- Да! – выпалила Милли, покатившись по дюне, и ей в рот попал песок. –
Тьфу! Я выйду за тебя, Кристофер! – крикнула она, с последним болезненным ударом приземлившись у основания дюны.
Некоторое время она лежала там, думая, почему жизнь так жестока к ней, а потом подняла левую руку и уставилась на золотое кольцо, блестящее на безымянном пальце, и вздохнула.
Оно выглядело совершенно обычным – простое золотое кольцо, – но от мысли, что на ее пальце одна из жизней Кристофера, она чувствовала себя немного неуютно и настороженно.
- Ты доверяешь мне в этом, Кристофер? – вслух поинтересовалась она.
Милли понимала, что это великая честь. Даже более великая, чем быть Живой Ашет, поскольку Ашет в конечном счете требовала жертву. Кристофер, с другой стороны, был просто… Кристофер.
Милли, наконец, встала и осмотрелась. Вдалеке виднелся город: здания с куполами, окруженные стенами грязного цвета, и отлично знакомое ей высокое строение в центре.
-
Храм? – воскликнула она.
Милли устало потащилась по песку – вверх и вниз по песчаным дюнам – прямо к городу и его ярким зонтикам, под которыми сидели торговцы (один из которых, по-видимому, был ее отцом, если Гин сказала правду, и если он еще жив), продающие свой товар. Но что гораздо важнее – там находился дом ее детства.
В нескольких минутах ходьбы от стен города Милли сделала себя невидимой. Она не хотела, чтобы ее заметили в чужеземном испачканном в песке красном платье. Она быстро прошла мимо палаток торговцев и мест поклонения на углах улиц, чувствуя, как ею овладевает паника. Милли не привыкла к рынку. Она покидала храм лишь раз в году, когда Живая Ашет появлялась во всей пышности, и теперь чувствовала себя среди своих прежних почитателей ужасающе одиноко и неуютно.
«Интересно, кто теперь Живая Ашет? - со вздохом подумала Милли. – Надеюсь, она достаточно умна, чтобы, когда повзрослеет, выбраться из храма и начать новую жизнь».
Добравшись до храма Ашет, она проникла сквозь стену, как когда-то Кристофер, и ступила в кошачий двор. Убедившись, что вокруг никого нет, она сняла чары невидимости и на мгновение остановилась, чтобы погладить храмовых кошек. Улыбнувшись, Милли пошла дальше, не потрудившись снова становиться невидимой: большинство людей в храме в любом случае обладали колдовским зрением.
Войдя в свою старую комнату, Милли вдруг поняла, что могла просто преобразовать одежду во что-нибудь более подходящее для этого мира, и почувствовала себя идиоткой. Она как раз собиралась так и поступить, когда в темноте перед ней появилась фигура.
- Кто ты? – спросил детский голос.
Милли осознала, что смотрит на свою преемницу. Девочка была совсем малышкой – лет шести. Судя по лицу сердечком и красивым глазам кофейного цвета, с возрастом она станет очень привлекательной. Темные волосы были заплетены в косу, а одета девочка была так же, как Милли когда-то: ржаво-коричневое платье без рукавов и браслеты на запястьях и щиколотках.
- Я предыдущая Живая Ашет, - честно ответила Милли.
Поскольку девочка смотрела с сомнением, она сняла одну из неудобных туфель на высоких каблуках и повернула пятку так, чтобы она могла увидеть фиолетовую родинку на подошве.
Девочка ухмыльнулась:
- Мне всегда было интересно, что случится, когда я вырасту! – однако тут же нахмурилась на испачканное платье Милли. – Что на тебе за одежда?
Милли вздохнула и преобразовала свое грязное красное платье в чистое коричневое – такое же, как у девочки. Та одобрительно улыбнулась.
- Хотела бы я так уметь.
- Уверена, скоро сможешь. А теперь скажи: где матушка Праудфут?
- О, я пойду позову ее, если хочешь.
- Пожалуйста.
Милли внезапно почувствовала полное изнеможение. Она села на гору подушек и улыбнулась, когда в комнату зашла рыжая кошка и устроилась у нее на коленях.
- Судя по тому, как ты выглядишь, ты была совсем котенком, когда я ушла. Видимо, кошки способны чувствовать тревогу людей. Не являешься ли ты потомком Бетти и ужасного Трогмортена?
- Дочь Ашет! – в комнату вошла матушка Праудфут.
Она прижала Милли к груди, обняв ее худыми руками.
- Матушка Праудфут, - вздохнула Милли.
Если ей и не хватало кого-то из Десятых миров, так это высокой старой жрицы. У нее добавилось морщин в уголках глаз и губ, но в остальном Милли показалось, будто она никогда не покидала уютных объятий матушки Праудфут, и не было нескольких лет в Двенадцатых мирах.
Однако кольцо на ее пальце напоминало о реальности. Милли отстранилась:
- Мне нужна помощь, матушка Праудфут.
Та сдержанно улыбнулась:
- Я так и подумала. В противном случае вряд ли бывшая Живая Ашет дерзнула бы вернуться в храм. Так что случилось, дитя?
Объясняя, Милли снова почувствовала себя маленькой девочкой.
- Эта ужасная кудесница пытается украсть жизни Кристофера, то есть жизни следующего Крестоманси. Она утверждает, что у нее есть власть над моим именем, и чтобы убить двух зайцев одним выстрелом, он отдал мне кольцо с одной из своих жизней и отправил меня сюда!
Милли умышленно опустила ту часть, в которой Кристофер сделал ей предложение. Над этим она подумает позже.
- Что насчет де Витта? - задумчиво посмотрела матушка Праудфут. - Он не может помочь? Это его Замок и его мир.
- Не уверена, - признала Милли. – Однако Кристофер вечно с ним в напряженных отношениях, так что, возможно, Кристофер просто уперся и пытается справиться с Гин собственными силами… Или, возможно, всё происходит под носом у Габриэля, и это вовсе не вина Кристофера, - она вздохнула и грустно улыбнулась матушке Праудфут, прошептав: – Я не уверена ни в одной из моих версий.
- Ясно, по крайней мере, одно: тебе необходимо покинуть этот мир, прежде наступит закат и проснутся остальные жрицы. А до него осталось несколько часов, - твердо произнесла матушка Праудфут, когда богиня, звеня браслетами, вернулась в комнату.
Она остановилась, смущенно переводя взгляд со своей предшественницы на старую жрицу.
- Куда я пойду? Я хочу вернуться к Кристо… в Замок Крестоманси, - возразила Милли.
- Тише, дитя, иначе остальные жрицы услышат тебя. Нет, думаю, тебе лучше отправиться в один из Пятых миров.
- Почему Пятых?
- Не считая Одиннадцатых, это, скорее всего, последние миры, в которых та кудесница станет тебя искать. Оставайся здесь, пока я найду подходящую книгу с чарами, которые собираюсь наложить.
Пока они ждали, девочка дернула Милли за платье и спросила:
- Кто дал тебе это кольцо? Кто-то особенный?
Милли улыбнулась:
- Да, полагаю, так и есть.
- Это подарок на день рождения? – поинтересовалась Живая Ашет. – Матушка Алистан подарила мне бирюзовый браслет на мой последний день рождения.
Милли мгновение колебалась, прежде чем ответить:
- Это особенный…
подарок, который даешь кому-то, кого… ну…
любишь… к-когда хочешь быть с ним… ну… всегда…
Она замолчала, подумав, как Кристофер посмеялся бы над ее ответом и над выражением лица девочки.
- О, - произнесла она. – Имеешь в виду обручение? Я слышала, матушка Анстея говорила, что матушка Алистан сбежала из храма с молодым человеком, после того как он обручился с ней.
Милли улыбнулась, молча кивнув, и больше ничего не говорила до тех пор, пока не вернулась матушка Праудфут. Она принесла пыльный том, раскрыла его, и Милли заглянула в книгу поверх ее плеча. И оценила иронию выбранного заклинания.
- Разве я не должна накладывать чары сама? – спросила она.
- Не эти, - ответила матушка Праудфут, изучая заклинание. – А теперь встань в центр комнаты.
Матушка Праудфут достала из-за пояса отвратительную голубоватую жидкость и велела маленькой Живой Ашет налить ее вокруг Милли, пока сама совершала какие-то манипуляции, делая пассы руками.
Милли почувствовала покалывание в пальцах ног, и ее кожа начала приобретать серебристый оттенок. Что-то начало расти из пальцев, пока Милли наблюдала, как всё – от пальцев ног до талии – становится серебристым и покрывается чешуей. Остальная часть тела приобрела зеленоватый оттенок, а волосы стали изумрудно-зелеными, похожими на водоросли.
Глаза Живой Ашет расширились в изумлении, когда ноги Милли превратились в длинный хвост. Когда процесс завершился, она потеряла равновесие и с мокрым шлепком упала на землю, почувствовав жжение в легких.
- Теперь ты можешь дышать под водой, - объяснила матушка Праудфут. – Как ты себя чувствуешь?
***
Проведя ночь на подушках рядом с юной Живой Ашет, которой приходилось вставать каждые несколько часов и мочить ткань, чтобы не дать высохнуть чешуе, на следующий день Милли левитировала себя, плывя по воздуху следом за матушкой Праудфут и богиней. Это происходило перед самым рассветом, так что бодрствовали только они. Тишина заставляла Милли нервничать. Она вплыла под тень дерева, на камне перед которым была начертана пентаграмма, и опустилась в ее центр.
- Будь осторожна, Милли, - лучезарно улыбнулась Живая Ашет.
- Буду, - ответила Милли и повернулась к жрице: - Я готова, матушка Праудфут.
- Хорошо. Береги себя, дитя. Беги в другой мир, если придется, но не возвращайся домой, пока там не станет безопасно.
Милли почувствовала порыв ветра и бросила последний взгляд на маленькую Живую Ашет. С ней всё будет в порядке, решила Милли как раз перед тем, как завыл ветер и яркая вспышка света бросила ее в воду головой вперед.
***
- Так странно, что прошел всего час с тех пор, как я покинула Десятые миры, - вздохнула Милли, осторожно исследуя коралловый риф.
Ее зеленый хвост неуклюже бился в воде, пока она училась оставаться наплаву. Она всмотрелась внутрь расщелины в розоватом коралле и обнаружила пару глаз, смотрящих на нее в ответ. Она быстро уплыла обратно и отправилась на поиски другого места.
Спустя еще полчаса Милли устала плавать и озадачилась, как рыбы плавают весь день. И она приняла решение вернуться в Замок. Хотя Кристофер и матушка Праудфут явно считали, что это невозможно.
Милли с трудом выбралась на пляж и попыталась вернуть ноги к нормальному состоянию. Безрезультатно. Когда ей это надоело, она перебралась в Междумирье и, таща за собой плавник, начала карабкаться по опасным скалам. Милли поискала дорогу сквозь ледяной дождь к Двенадцатым мирам и обнаружила, что нечто выталкивает ее назад. Она едва не упала обратно в Пятые миры, но успела обернуть хвост вокруг скалы и попыталась прорваться сквозь барьер.
В нем чувствовалась магия Кристофера, и Милли закричала, слыша, как ее слова отражаются эхом в тумане:
- Кристофер! Пусти меня обратно, идиот! Кристофер!
Но она знала, что он не может ее услышать.
Ее глаза отяжелели, ей захотелось оказаться в теплых водах Пятых миров. Она позволила барьеру вытолкнуть ее обратно в Пятые миры, где шлепнулась в воду и устроилась в водорослях неподалеку от коралла, чтобы поспать.
***
Милли проснулась оттого, что ее мягко подняли из воды и перенесли на пляж. Она открыла затуманенные глаза и увидела склонившегося над ней Кристофера. Она торопливо села и собиралась высказать ему всё, что думает по поводу того, как он не дает ей вернуться в Замок, но он легонько приложил палец к ее губам.
- Послушай меня, - сказал он. – Джейсон дал мне время поговорить с тобой, но Замок уже почти захвачен. Гин наверняка скоро поймет, что жизнь не у меня. Она уже знает, что ты ушла. Ты должна продолжать перемещаться. Не оставайся долго в этом мире. Только одна моя жизнь здесь. Другая спит в кабинете Габриэля. Мы и раньше имели дело с осадой Замка, но никогда изнутри, и это вызывает некоторые проблемы.
Он убрал палец от ее губ и неохотно встал.
- Бернард зовет меня. Что-то случилось с Джейсоном.
- Кристофер, - настойчиво позвала Милли. – Если она думает, что кольцо у тебя, почему я не могу вернуться?
Кристофер уже уходил и становился всё меньше.
- Тебе идет быть русалкой, - только и сказал он в ответ. - Русалки слишком красивые и чудесные. Никто, обладающий хоть малейшим чувством справедливости, не способен подумать о том, чтобы убивать их.
Он исчез, и Милли резко проснулась, когда рыба коснулась в воде ее руки. Рыба быстро уплыла, а на воду упала темная тень, сквозь которую прошла сеть.
Милли оттолкнулась от дна и попыталась уплыть, но ее хвост застрял в сети, и она совершенно запуталась, стараясь выскользнуть. Она рванулась наружу, наложив отталкивающие чары, и сеть отпустила ее.
Но тут появилась вторая сеть, и ее втащили в рыбацкую лодку, прежде чем Милли успела опомниться. «Не самое лучше место для меня, матушка Праудфут», - раздраженно подумала она.
Милли забилась на палубе, пытаясь использовать те же чары, чтобы снова освободиться. Однако снотворное, вплетенное в веревки сети, отупляло ее чувства, и чары беспомощно слабели, пока не исчезли совсем. Милли дернулась в последний раз и затихла.
