела картина, изображающая женщину в зеленом платье, с темными волосами и лицом китайской фарфоровой куклы. - Что ж, - произнесла хозяйка, когда они расселись в ожидании чая, - меня зовут Виктория Шелдон. Начнем с того, что вы не являетесь следующим Крестоманси, дорогая, так почему вы носите кольцо, в котором содержится его жизнь? Я заметила, вы чувствовали себя неуютно, показывая мне его. Монсеньор де Витт дал мне несколько знаков, чтобы узнавать его людей, и это один из них. - О, - произнесла Милли. «Думай, - сказала она себе. – Что можно ответить – правдоподобное, но не слишком смущающее?» В итоге Милли решила сказать что-нибудь расплывчатое, но правдивое, в надежде, что это прекратит дальнейшие расспросы. - Он отдал мне кольцо, чтобы защитить, когда человек, атаковавший Замок, попытался забрать его. - Вижу, он безгранично вам доверяет, - заметила миссис Шелдон. Милли порадовалась, что вернулся Джеймс и налил матери чашку чая. А значит, любопытные голубые глаза на некоторое время отвлеклись от нее. «Всё равно, она наверняка заметила, на каком пальце я ношу кольцо», - подумала Милли. Джеймс встал позади матери, поскольку ему не досталось стула, и улыбнулся Милли. Ей совсем не понравилась эта улыбка. Она не была красивой, как у Кристофера, хотя и дружелюбной – того сорта дружелюбия, к которому Милли не привыкла. Она оставила у нее ощущение… нечистоты. Однако Джеймс был довольно красив – голубые, как у матери, глаза и светлые волосы, прилизанные каким-то блестящим веществом. - Какие у вас новости от монсеньора де Витта, мистер Робертс? – спросила миссис Шелдон. Милли отвернулась от Джеймса и откинулась на стуле, пока Мордехай объяснял, что происходит в Замке. Генриетта заметила странное поведение Милли и послала ей озадаченный взгляд. Милли мотнула головой в направлении Джеймса и поморщилась. - О, - произнесла Генриетта, изучая странную усмешку на лице Джеймса, и пробормотала: - О, Боже.***
Милли поняла, что соскучилась по сну в нормальной мягкой кровати, проведя без нее всего одну ночь. «Один день прошел с тех пор, как я ушла», - подумала она. А казалось, будто гораздо больше. Милли проснулась от грохота проносившихся мимо машин и ходивших на первом этаже людей. По сравнению с тишиной Замка было ужасающе шумно. Идя к гардеробу, где повесила накануне шерстяную юбку и белую блузку, Милли убедилась, что кольцо по-прежнему в безопасности на ее пальце. Она наложила на него все охранные чары, какие знала, но всё равно беспокоилась. И не смела снять его ни на секунду, даже когда сгребла одежду и прошла в ванную помыться. После холодной, но по сравнению с сырым Междумирьем всё равно приятной ванны, Милли обнаружила, что остальные обитатели дома уже завтракают, собравшись за кофейным столиком в гостиной. Джеймс немедленно освободил для нее свой стул и одарил улыбкой, заставлявшей ее чувствовать себя неловко. - Не стоило, - заверила его Милли. – Я могу наколдовать себе стул. Похоже, он нашел это необычайно забавным, поскольку от души рассмеялся. - Что смешного? – холодно спросила Генриетта. Джеймс не нравился ей так же, как Милли. - О ничего, рыженькая, - заверил ее Джеймс. От гнева лицо Генриетты почти сравнялось цветом с волосами. - Я просто не ожидал увидеть столь чопорных маленьких леди в нашем скромном жилище. «Два слова: Швейцарский пансион», - чуть не сказала Милли сердито, но это прозвучало бы грубее, чем предполагала ситуация. «И какую пользу мне принес пансион? – подумала она. - Ни от одного из полученных там знаний нет никакой пользы в большинстве ситуаций!» Джеймс насмешливо поклонился. По неизвестной Милли причине он снова встал за спиной матери. Миссис Шелдон, похоже, не заметила, каким взглядом Генриетта одарила ее сына, и спокойно предложила: - Пожалуйста, ешьте, сколько хотите, мисс Милли. Сегодня утром у нас сосиски и мясной салат. Мордехай вовлек миссис Шелдон в вежливую беседу о том, чем она занимается для Габриэля, и о том, что происходит в Замке Крестоманси. Милли уловила имя Кристофера и тут же вся превратилась в слух. - Кристофер идеально подходит для должности, если хотите знать мое мнение, - говорил Мордехай. – Он возьмется за нее совершенно иначе, чем Габриэль (это сразу видно), но в каком-то смысле, он вписывается более естественно, чем Габриэль. «А ведь я согласна с этим», - поняла Милли, накладывая в тарелку небольшую порцию яиц. Кристофер мог сколько угодно жаловаться на внезапные вызовы, после которых поначалу не знаешь, где оказался, и на то, что Габриэль набрасывается на него при малейшей ошибке, но он на самом деле любил работу, тогда как Габриэль лишь выполнял долг. Милли вполуха прислушивалась к разговору о Кристофере, пытаясь игнорировать не отрывавшийся от нее взгляд голубых глаз и усмешку Джеймса.***
Милли смотрела из окна вниз на оживленную улицу с кучами мусора вдоль нее, и вздрогнула, когда сзади раздался голос: - Боюсь, не тот вид, к которому вы привыкли, мисс Чопорность. Пытаясь не хмуриться на Джеймса, Милли ответила: - Что ж, когда приходишь из другого мира, следует быть готовой к переменам, мистер Шелдон. Она вдруг поняла, что чувствует себя неуютно оттого, что не знает, по какой причине он находится в ее комнате. Кристофер никогда не вызывал у нее подобного чувства, были ли они вдвоем у нее или у него. Возможно, это имело какое-то отношение к тому, что, впервые оказавшись в Двенадцатых мирах, она спряталась в его комнате. - Ну-ну, Милли, - произнес Джеймс с той усмешкой, которую она ненавидела, - мы оба работаем на одного старого сноба. Самое меньшее, что мы можем сделать – обеспечить приятную игру. Милли хотела спросить, что он имеет в виду под «приятной игрой», но слова застряли у нее в горле. Вместо этого она ответила ровным тоном: - Я хотела бы побыть одна, мистер Шелдон. - Конечно, пожалуйста, - согласился Джеймс и, будто что-то вспомнив, добавил: - О. Это пришло по почте для вас. Он бросил ей на колени конверт и вышел всё с той же нахальной усмешкой на губах. Милли подождала, пока его шаги не затихли, прежде чем захлопнуть дверь и совершенно неграциозно плюхнуться на кровать с пологом. В своем беспокойстве насчет того, действительно ли Джеймс ушел, она даже не посмотрела, от кого письмо. В качестве дополнительной предосторожности Милли наложила на дверь сильные чары секретности, чтобы ее нельзя было открыть и никто не смог бы подслушать снаружи. Она перевернула письмо и изучила обратный адрес. Незнакомое имя на конверте не было именем того, кому принадлежал этот особенный размашистый почерк. Милли задохнулась от удивления. На конверте значилось: «Крис Т. Манси, Узамка-стрит, 12, Лондон, Англия». Милли подумала, что со стороны Кристофера глупо тайком посылать ей сообщения, играя словами и мирами. Но с другой стороны, наверное, никто не смог бы задержать послание, раз уж они не смогли его вскрыть. Она слегка улыбнулась при виде имени адресата, которое он использовал. Она никогда особенно не любила полную форму имени Милли, но он поставил такую фамилию, которая заставила ее смириться с этим. «Миллисенте Ли-Чант, Вестмонт-стрит, 32, Лондон, Англия». Она чувствовала на конверте сильные чары, однако они легко открылись, поскольку письмо было предназначено только для нее. Милли, дрожа, открыла конверт, поддев ногтем верхний угол. Осторожно вынув пергамент, она немедленно начала читать. «Милли, Похоже, только таким способом я могу сообщить тебе место нашей следующей «встречи». Если Габриэль узнает, что я отлучаюсь, он выбьет из меня оставшиеся жизни. Мне повезло, что я смог поговорить с тобой в прошлый раз. Он на самом деле понял меня и позволил повидать тебя, но на этот раз мне так не повезло. Не хочу тебе лгать. Нам сейчас вообще не слишком везет. Проклятие Джейсона (о котором, я уверен, Генриетта тебе рассказала) с каждым часом поражает его всё сильнее. Сегодня утром у него начался жар, но не говори этого Генриетте. Элизабет и Антонио по-прежнему здесь, поскольку Гин нанесла удар сразу после того, как ты… ушла. Они вдвоем поют заклинания. Это успокаивает людей, так же как и поддерживает защиту, которую мы установили на ту часть замка, которая остается под нашим контролем, что сейчас не так уж и мало. Поначалу казалось, что, куда бы мы ни пошли, на нас может выскочить какой-нибудь человек, который всего час назад был метлой, и попытаться заколдовать нас. Однако мы многих из них поймали. У Бернарда всё хорошо, хотя он и разгрыз этот свой карандаш на кусочки. Конрад, как всегда, собран и спокоен, хотя я вижу, что он держится так, просто чтобы я не потерял контроль над собой. Так как у тебя дела? Вероятно, ты уже заметила, что я почти не говорил о себе. У меня всё хорошо, насколько может быть хорошо без того, кого любишь больше всего на свете. Встретимся в Междумирье возле Первых миров сегодня в полночь. Искренне твой, Кристофер». Милли перечитала письмо раз шесть, прежде чем поняла, что у нее до полуночи около четырех часов. Они могут ей понадобиться, так что, не утруждаясь переодеванием, она легла в кровать. Однако прежде чем заснуть, Милли думала лишь о том, что, наконец, сможет сказать Кристоферу.